[1] НЕДЕЛЬНАЯ ГЛАВА

[1-1] Что такое ешива?

По материалам уроков рава Игаля Полищука

Наша недельная глава начинается так: «И поселился (ваешев) Яаков в стране, где жил его отец (мегурей авив), в стране Кнаан» (Берешит, 37:1). В русском языке разница между словами «проживать», «жить», «селиться» не так очевидна. Но на святом языке каждое слово уникально, и несет особый смысл. Глагол лашевет означает «поселиться», «расположиться», «осесть», и подразумевает постоянство. Глагол лагур – «жить», «пребывать» употребляется в случаях, когда речь идет о временном проживании. Вспомним, что говорил жителям Хеврона Авраам при покупке места для погребения Сары: «Пришелец (гер) и житель (ве-тошав) я с вами» (Берешит, 23:4). Согласно комментариям наших мудрецов это означало, что Авраам был готов купить землю, в качестве пришельца из другой страны, но в случае, если ее откажутся продавать, он возьмет ее по праву – как житель, так как эта земля обещана Всевышним. Итак, уже с первых слов нашей недельной главы мы видим трудное для понимания место в Торе: Яаков поселился в стране, где его отец Ицхак только проживал. Но ведь известно, что Ицхак ни разу не покидал Эрец Исраэль, а Яаков, напротив, большую часть жизни был в изгнании. И почему Тора сразу после упоминания места – страны, где жил его отец, уточняет – земля Кнаан, ведь как мы уже говорили, вся жизнь Ицхака прошла на Святой Земле?

Раскрывая смысл слова ваешев, Раши приводит два объяснения. При внимательном прочтении можно заметить, что предыдущая глава заканчивается коротким описанием расселения потомков Эсава, и при этом текст имеет такую же структуру, как и в нашей недельной главе «И поселился (ваешев) Эсав на горе Сеир…» (Берешит, 36:8) и далее «а это родословие Эсава…» (Берешит, 36:9). Согласно мнению Раши, точно таким же образом Тора со слов «Ваешев Яаков…» (Берешит, 37:1) и «вот родословие Яакова…» (Берешит, 37:2) начинает повествование о заселении Святой Земли сынами Израиля, но только рассказывает об этом подробно, вдаваясь во все детали. Таким образом, с недельной главы Ваешев начинается долгая история расселения нашего народа.

Второе объяснение, которое приводит Раши, основано на еще одном значении глагола лашевет. Известно, что дом учения, основное место передачи Торы, называется ешива и происходит это название от понятия ишув даат. Это состояние умиротворения, когда разум не отягощен суетой этого мира и способен полноценно воспринимать слова Торы: всесторонне взвесить их, углубиться и придти к истинному пониманию. Именно это искал Яаков после всех тревог изгнания: бегства от Эсава, жизни в доме Лавана, смерти Рахели, несчастья с Диной. И в этот момент постигла его новая напасть – пропал Йосеф! Как пишет Раши, стоит только праведным захотеть жить спокойно, Святой, благословен Он, говорит: «Мало праведным того, что уготовлено им в мире грядущем, чтобы хотеть жить спокойно в этом мире»? Действительно, весь жизненный путь Яакова – это цепь испытаний и невзгод. Но Яакову свойственно преодолевать трудности, оставаясь на невероятной высоте великолепия (тиферет), что позволяет еврейскому народу не потеряться в духовном мраке изгнания. Миссия Якова была не в том, чтобы спокойно жить, углубившись в изучение Торы, а чтобы трудиться над ней, несмотря на все невзгоды. Он – источник духовных сил нашего народа в деле противостояния всем бедам этого мира – ради того, чтобы остаться домом веры и Торы.

«И поселился (ваешев) Яаков в стране, где жил его отец (мегурей авив), в стране Кнаан». Яаков желал осесть в стране своего отца, на Святой Земле, чтобы основать там ешиву. В комментарии Мальбима мы находим, что Яаков обосновался в стране его отца, на своей родине. Но она же Эрец Кнаан – место приготовленное для Святости, находящееся под неусыпным наблюдением Всевышнего. Идеальное состояние нашего народа – пребывая на Святой Земле, являться одной большой ешивой. В простом понимании ешива – это дом Яакова, тех, кто изучают Тору, исполняют ее заповеди, живут Торой. Жизнь нашего народа, которая строится вокруг знания Истины – это ешива. И нет более подходящего места для дома учения, чем Эрец Исраэль! «Тот, кто вдохнет воздух Земли Израиля – мысли того просветляются и наполняются святостью». Говорят наши мудрецы, что человек, который учит Тору на Святой Земле стоит двух, изучающих ее в другом месте. В Гемаре (трактат Ктубот) так же говорится, что тот, кто приезжает в Святую Землю, учится в два раза лучше. Есть особое величие Торы на Святой Земле. Но во все времена, когда наш народ кочевал, ешива шла вместе с ним. Сказано в трактате Йома (28б): «наш отец Авраам закен (то есть старец, мудрец) и сидит в ешиве», «наш отец Ицхак закен и сидит в ешиве» и мы знаем, что «Яаков, человек кроткий, живущий в шатрах». И никогда не случалось так, что бы не было дома учения в народе Израиля. Перед тем как сойти в Египет, который в будущем обернется для его потомков «домом рабства», наш праотец Яаков послал вперед своего сына Йеуду, чтобы «отдать распоряжения» о создании ешивы. И во все времена, где бы не находились сыны Израиля, ешива сопровождала их. Причина в том, что она является основой существования нашего народа. Есть обещание Творца, что все ешивы вернутся на Святую Землю, избранную Всевышним для Его народа.

Виленский Гаон говорит, что чудо ханукальных свечей не было таким большим, как чудо Пурима. Ведь оно произошло на Святой Земле, а чудо Пурима случилось, когда народ Израиля находился в изгнании и был под властью нечестивого царя. На этой земле открывается высший мир, Святой Земле подобают чудеса. Тора называет страну Израиля – эрец цви, страна оленя. Если снять шкуру с убитого оленя, она сильно сожмется, и вы не поверите, что в ней умещалось тело столь крупного животного. То же самое и с Эрец Исраэль: когда евреи живут в ней, она расширяется, чтобы вместить всех жителей, а когда евреи покидают ее – сжимается, как оленья шкура. Эта большая тайна мироздания – как малое вмещает в себе многое.

«И поселился (ваешев) Яаков в стране, где жил его отец (мегурей авив)…». В книге Зоар приведено еще важное замечание к этому отрывку. У слова гар, кроме значения «жить, пребывать», есть еще одно – страх. Это объяснение мы учим из фразы о судьях ло тагуру лифней иш – судьи не должны бояться никого из людей (а только Высшего Судью – Творца этого мира). И именно в таком значении мы читаем это слово в недельной главе Балак: ве-йагар Моав ми-фней а-ам – «и испугался Моав народа этого…» (Бемидбар, 22:3). Таким образом, эрец мегурей авив можно перевести и как «страна страха его отца», страна страха Ицхака. Это земля, в которой проявилось величие Ицхака – его Б-гобоязненность. И отсюда мы учим, что место, подобающее для Торы, – это место Б-гобоязненности.

Почти все великие ешивы последних поколений (Слободка, Мир, Кельм, Новардок, Слуцк, Поневеж и другие) были рождены под влиянием движения мусар, основанного равом Исраэлем Салантером. Основная задача этого движения состояла в том, чтобы усилить Б-гобоязненность в народе Израиля. Только то место, где есть страх перед Всевышним, годится для ешивы. Сказано в Пиркей Авот, что для постижения мудрости Торы необходим ират шамаим, страх перед Небесами. Талмуд в этой связи пишет: «На кого похож человек, который преуспевает в учении, но нет у него трепета пред небесами? На владельца дома, в распоряжении которого находятся ключи от внутренних комнат, но ключ от входных дверей он потерял. Какую ценность представляют ключи от внутренних комнат?»

Понятия «страх», «трепет», на первый взгляд, носят негативный характер. Ведь мы хотим бежать от того, чего боимся. А ведь сказано в книге Зоар, что Всевышний, Тора и Исраэль – едины (Зоар, 73а). Источник трепета перед Творцом – это страх отдалиться от Него, не исполнить Его Волю. Такое отдаление – причина смерти, страданий и невзгод. Такой страх должен порождать желание вернуться к Творцу, прилепиться к Нему.

В доме рава из Бриска в Иерусалиме всегда собиралось много мудрецов Торы. Как-то рав Нахум Перцович (впоследствии – великий глава ешивы Мир) говорил там слова Торы, и при этом присутствовал рав Шах. Рав Нахум говорил, но вся его сущность выражала страх и трепет. Рав Шах спросил рава из Бриска: «Я не понимаю, чего он боится? Ведь он так хорошо говорит. Почему он так боится говорить?» На это рав из Бриска ответил, что именно потому, что рав Нахум так боится, он так хорошо и говорит. Когда человек трепещет перед Творцом, боится отойти от Его Воли, от истинного понимания Торы, тогда его слова озаряются светом Истины.

Рав Моше-Хаим Луцатто говорил, что есть особая необходимость в Б-гобоязненности во время занятий Торой и во время молитвы. Т. е., именно тогда, когда человек оказывается в наибольшей близости ко Всевышнему, нужно испытывать трепет перед Ним. У горы Синай Моше сказал народу: «Ибо испытать вас пришел Элоким, чтобы страх Его был на ваших лицах, дабы вы не грешили» (Шмот, 20:20).

Мы видим, что Б-гобоязненность является необходимым условием для приобретения Торы, но, с другой стороны, Всевышний, в силу любви к нам, сделал так, что каждый изучающий Тору лишма (ради нее самой) приобретает это качество, как сказано в Пиркей Авот: «И [благодаря изучению Торы] облачением его становится смирение и трепет перед Всевышним…»

Подготовила Р. Кудрина

[1-2] Понимание святого языка. Недельная глава Ваешев

Рав Нахум Шатхин

«Вот родословие Яакова: Йосефу было 17 лет» (Берешит, 37:2).

Пишет Раши: «И еще истолковано “и поселился”: Яакову захотелось жить спокойно (לישב בשלוה) – тотчас постигло его несчастье с Йосефом. Стоит праведным захотеть жить спокойно, Пресвятой говорит: “Мало праведникам уготованного в мире грядущем, что они хотят жить спокойно в этом мире?”»

שלום (шалом) – мир, благополучие

Слово шалом может указывать на положение, когда государство находится в состоянии мира со своими соседями, на мир в отношениях между людьми. То есть, как правило, указывает на мирные отношения между человеком и различными внешними объектами. Корень этого слова – שלם – шалем, цельный, совершенный. Эта целостность – источник гармонии и мира. При этом слово שלוה (шалва) – спокойствие, безмятежность – используется в случаях, когда есть необходимость описать мирное положение дел внутри государства или внутреннее состояние человека. «Лучше кусок сухого хлеба, и с ним покой (וְשַׁלְוָה בָהּ), нежели дом, полный заколотого скота, <но при нем> раздор» (Мишлей, 17:1). «Просите мира (שָׁלוֹם) Иерусалиму, спокойны будут (יִשְׁלָיו) любящие тебя. Да будет мир (שָׁלוֹם) в воинстве твоем (в крепости), покой (שַׁלְוָה) во дворцах твоих» (Теилим, 122:7). Эти стихи толкуются по-разному. Одни комментаторы говорят, что речь в стихах идет о состоянии мира как извне, с внешними врагами, так и внутри общества. Что если будет мир с внешними врагами, а стены города (или состояние армии) будут крепки – тогда будет и спокойствие внутри домов и дворцов, что внутри самого Иерусалима. Но есть комментаторы, утверждающие, что прежде всего царь Давид имел в виду духовное состояние человека и способы противостояния духовным врагам, как внешним, так и внутренним.

שקט (шекет) – спокойствие, тишина

Указывает на спокойствие души, спокойствие от внутренних бурь и волнений. Может использоваться как в описании внутреннего состояния человека: «И та сказала: посиди (здесь), дочь моя, пока не узнаешь, как обернется дело, потому что человек этот не успокоится (לֹא יִשְׁקֹט), пока сегодня же не окончит этого дела» (Рут, 3:18), так и в случаях описания наступления мира на земле, после потрясений или войны: «И земля успокоилась (שָׁקְטָה) от войны» (Йеошуа, 11:23).

שאננות (шаананут) – безмятежность, беспечность

«…и возвратится Яаков, и будет жить спокойно (וְשָׁקַט) и безмятежно (וְשַׁאֲנַן), и никто не будет страшить его» (Ирмияу, 30:10). Будет жить потомство Яакова с внутренним спокойствием (шекет), потому что не будет между его потомками ни зависти, ни ненависти, ни грусти. И будет жизнь их безмятежна (шаанан), потому что не будет внешних потрясений.

