Рав Йекутиэль Йеуда Альберштам из Цанз-Клойзенбурга -Часть 1

Дата: | Автор материала: Рав Шломо Лоренц

1858
адмор из цанз-клойзенбурга

Биография

Рав Йекутиэль Йеуда Альберштам родился в городке Рудник в Галиции в 5664 (1904) году. Его отец, рав Цви Гирш, сына рава Баруха из Горлиц, внук автора книги «Диврей Хаим» [рава Хаима Альберштама, основателя Цанзского хасидского двора]. В 5681 (1921) году взял в жены дочь рава Хаима Цви Тейтельбойма из Сигета, автора книги «Ацей Хаим».

В 5686 (1926) году был назначен главой суда Торы в хасидской общине города Клойзенбург (Клуж-Напока) в Румынии и усиленно работал над укреплением основ жизни по Торе в этом городе. Во время Катастрофы познал семь кругов ада, потеряв жену и одиннадцать детей. В нацистских лагерях уничтожения силой своей несокрушимой веры многое сделал для укрепления сердец узников.

Сразу же после Катастрофы приступил к восстановлению разрушенного – к тому, чтобы вдохнуть новую жизнь в спасшихся. Он основал сеть ешив и учреждений Торы для мальчиков и девочек под названием «Шеерит а-Плейта» – «остаток спасенный» – в лагерях для перемещенных лиц.

После войны женился во второй раз на дочери гаона рава Шмуэля Давида Унгера, главы суда Торы Нитра. В 5707 (1947) году прибыл в США и начал восстанавливать там общину хасидов Цанз. В 5716 (1956) году посетил Землю Израиля и заложил там камень в знак основания жилого района «Кирьят Цанз» в Нетании, и обосновался там в 5720 (1960) году, поднявшись на жительство в Землю Израиля. Он основал «Кирьят Цанз» также и в Иерусалиме, а в Нетании – медицинский центр «Ланиадо».

В конце своих дней он возглавил начинание, самым ярким образом выражавшее суть его духовных устремлений и свершений – «Мифъаль А-ШАС» [ШАС – «шесть разделов Мишны и Талмуда»], в рамках которого тысячи аврехим изучают всю Гемару. Умер в Кирьят Цанзе в Нетании 8-го Тамуза 5754 (17-го июня 1994) года.

Его книги: «Диврей Яцив» — комментарии к Торе, и ШУТ [сборник ответов на вопросы].

Введение

Тот, кто хочет представить себе, какие великие силы таятся в душе человеческой, должен прочесть эти строки о чудесных событиях из жизни человека великой святости, адмора из Цанз-Клойзенбурга.

Он прошел семь кругов ада, устроенного на земле нацистским тираном, да будет проклято в веках его имя, начиная с трудовых лагерей в Венгрии, в Варшавском гетто, а после в лагерях смерти Освенцим, Дахау, Мюльдорф и т. д. Он потерял в лагерях жену и одиннадцать детей, погибших, освящая Имя Всевышнего. Но вопреки всему этому не был повержен его дух, и он продолжал жить жизнью Торы и добрых дел также и там, под сенью смерти.

Едва услышав от американских солдат об освобождении, он вновь зажил активной и деятельной жизнью, и не только сам продолжил идти путями святых предков своих в Торе и служении Всевышнему, но и побуждал к тому остальных, страстно взывая: «Кто за Г‑спода – ко мне!», и наполняя духом жизни сердца отчаявшиеся и страждущие.

Наш учитель возвращал к вере отдалившихся и тех, чьи сердца грызли сомнения после долгих лет Гнева [страданий Катастрофы]. Он сумел исцелить многие тысячи евреев телесно и духовно, будучи сам все еще лишенным всего. Он заботился о сотнях сирот, выдал замуж сотни девушек, и еще там, в послевоенных лагерях перемещенных лиц в Германии, основал целую сеть талмуд-тор и ешив для подростков и молодежи, колелей [для взрослых] для изучения Талмуда и школ «Бейт Яаков», и заботился обо всем, в чем нуждался остаток спасшихся от Катастрофы евреев.

