Здесь нам следует воздать должное памяти гаона рава Элазара Симхи (сыну нашего учителя гаона рава Эльханана Вассермана, да отомстит Всевышний за его кровь), который покинул этот мир, не оставив потомства. Я в большом долгу перед равом Симхой, который проявил великодушие, занимаясь со мной Торой в хавруте на протяжении семи лет, несмотря на гораздо более высокую ступень его в Торе – ведь он был настоящим гаоном. Я начал заниматься с ним сразу же после того, как завершил порученную мне великими мудрецами работу в Кнессете. Чувствую, что если бы не рав Симха, то я не смог бы собраться с силами и вновь погрузиться в мир учебы.
Человек радости
Завещание гаона рава Симхи накладывает на нас ограничения, так как в завещании он просил не говорить о нем похвальных слов.
Я вспомнил рассказ времен Катастрофы об одном еврейском мальчике, который прятался в подвале своего дома с матерью от шаривших повсюду нацистских извергов. Мать предупредила его, чтобы он не подавал голоса, а маленький мальчик спрашивает ее в ответ: понимаю, я не должен разговаривать, но плакать-то мне можно, ведь как я могу еще и не плакать?
Подобным же образом, я полагаю, мне разрешается сказать. Рав Симха! Вы запретили произносить о Вас похвальные речи, но Вы наверняка не запретили оплакивать Вас и не будете на это обижаться. Ведь как можно не плакать о том, что был такой прекрасный человек, и нет его?
То, что я сейчас пишу – это плач о той красоте, великолепии и прелести, которые были разлиты на его лице, ибо «мощь и великолепие всегда были одеянием его», всегда была на нем легкая улыбка. Всегда он был погружен в радость, и лицо его светилось счастьем – воплощение сказанного в Писании: «У кого веселье в сердце – у того всегда пир» (Мишлей, 15:15). Его лицо дарило людям радость.
Выйдя из своего дома в районе Матерсдорф (в Иерусалиме), где живут харедим, он, по своему обыкновению (и особенно – по субботам) останавливался время от времени и стоял довольно долгое время. Увидев это первый раз, я подумал было, что он плохо себя чувствует. Я подошел к нему и спросил, что с ним. Он ответил мне с присущим ему воодушевлением: «Раби Шломо! Разве Вы не видите, что вся улица наполнена прекрасными цветами? Великое наслаждение для меня – любоваться этими чудесными цветами…»
Он остановился на мгновение, а затем объяснил мне, что имел в виду милых и обаятельных еврейских детей, заполнявших улицу.
Рав Симха черпал в этом зрелище духовную силу, и лицо его светилось радостью при виде сотен детей – жителей его района. К великому горю его самого и его жены они были бездетны, но радость на его лице не оставляла сомнений, что он чувствовал этих детей и каждого ребенка как своих. Он любил людей. Тот, кто не видел, как радовался рав Симха, глядя на детей, тот не видел радости всю свою жизнь.
«Чтобы не говорили обо мне хвалебных речей!»
«В случае, если супруга моя не будет присутствовать на похоронах, то прошу, чтобы не произносили обо мне поминальных речей совершенно. Если же она будет присутствовать, то прошу, чтобы было не более одной речи и одного выступающего, но также и тогда – чтобы не говорилось никаких хвалебных слов». (Отрывок из его завещания рава Элазара Симхи).
Вдумываясь в эти слова, невозможно не изумиться чуткости и такту, которые он проявляет, считаясь с чувствами рабанит – своей супруги, мир ей. Он сам, как мы видим, совершенно не хотел поминальных речей, но из уважения к жене, которая была его настоящим помощником на протяжении более чем шестидесяти лет, уступил в своем желании, чтобы речей не было совершенно.
И действительно, трудно описать словами то, насколько он считался с ней. Перед смертью он высказал мне свою просьбу: если он умрет раньше своей супруги, купить вместо мест, купленных им для их захоронения в Бейт-Шемеше, участок на Ар а-Менухот в Иерусалиме, чтобы избавить рабанит от лишних трудов при посещении его могилы.
В течение семи лет я имел честь бывать в их доме каждый день, в часы наших с ним занятий в хавруте, и возвращаясь к себе, я говорил своим домашним: кто хочет видеть чудесный пример того, как осуществляется благословение «Радость и веселье, жених и невеста, ликование, песнопение, отрада и восторг; любовь и братство, мир, и содружество» (из Шева Брахот – Семи благословений, читаемых в семь дней свадебного пира), тот должен всмотреться в необыкновенную повседневную жизнь в доме раби Симхи. Все годы их совместной жизни были как семь свадебных дней. В семь траурных дней после его смерти рабанит не раз говорила, что без него она не сможет жить. И действительно, на следующий же день по окончании этой недели она тоже умерла, и осуществились для них слова: «Любимые и милые при жизни их и в смерти не расстаются».
Перевод – рав П. Перлов.