Сказано в трактате Кидушин (30б): «Какой смысл слов в стихе: “Не будут пристыжены, когда с врагами говорить будут во вратах” (Теилим, 127:5)? И почему мудрецы Торы, о которых идет речь в стихе, называются врагами? Говорит раби Хия бар Аба: “Потому что даже отец, любящий своего сына, и учитель, любящий своего ученика, когда они изучают вместе Тору в одних вратах (в одном доме учения) – превращаются во “врагов” (оппонентов), потому что они задают вопросы, оспаривают точку зрения друг друга, и из-за этого становятся подобны врагам. Однако в конце они становятся любящими друг друга, потому что они спорили не ради того, чтобы победить, а ради того, чтобы достичь истины».

На основании этого отрывка из Талмуда, рав Йоэль Тейтельбойм (Сатмарский ребе) предлагает неожиданное пояснение мидраша, который приводит Раши, что как только Яакову захотелось жить спокойно (לישב בשלוה) – тотчас постигло его несчастье с Йосефом. Он пишет: Яаков не стремился к личному покою, он хотел, чтобы был мир среди его сыновей и покой от Эсава и Лавана, а оба эти состояния находятся в зависимости друг от друга. Сказано в мидраше Танхума: «Посмотрите, насколько велика сила мира, потому что когда в народе Израиля нет раздора, и они объединены, тогда качество суда Всевышнего не касается их».

Яаков знал, что между сыновьями Рахели и Леи существует много противоречий, поэтому он просил у Небес, чтобы эти противоречия были разрешены меду ними, ибо только тогда может быть обеспечен мир от его внешних врагов. Одной из основных претензий братьев к Йосефу было то, что из его снов следовало, что им всем придется кланяться перед ним. Йеуда считался царем, а как царь может кланяться одному из своих подданных? Поэтому после того, как выясняется, что Йосеф выжил и даже стал правителем Египта, сказано, что Яаков посылает именно Йеуду. Зачем? Для того, чтобы он мог уладить все споры и противоречия между Йосефом и братьями, как сказано в Кидушин, что изучающие Тору вначале могут быть врагами, но если их спор во имя Небес, то в конце концов они становятся любящими друг друга. А когда между коленами Израиля вновь будет мир – никакой народ на земле не сможет властвовать над ними.

Поэтому считает Сатмарский ребе, что нужно толковать мидраш так: Яаков хотел жить в спокойствии (לישב בשלוה) – и поэтому произошло несчастье с Йосефом, чтобы внутренние противоречия были выплеснуты наружу, и таким образом, появилась возможность их разрешить. А продолжение мидраша следует читать без знака вопроса: «Мало праведникам уготованного в мире грядущем, так они хотят жить спокойно и в этом мире».

[1-3] Афтара недельной главы Ваешев

Рав Нахум Шатхин

Лучше быть человеку подобным порогу, который все топчут

«Так сказал Г-сподь: за три преступления Израиля и за четыре не отвращу Я <гнева> от него: за то, что продают праведника за деньги и бедняка за <пару> башмаков» (Амос, 2:6).

Пишет Раши, что стих говорит о том, как духовное состояние народа Израиля опустилось до такого уровня, что судьи за взятку готовы были продать в рабство человека. А также готовы были так искривить закон против бедняка, чтобы тот был вынужден продать свое поле, находившееся между полей судей (так им удобнее обрабатывать свои поля и огораживать их для охраны), да еще вынуждали того несчастного продавать свое поле по выгодной им цене. И такие поступки сравнивает пророк с башмаками, потому что так было принято фиксировать приобретение поля, как сказано: «А в Израиле так велось издревле при выкупе и при обмене для подтверждения всякого дела: один снимал свой башмак и отдавал другому – это и было в Израиле свидетельством» (Рут, 4:7).

Мудрецы, устанавливавшие порядок афтарот, постановили читать именно этот отрывок из Пророков, потому что следует из мидраша, что в этом отрывке говорится о продаже братьями Йосефа, одной из основных тем нашей недельной главы. Также сказано в «Пиркей де-раби Элиэзер» (38), что, продав Йосефа ишмаэлитянам, братья выручили сумму в двадцать монет. Каждому досталось по две монеты, что соответствовало стоимости пары сандалий. Комментируя мидраш, пишет Радаль (рав Давид Лурия), что братья были уверены, что Йосеф превозносит себя и хочет над ними властвовать. Поэтому они продали его в рабство, чтобы принизить его, а на вырученные деньги купили сандалии, намекая на то, что человеку подобает вести себя скромно и быть ближе к земле, как сказано в трактате Сота (5а), что лучше быть человеку подобным порогу, который все топчут.

Не пробуди забытые обвинения

«За три преступления Израиля» – в этом стихе подчеркивается, что за продажу Йосефа царство десяти колен понесет наказание. Предшествовавший стих говорит о грехах Иудейского царства, но среди них не встречается упрек за продажу Йосефа, как в стихе, говорящем о грехах царства Израиля. И это удивляет: разве грех продажи Йосефа относится только к остальным коленам? Более того, говорят комментаторы, что основным инициатором продажи был именно Йеуда, сказавший: «Что пользы, если мы убьем брата нашего и скроем его кровь? Пойдем, продадим его ишмаэлитянам, а руки наши да не будут на нем, ибо он брат наш, плоть наша. И послушались его братья». Так почему же пророк обвиняет в этом грехе только Израильское царство?

На этот вопрос отвечает раби Йонатан Эйбешиц в своей книге «Тиферет Йонатан». Как мы уже упоминали выше, одной из главных причин ненависти братьев к Йосефу было опасение братьев, что Йосеф собирается воцариться над ними. Это был вызов прежде всего Йеуде, так как было известно, что царская власть в народе Израиля уготована именно его колену. Йеуда частично исправил свой грех еще в Египте, когда, представ перед Йосефом, вступился за Биньямина, доказывая, что в нем нет ненависти к сыновьям Рахели. Это подтверждают слова мидраша: «Сказал раби Хия бар Аба: “Все слова, что сказал Йеуда до того момента, пока не прервал его Йосеф – была в них попытка примирения с Йосефом и Биньямином”».

В более поздние времена, после правления иудейских царей Давида и Шломо, когда произошло разделение страны на два государства, сказали десять колен: «Что за доля у нас в Давиде? Нет нам удела у сына Ишая! По шатрам своим, Израиль!» После чего они поставили царем над собой Йеровама, подняв бунт против дома Давида и царей Иудейских. Говорит рав Эйбещиц, что сказав так, все колена Израилевы аннулировали то старое утверждение, что они продали Йосефа за его бунт против истинного царя – Йеуды, ведь сейчас они делают то же самое. Этим они вновь возбуждают обвинение против себя в том, что основатели их колен продали в рабство Йосефа.

Из слов рава Эйбешица мы учим важное правило. Человек оступился, совершив какой-то грех, но ему есть что сказать в свое оправдание, как мы видели в случае с продажей Йосефа, когда братья были уверены, что они отстаивают честь Йеуды. Однако спустя много поколений, когда потомки Йосефа сбросили ярмо царства Йеуды, они вновь пробудили забытое обвинение. Подобное использование этого правила встречается, например, в случае, когда человек видит, что некто гонится за другим с целью убийства. Закон говорит, что не только преследуемый имеет право на самооборону и может применить все средства для избавления от опасности (вплоть до убийства преследователя), но и даже наблюдающий со стороны может спасти жертву, убив преступника. Однако если в будущем этот избавитель сам оступится в подобных грехах, то задним числом будет считаться, что та пролитая кровь преследователя теперь остается на его совести.

Мудрецы так поясняют стихи в Теилим (50:18-20): «Если видел ты вора – знался с ним, и с прелюбодеями доля твоя (ты заодно). Рту своему дал ты волю для злословия, и язык твой сплетает обман. Сидишь, на брата своего наговариваешь, на сына матери твоей возводишь позор». Есть люди, которые ведут себя неправильно, не отдаляясь от нечестивцев и нарушителей. Но у них всегда есть что сказать в свое оправдание, ведь они из того типа людей, которые живут со всеми в мире и со всеми легко вступают в контакт. И пусть этот довод не может быть принят как искупление греха, однако, несомненно, может быть использован для облегчения наказания. Но если этот же человек, живущий в мире с нечестивцами, при этом еще злословит на своих близких и Б-гобоязненных людей – в таком случае на него ложится вина и за связь с нечестивцем. Ведь своим злословием он показывает, что является человеком вполне способным на ссоры и раздоры, так как же он оправдывается, говоря, что не в состоянии отказаться от связи с нечестивцем?

[2]  ХАНУКА

[2-1] Что такое Ханука?

Рав Хаим Фридлендер

Ханука – Хану-ка – «покоились 25-го» (кислева)

Хану – на иврите «отдыхали»; ка – на иврите пишется буквами «каф» и «hэй», сумма числовых значений которых составляет 25.

«Некоторые пишут, что назвали эти дни Ханукой потому, что хану (покоились, отдыхали) 25-го» (Ран в комментарии на Рифа, Шаббат, 9б, начальные слова: Асум ямим товим, и так же писал Абудархаам в «Седер тфилот Ханука», и Тур, п. 770, и другие законоучители). А Маарша («Хидушей агадот», Шаббат, 21а, начальные слова Май Ханука) спрашивает: «Какое отношение это имеет к покою, если разрешена работа, и праздник установлен только для восхваления и благодарности?»

Также и Бах (п. 270), приведя слова Маариля о том, что не следует работать, пока горят свечи, пишет: «Можно видеть в некоторой мере обоснование этому в том, что дни эти названы Ханука, то есть “покоились 25-го”; ведь если нет вообще никакого запрета работать, какое отношение это имеет к покою? Приходится сделать вывод, что <мудрецы, установившие праздник,> имели в виду, что “покоились, отдыхали от войны”». Левуш не соглашается с этим и пишет: «Назвали эти дни Ханука – это два слова, хану и ка – “покоились” (стояли на месте) и “25-го”. И слово хану означает, что покоились, не идя на войну, как в Торе: “Ваисъу… ваяхану” (Шмот, 13:20 и др.), но не означает покой от работы – и потому разрешена работа». И также «При Хадаш» и «Биркей Йосеф» говорят, что «покой, отдых» здесь – от войны.

Две стороны победы – покорение врага и прекращение войны

На первый взгляд непонятно: почему назвали эти дни «отдыхом» и «покоем», пришедшими благодаря окончанию войны, и не назвали их в связи с избавлением, принесшим победу и освобождение? Ответ состоит в том, что у победы есть две стороны. «Утверждающая» состоит в том, что одолели врага, овладели им и уничтожили его, а «отрицающая» – в прекращении войны (хотя конец ее может наступить и без победы, путем заключения мирного договора, вмешательства третьей стороны и т. п.). И ясно, что когда народ побеждает и устанавливает праздник, он дает ему название в связи с «утверждающей» стороной – военной победой, а также свободой и независимостью, приобретаемыми благодаря покорению врага, но не в связи с отдыхом и покоем, поскольку в этом никак не находят своего выражения его мощь и героизм.

Ханука – в связи с покоем, а не с победой

Как видно, наши мудрецы, давая этим дням такое имя, хотели указать на суть и цели войны, которую вели тогда евреи: они вели ее только во имя Всевышнего и Его Торы, поскольку греки мешали и досаждали им только своими постановлениями против соблюдения Торы и заповедей, а не вмешательством в материальные стороны жизни. И потому главным в победе было то, что отныне исчезали все препятствия, евреи отдыхали от войн и духовного порабощения и могли поторопиться в Храм, чтобы очистить его и возобновить жертвоприношения, изучать Тору и исполнять заповеди без всяких помех. Они не видели в победе и в свободе самоцель, а только средство к избавлению от притеснений, чтобы служить Всевышнему, и выразили это в том, что назвали праздник Ханука.

Стремление к избавлению – чтобы служить Всевышнему в покое и совершенстве

«И потому весь народ Израиля, пророки и мудрецы его, жаждали времен Машиаха – чтобы обрести покой от царств, которые не позволяют заниматься Торой и заповедями как должно; а в те времена – обретут спокойствие и умножат мудрость, чтобы удостоиться будущего мира» (Рамбам, Илхот тшува, 9:2; см. там). Другими словами, мы стремимся к этим временам, чтобы у нас был покой от всего, что мешает заниматься Торой; Также и тогда именно в таком свете видели мудрецы чудесное избавление, и назвали те дни Хану-ка.

Перевод – рав П. Перлов

[2-2] Свечи Хануки для освещения греческой тьмы

Рав Шимшон Довид Пинкус

Свечу зажигают, чтобы что-то найти, например, при поиске хамца. Заповедь зажигания ханукальных свечей – намек на то, что мы должны попытаться что-то в это время найти.

Конечно, необходимо знать, что мы собираемся искать. По моему мнению, мы, как ни удивительно это звучит, должны искать темноту.

Слепой от рождения не подозревает, в какой темноте находится, не знает, что лишен возможности различать цвета и любоваться пейзажем, и не тоскует по зрению. И только вдруг прозрев, он осознает, чего был лишен. Человек, просидевший в темноте всю жизнь, только при свете свечи убеждается, что до сих пор был погружен во тьму. Так и мы, будучи уверены, что находимся «на свету», должны зажечь свечи, чтобы обнаружить, что мы – в темноте.

