Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски (благословенной памяти), жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского (да продлит Всевышний его годы!), на фоне истории предыдущих поколений.
Мой дедушка рав Эльяшив
В ту холодную иерусалимскую ночь мы крепко спали. Это был Шаббат уфруф (Шаббат перед свадьбой, когда в синагоге жениха с почетом вызывают к Торе и благословляют – прим. пер.) мужа моей сестры – рава Ицхака Колодецкого. По такому случаю мы всей семьей приехали на Шаббат в Иерусалим и ночевали у бабушки и дедушки Эльяшивых.
Посреди ночи мы почувствовали, что кто-то расталкивает нас, пытаясь прервать наш безмятежный сон. Стоявший над нами папа восторженно восклицал: «Дети, вставайте! Послушайте, как дедушка учится! Вы просто обязаны это услышать!»…
Учиться, учиться и учиться…
Я думаю, что единственное, что я могу рассказать о раве Эльяшиве, это то, что он учился, учился и учился… Перед моими глазами стоит образ дедушки, склоненного над Гемарой, без остановки учащегося и повторяющего уже выученное. Что еще можно рассказать о нем?
Каждый, кто хотел навестить дедушку и поговорить с ним, должен был заранее подготовить свое выступление на тему Торы, без этого ему было не о чем говорить с равом Эльяшивым… Муж одной из моих сестер как-то был в Иерусалиме, и, поскольку он не успел подготовиться заранее, он решил не заходить к дедушке… (Тем самым он заслужил горький упрек своего тестя – моего папы, сказавшего: «Как можно, оказавшись в Иерусалиме, не зайти к бабушке с дедушкой?»)
Мой второй дедушка, Стайплер (гаон рав Яаков Исраэль Каневский), тоже учился с утра до ночи и с ночи до утра, и мы, их внуки, в детстве были убеждены, что так живут все дедушки на свете – они беспрерывно учатся, а их домашние стараются не отвлекать их посторонними разговорами…
Мои дедушки много переписывались на темы Торы. Их переписка началась с поздравительных открыток, которые они посылали друг другу перед праздниками, а также с обычая Стайплера посылать раву Эльяшиву свои новые книги перед их выходом в свет. Рав Эльяшив посылал в ответ свои замечания и разъяснения, которые Стайплер включал в текст книги, ссылаясь на «одного гаона, да продлятся его годы».
Рав Эльяшив тоже высоко ценил Стайплера.
Вот что рассказала моя тетя, рабанит Исраэльзон: «Когда моя сестра Батшева была помолвлена с равом Хаимом Каневским, Стайплер был мало кому известен. И люди подходили к папе с поздравлениями, восхищаясь тем фактом, что жених – племянник Хазон Иша. Однако папа отвечал на это: «Он не только племянник Хазон Иша, но и сын Стайплера!»»
Как-то рава Эльяшива попросили быть сандаком на обрезании в отдаленном поселении, и он отказался. Отец младенца удивился: «Ведь Стайплер никогда не отказывается быть сандаком, принимая любое приглашение!»
«Как вы можете сравнивать меня со Стайплером? – ответил рав Эльяшив. – Стайплер способен учиться где угодно, как будто перед ним – раскрытая Гемара, и дальние поездки нисколько не мешают его учебе, тогда как моя учеба дома, с Гемарой в руках, несравнима с учебой в дороге…»
Моя двоюродная сестра рассказала следующую историю: «Однажды я обедала у дедушки рава Эльяшива, когда к нему пришел какой-то человек и рассказал, что ответил ему Стайплер на имеющийся у него вопрос. Услышав ответ Стайплера, дедушка от восторга три раза пропел слова псалма (Теилим, 37:30): «Уста праведника полны мудростью, язык его излагает закон»».
После смерти Стайплера папа начал засыпать вопросами своего тестя – рава Эльяшива. В последние годы папа с мамой каждый Песах и каждый Суккот ездили в Иерусалим, чтобы навестить дедушку. Само собой разумеется, что папа с дедушкой разговаривали исключительно о Торе.
Из Бней-Брака в Иерусалим и обратно…
Рав Эльяшив высоко ценил своего великого зятя. Следующую историю рассказала мамина подруга: «Когда поиски жениха для меня несколько затянулись, я захотела получить благословение праведника. Я спросила у рабанит Каневски, как можно получить благословение рава Эльяшива, и она порекомендовала позвонить ее сестре, рабанит Исраэльзон, и попросить номер телефона одного человека, который часто бывает у рава и сможет помочь мне попасть к нему для получения благословения.
«Протекция» сработала, и я оказалась в Святая Святых.
К моему удивлению, рав Эльяшив поинтересовался, знакома ли мне синагога «Ледерман» в Бней-Браке.
— Конечно, – ответила я.
— А слышала ли ты про рава Каневского, который живет рядом с этой синагогой?