Совершив алию [восхождение] в Святую Землю, он основал в Нетании, а позднее в Иерусалиме крайот [районы], в которых были все необходимые учреждения: образовательные и социальной помощи, дома для престарелых и нуждающихся в особом уходе, детские учреждения и т. п. В Нетании он также основал совершенно особое учреждение – больницу «Ланиадо». Он заботился об основании масштабных предприятий, что требовало от него, естественным образом, особенно больших сил.

Пройдя Катастрофу со всеми ее ужасами, он, казалось бы, должен был быть разбитым физически и духовно. Но он сумел подняться над всеми личными горестями и в одиночку приступил к восстановлению разрушенного. И если бы не были подробно описаны и задокументированы дела адмора, которые видели глаза наши, то последующие поколения не поверили бы, что один человек, из числа спасшихся в Катастрофе, был в состоянии отрешиться от всех злоключений и бед, пережитых им в долине скорби, и полностью отдать себя служению Г-споду – ради всего еврейского народа.

Секрет своего успеха в том, как он преодолел страдания свои, подлинные муки Иова, и особенно – потерю семьи, этот святой человек открыл нам такими словами: «Потерял я всю мою семью, потерял все, – но Всевышнего, благословен Он, не потерял!»

Глава 1. Тора

Я удостоился навещать рава Альберштама множество раз. Каждый такой визит был связан с какой-то определенной темой, но общим было то, что наш учитель уделял основное время словам Торы.

Как только я к нему входил, он спрашивал меня о текущей теме моей учебы и начинал излагать свои открытия в ней, как будто это было целью нашей встречи. После талмудической дискуссии по этой теме адмор говорил о важности учебы и всякий раз подчеркивал, что нет на свете ничего важнее, чем изучение нашей святой Торы. И только после этого он переходил к теме, с которой был связан мой визит к нему.

Когда наш учитель занимался основанием района «Кирьят Цанз» в Нетании, он настаивал на том, чтобы первое здание, возведенное там, было учреждением Торы. Он говорил, что успех всякого проекта еврейского поселения зависит от того, с чего он начинается, и начало это должно быть связано со святостью. Наш праотец Яаков [отправляясь со всем своим семейством в Египет] выслал вперед Йеуду, чтобы тот подготовил «Дом Учения», поскольку это – единственный «рецепт успеха».

«Всевышний радуется талмудической дискуссии»

Насколько ценил наш учитель талмудическую дискуссию, ведущуюся с целью поиска истины в Торе, можно понять из следующей истории.

Однажды, говоря о своем прадеде, авторе книги «Диврей Хаим» [рав Хаиме Альберштаме из Цанза], он упомянул о его обычае уединяться в своей комнате перед трублением в шофар; никто не знал, чем он в это время там занимается. Хасиды были уверены, что их ребе занят обдумыванием мысленного настроя при трублении. Но впоследствии стало известно, что он учится в это время по книге «Кцот а-Хошен» р. Арье Лейба Геллера [острый и глубокий комментарий на «Хошен Мишпат» – раздел «Шулхан Аруха», посвященный имущественным законам; этот комментарий стал настольной книгой Мира Торы].

Наш учитель объяснил обычай своего деда посредством следующей притчи.

«Один человек трудился ради заработка целый день, а когда возвращался домой, домочадцы просили его о своих нуждах. Он садился и выслушивал каждого, расспрашивая и выясняя актуальность каждой из затрат, – и выделял каждому определенную сумму денег по своему усмотрению.

Однажды по возвращении его домой члены семьи стали подходить к нему, как заведено, со своими просьбами, – но в этот раз он повел себя иначе. Без всяких расспросов и выяснений он щедрой рукой стал раздавать всем деньги. Домочадцы удивились: что же за день такой особенный сегодня?