Сказано в Гемаре: «Этот мир подобен ночи». Если мы этого не понимаем, если нам кажется, что этот мир – освещен, по-видимому, мы должны зажечь свечу, чтобы обнаружить его темноту. И это – наша работа в Хануку.

Написано в Мидраше «Берешит Раба», что «тьма над бездною», упомянутая при описании сотворения мира, – это Греция, закрывшая своими указами глаза Израилю. Греческое изгнание сменилось римским, и в нем мы пребываем до сих пор, но влияние Греции по-прежнему сильно. Кровь, проливаемая во время войн на протяжении многих поколений, проливалась руками Эсава, то есть Рима, но вся западная культура (наука, спорт, развлечения…) пришла из Греции.

Мы наслаждаемся достижениями науки: пользуемся электричеством, летаем на самолетах и так далее. Все это видится нам замечательным. И кажется, что блага цивилизации привносят свет в нашу жизнь. Но мудрецы утверждают, что это – тьма. И в Хануку мы должны зажечь свечи и обнаружить эту тьму.

Тьма, по моему мнению – опять-таки, как ни удивительно это звучит, – это свет.

Наука обычно плохо согласуется с верой. Соблюдающий заповеди профессор, религиозный ректор университета вызывают удивление. В наше время это уже не совсем так, поскольку современная наука – это больше техника, а научные исследователи – это компьютеры. Но раньше у каждого без исключения молодого человека (даже ешиботника из хорошей семьи), поступившего в университет, кипа с каждым годом становилась все меньше, пока не исчезала совсем. Казалось бы, должно быть наоборот. Наука дает знания, которые открывают глаза на красоту Творения. Почему же наука противоречит вере?

Дело в том, что наука делает выводы из исследований, произведенных в лабораториях при помощи специальных инструментов. Но даже при помощи самых чувствительных радаров, имеющихся в ее распоряжении, наука не может обнаружить наличие Всевышнего. Из этого она делает вывод об Его отсутствии, затемняя веру. Это и есть греческая тьма.

Для обнаружения Всевышнего нужны другие приборы – человеческие, чувствительные к истине и искренности.

Сегодня в мире существует 6 миллиардов непохожих друг на друга людей, мозг каждого ребенка — встроенный компьютер, состоящий из 50 миллиардов клеток памяти. Кто это сотворил? Случайно ли это образовалось? Человек, искренне задумавшийся над этим, обнаружит Всевышнего!

Что является источником самой большой темноты в мире? Глаза! Нет больших обманщиков, чем глаза. Ведь если мы чего-то не видим глазами, для нас этого как бы не существует. Каждое утро, прежде чем налить чай, я заглядываю в стакан, чтобы убедиться, что туда не заполз таракан. И если я его не вижу, делаю вывод, что его там нет. И так возникает убеждение, что то, что видят глаза, существует, а то, чего они не видят, не существует.

И это – темнота, ибо есть множество вещей, которые невозможно увидеть глазами. В принципе, все пять органов чувств – пять великих обманщиков. И иногда они разрушают нашу жизнь, когда мы, полагаясь на их показания, делаем вывод, что, как и в каком количестве существует на свете.

Человек, знающий, что он находится в темноте, понимает, что он знает не все, и спрашивает у того, кто находится на свету. В то время как человеку, полагающему, что он – на свету, в голову не придет спрашивать.

Наша задача в Хануку – распознать темноту, понять, что выводы, которые мы делали на базе того, что видели, не верны, что наши глаза обманывали нас, создавая иллюзию света, в то время как мы находились в темноте. Если, не доверяя нашим глазам, мы всмотримся в окружающий мир с помощью логики, задумаемся о том, кто сотворил его, мы придем к искренним и истинным выводам.

У современного человека нет времени побыть наедине с собой. Есть «новости», есть телефон, а если он в дороге, с ним – мобильный телефон. Но человек обязан остановиться, распознать темноту и попытаться найти свет.

Мой отец, да продлятся его годы, рассказывал про рава Баруха Бера Лейбовича, который однажды, зайдя в дом, увидел на столе газету. Надо полагать, это не была бульварная пресса. Тем не менее, рав Барух Бер подошел к столу и локтем столкнул газету. Услышав этот рассказ, я попытался найти в Шульхан Арух запрет прикасаться к газете, но не нашел. Тогда я стал искать другое объяснение, и нашел его. Грязь убирают тряпкой не потому, что где-то написано, что запрещено трогать грязь руками, а потому, что трогать ее руками — неприятно. По этой же причине рав Барух Бер не прикасался к газете.

А ведь, казалось бы, газета – это свет. «Темный» человек не знает, что происходит в мире, а газета «просвещает» его. Теперь он знает, что случилось в Нью-Йорке, каковы последствия столкновения двух самолетов… Человек встает утром, и газета открывает перед ним целый мир. На самом деле, это – самая сильная тьма. Ведь, переживая происходящие в мире события, человек отключается от настоящего источника света – от Всевышнего, благословен Он.

Хасид Яавец (рав Яаков Эмден) в своей книге «Ор а-Хаим» говорит, что во времена, когда евреям предлагали изменить вере или умереть, простые евреи сгорали на кострах, освящая имя Всевышнего, в то время как философы — сдавались. Он объясняет, что у простых евреев не было другого света, кроме света Торы, в то время как философам «свет» философии заслонял истинный свет.

Внучка Хафец Хаима рассказывала, как в 17 лет она убежала из дома, чтобы учиться в университете, а через пару лет приехала навестить дедушку. Она сказала ему: «Дедушка, что ты сидишь тут в темноте, выходи в Большой Свет!» Ответил ей Хафец Хаим: «Внученька, ты смотришь на эти аэропланы… Они еще долетят до Луны, они еще придумают бомбу, способную взорвать весь мир. А мы делаем людей!»

Девушка чувствовала, что Хафец Хаим, светоч мира (только представьте себе, как бы мы жили без «Мишна Брура»), сидит в темноте! Как это могло произойти? «Свет» науки заслонил ей свет Истины!

Рамбам в книге «Море Невухим» объясняет, почему сказано «Б-г Авраама». Авраам ни на минуту не отвлекался от связи со Всевышним. Рамбам пишет: «Когда человек думает о Всевышнем, он буквально находится рядом с Ним. Но если его мысль концентрируется на еде, необходимой [для поддержания существования, а не для удовлетворения страстей] или на бизнесе, необходимом [для пропитания], его мысленная связь со Всевышним прерывается. Человек, способный не прерывать эту связь даже во время еды или работы, достигает ступени праотцев и Моше, о котором написано: “И был там со Всевышним”»

На самом деле, в Торе упоминается еще и «Б-г Израиля». Видимо, каждый еврей должен стремиться достичь этого уровня. Постоянно думать о Всевышнем. Раскрыть глаза и увидеть Всевышнего – в каждом месте и в каждом создании. Говорить со Всевышним и ощущать Его присутствие.

Перевод Х. Берман

[2-3] Чудо Меноры и избавление

Рав Хаим Фридлендер

Сказано в барайте: «Что такое Ханука? Учили наши мудрецы: 25-го кислева… когда греки вошли в Храм, они осквернили все масло, которое было в нем, а когда Хашмонаим разбили и победили их, то стали искать и нашли только один флакон <чистого> масла… произошло с ним чудо, и оно горело восемь дней. На следующий год постановили сделать эти дни праздничными, с восхвалением и благодарением» (Шаббат, 21б). Раши объясняет: «<Что означает вопрос>: “Что такое Ханука?” – <Он означает>: “В честь какого чуда ее установили?”»

Нужно понять следующее. В то время были и другие чудеса – все победы были чудесными (как мы говорим в эти дни в молитве): «Многочисленных – в руку немногих, сильных в руку слабых», – почему же об этом не упоминается в барайте?

Нужно понять и другое. В словах восхваления и благодарности, которые наши мудрецы постановили читать в связи с этим чудом, то есть в отрывке «Аль а-Нисим» [и объясняет Раши, начальные слова: «И сделали их днями праздничными с восхвалением и благодарностью»: не запретили работу, а только постановили читать хвалебную молитву Алель и благодарственный отрывок «За чудеса»] упоминаются только чудеса великого избавления и освобождения: «Отдал Ты сильных в руку слабых, и многочисленных – в руку немногих и т. д.», тогда как чудо с менорой не упоминается вовсе, а только намеком и в общих словах: «И зажгли светильники во дворах Святилища Твоего» (а в другой редакции этого отрывка сказано лишь: «И сотворил для них чудо и явление необычайное», и не поясняется, какое).

Чудо открытое и скрытое

Мне хотелось бы объяснить все это, основываясь на точке зрения Рамбана (Берешит, 46:15), объясняющего, что бывают чудеса скрытые и открытые. Он пишет: «Ибо о чудесах, совершаемых пророком, который пророчествовал о них прежде, или ангелом, открывшимся при исполнении порученного ему Всевышним, Писание упоминает, тогда как о чудесах, которые сделались <как бы> сами, чтобы помочь праведнику или уничтожить грешника, не упоминается в Торе и книгах пророков… И для чего было бы упоминать о них Писанию, – ведь все основы Торы <находят свое выражение> через чудеса сокрытые… и таким же образом все, чего достигает Тора, со всеми теми благами… и все наши молитвы – чудеса и дела необычные, только нет в них демонстративного изменения естественных свойств мироздания». И нужно объяснить, что скрытое чудо не приходит, чтобы дать людям познать Всевышнего, но только ради достижения желаемой цели – «помочь праведнику и т. д.», и потому не упоминает о нем Писание. И напротив, оно упоминает о чуде открытом, поскольку оно приходит научить вере и открыть взору всех Причину всех причин и Творца всего сущего.

Чудо – знак и явление необычайное

Чудо – на иврите нес, а также от, и это означает еще «знак и знамя» – указывающее и обозначающее дорогу, как в словах Писания: «Все обитатели мира и жители земли! Когда поднимется знамя на горах – узрите» (Йешаяу, 18:3). И нес – чудо – называется также мофет – явление зримое, другими словами: «зрелище, данное, чтобы его увидели».

Образ правления Всевышнего и чудеса Его, сотворенные святым праотцам и сынам Израиля

Одно из первых чудес, о которых говорится в Торе как о чуде, которое должно стать знаком для видящих его, – это чудо с посохом Моше: «И ответил Моше, и сказал: “Ведь они не поверят мне и не будут слушать меня…” И сказал ему Г-сподь: “Что это в руке твоей?” И сказал: “Посох”» (Шмот, 4:1-2). Таким образом, чудо происходит тогда, когда есть опасность духовного падения, о которой сказал Моше: «Ведь они не поверят мне», а до того народ не нуждался в открытом чуде. Праотцы стояли на более высокой ступени и не нуждались в явном чуде; они и без этого знали, Кто есть Хозяин мира. Для них тоже совершались чудеса: Авраам был спасен из огненной печи (Псахим, 118а); также, когда Яакову потребовалось переправиться через Ярден, он рассек его воды своим посохом, как сказано: «Ибо с помощью посоха моего я переправился через Ярден» (Берешит, 32:10), и объясняет там Раши: «Погрузил свой посох в Ярден, и он расступился». Много было и других чудес. Однако эти чудеса совершались только затем, чтобы «помочь праведнику», но не для того, чтобы научить его.

[Примечание автора – здесь и далее – курсивом. И потому, даже если и были открытые чудеса, такие, как спасение Авраама из огненной печи («в стране Касдим совершилось чудо для Авраама, отца нашего… или известное чудо, когда бросили его в огненную печь, и он спасся»; Рамбан на Берешит, 11:28), – поскольку совершились они, чтобы «помочь праведнику», о них не написано в Торе явно, и они подобны скрытым чудесам. Рамбан объясняет, что правление Всевышнего по отношению к праотцам и чудеса, творимые для них, были скрытыми. Он пишет, что этим именем – из букв шин-далет-юд – творит Он праведникам чудеса сокрытые, чтобы: «Спасти от смерти душу их и дать им жизнь во время голода» (Теилим, 33:19) и спасти на войне от меча, как во всех чудесах, совершенных для Авраама и всех праотцев (комментарий на Берешит, 17:1 и Шмот, 6:2).]

Верно, что когда есть падение веры во Всевышнего, совершается открытое чудо, чтобы открыть нашим глазам чудо скрытое, и что «нет природы», ибо природа – это тоже чудо – как сказали наши мудрецы: «Тот, кто приказал маслу гореть, прикажет уксусу – и тот будет гореть» (Таанит, 25а).

[И благодаря чудесам большим и общеизвестным человек признает скрытые чудеса, которые являются основой всей Торы. Ведь нет у него удела в Торе нашего учителя Моше, пока он не поверит, что все дела и все события – чудеса, но ни в коей мере не природа и заведенный в мире порядок (Рамбан, конец гл. 21, см там комментарий Рахдаш).]