Когда я ответила утвердительно и на этот вопрос тоже, рав Эльяшив начал расхваливать рава Хаима и сказал, что я должна поехать к нему за благословением, не обращая никакого внимания на мои попытки объяснить, что оттуда-то я и приехала…»
Чудо дедушкиного рождения
Дедушка рав Эльяшив родился в Литве в 5670 (1910) году через одиннадцать лет после свадьбы раввина из Гомеля и его жены, рабанит Хаи Муши. Он был их единственным сыном.
Каждый год накануне Песаха дедушка заканчивал какой-нибудь трактат Талмуда и устраивал в честь этого трапезу. (В день перед Песахом в память о последней, десятой казни, во время которой Всевышний уничтожил египетских первенцев, еврейские первенцы постятся. Но если первенец участвует в «сиюме» – праздновании завершения изучения трактата Талмуда, то он освобождается от поста. Поэтому первенцы стараются к Песаху закончить изучение трактата и устроить трапезу, или принять участие в чьем-нибудь «сиюме» – прим. пер.) Из-за этого многие в семье полагали, что дедушка был первенцем. Но мама объясняла, что это не так. Бабушка Хая Муша рассказывала ей, что за шесть лет до рождения дедушки у нее родилась девочка, которая умерла во младенчестве.
Мама как-то спросила дедушку, зачем же он каждый год устраивает «сиюм», и дедушка объяснил, что делает это не ради себя, а ради своих учеников-первенцев из «Тиферет Бахурим».
В течение шести лет, предшествовавших появлению на свет рава Эльяшива, бабушка Хая Муша объездила множество врачей, но все они утверждали, что больше рожать она не сможет. Один видный специалист, к которому она обратилась за помощью, высказался очень резко. Он сказал: «Только когда у меня волосы вырастут на ладонях, у тебя будут дети!»
Его слова разбили сердце молодой женщины. Вернувшись домой, она забралась в подпол и дала волю слезам. По воле Провидения, в это время там проходил ее отец, автор книги «Лешем». Увидев ее, он спросил: «Доченька, почему ты плачешь?» Хая Муша рассказала ему о визите к врачу и добавила: «Я пришла плакать сюда, чтобы не мешать тебе учиться».
«Лешем» был поражен ее пламенной любовью к Торе и благословил ее, сказав, что к концу года она родит сына. Так и случилось.
Всю беременность бабушка Хая Муша провела в постели. Каждое утро, уходя из дому, ее муж оставлял возле ее кровати нагретый чайник и несколько кусков хлеба. Это «меню» оставалось неизменным на протяжении всех девяти месяцев.
Рождение дедушки было особенным событием, до сегодняшнего дня сохранилось письмо, которое «Лешем» написал своему другу, сообщая ему о рождении внука:
«Моя дочь Хая Муша, да продлятся ее годы, в первый день месяца Нисан родила сына. Вчера был совершено обрезание, и младенцу нарекли имя Йосеф Шалом, сын Авраама. Да будет желанно нашему Небесному господину, чтобы он вырос Светочем мира, и чтобы его родители растили его с легкостью и приятностью на радость всему свету».
Про детство дедушки мало что известно. Как я уже упоминала, он никогда не рассказывал истории ради самих историй, и потому многие события в его жизни окутаны туманом.
Мой дядя, гаон рав Азриэль Ойербах, рассказывал: «За все годы общения с моим тестем и учителем, я почти не слышал от него рассказов о его жизни. Порой его начинали расспрашивать о его предках, и тогда он отвечал: «Эс из до а нафке минэ леалохэ?» («Это влияет на вынесение законодательных решений?»)»
Как я уже рассказывала, в детстве дедушка удостоился благословения Хафец Хаима. В конце жизни, когда дедушке было уже под сто лет, его навестил гаон рав Шмуэль а-Леви Вознер, благословенной памяти. Во время этого визита он спросил, верны ли слухи о том, что он получил благословение Хафец Хаима. Дедушка ответил, что слухи верны, и рассказал, что Хафец Хаим благословил его, чтобы он удостоился стать таким, как два его деда – «Лешем» и рав Моше Оранер.
В связи с этим я расскажу еще одну историю.
Один из дедушкиных учеников носил головной убор, не принятый в его окружении. Друзья сделали ему замечание, и он пришел к раву Эльяшиву с вопросом, должен ли он сменить свою шапку на другую.
— Я был у Хафец Хаима, – ответил ему дедушка, – и видел то, что было у него на голове!
Тем самым он хотел сказать, что эта шапка ничуть не хуже картуза Хафец Хаима…
Характерным является продолжение дедушкиного ответа:
— Ты не должен менять шапку из-за того, что о ней думают другие. Но стоит поменять ее по другой причине. Человек должен остерегаться быть предметом обсуждения. Он должен быть скромным, избегать публичности и повышенного внимания к себе.
Продолжение следует
Перевод: г-жа Хана Берман