– Хочу вам объяснить, – сказал отец семейства, – что сегодня я видел благословение в моих трудах и хорошо заработал. Когда я в радости, я даю щедрой рукой, без того, чтобы разбираться с каждым…»

И адмор из Цанз продолжал: «В Рош а-Шана мы предстаем перед Творцом мира с целым ворохом просьб. Если Святой благословенный сядет с нами в суде, чтобы разбираться с каждым, насколько справедлива каждая из его просьб, – горе нам! Так что же нам в таком случае делать? Мы должны сделать так, чтобы у Него была великая радость, – такая, чтобы Он давал нам щедрой рукой, без выяснений и разбирательства!

И как же мы можем доставить Ему радость? “Святой благословенный радуется талмудической дискуссии”, – так сказано в святой книге “Зоар”. И потому именно перед трублением в шофар, в час, когда мы предстаем перед Ним на суд, автор “Диврей Хаим” установил для себя время для изучения книги “Кцот а-Хошен” и талмудической дискуссии в ней, ведущейся с целью поиска истины в Торе, – и нет радости большей, чем эта, у Святого благословенного!»

Главное – вырастить достойных учеников

При всей важности многих своих дел и начинаний по обустройству Земли Израиля, таких как основание жилых районов в Нетании и Иерусалиме, больницы «Ланиадо» и возведение зданий для различных учреждений, главное свое предназначение он видел в преподавании Торы молодым.

В 5722 (1962) году, примерно через два года после приезда на жительство в Страну Израиля, он написал одному из своих друзей следующее.

«Вы наверняка слышали, что я сделался учителем маленьких детей. Примерно двадцать детей, и с ними еще нескольких юношей, я взял в свой Дом Учения, – и они перед глазами моими почти весь день… У меня столько трудов и забот, что Вы даже представить себе не можете… И в чем же состоит то единственное, чем, слава Б-гу, наслаждается душа моя, из всего моего служения? И пусть бы стало этого еще гораздо больше… Это – голоса невинных детей с песней Торы, раздающиеся в Доме Учения…

И хотя, конечно же, некоторые люди из нашего круга видят в этом изъян в облике “правильного ребе”, выражающийся в том, что ребе, не дай Б-г, обучает Торе детей и следит за их учебой, – ведь такого рода вещи и статус адмора – нечто совершенно друг другу противоречащее… И те люди опасаются, что это доведет до отмены самого статуса “ребе”, – и что об этом будут говорить? Скажут: это ребе? Ведь он целый день должен быть занят изучением Торы и т. д.! А я думаю – пусть не станет тысячи таких “ребе”, и лучше [вместо них] вырастить одного достойного ученика, который, как я надеюсь, в заслугу наших святых праотцов и в заслугу Святой Земли послужит освящению имени Всевышнего на путях наших святых отцов. Амен, да будет на то воля Всевышнего!»

Он часто повторял: «Стоит человеку прожить сто двадцать лет только для того, чтобы вырастить одного достойного ученика и вывести его на дорогу Торы».

А вот еще его слова: «Я много потрудился в своей жизни над тем, чтобы вырастить достойных учеников, – и, во всяком случае, заронил в них искру любви к Торе и еврейству».

Дорогой читатель! Остановись здесь и задумайся как следует. Что это означает, когда большой и почитаемый адмор пишет такие слова: «Пусть не станет тысячи таких “ребе”, и лучше [вместо них] вырастить одного достойного ученика», а также: «Стоит человеку прожить сто двадцать лет только для того, чтобы вырастить одного достойного ученика»!

Даже тот, кто не хасид и никогда в жизни не видел, каким почетом и уважением окружают хасиды своего ребе, должен быть поражен и преисполниться воодушевлением от такой любви к Торе, – такой, которая делает его способным объявить: «Пусть не станет тысячи таких “ребе”, и лучше [вместо них] вырастить одного достойного ученика»!

Лишь тот, кто удостоился обитать под сенью почитаемого святого адмора из Цанз-Клойзенбурга и видел его могучую страсть к Торе, способен понять, как уважаемый адмор может произнести своими устами две приведенные выше фразы, в которых скрывается любовь к Торе на уровне, превосходящем наши понятие и постижение.