Все это относится и к чуду с менорой, которое произошло, чтобы дать увидеть, и это открытое чудо совершилось, чтобы научить нас, что есть чудеса скрытые – что все войны и спасение были чудесами, вещами необычайными от Г-спода (ведь Он, надзирающий над всем сущим, мог сделать так, чтобы остался сосуд с чистым маслом, которого хватило бы на восемь дней, – но Он сделал так, чтобы произошло открытое чудо, чтобы научить нас общему правилу – что также и наши успешные дела, которые кажутся нам естественными, в действительности – чудо).

И потому, когда установили праздничные дни с восхвалением и благодарением, то установили их не в связи с чудесами, происходившими в ходе войн, – чудесами скрытыми, такими, что человек неразумный не мог распознать их (и в наши дни, дни тьмы, мы видим, что такие люди видят в тех войнах и победах лишь торжество грубой физической силы, не дай Б-г), а в связи с открытым чудом – с менорой. Конечно же, это чудо научит нас видеть, что все проявления великой силы и победы в войнах были от Всевышнего («Отдал Ты сильных в руку слабых»), и будем говорить молитву Алель и благодарения, имея в виду все это спасение и войны, а чудо с маслом будет для нас лишь одним из этих чудес.

И потому, когда барайта объясняет: «Что такое Ханука?», то есть: «в связи с каким чудом ее установили?» (как это объясняет Раши), она упоминает только открытое чудо – с маслом, и мы, исходя из этого, будем благодарить за все победы и спасение как за чудеса, сотворенные Всевышним. И потому мудрецы не упомянули о чуде с маслом в благодарственной молитве как об отдельном особом чуде.

Перевод – рав П. Перлов

[2-4] Каждодневные чудеса

Рав Шимшон Довид Пинкус

Многие задают вопрос: «Почему в наше время не случаются чудеса? Такие, которые случались с предыдущими поколениями. Такие, как рассечение Красного моря, такие, как чудо Хануки…»

Вот реальный случай, рассказанный врачом из Монси, посвятившим себя Торе. Много лет назад он был совершенно нерелигиозным человеком. Жил в Лос-Анджелесе, работал в приемном покое больницы. Однажды туда привезли человека без сознания. С ним случился на улице сердечный приступ. Врачи пытались бороться за его жизнь, но через полчаса были вынуждены констатировать смерть и отключить его от всех приборов. И вдруг врач, рассказавший эту историю, с удивлением обнаружил, что пациент шевелит рукой. Он снял ткань, закрывавшую лицо, пациент был… живой. Он попытался снова начать массаж сердца, но больной остановил его и спросил: «Тебя зовут Хаим Меир?» Врач был ошеломлен. Да, это его еврейское имя, про которое он когда-то слышал от бабушки, но никто никогда его так не называл, все знают его как Барри.

Больной задал следующий вопрос: «Ты накладываешь тфилин?» – «Нет» – «С сегодняшнего дня начни накладывать. Кашрут соблюдаешь?» – «Нет» – «Начинай соблюдать». Закончив разговор, больной снова умер.

Через много лет врач отмечал, что тогда эта история не произвела на него никакого впечатления, никоим образом не повлияла на его жизнь, он только поделился с коллегами: «Забавный случай со мной произошел…». К соблюдению заповедей он пришел намного позже.

Чудеса происходят с нами каждый день. Другое дело, что мы этого не замечаем. Не все звуки, имеющиеся в природе, мы способны слышать без специальных приборов, и так же, не имея необходимых инструментов, мы можем пройти мимо чуда.
Ханука – особое время («в те дни, в это время…»), когда нам легче увидеть чудеса, происходящие вокруг, и понять, какой урок мы должны из них извлечь, где мы должны себя перевоспитать (Ханука и хинух [воспитание] – однокоренные слова).

Задается вопрос, чем же так особенно было чудо с кувшинчиком масла, горевшим восемь дней, ведь во времена существования Храма чудо с маслом происходило постоянно – масла, расcчитанного на ночь, хватало на сутки. Именно в Хануку евреи были способны увидеть это чудо, выучить из него, что Всевышний – Хозяин мира и всех сил, правящих в нем, что все, происходящее в мире, происходит по Его воле, и нет никого, кроме Него.

И даже когда происходят неприятности, в них заложен росток будущего спасения.

Во время войны четыреста евреев – граждан Германии – пытались сбежать в Англию. Англия, испугавшись шпионажа, переправила их в Австралию. На корабле нужны были матросы. Для этой цели освободили несколько тюремных заключенных. Как только корабль покинул Англию, матросы начали издеваться над пассажирами. Они отобрали у них чемоданы с личными вещами, часть вещей забрали себе, а все, что было им не нужно, побросали за борт. В том числе, такие дорогие письма… Евреи оказались в чужой стране без необходимых вещей и без памяти о родственниках. «За что Всевышний нас так наказал?» — спрашивали они.

Через несколько десятков лет был найден дневник немецкого генерала-подводника. Среди прочего он рассказывал, как они напали на след вражеского корабля, пытались его уничтожить, но не смогли. Тогда они послали на разведку лодку, и выяснилось, что с корабля были сброшены чемоданы с письмами на немецком языке. Генерал писал: «Как мы радовались, что не смогли потопить корабль, на котором были немцы, такие же, как мы…» Был получен приказ от Гитлера (да сотрется его имя) сопровождать и защищать корабль до самой Австралии. И лишь после того, как все пассажиры благополучно высадились на берег, немцы выяснили, что корабль – английский, и потопили его.

Сорок лет евреи расстраивались и роптали на судьбу, пока не узнали, что все, что с ними произошло, было чудом и милостью от Всевышнего. Если бы не злодеи-матросы, посланные Всевышним, у них бы не было шанса спастись…

Чудеса происходят вокруг нас постоянно. А восемь дней Хануки даны нам, чтобы научиться их видеть.

Сокращенный перевод Х. Берман

[3] ЕВРЕЙСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ

[3-1] Томер Двора. Глава вторая. Кетер

Рав Моше Кордоверо

Качество кротости

Тора заповедовала нам следовать путями Всевышнего. Это означает, что в своих действиях мы должны уподобляться тому, как Творец ведет себя по отношению к творению. Всевышний создал мир и постоянно поддерживает его существование и влияет на него с помощью десяти Сфирот. Книга «Томер Двора» объясняет их и учит нас, каким образом человек может уподобиться Творцу, следуя путями Его, в соответствии с каждой из них.

Во второй главе автор разбирает действие сфиры Кетер и то, как голова человека должна функционировать по ее примеру.

Кротость – ענוה

[В начале этой главы автор сказал, что человек должен обладать восемью положительными качествами, которые соответствуют восьми частям головы, и которые также параллельны качествам сфиры Кетер. Обобщив, можно сказать, что все они ведут к сугубо положительному отношению к окружающим и стремлению всеми силами им помочь. В данном отрывке автор обсуждает, как эти качества можно приобрести.

Качество, о котором пойдет речь в этой части второй главы, автор определил словом ענוה. Это слово не имеет точного эквивалента в русском языке. Человека, обладающего этим качеством, можно назвать кротким, скромным, смиренным, непритязательным. Ему чужды высокомерие и гордость. Он трезво оценивает свои достоинства, но не считает, что они являются его заслугой.

Рав Хаим из Воложина в книге «Руах Хаим» пишет, что с помощью кротости (ענוה) человек достигает ВСЕГО. Моше, который был господином всех пророков и отцом мудрецов, достиг своего величайшего в человеческой истории духовного уровня именно благодаря своей исключительной кротости, и именно это его качество подчеркивает Тора. И если бы сегодня появился человек, по своей кротости подобный Моше, то и он удостоился бы полностью овладеть всей Торой.]

Поэтому человек должен приучать себя к этим качествам постепенно, понемногу, и основное, главное качество, на которое он должен обратить внимание – это кротость (ענוה), ключ ко всем остальным; ибо она – глава всего, первый атрибут Кетера, включающий в себя все.

Основная сущность кротости – не находить ценности в самом себе, а смотреть на себя как на ничто, как сказал скромнейший <из людей, Моше>: «А мы что, чтобы вы жаловались на нас»? (Шмот, 16:7). Предел этого <самоуничижения> – считать себя наиболее никчемным из всех тварей, презренным и ничтожным. И если человек будет постоянно прикладывать усилия к тому, чтобы приобрести качество кротости, все остальные положительные качества потянутся за этим качеством. Ведь первое качество сфиры Кетер – в том, что она считает себя ничем перед своим Творцом. Подобным же образом человек должен в прямом смысле слова считать себя ничем и думать, что без него мир был бы лучше. И из-за этого он будет вести себя с теми, кто унижает его, так, как будто они правы, а он виновен. [Один из важнейших уровней качества кротости – не только не отвечать обидой на обиду, не только молча терпеть нападки на себя, но вести себя так, как будто люди, которые нанесли незаслуженную обиду, на самом деле правы.] Это послужит причиной приобретения хороших качеств.

[Атрибут Кетер считает себя ничем по отношению к Создателю, и благодаря этому получает от него поток жизненной силы и передает ее всем мирам. Точно так же человек, который превращается в ничто в смысле полного пренебрежения своими желаниями ради выполнения воли Творца, удостаивается дать другим.

Тот, кто избавляется от ощущения собственной значимости и пренебрегает вожделениями, может достичь очищения и удостоиться донести слово Всевышнего до низших частей мироздания. Самый яркий пример этого – Моше, который настолько очистился от чувства своего «я», что смог донести Тору Всевышнего до народа Израиля в чистом виде, не добавив к ней никакой посторонней примеси.

Рамбан написал в письме своему сыну: «Чем может возгордиться сердце человека? Если богатством, разве не Всевышний оделяет человека благополучием или повергает в нищету? Если почетом, то разве не полагается почет исключительно Всевышнему, как сказано «и богатство, и честь перед Тобой», – как же можно гордиться честью Творца? А если мудростью, то разве не сказано (Ийов, 12:20): «лишает верных уст и разумение у старцев забирает»».

И написал Рамхаль в книге «Месилат Йешарим»: «даже если человек удостоился стать великим мудрецом, если он посмотрит и подумает, то поймет, что в этом нет причины для гордыни и заносчивости. Ибо интеллектуал, который знает больше других, ведет себя естественным для него образом. Он подобен птице, которая летает, ибо в этом ее природа, или быку, который тянет ношу, ибо такова его натура. Умный человек умен, так как его природа привела его к этому. Поэтому тут нет причины для гордыни и заносчивости… ибо любое достижение дается человеку только по желанию и милости Всевышнего. Поэтому он должен только благодарить Того, Кто дал ему это, и подчиняться Ему. На что это похоже? На нищего, который получает дар по доброте дающего… Так же и тут: любой умный человек должен понимать, что все его достижения – только благодаря доброте Всевышнего по отношению к нему».

И именно человек, обладающий многими достоинствами и не гордящийся ими, называется «скромным», ענו.

С другой стороны, чувство значительности собственного «я» приводит человека к гордыне и заносчивости. Он легко может скатиться к ощущению, что кроме него в мире вообще ничего не имеет значения. Такой человек живет в мире без Б-га. А тот, для кого его эго не играет центральной роли, способен воспринять и выполнить желание Всевышнего. Чем больше человеку удается отодвинуть свое «я» на второй план, тем меньшее значение для него имеют мысли и речи других людей о нем.

Но работа над развитием в себе качества кротости не ограничивается чувством, что все, что у него есть – от Всевышнего. Человек должен понять и ощутить, что все в мире происходит только по воле Творца.

Ощущение собственной незначительности и никчемности необходимо для того, чтобы побороть гордыню и пересилить собственное эго. Но чтобы полноценно служить Всевышнему, человек должен хорошо осознавать свои достоинства. И так пишет Рабейну Йона в начале книги «Шаар а-Авода»: «Первое, что необходимо человеку, служащему Всевышнему – это узнать свою собственную ценность. Он должен изведать свои достоинства и достоинства своих отцов. Знание этих достоинств приведет к тому, что он всегда будет прилагать усилия к их сохранению и вести себя в соответствии со своим духовным статусом». Книга «Ор Йехезкель» тоже предупреждает об опасности недооценки самого себя: «ощущение собственной незначительности – это один из самых больших недостатков, которые могут быть у человека. Оно приводит к отсутствию амбиций в области расширения познаний в Талмуде и в алахической литературе. И все это из-за того, что мы недостаточно важны в собственном сознании».

Верный взгляд на этот вопрос можно получить, изучив поведение атрибута Кетер. С одной стороны, по отношению к своему Создателю он полон осознания собственной незначительности. С другой стороны, он обеспечивает существование всех миров, которые находятся ниже него. Так же человек должен одновременно чувствовать собственную незначительность и в то же самое время сознавать, что он может сделать великие дела по отношению к своим ближним и улучшить весь мир. Конечно, при этом нельзя забывать, что все его способности – это дар, полученный им от Всевышнего. Он должен постоянно благодарить Творца за все, чем Тот наделил его. Данные человеку таланты – это не причина гордиться, а причина благодарить и восхвалять Творца и пользоваться ими для прославления Имени Небес, как сказано (Диврей а-Йамим II, 17:6): «И вознеслось сердце его, ибо шел по пути, начертанном Всевышним».

Поэтому человек должен познать себя и изучить свои сильные стороны. Он должен знать, что его способности были даны ему, чтобы служить Творцу, изучать Тору и помогать другим. Поэтому каждый должен максимально реализовать свои таланты, не забывая о том, что эти таланты были даны ему Свыше, и даны не просто так, а для определенной цели.]

Редакция «Беерот Ицхак» выражает признательность раву Цви Вассерману и издательству Швут Ами за право пользоваться переводом книги «Томер Двора». Примечания редактора основаны на книге рава Аарона Довида Гольдберга «Ве-алахта би-Драхав» и на книге рава Бен-Циона Эпштейна «Акдамот у-Шеарим». Подготовил рав Б. Набутовский.

[3-2] Шмират а-Лашон

Шаар а-Твуна

Рав Исраэль Меир а-Коэн из Радина

[В квадратных скобках: прямым шрифтом – примечания автора; курсивом – примечания переводчика и редактора]

ГЛАВА 6 (продолжение). Разъяснение запрета мстить и помнить зло, и сколь велика награда человека, остерегающегося этого (примечание автора)

Еще я хотел бы, стремясь умиротворить твое сердце, чтобы не приходила к тебе мысль мстить и помнить зло, привести мое объяснение слов Торы (Ваикра, 18:19): «И люби ближнего твоего, как самого себя; Я – Г-сподь».

Казалось бы, для чего прибавлены слова «Я – Г-сподь» в конце стиха? И сказал я, что Писание желает объяснить этим начало стиха, где сказано: «Не мсти сынам народа твоего и не храни на них зла; и люби и т. д.». Кажется удивительным: если человек находится в очень затруднительном положении и просит товарища о каком-то одолжении, и тот может сделать это, но не хочет, и особенно – если тот причинил ему неприятности, – как может быть, чтобы у него не было после этого к тому товарищу никаких претензий, тем более – чтобы он любил его, как самого себя?

И я объяснил приведенный стих при помощи следующей красивой притчи:

Реувен питал ненависть к одному человеку по имени Шимон и затевал с ним вражду. Пришел к нему однажды Йеуда; Реувен, как и все остальные люди, считал этого Йеуду человеком правдивым. Тот сказал ему: «Как может быть такое? Ты ненавидишь Шимона и говорил мне, что он человек негодный и презренный, а я был после того у одного из великих людей нашего поколения, известного праведника и мудреца, каких больше нет, – и он принимал Шимона с великими почестями, и выказывал ему знаки любви по разным поводам! Ты очень ошибаешься в нем, брат мой!»

Когда Реувен услышал все это, он очень удивился и ответил: «Твои слова заронили в мою душу сомнение. Возможно, что истина на стороне этого р. Шимона, и только потому, что всякому человеку свойственно считать себя самого правым, мне кажется, что закон на моей стороне! Хотя, быть может, и действительно закон на моей стороне, а этот Шимон – обманщик и своими красивыми речами ввел в заблуждение великого человека нашего поколения, так, что показался ему человеком, достойным уважения! Но я все-таки больше не буду говорить о нем плохо – из-за сомнения, которое ты заронил во мне».

Прошло какое-то время, и вновь приходит к Реувену Йеуда, имеющий у него репутацию человека правдивого, и рассказывает ему: «Я видел нечто еще более удивительное! Этот человек, о котором ты сказал мне, что у тебя все еще есть сомнение, не обманщик ли он и человек негодный, – видел я после того, что он оказался в кругу первых мудрецов поколения, и они тоже оказали ему исключительный прием и выказывали знаки любви на глазах у всех! И если о том великом человеке, о котором я говорил тебе в прошлый раз, ты отвечал мне, что Шимон обманул его, то о таких людях, как эти, невозможно сказать такое!» Услышав все это, Реувен тут же ответил: «Ты прав, что мое дурное побуждение обмануло меня в главном!»

А Йеуда продолжал: «Я знаю о Шимоне, что если бы он оказался среди мудрецов Израиля прежних поколений, таких как раби Меир, раби Йеуда, наш Раби – составитель Мишны и их товарищи, которым, как известно, открывался пророк Элияу, то они тоже восхваляли бы Шимона. А пророк Элияу говорил бы тем мудрецам Мишны, как он рассказывал о том Шимоне на небесах и слышал из уст Самого Всевышнего, что Он любит Шимона».

И когда услышал все это Реувен – отпрянул, склонил голову и сказал: «Горе мне оттого, что я думал вначале – что я праведник, а он – злодей! Теперь я вижу, что это не так: ведь Сам Всевышний, Который – Корень всего, и знает все, что происходит во тьме и что открыто, Чьи деяния безупречны и все пути правосудны, и, если Он любит человека – нет сомнения, что любит его не напрасно. И в дело это, которое было у меня с тем уважаемым человеком, р. Шимоном, я вдумываюсь теперь – и вижу в нем несколько сторон. Либо закон в нем – на его стороне по существу, и только потому, что оно касалось меня лично и я не был знаком с р. Шимоном, мне казалось, что истина и справедливость на моей стороне; и это – то, что кажется мне ближе всего к истине. Или, что также возможно, с его стороны была в этом деле ошибка, и сам он очень сожалеет об этом – и он, возможно, даже сам намерен умиротворить меня. Или же есть у него другие оправдания и доводы, доказывающие правоту его, о которых мне неизвестно. Но, как бы то ни было, есть на мне великий грех из-за того, что я говорил о нем плохое – о том, о ком сказал Всевышний, что любит его! И надо думать, что корень души его высок чрезвычайно – а я повсюду возвещал, что он – человек негодный, презренный, обманщик! И теперь я раскаиваюсь в этом чрезвычайно, и нет у меня никакой ненависти к нему – раз Сам Всевышний любит его!»

И в этом смысл стиха Торы: «Не мсти сынам народа твоего и не храни на них зла, а люби ближнего твоего, как самого себя». Ты, может быть, скажешь: что же я могу с собой сделать, чтобы не было у меня к нему никаких претензий, и тем более – чтобы любить его, как самого себя?

И на это Тора отвечает: «Я – Г-сподь», что означает: «Я – Г-сподь, Который любит его». И подобно этому сказано (Малахи, 1:2): «Полюбил Я вас, – сказал Г-сподь», а также (Дварим, 14:1): «Сыны вы Г-споду, Б-гу вашему»; [и как Он нас любит] – так и ты сможешь полюбить своего ближнего. В действительности все очень просто: поскольку человек смотрит на товарища своего в нашем нижнем мире и видит его облеченным в грубую материальную оболочку, он не очень считается с ним. И особенно, если тот – в чем-то против него; тогда он совсем ни во что его не ставит в мыслях своих. Совсем не так это у Всевышнего, Который знает сущность корня святости души Израиля – корня, великого и внушающего трепет чрезвычайно, как сказано в святой книге Зоар в нескольких местах – о том, что корень этот вверху, в месте, внушающем трепет великий. И потому важность Израиля и любовь к нему у Всевышнего столь велики.

Перевод – рав П. Перлов

[4] НАШИ ВЕЛИКИЕ МУДРЕЦЫ

[4-1] «Кто за Б-га – ко мне!» История жизни рава Шимшона Рафаэля Гирша

Рабанит Хава Крускаль

Редакция «Беерот Ицхак» благодарит правнучку рава Шимшона Рафаэля Гирша рабанит Хаву Крускаль за право переводить ее книгу на русский язык и неоценимую материальную поддержку. Все права на данный материал защищены! Редакция «Беерот Ицхак» не дает права на перепечатку либо копирование данного материала в любой форме, кроме как с разрешения рабанит Хавы Крускаль. Данная книга основана на реальных исторических фактах и написана в оригинальной форме ради удобства восприятия материала читателем.

Глава 17. Приглашение во Франкфурт

Похоронная процессия медленно двигалась в сторону еврейского кладбища Франкфурта. Хоронили известного мудреца Торы, судью рава Яакова Позена.

Молчаливые и скорбящие, шли евреи за носилками, на которых покоилось тело усопшего. Среди них выделялся глава еврейского суда города Дармштадта, рав Цви Биньямин Ойербах, автор книги «Нахаль Эшколь». Семья рава Позена попросила его приехать, чтобы произнести эспед на могиле покойного.

Неожиданно послышались громкие крики:

– Не позволим! Ни за что!

– Не разрешаем произносить траурные речи на кладбище!

– Даже и не надейтесь! Никаких речей рядом с могилой!

Члены комитета реформистской общины решили, что и в этом месте, на кладбище, они должны показать всем, что они здесь главные, что они единственные, кто решает все, что касается дел общины.

Среди сопровождающих поднялся шум. Члены семьи Позен постарались убедить реформистов оказать хотя бы минимальное уважение умершему, а также гостю, которого попросили сказать траурную речь.

– Ведь рав Ойербах специально проделал ради этого такой длинный путь! – умоляли они.

– Ну и что? – заявили реформисты, – Он может произнести свою речь и здесь, на улице!

– На улице? Вне кладбища? Но ведь это – позор и для живых, и для мертвых! – в отчаянии воскликнули скорбящие.

Однако члены реформистского комитета не собирались уступать. Они безжалостно стояли на своем и не позволили внести гроб на кладбище.

Потрясенные и оскорбленные, люди стояли на улице около кладбища и слушали скорбную речь рава Ойербаха. После этого рав Позен был погребен.

Это постыдное происшествие, весной 1849 года, стало последней каплей.

Слава Б-гу, в результате произошедшего годом ранее политического переворота, власти проявляли некоторую открытость и понимание того, что каждый человек имеет право на свободу вероисповедания. Без этого принципа гражданские права для всех были бы невозможны. А теперь небольшое число религиозных евреев, всего-то одиннадцать человек, собрались и подали прошение в сенат, муниципалитет Франкфурта. Они просили разрешения создать «независимое религиозное объединение» под названием «Община Йешуруна». Разрешение было дано, хотя по законам государства, это объединение должно было являться частью целой общины, власть в которой принадлежала реформистам, и члены объединения должны были платить ей налоги. За короткое время число членов новой организации достигло около восьмидесяти человек. Они арендовали комнаты в общинном здании, в котором находились помещения и для других нужд общины – например, комнаты для больных и хевра кадиша. В этих комнатах члены «религиозного объединения» собирались на общественную молитву.

Когда объединение стало насчитывать уже около сотни человек, было решено, что пришло время назначить раввина, который возглавит общину. Здесь они столкнулись с проблемой: чтобы назначить раввина, нужно было получить особое разрешение от франкфуртского сената. Но председатель комитета, ответственного за такие назначения, решительно выступал против прошения «Общины Йешуруна». На него оказали влияние реформисты, которые очень боялись возрождения общины преданных Всевышнему евреев.

Однако «Община Йешуруна» удостоилась особого проявления милости Творца: именно в тот день, когда в сенате должно было состояться заседание по поводу их просьбы, председатель комитета был вызван в другой город. Его заместитель, который вел обсуждение в его отсутствие, дал санкцию на прошение членов общины.

Вначале раввином общины был назначен рав Йехиэль Михель Закс из Берлина. Однако он пробыл на этом посту недолгое время, и потом был вынужден оставить его по личным причинам. После этого члены маленькой общины обратились к раву Шимшону Рафаэлю Гиршу, занимавшему на тот момент пост главного раввина в Никольсбурге, и попросили его стать их руководителем и духовным наставником.

Перевод – Г. Л. Шухман

[4-2] Рав Яаков Йехезкияу Гринвальд из Папо

Рав Шломо Лоренц

«Агудат Исраэль»

Перед моим отъездом в Землю Израиля в конце 5699 года (в конце лета 1939 г.) я посетил адмора и задал ему вопрос по поводу организации «Агудат Исраэль». Объяснил ему, что мы, евреи Венгрии, стоим перед рассеянием, подобно нашим братьям в Польше и других странах. Все, кто может спастись из когтей нацистского врага, разъезжаются по всему миру. Я объяснил, что «Агудат Исраэль» – это всемирная организация евреев-харедим, единственная, в которой каждый из нас может найти для себя место и рамки, – и потому, по моему мнению, нам тоже стоило бы присоединиться к ней.

Наш учитель ответил так: «Я не могу этого сделать, поскольку я, как тебе известно, – хасид Бельз, а Бельз не присоединился к «Агудат Исраэль». У меня в принципе нет ничего против этой организации, и если однажды хасидут Бельз присоединится к ней, то и я тоже. Но не сейчас». Он «пророчествовал – и знал, о чем пророчествует»: как известно, когда святой гаон рав Аарон из Бельз приехал в Землю Израиля, он официально присоединился к «Агудат Исраэль» и объявил, что организация «Эдат Исраэль» из Бельз присоединяется теперь к «Агудат Исраэль» в земле Израиля.

Я продолжал спрашивать его: должен ли я, как его ученик, следовать за ним в этом вопросе? Он ответил: «Вы понимаете, как следует из того, что Вы мне объясняли, что «Агудат Исраэль» – организация полезная, поскольку она содействует спасению Торы и заповедей, и это особенно касается одиночек, оторванных от своих общин и оказавшихся в разных странах, там, где нет организованных общин, как у нас в Венгрии. И Вы должны действовать в соответствии с Вашим пониманием».