Адмор занимался распространением Торы в широких общественных кругах, и не только в рамках того, что он писал о себе как об «учителе маленьких детей»; он был «главой ешивы» во всех отношениях и давал постоянные уроки, иногда даже несколько раз в день. Во время Тиша, перед тем как преподавать агаду или мусар, он всегда вел длинную и острую талмудическую дискуссию, которая была сама по себе полноценным уроком. Он также выносил решения в сфере закона и изо дня в день рассылал письменные ответы по всем четырем частям «Шулхан Аруха» всем спрашивающим (они напечатаны в семи частях книги «Диврей Яцив»). Он также постоянно давал в широкой аудитории еженедельный урок по Пятикнижию с Раши, на который съезжалось множество людей со всех концов страны.

Сбор пожертвований – не за счет учебы

При закладке краеугольного камня здания одной из ешив, основанных нашим учителем в Кирьят Цанзе, он рассказал следующее.

«Мой тесть, раввин Нитры и глава ешивы, гаон рав Шмуэль Давид Унгер, пожаловался однажды перед своими знакомыми на тяжелое экономическое положение своей ешивы. Один из тех знакомых, живший в Вене, предложил ему провести одну субботу в Вене, – и на этом условии он позаботится покрыть дефицит бюджета ешивы.

Мой тесть ответил, что не может принять это предложение, поскольку в ночь четверга и в канун святой субботы он дает урок своим ученикам.

— Ну, и что случится, если уважаемый рав поступится одним уроком? – спросил его собеседник.

Ответил ему рав Шмуэль Давид:

— Деньги нужны мне для ешивы – для изучения Торы, а не наоборот… Если речь идет о потере времени для учебы, – мне не нужны эти деньги!»

Трудами и великими усилиями

В ответе тому, кто просил наставления в организации своей учебы, наш рав написал следующее: «Известно, что хлеб и вода [основа трапезы] – это Гемара, Раши и Тосафот, тогда как книги по мусару [учению о совершенствовании душевных качеств] – это “десерт к мудрости” [яства, подаваемые в завершение трапезы]. Ни от того, ни от другого не отстраняй руки своей, и каждый умудренный поступит по мудрости своей, чтобы преуспеть».

Он часто говорил своим ученикам: «Я не требую от вас ничего, кроме трех вещей: учиться много, учиться с пониманием, основательно и помнить то, что учили».

Он часто повторял слова Рамбама из его комментария к трактату Авот (в конце 5-й главы): «Устоит [утвердится в сознании и не будет забыто] из выученного только то, что будешь изучать с трудами, великими усилиями и страхом перед наставником; но при чтении ради удовольствия и отдохновения – не устоит и не принесет пользы».

Успех в учебе – благодаря силам, которые выше природных

Ученики ешивы пожаловались адмору на то, что он требует от них учиться и знать сверх их возможностей, а один даже набрался смелости сказать: «Голова у нас не такая, как у ребе…»

Адмор ответил им терпеливо, с улыбкой: «Я не требую от вас ничего по меркам моей головы… Я ни от кого не требую сверх того, что он может, – но лишь того, что он действительно может».

Он часто повторял: «Все отличие хорошей головы от менее хорошей – в половине крейцера (монета в Австро-Венгрии), что составляет стоимость свечи: кому-то достаточно одной свечи, а другой нуждается в дополнительной [чтобы продолжить учебу, когда погаснет первая], – и больше ни в чем».

[В другой раз] адмор [признал, что] требует от своих учеников, чтобы они учились и знали за пределами их естественных возможностей. Объясняя этот свой подход, он сказал, что если ученик будет учиться только в рамках своих возможностей, он может решить, что «сила моя и крепость моей руки доставили мне это богатство» (Дварим, 8:17). «Но этого не будет», – сказал он, – «если я заставлю его достичь большего, чем в его силах! Ведь тогда он будет знать, что может исполнить возложенное на него только благодаря особой помощи с Небес. Он прочитает несколько глав из Теилим – и в заслугу молитвы своей преуспеет!»