Но я стою на своем и продолжаю спрашивать: «Может ли быть, чтобы ученик избрал себе иной путь вместо пути своего учителя?» Адмор ответил: «Раши сделал тфилин по своему методу; пришел его внук и ученик, рабейну Там – и сделал другие тфилин, по своему методу. И хорошие евреи накладывают обе пары!»

Его обычаи

Вставая утром, наш учитель остерегался, чтобы не вести будничных разговоров прежде, чем он скажет благословения на Тору; когда ему требовалось что-то, даже очень нужное, он обходился намеками. Иногда он задерживался с благословением Торы до посещения микве, но и после этого благословения воздерживался от будничных разговоров до окончания утренней молитвы.

Молитва его была тем, что называется «служение сердцем» – тишайшим голосом, без движений, но с внутренним жаром. Лицо пылало, а из глаз лились слезы, особенно в благословении Аава раба – «Великой любовью…», – но видели это лишь стоявшие совсем рядом с ним.

Душа его гнушалась всего, от чего исходил дух материальности.

Однажды он приехал провести субботу в святой общине Чабо, и один из богатых людей общины, такой, в ком соединялись Тора и богатство, пригласил адмора остановиться в его доме. Но когда ноги нашего учителя оказались на пороге роскошного дома, объял его великий страх, и он обратился к сопровождающим, чтобы они выяснили, нельзя ли найти другое место, где можно было бы остановиться. И он действительно перешел в другое, скромное пристанище, по своему вкусу.

«И увидят все народы земли»

Рассказывает его сын и наследник, адмор рав Йосеф:

Чудесное дело свершилось однажды в сукке адмора в святой общине Папо. В период, когда в Венгрии усилился антисемитизм, группа бандитов организовала погром в ночь праздника Суккот. Хотели ворваться и в сукку адмора, но, когда открыли ее дверь – испугались и убежали.

На следующий день они рассказывали, что, когда открыли дверь, увидели яркий свет, который не могли перенести, и убежали от него.

Когда в Германии пришли к власти нацисты и вслед за этим была присоединена Австрия, мой дядя, гаон и праведник, глава суда Торы города Цеэлим, был в отъезде – в Вене. Мой отец и учитель поехал из Венгрии в Вену встретиться с ним, и это было связано с большой опасностью для человека с таким внешним видом, как у моего отца, так как у этих злодеев был «обычай» – бить любого еврея. Все друзья и знакомые говорили ему, чтобы он даже и не думал ехать, но он стоял на своем.

И действительно – ничего не случилось с ним в дороге, и осуществилось для него сказанное (Дварим, 28:10): «И увидят все народы земли, что имя Г-спода наречено на тебе, и убоятся тебя». И даже обычная проверка, которую проходят все пересекающие границу, его миновала.

Перевод – рав П. Перлов

[5] ЕВРЕЙСКИЙ ЗАКОН (АЛАХА)

[5-1] Законы Шаббата в кратком изложении. Глава 16. Выпечка и варка (продолжение)

Рав Яаков Позен

13. Как приготовить чай

Уже упоминалось, что чай считается легко варящимся продуктом, поэтому в Шаббат нельзя пользоваться чайными листами, которые не были до наступления Шаббата облиты кипятком. И, следовательно, даже в третьем сосуде запрещено использовать их, как и в случае с нагреванием яйца, которое мы запретили выше даже в третьем сосуде.

Таким образом, необходимо приготовить заварку для чая накануне Шаббата. Желательно также очистить заварку от чаинок, чтобы не подвергать себя опасности совершения работы отбора, когда в Шаббат захотят пить чай без чаинок (см. выше в законах отбора п.17). В предыдущем пункте, в законах второго сосуда, говорилось, что разрешается влить во второй сосуд кипяченую жидкость, даже если она уже остыла. Следовательно, и здесь можно будет заливать даже охлажденную заварку во второй сосуд, все же и в этом случае можно с легкостью следовать устрожающему мнению (приведенному там), поставив до наступления Шаббата заварку в место, где она не сможет окончательно остыть. И тогда уже по всем мнениям можно будет наливать заварку во второй сосуд.

Если необходимо приготовить еще чай из тех же листьев, из которых сделали чай накануне Шаббата, следует изначально поместить их во второй сосуд, но не заливать их водой из первого сосуда. В случае же большой необходимости можно залить их водой и из первого сосуда (если эти листья уже заливали раз кипятком накануне Шаббата), при этом следует проследить за тем, чтобы чаинки были сухие. Ибо, если в них будут остатки остывшей заварки, в которой есть «варка после варки», при заливании их водой из первого сосуда есть опасность совершения мелахи варки.

Как уже отмечалось, во всем этом необходимо весьма остерегаться, чтобы не совершить мелаху отбора, в особенности, если чаинки еще находятся в пакетике (см. выше в главе о отборе – гл.12, п.17).

14. Помешивание

Выше уже упоминалось, что запрет помешивания в силе, даже если еда в кастрюле полностью сварена, и изначально мы стараемся следовать этому мнению. Поэтому стараются по возможности снять кастрюлю с огня, чтобы не вынимать ложкой еду из стоящей на огне кастрюли (из средней или нижней ее части), так как при этом перемешивают содержимое кастрюли. Некоторые поским устрожают и говорят, что существует запрет перемешивания даже в снятой с огня кастрюле. Мы все же не устрожаем настолько, чтобы из-за этого запретить (даже изначально) зачерпывать из кастрюли, которая не стоит на огне (даже если собираются возвратить ее на огонь), так как при этом нет цели перемешать ее содержимое, и достаточно того, что устрожают зачерпывать из кастрюли, стоящей на огне. Все это относится к вареву, которое в принципе перемешивают (в процессе варки). Но к воде и подобным ей вещам это не относится. Поэтому разрешается (даже изначально) зачерпывать половником или стаканом воду из стоящего на огне бака. (Нет запрета размешивания во втором сосуде.)

То, о чем мы уже писали, что одни авторитеты запрещают помешивание даже в кастрюле, которая не стоит на огне, а другие разрешают, касается уже сваренной еды. Но если варка еще не закончена, то еду по всем мнениям запрещено перемешивать даже в кастрюле, которая не стоит на огне. Поэтому запрещено взять что-либо из кастрюли с недоваренной едой снятой с огня в Шаббат, таким образом, что это вызовет перемешивание, но необходимо сначала перелить еду в блюдо и брать ее лишь оттуда.

15. Мытье посуды в Шаббат

Когда моют посуду в Шаббат горячей водой, разрешается делать это только во втором сосуде, и нельзя лить на нее горячую воду из первого сосуда (тем более, запрещено мыть посуду в первом сосуде). Причина запрета в том, что в грязной посуде очень часто находится что-либо, в чем возможна варка, например, недоваренная еда, остывшая жидкая еда, даже сваренная, и посредством ируя такие вещи варятся. А если на посуде есть еще и остатки жира, то и из второго сосуда нельзя на них лить (горячую воду), так как вода растапливает жир, что запрещено делать в Шаббат, как упоминалось выше в мелахе молотьбы (гл.10, п.12). (Все же такую посуду разрешается мыть во втором сосуде, так как в этом случае жир растапливается сам собой.) Сначала следует заполнить второй сосуд водой, а затем вливать жидкое мыло.

Разрешается мыть все то, что еще пригодится в этот Шаббат, причем сюда входит и то, относительно чего мы сомневаемся, будет ли это использовано в этот Шаббат. Но нельзя мыть посуду для использования после Шаббата, так как запрещено готовиться в Шаббат к будням. Тем не менее, даже если еще имеется чистая посуда, которой не пользовались в Шаббат, не обязывают доставать именно ее, но разрешается помыть грязную посуду, чтобы использовать ее еще раз. Но неправильно будет схитрить и помыть грязную посуду, если в будни не стали бы ее мыть, а достали бы чистую. Во всем этом следует остерегаться не утруждать себя действиями, в которых нет необходимости в этот Шаббат.

Разрешается ли помещать грязную посуду в посудомоечную машину? Нет, если есть возможность убрать ее в другое место. При отсутствии такой возможности можно разрешить помещать ее и в машину, но только не упорядочивая там для мойки после Шаббата. (А если в машине находится чистая посуда, разрешается вынимать ее оттуда в Шаббат).

16. Варка посредством нееврея

Как и в других мелахот, запрещенных в Шаббат, в мелахе варки существует запрет амира ле-акум (просить нееврея сделать то, что запрещено еврею), и есть случаи, когда разрешается выполнять работу посредством нееврея, например, если идет речь о больном или ребенке. И при необходимости предварительно следует спросить об этом раввина.

17. Нарушил и сварил

Как и в других мелахот, в варке в некоторых случаях запрещается пища, приготовленная евреем в Шаббат с нарушением, а также если нееврей или ребенок сварили еду для еврея. Поэтому необходимо и здесь обратиться к раввину с вопросом.

Редакция Беерот Ицхак выражает глубокую признательность раву Цви Вассерману и издательству «Швут Ами» за право пользоваться их переводом книги «Законы Шаббата в кратком изложении» на русский язык.

[5-2] Законы Хануки

Рав Лейб Нахман Злотник

Введение

Мы вновь приближаемся к 25-му Кислева – началу праздника Ханука. Вновь, как и около 2150 лет назад, перед нами стоит важная задача – победить в войне с Яваном, с греческой тьмой. Ноах дал благословение своему сыну Йефету: яфт Элоким ле-Йефет – «Всевышний сделает прекрасное Йефету». Потомки Йефета – греки – должны нести красоту, а мидраш называет греческое царство тьмой. Может быть, это не та Греция, подобно тому, как современные греки не имеют ничего общего с теми, что были тогда? А иначе как объяснить противоречие между прекрасным, красотой, возрождением – с одной стороны, и тьмой – с другой?

В эпоху Второго Храма, примерно 2350 лет назад, греческая династия, правившая на развалинах империи Александра Македонского, царствовала на Земле Израиля. Вначале отношение греческих властей к жителям Иудеи было довольно лояльным, но постепенно, помимо денежных налогов, началось вторжение в духовную и социальную жизнь иудеев. Официальным постановлением было запрещено изучать Тору, соблюдать Шаббат, освящать месяц (устанавливать его начало и продолжительность), а также делать обряд обрезания. Местный управитель официально ввел право первой брачной ночи. В стенах Храма были пробиты бреши, осквернены святыни. В самом Храме установили идола, а на жертвеннике был зарезан поросенок.

Невзирая на то, что греки обладали обученным войском, первосвященник Матитьяу бен Йоханан из семьи Хашмонаев вместе со своими сыновьями собирает евреев, готовых на борьбу против надругательств над святостью Торы, народа Израиля и Храма. Малочисленные еврейские отряды сражались бесстрашно и героически. Видя святую ревность и желание противостоять осквернению Святого Имени, Всевышний совершает чудо и предает греческую армию в руки Маккавеев, как именовали себя повстанцы по первым буквам лозунга «Ми Камоха Баэлим А-Шем» – «Нет подобного Тебе в силе, Всевышний!»

После освобождения Иерусалима Маккавеи приступили к возрождению храмового служения. Здесь происходит еще одно чудо: Хашмонаи находят сосуд с маслом с пломбой первосвященника, свидетельствующей о том, что оно не осквернено греками. Они наполняют им семисвечник и зажигают. И вот снова чудо! Масло, которого с трудом должно было хватить на один день, горит восемь дней. Именно столько времени было необходимо для того, чтобы добраться до надела колена Ашера, славящегося своими оливками, собрать оливки, изготовить из них чистое масло и доставить его в Иерусалим.

В честь великих чудес, свидетелем которых стал весь народ, мудрецы установили на все поколения праздник, получивший название Ханука. Ханука – это ввод в действие чего-либо, в данном случае – подготовка Храма и его предметов к возобновлению служения. В слове ханука кроется также намек на дату победы над греками: хану – отдыхали (от врагов) каф-hэй – двадцать пятого (числа месяца Кислев).

Основная заповедь Хануки – зажигать ханукальные свечи, прибавляя каждый день по одной свече. Кроме того, установили мудрецы, чтобы 8 дней Хануки были днями радости и прославления Всевышнего. Поэтому постановили чтение Алеля во время утренней молитвы, а также благодарения Творцу, которые в качестве вставок произносят во всех молитвах и в Биркат а-Мазоне – благословении после еды с хлебом. В дни Хануки следует посвящать как можно больше времени изучению Торы. Принято помогать неимущим больше, чем в другие дни. Есть обычай дарить детям деньги, так называемые дмей Ханука.

Во время Хануки запрещено поститься и оплакивать усопших (за исключением тех случаев, когда речь идет о смерти большого знатока Торы). Принято не поститься также в день, предшествующий Хануке, то есть двадцать четвертого Кислева. Законы траура по близким родственникам в дни Хануки действуют так же, как и в обычные дни. Онен (близкий родственник покойного до похорон) не обязан в заповеди зажигания ханукальных свечей, но те, кто с ним живет, обязаны их зажечь. Если онен живет один, было бы правильно, чтобы он зажег ханукальные свечи, не благословляя. В Хануку разрешено утешать скорбящих. В Хануку не ходят на кладбище. Если годовщина смерти родителей приходится на один из дней Хануки, следует посетить могилу перед наступлением Хануки. Посещать могилы праведников в дни Хануки разрешено.

В Хануку разрешено работать, но принято, чтобы в течение получаса после зажигания ханукальных свечей женщины прекращали работы.

В Хануку нет обязанности устраивать специальные праздничные трапезы. Все же, если в Хануку устроили трапезу, во время которой превозносят Творца и произносят слова Торы, то такая трапеза является исполнением заповеди. В дни Хануки принято есть молочные продукты, а также в память о чуде с маслом принято есть приготовленные в масле блюда – суфганиет, латкес и левивот.

Заповедь зажигания ханукальных свечей

В соответствии с буквой закона достаточно, чтобы глава семейства зажигал по одной свече каждый день, и этим вся семья выполняет заповедь зажигания ханукальных свечей. Более предпочтительное исполнение заповеди – когда ханукальные свечи зажигают для каждого члена семьи персонально. Еще более предпочтительное исполнение заповеди –когда в первый день зажигают одну свечу, во второй – две, и так прибавляют по одной свече в каждый из восьми дней праздника. Причем в практическом исполнении заповеди наиболее предпочтительным способом существует разница между обычаями ашкеназских и сефардских евреев. В ашкеназских общинах принято, что каждый член семьи зажигает свой подсвечник для ханукальных свечей, с каждым днем прибавляя новую свечу. В сефардских общинах глава дома зажигает один ханукальный подсвечник для всех членов семьи, прибавляя каждый день по свече. Так как в ашкеназском доме могут гореть одновременно сразу несколько ханукальных подсвечников, для того чтобы было ясно, сколько в этот день нужно зажечь свечей, следует отдалить подсвечники один от другого. Ашкеназ, который гостит у сефарда, и сефард, который гостит у ашкеназа (и, согласно закону, который будет разъяснен ниже, должны зажигать ханукальные свечи в гостях), не меняет своих обычаев. Оба обычая обоснованы, и общеизвестно, что существует отличие в данном вопросе между представителями разных общин.

Зажигание ханукальных свечей происходит в присутствии всех членов семьи. Глава семьи произносит благословения, а присутствующие отвечают «амен». В первый день Хануки произносят три благословения: «Благословен Ты Г-сподь Б-г наш, Царь вселенной, Который освятил нас Своими заповедями и заповедовал нам зажечь ханукальную свечу»; «Благословен Ты Г-сподь Б-г наш, Царь вселенной, Который совершил чудеса отцам нашим в дни прежние в это же самое время»; «Благословен Ты Г-сподь Б-г наш, Царь вселенной, что дал нам дожить до этого времени». В остальные дни произносят первые два благословения, а третье – только в случае, если его еще не произнесли в предыдущие дни. Изначально благословения произносят перед зажиганием свечей. Постфактум можно благословить на зажигание, пока человек не закончил зажигать все свечи, а «Который совершил чудеса» и «Который дал дожить до этого времени» – даже после зажигания свечей. Между благословениями и зажиганием свечей запрещено разговаривать.

Правша зажигает правой рукой, а левша – левой. Спичку или свечку, которой зажигают ханукальные свечи, не отстраняют от свечи, пока пламя уверенно не займется на фитиле.

В отношении порядка зажигания ханукальных свечей существуют три основных обычая. Некоторые (те, кто следует мнению Шулхан Аруха и Рамо) в первый день Хануки устанавливают свечу на подсвечнике справа, во второй день слева от нее устанавливают новую свечу, и исполнение заповеди начинают с зажигания новой свечи. И так поступают каждый день. Другие (поступающие согласно мнению «Турей Заав» и «Левуша») сначала устанавливают свечу с левого края, а затем с каждым днем прибавляют справа по свече и зажигание начинают так же с новой, правой свечи. Согласно третьему мнению (Виленский Гаон и Мааршаль) первой всегда зажигают крайнюю левую свечу, а в случае, когда подсвечник для ханукальных свечей установлен у входа в дом, исполнение заповеди начинают с зажигания свечи, расположенной наиболее близко к косяку двери.

После зажигания первой свечи, во время зажигания остальных читают «А-Нерот А-Лалу» и поют «Маоз Цур».

[Прим. ред. Смысл чтения «а-Нерот» – провозглашение того, в память о чем мы зажигаем свечи, и напоминание себе и другим о запрете пользоваться ими. Поэтому если кто-либо из присутствующих не понимает святого языка, следует прочесть ему на понятном для него языке.]

Тот, кто не зажигает ханукальные свечи сам, и за него их никто не зажигает, когда впервые видит ханукальную свечу, которую зажег другой человек, благословляет «Который совершил чудеса отцам нашим в дни прежние в это же самое время» и «Который дал нам дожить до этого времени», а в остальные дни – только «Который совершил чудеса отцам нашим в дни прежние в это же самое время». Женщины (или девушки), которые исполняют заповедь тем, что их муж (или отец) зажигает ханукальные свечи, даже если по какой-либо причине они не присутствовали при зажигании свечей, не должны отдельно благословлять на «видение» свечей – ни своих, ни тех, которые зажгли другие евреи.

Зажигание ханукальных свечей в синагоге

В синагогах и других местах, где устраивают общественные молитвы, принято зажигать ханукальные свечи. Свечи при этом зажигают с благословениями, так же, как когда их зажигают дома.

Тот, кого назначили зажигать ханукальные свечи в синагоге, вернувшись домой, зажигает свечи заново и благословляет «Который освятил нас заповедями Своими и заповедовал зажечь ханукальную свечу» и «Который совершил чудеса отцам нашим в дни прежние в это же самое время». Если во время зажигания присутствуют дополнительные люди, которые еще не слышали благословение «Который дал нам дожить до этого времени», зажигающий свечи произносит и его. В случае если таких людей во время зажигания нет, то зажигающий свечи данное благословение не произносит, поскольку он уже произнес его прежде в синагоге. В первый день Хануки, когда благословляют «Который дал нам дожить до этого времени», не поручают зажигать ханукальные свечи в синагоге человеку, находящемуся в трауре по одному из близких родственников. В остальные дни Хануки он может зажигать свечи в синагоге как любой другой член общины.

В случае, если первый день Хануки пришелся на субботу и зажигающий свечи в синагоге, как и все присутствующие, уже зажег свечи дома и благословил «Который дал нам дожить до этого времени», не произносит это благословение в синагоге.

В местах, в которых не устраивают общественные молитвы, ханукальные свечи не зажигают.

Кто исполняет заповедь зажигания ханукальных свечей?

Исполнение заповеди зажигания ханукальных свечей – обязанность как мужчины, так и женщины. Однако принято, что глава семьи зажигает свой ханукальный подсвечник также и за жену, и за незамужних дочерей. Принято приучать мальчиков к этой заповеди, когда они уже могут зажечь свечи, но обязанность как таковая вступает в силу с возраста бар-мицвы – тринадцати лет. Девочек не приучают к заповеди зажигания ханукальных свечей, поскольку обычно после того, как ей исполнится двенадцать лет – возраст, начиная с которого она обязуется в исполнении заповедей, ей не придется самой зажигать ханукальные свечи: вначале за нее зажигает отец, а потом – муж. Однако если девочка хочет зажечь отдельно свои свечи, родители могут ей это разрешить.

Место зажигания ханукальных свечей

Те, кто живут в частном доме, двери которого выходят на улицу, зажигают ханукальные свечи на улице. Ханукальный подсвечник устанавливают таким образом, чтобы та свеча, которую зажигают первой, была не дальше десяти сантиметров от косяка дома с левой стороны от входа, напротив мезузы. Если нет мезузы, — то с правой стороны от входа. Для того чтобы свечи были хорошо видны, они должны находиться изначально не ниже тридцати сантиметров и не выше 9,6 метров от земли. Наиболее предпочтительная высота для установления ханукального подсвечника – метр над землей. Если перед домом есть палисадник или дворик, то свечи следует зажигать на выходе из палисадника или дворика с внешней стороны. Место расположения ханукального подсвечника, когда его устанавливают у входа во двор, такое же, как если он находится рядом с косяком дома: не далее десяти сантиметров от входа, не выше 9,6 метров и не ниже тридцати сантиметров.

Жители многоквартирных домов согласно одному мнению зажигают у входа в подъезд, по тем же правилам, что и жильцы частных домов. Другие раввины считают (и это – наиболее распространенный обычай), что ханукальные свечи в таком случае зажигают на окне, которое выходит в людное место. В то же время ханукальный подсвечник должен быть хорошо виден находящимся в комнате. Тому, кто живет в многоэтажном доме, и подоконник или балкон, на котором может быть установлен ханукальный подсвечник, находится на высоте десяти метров и выше над уровнем земли, следует проконсультироваться с раввином о месте зажигания ханукальных свечей.

В местах, где опасно зажигать ханукальные свечи на улице или даже на окне, обращенном в людное место, зажигают дома рядом со входом – напротив мезузы, не далее десяти сантиметров от дверного косяка, выше тридцати сантиметров.

В некоторых общинах изначально принято зажигать ханукальные свечи дома, продолжая традицию своих семей, которые в прошлом жили в местах, где была опасность погромов, и где соблюдение заповедей было запрещено.

Место установления ханукального подсвечника в синагоге – вдоль южной стены (справа, если стоять лицом к ковчегу со свитком Торы). Направление свечей – с востока на запад. В некоторых общинах принято устанавливать ханукальные свечи у восточной стены, и в этом случае направление свечей – с севера на юг. Ханукальный подсвечник в синагоге размещают на высоком месте, а не как личные подсвечники – в пределах метра от пола. Тот, кто устраивает общественные молитвы у себя дома, а ханукальные свечи зажигает у входа, должен установить дополнительный набор свечей также и у южной стены квартиры, как это принято делать в синагогах. Правила зажигания этих сечей идентичны правилам зажигания ханукальных свечей в синагоге.

Те, кто зажигают ханукальные свечи снаружи, в случае, если в доме есть два или несколько входов, иногда обязаны установить ханукальный подсвечник около каждого из них, но и в этом случае следует выяснить у раввина, как поступать в каждой конкретной ситуации.

Те, кто живут в общежитии и на время Хануки остаются там, согласно одному мнению устанавливают ханукальный подсвечник у входа в общежитие снаружи, а согласно другому – внутри, либо на подоконнике своей комнаты, либо у входа в свою комнату, либо на окне в столовой.

Исполнение заповеди заключается в зажигании свечей, поэтому если время и место зажигания, размер свечей или количество масла, а также остальные условия соответствовали требованиям, то заповедь исполнена, даже если свечи очень быстро погасли. Тем ни менее, повторное зажигание их весьма приветствуется. Тот, кто зажег свечи раньше изначально установленного времени, обязан по закону зажечь свечи заново. Благословения в обоих этих случаях вторично не произносятся.

Когда речь идет о заповедях, человек должен осознавать, что он не просто совершает некое действие, а исполняет волю Творца. Даже если свечи были установлены без мысли об исполнении заповеди, достаточно того, чтобы при их зажигании человек думал, что он делает это во имя заповеди, так как исполнение заповеди заключается в зажигании свечей, а не в их размещении.

Зажигать свечи необходимо после того, как их установили на нужном месте, и не перемещать, когда они уже горят.

Тот, кто по ошибке зажег свечи в месте, где есть сильный ветер, и они погасли, должен переставить ханукальный подсвечник в более благоприятное место и зажечь свечи заново, не произнося благословение вторично.

Время зажигания ханукальных свечей

За полчаса до времени зажигания ханукальных свечей не начинают сложные работы, не устраивают трапезу и не ложатся спать, чтобы не пропустить время начала заповеди. Под «трапезой» подразумевается даже 54 грамма хлеба. В еде остальных видов продуктов, а так же в питье напитков ограничений нет. Тому, кто начал трапезу, сложную работу или лег спать ранее, чем за полчаса до зажигания, разрешено продолжить это делать непосредственно до времени зажигания ханукальных свечей. Также тому, кто специально назначил человека, который обязательно напомнит ему, что пришло время зажигать ханукальные свечи, разрешено начать сложную работу, трапезу или лечь спать, пока не пришло время исполнения заповеди. Вышеизложенные ограничения обращены только к тем, кто сам зажигает ханукальные свечи. Те, за кого ханукальные свечи зажигают другие люди, не обязаны придерживаться этих правил.

Время зажигания ханукальных свечей является спорным вопросом. Некоторые поступают согласно мнению тех поским (законоучителей), которые предписывают зажечь свечи сразу с заходом солнца. Другие придерживаются мнения, что предпочтительно зажигать ханукальные свечи сразу после выхода звезд. Есть и третье мнение, согласно которому время зажигания ханукальных свечей – между заходом солнца и выходом звезд.