Начинание «Мифъаль а-ШАС»

Одним из больших устремлений адмора было вырастить поколение учеников, которые изучат и будут знать весь ШАС, как это было в прежние времена, – поколение «знатоков ШАСа». Этой цели он посвятил последние пятнадцать лет своей жизни.

Чтобы достичь поставленной цели, наш учитель основал колели для изучения ШАСа, а также заботился об их финансировании; сеть основанных им колелей покрывает не только страну Израиля, но и США. В этих колелях проходят весь ШАС за три года и экзаменуются каждый месяц на знание десятков листов Гемары, Раши и Тосафот на память.

Развитием успеха колелей ШАС было основание грандиозного начинания «Мифъаль а-ШАС а-олами [всемирный]», в рамках которого экзаменуются тысячи учащихся каждый месяц по разным программам на знание десятков листов Гемары, Раши и Тосафот. С годами «Мифъаль а-ШАС» превратился в место, где вырастают настоящие большие знатоки Торы.

Изучение Торы равноценно всем остальным заповедям

Перед праздником Песах наш учитель, обращаясь к ученикам, проявившим слабость в учебе, красочно отчитал их такими словами: «Некоторые из вас оправдываются тем, что сейчас нужно помогать в очистке дома от квасного. Так вот, вам следовало бы знать, что все строгости, относящиеся к очистке дома перед Песахом, остались от времен, предшествовавших дарованию Торы. Однако после принятия Торы и далее все отступает перед обязанностью усердно трудиться над Торой, как сказано в Гемаре (Псахим, 7а): “Ученик, сидящий перед своим учителем, и у него дома заквашенное тесто, – мысленно аннулирует его, и этого достаточно”, – и где же здесь устрожение? Из этого следует, что учеба перевешивает устрожения!»

Однажды накануне Йом Кипура наш учитель сказал: «Мы говорим в молитве: “Да будет воля Твоя, Б-г наш и Б-г наших отцов, на то, чтобы отстроен был Храм вскоре, в наши дни”, – и присоединяем к этому еще одну просьбу: “И дай нам удел наш в Торе”. Это означает, что даже когда мы удостоимся того, что будет отстроен Храм, должны будем удостоиться: “И дай нам удел наш в Торе”, – то есть чего-то еще большего».

Тот, у кого болит голова, – пусть займется Торой!

Однажды рав вызвал к себе несколько человек по общественному делу. Прибыв, эти люди не застали рава дома. От домочадцев они узнали, что он дает сейчас урок ученикам в зале ешивы. Это было странным для пришедших: зачем рав пригласил их на то время, когда собирался давать свой урок?

После урока адмор обратился к ним с таким извинением: «У меня не было намерения давать урок в то время, которое мы назначили, – но я не мог иначе… Я сильно мучился из-за приступа страшной головной боли – и не было другого выхода, как только пойти в ешиву и дать урок. И благодаря этому мне стало немного легче».

«Я опасался», – сказал он как-то, – «что мне придется давать уроки беспрерывно, каждый день и каждую минуту, так как головная боль у меня не проходит ни на мгновение, и это – единственное средство…»

Одному из близких к нему людей он рассказал: «У меня был очень тяжелый день… Муки мои усилились так, что невозможно себе представить… До того, что я вызвал к себе моего зятя рава Фишела, и мы проучили вместе несколько листов Гемары, – и эта учеба была просто живительной… Мне стало немного легче».

Однажды, когда он собирался давать свой еженедельный урок, у него внезапно начались сильные боли – такие, что он не мог выйти из своей комнаты. Через какое-то время он превозмог себя, вышел в зал ешивы и из последних сил дал урок. Завершив его, он опустился на стул совершенно без сил и не смог уже идти своими ногами домой, так что помощникам пришлось нести его.

Прошло немного времени, и рабанит спросила его, не может ли он принять нескольких людей, пришедших из далекого города за советом и благословением. Рав, обессиленный, сказал, что не может. Рабанит удивилась: «Так как же рав мог, не имея сил, давать урок?» Рав объяснил это просто: «Мне легче дать десять уроков, чем выслушивать рассказ о бедах одного еврея… Беды сокрушают мое сердце…»

У нашего учителя раскрывалось в самом простом и непосредственном виде сказанное нашими мудрецами (Эрувин, 54а): «Тот, у кого болит голова, – пусть займется Торой». Занятия Торой ослабляли у него головные боли и облегчали ему тяжкие мучения.

Мало спит

Когда головные боли у нашего учителя очень усилились, он решил проконсультироваться у известного врача в Тель-Авиве. Услышав подробное описание болей, врач спросил: «Сколько часов в сутки рав спит?» Тот ответил: «Примерно два с половиной». Врач уверенно заявил: «Если так, то нет ничего удивительного в том, что Вы страдаете от головных болей! Вы должны упорядочить свой сон в соответствии с Вашими потребностями, – и тогда избавитесь от головных болей!»

Но когда врач услышал, что рав с детства никогда не спал больше двух с половиной часов в сутки, он сказал: «Если так – то, конечно же, эти боли не связаны с недостатком сна».

«Мы бежим – и они бегут…»

Вместе с тем наш учитель не пренебрегал необходимостью беречь должным образом свое здоровье. Напротив, то насущное, что человек делает для поддержания жизни своего тела, – это часть служения Всевышнему, как объяснял наш рав в комментарии к молитве раби Нехония бен Акана (Брахот, 28б): «Мы бежим – и они бегут; мы бежим к жизни в будущем мире, а они бегут к яме гибельной».

– О чем здесь идет речь? – спросил ребе из Цанза. – Если имеется в виду, что мы бежим в Дом Учения или исполнять заповедь, а они бегут в погоне за удовольствиями, то как можно здесь сказать «мы бежим и они бегут»? Какое здесь может быть сравнение?

– Нам приходится сделать вывод, – объясняет ребе, – что мудрец Мишны не имел здесь в виду, что мы бежим за Торой и заповедями. Он имел в виду обычный бег, – ведь людям свойственно бежать в погоне за удовлетворением потребностей тела. Кажется, что мы и они бежим с одной и той же целью, – но тем не менее наш бег не подобен их бегу. Когда мы бежим в связи с потребностями тела, бег этот засчитывается нам как часть служения Всевышнему, и потому – «мы бежим к жизни в будущем мире». Однако у них цель укрепления тела – возможность провести жизнь в удовольствиях, и потому их бег – это «бег к яме гибельной».

Торе – свое время, и молитве – свое время

«Мы видели у моего святого и почтенного отца и наставника», – рассказывал его сын, ставший адмором после него, – «что, невзирая на все его труды в Торе днями и ночами в полном смысле слова, – когда приходило время молитвы, он всецело предавал себя молитве и просьбам, изливаемым перед Тем, Кто сказал – и возник мир. Ибо Торе – свое время, а молитве – свое».

«Благодаря тому, что были благочестивы, – их Тора сохраняется»

Летом 5706 (1946) года наш учитель посетил США. Это было в рош ходеш Тамуз, – и, по обычаям его святого служения, он читал молитвы «Шмоне Эсре» и «Алель» с великим воодушевлением. По завершении утренней молитвы к нему подошел рав Шрага Файвел Менделович [один из великих основателей мира Торы в США] и стал упрашивать его прийти и дать урок ученикам в ешиве «Тора ве-Даат». Рав Шрага Файвел просил, чтобы урок состоялся в тот же день, поскольку на следующий день ешива выезжает в лагерь отдыха.

И адмор, действительно, приехал и дал большой урок. Глава ешивы, присутствовавший там, высказался впоследствии о ребе с большим чувством: «Это просто чудо! Он – ребе у своих хасидов; его молитвы длятся каждый день целыми часами, и во время молитвы он плачет от избытка переживаний; и он – великий человек Торы! Не найдется во всех шести разделах Талмуда такого комментария Тосафот, которого он не знает! Такого чудесного сочетания [личных качеств] я не видел никогда! Нет у меня этому никакого другого объяснения, кроме того, о чем сказали наши мудрецы (Брахот, 32б): “Притом, что они [благочестивые люди прежних времен] проводили девять часов в день в молитве [три раза в день по три часа: час до собственно молитвы “Шмоне Эсре”, час – она сама, и час после нее], – каким образом их Тора сохраняется [не забывается, хотя у них нет много времени на повторение], а их работа [обязанность заботиться о пропитании, налагаемая на людей в силу проклятия, полученного Адамом из-за его греха (Берешит, 3:19): “В поте лица твоего будешь есть хлеб”] оказывается исполненной? Но потому, что они были благочестивы, их Тора сохраняется [не забывается – благодаря особой помощи с Небес], а их работа благословенна [исполняется ими быстро и легко]”».

Из числа великих законоучителей

Адмор принадлежал к числу величайших законоучителей своего поколения. Также и в годы, когда он уже исполнял обязанности адмора, он не оставил этого занятия своей молодости – когда он был раввином, дающим указания в области закона. Он написал множество ответов (респонсов), собранных в сборнике «Диврей Яцив» и относящихся ко всем четырем частям «Шульхан Арух». Свои ответы он писал и тогда, когда был занят чрезвычайно, как например, в канун Йом Кипура или 9 Ава после полудня [то, что можно писать 9 Ава]; писал он их даже перенося тяготы пути. Есть в его книге пункты, написанные после отплытия на корабле, а также когда он, больной, лежал в медицинском центре Рочестер в Соединенных Штатах.

В начале одного своего ответа, написанного в 5720 (1960) году в канун святой субботы недельной главы Пинхас, наш учитель пишет: «Сегодня я поднялся с постели в муках, да охранит нас Всевышний от этого, и жду врача. Тем временем я взял в руки ручку, чтобы дать ответ ему [спрашивающему] в сфере закона» («Йоре Дэа», 243).

Разъяснения в сфере закона и принятие решений были, по сути, тем, к чему он стремился. Он часто говорил: «Пророк Ирмияу (9:11) упрекает Израиль: “Из-за чего пропала земля [захвачена врагами и наступило изгнание]? Из-за того, что они [евреи] оставили Тору Мою”; нетрудно понять, что речь идет о практически исполняемом законе, как это следует из сказанного нашими мудрецами (Брахот, 8а): “Нет у Святого благословенного в мире Его ничего, кроме четырех амот [минимального места, которое может занимать человек, погруженный в Тору] закона”» («Йоре Дэа», 100).

В конце его дней, когда он был уже слаб, я пришел к нему в его дом в Кирьят Цанзе в Иерусалиме. После слов, положенных при исполнении заповеди проведывания больных, я спросил его, можно ли мне задать ему вопрос в сфере закона, – или, быть может, это будет утомительным для него при его слабости. Адмор ответил мне: «Задавайте сколько хотите, и я постараюсь разъяснить все, что нужно, по мере моих сил».

В тот период я занимался, по просьбе нашего учителя гаона рава Э. М. Шаха, выяснением деталей закона по теме: «Женщина, говорящая [мужу]: “Я нечиста для тебя”» [признаваясь в разврате во время замужества]. Адмор процитировал на память всю талмудическую дискуссию по этой теме в конце трактата Недарим, и далее процитировал мудрецов-ришоним и законоучителей, – так, будто изучал все это в тот самый день. Но когда я спросил его, правильно ли я понял окончательное решение адмора по этой теме, – ответил: «Ни в коем случае! В минуту старости моей и слабости я не хочу выносить решений для практического исполнения закона! Я всего лишь повторил эту тему вместе с Вами, с комментариями, – но Вы не имеете права делать из этого выводы для практики».

Перевод – рав Пинхас Перлов


http://www.beerot.ru/?p=43839