Те, кто следуют первому и третьему мнению, вечернюю молитву Маарив молятся после зажигания свечей. Поступающие согласно другой точке зрения молятся Маарив сразу после выхода звезд, а затем сразу зажигают свечи. В любом случае, если ханукальные свечи не успели зажечь до выхода звезд, обязаны вначале помолиться Маарив, а затем исполнить заповедь зажигания ханукальных свечей. Ханукальный подсвечник должен быть приготовлен заранее, с тем, чтобы могли зажечь свечи сразу после молитвы Маарив без промедления.

Свечи должны быть подготовлены таким образом, чтобы они могли гореть как минимум полчаса после выхода звезд. В противном случае заповедь не выполнена, и необходимо подготовить свечи должным образом и зажечь их заново, но без благословений. Если в течение получаса после выхода звезд человек загасил свечи преднамеренно, он обязан зажечь их снова, но благословения вторично не произносятся. По закону нет обязанности, чтобы свечи горели более получаса после выхода звезд, и после того, как они прогорели это время, их разрешено даже специально загасить. Тем ни менее тот, кто устанавливает свечи так, чтобы они горели дольше, и не гасит их, пока они не догорят сами, выполняет важную заповедь.

Дневную молитву Минха кануна ханукальной субботы желательно помолиться до зажигания ханукальных свечей. Шаббатние свечи ханукальной субботы зажигают в обычное время зажигания шаббатних свечей, а непосредственно перед этим – ханукальные. Заповедь зажигания ханукальных свечей в данном случае исполняется, несмотря на то, что до захода есть еще некоторое время. И в другие дни в случае, когда нет возможности зажечь ханукальные свечи вовремя, разрешено их зажечь до заката солнца, но не ранее чем за час.

Выше упоминалось, что если во время зажигания ханукальных свечей были соблюдены все необходимые условия, то заповедь исполнена, и даже если свечи очень быстро погасли, по закону не обязаны зажечь их заново. Однако если свечи были зажжены раньше изначально установленного времени – либо как это бывает в канун субботы, либо в случае, когда не удается зажечь вовремя, и они очень быстро погасли, либо человек их случайно загасил – обязаны зажечь их заново, не благословляя вторично. Если свечи погасли после того, как человек принял на себя святость субботы, ему самому зажигать запрещено, но пока не наступила суббота, он может попросить того, кто еще не принял субботу, зажечь снова. Зажигая свечи в канун субботы, необходимо подготовить их таким образом, чтобы они смогли гореть полчаса после выхода звезд.

По истечении субботы следует постараться зажечь ханукальные свечи как можно раньше, но не ранее исхода субботы, а тем, кто молится Маарив – после молитвы. По возможности следует подготовить свечи перед субботой, для того чтобы можно было сразу исполнить заповедь после ее выхода. Некоторые вначале делают авдалу, а затем зажигают ханукальные свечи. Другие зажигают ханукальные свечи перед авдалой.

Если человек не зажег ханукальные свечи вовремя, закон таков: нужно зажечь свечи как можно раньше. Если на улице есть прохожие, или в доме присутствует кто-то из семьи, свечи зажигают с благословениями (до амуд а-шахар – первых проблесков зари). Если свечей в это время уже никто увидеть не сможет, а также в случае, когда свечи зажигают после проблесков зари, благословения не произносят. После того, как наступил восход солнца, заповедь утеряна, и нет возможности восполнить обязанность этого дня. Следует лишь постараться в остальные дни зажигать вовремя.

В синагоге ханукальные свечи зажигают в будние дни перед вечерней молитвой, накануне субботы – перед принятием субботы, а после исхода субботы — в конце вечерней молитвы перед тем, как читать «Алейну».

Во многих общинах в синагоге зажигают ханукальные свечи также и утром перед молитвой Шахарит, но без благословений.

[6] ЕВРЕЙСКИЙ ДОМ

(Памяти рабанит Гиты Леи Зильбер)

[6-1] Срулик и Юлиус ищут чистое масло

Рав Исраэль Будняцкий

Срулик жил в маленькой деревушке среди лесов. Деревушка так и называлась – Кирьят Яарим – Лесная Деревня. Маленькая, но очень важная. А все потому, что стояла она у дороги, ведущей в Иерусалим. Примерно на полпути между городом Модиин, где жил первосвященник Матитьяу со своими сыновьями, и Иерусалимом, где стоял Храм. Впрочем, в Храме в то время хозяйничали греки…

Папа Срулика был каменотесом. Он был большим и очень сильным. Каждое утро он уходил вместе со старшими сыновьями Йеудой и Авраамом крушить скалы, вытесывать из них ровные камни для строительства. Отец Срулика вымостил все улочки в Лесной Деревне, а все дома были построены из камней, вытесанных еще дедушкой, Шимоном. Йеуда и Авраам (мама иногда называла Авраама – Ави, но он хмурился и поправлял: «Авраам», потому что очень гордился тем, что назван в честь великого праотца всего еврейского народа) тоже были сильными и рослыми. Особенно Йеуда – старший. А Срулик был еще маленький, худенький и слабый. Но он всегда с радостью помогал делать любую работу по дому. А еще Срулик обожал слушать чудесные рассказы, которые папа рассказывал по вечерам, когда возвращался с работы. Однажды папа рассказал про Яакова, которому сам Всевышний дал имя Исраэль – «победитель». Срулику особенно понравилось, что Всевышний назвал Яакова Исраэлем. Ну в точности так, как звали самого Срулика, когда произносили его полное имя!

Когда Яаков возвращался от своего дяди Лавана – рассказывал папа, – у него было две жены, которых звали Рахель и Лея, и одиннадцать сыновей. А еще, у него было много овец и коз, верблюдов и ослов, много шатров, в которых жил он со своей семьей и верными слугами. Яаков возвращался к своему отцу Ицхаку в Землю Израиля. Правда, тогда эта земля называлась страной Кнаан, из-за кнаанейцев, захвативших ее у потомков Шема.

– Как греки захватили у нас? – спросил Срулик.

– Да, примерно так, – ответил папа, – Слушай дальше.

Так вот, кроме кнаанейцев, на Святой Земле Яакова поджидал его брат – злодей Эсав, мечтавший убить его из мести и зависти к благословениям, которые праведный Яаков получил от отца.

– Разве брат может хотеть убить своего брата? – испугался Срулик.

– Только если он злодей, подобный Эсаву, или тем евреям, которые полюбили греков и бродят с ними по горам, помогая выискивать своих братьев, изучающих Тору в тайных пещерах.

Срулик промолчал. Он давно подозревал, что отец с братьями тоже ходят в тайные места, где праведные евреи учат Тору, скрываясь от греков. Но говорить об этом не следовало, даже шепотом, даже самым близким друзьям.

– Да, – продолжил рассказ отец, – Эсав ненавидит Яакова и всегда стремится убить его. Но не так-то это просто! Ведь Яаков учит Тору, а тот, кто учит Тору, становится намного сильней, чем ему дано от рождения…

И вот, Яаков подошел к границе Святой Земли, к реке Ябок. Там, у реки, он остановился и стал думать, как ему избежать мести злодея Эсава. Яаков приготовился к трем вещам. Во-первых, он горячо помолился Всевышнему, прося об избавлении от брата-злодея. Во-вторых, он послал Эсаву богатые дары, чтобы задобрить его. Все злодеи любят получать подарки и становиться богатыми, не прикладывая труда. А в-третьих, Яаков приготовился к войне. Он разделил свой лагерь на два, чтобы Эсав ни в коем случае не смог истребить всех евреев одновременно. Если Эсав нападет на один из лагерей, то другой успеет убежать.

Яаков встал около полуночи, разбудил всех своих людей. Он вышел на середину речки Ябок, и на руках перенес через нее на Святую Землю обеих своих жен – Лею и Рахель, двух наложниц – Зилпу и Билху, одиннадцать сыновей, всех слуг и служанок, всех овечек и коз, ослов и верблюдов, шатры, мебель, сундуки с одеждой и украшениями, – все-все-все, что у него было.

– Неужели праотец Яаков был таким сильным, что мог поднять целого верблюда? – изумился Срулик.

– Яаков никогда не совершал дурных поступков, был честен и праведен, строго исполнял все заповеди Творца и каждую свободную минуту учил Тору, – ответил папа. – За это Всевышний помогал ему и давал силы, огромные для обычного человека.

– Я тоже буду стараться стать праведником, как Яаков! – сказал Срулик.

– Ты хочешь поднимать верблюдов? – улыбнулся папа.

– Нет, – засмеялся Срулик, – хочу, чтобы Всевышний помог нам изгнать греков из Иерусалима и очистить наш Храм от их скверны. Чтобы мы снова могли прийти на праздник и увидеть коэнов, служащих в Храме, и левитов, поющих на его ступенях. Чтобы вернулись все чудеса Храма, и засияла чистым огнем Менора – храмовый светильник!
Отец крепко обнял Срулика, и поцеловал его.

– И вот, – продолжил рассказ папа, – когда Яаков ступил на Землю Израиля, он вдруг вспомнил, что позабыл на противоположном берегу реки Ябок маленькие кувшинчики. Знай, сынок, что праведники очень заботятся о своих вещах, не портят их и не бросают. Потому что каждая вещь достается им нелегким и честным трудом. Злодеи же, воры и грабители, не ценят того, что у них есть. С легкостью портят, пачкают и ломают доставшиеся им грабежом вещи. Используют их без заботы о завтрашнем дне…
– Как греки, которые проходили мимо нашей деревни большим отрядом, и порубили на дрова все оливковые деревья дяди Иссахара! – сказал Срулик. – Я сам видел, как дядя Иссахар плакал! Ведь эти масличные деревья посадил еще его дедушка, а сам он тяжело работал, ухаживая за ними. И весь заработок его семьи был от продажи маслин и масла.

– Да, – сказал папа, и лицо его потемнело. – Когда-нибудь греки ответят за все злодейства, которые совершили на нашей земле!

Яаков решил вернуться за маленькими кувшинчиками, несмотря на то, что ночью опасно оставаться одному. Но Яаков никогда не чувствовал себя одиноким. Ведь с ним всегда был Всевышний! Перейдя Ябок, Яаков вдруг увидел тень! Словно вся ночь мира собралась в одном месте, став фигурой, подобной человеку. И этот темный незнакомец набросился на Яакова. Но Яаков не испугался, он обхватил незнакомца так крепко, что тот не смог пошевелить рукой, и лишь ногами пытался бить Яакова. Всю ночь сдерживал Яаков темного противника. От их борьбы поднялась пыль до самых Небес. Ибо незнакомец не был обычным человеком – это был ангел Эсава, пришедший оспорить благословения, данные Ицхаком Яакову в обход Эсава. Но не мог ангел-хранитель злодея справиться с истинным праведником! Он искал у Яакова любой, малейший грех, чтобы воспользоваться им и нанести смертельный удар, но не нашел ни одного греха!

Настало утро – время, когда все ангелы обязаны предстать перед Творцом и петь прекрасную утреннюю песнь Всевышнему. Ангел Эсава попытался вырваться из рук Яакова, чтобы взлететь на Небеса. Но Яаков держал его крепко и не соглашался отпустить. Темный ангел больно ударил Яакова в бедро, повредив ему сухожилие – гид а-наше. Именно поэтому евреи никогда не едят бедренное сухожилие у животных. И тогда, видя, что ему не одолеть Яакова и не вырваться из его рук, ангел взмолился: «Отпусти меня!» «Не отпущу, пока ты не благословишь меня», – ответил Яаков, который уже понял, с кем сражается. Теперь он желал, чтобы ангел-хранитель Эсава признал за ним право на благословения Ицхака. Спросил ангел: «Как тебя зовут?» Ответил праведник: «Яаков». Сказал ангел: «Не Яаковом («обходящим») тебе зваться, а Исраэлем («побеждающим»), ибо ты сражался с людьми и с ангелами и победил!» Он благословил Яакова, и только после этого был отпущен.

С горящими от восторга глазами дослушал Срулик папин рассказ, и долго не мог уснуть, вспоминая Яакова-Исраэля и его подвиг.

На следующий день отец и братья остались дома готовиться к Шаббату. Срулик старательно помогал им во всем, что было ему по силам. В Шаббат он подсел поближе к Йеуде, которого очень любил. Он стал спрашивать, может быть, Йеуда знает, что случилось с маленькими кувшинчиками, спасенными Яаковом от ангела Эсава. Йеуда улыбнулся и сказал, что знает только про один из кувшинчиков.

– Расскажи, пожалуйста! – попросил Срулик.

Йеуда обнял младшего братца и стал рассказывать.

Давным-давно жил на Земле Израиля пророк Элиша – ученик и наследник великого пророка Элияу, благословенна память о нем! Много чудес сотворил он для народа Израиля, много добрых дел совершил во славу Имени Всевышнего. Однажды пришла к нему бедная вдова, плача о своей беде.

– Муж мой, – рыдала женщина, – о котором ты знал, что был он Б-гобоязненным и праведным, кормил и прятал пророков Всевышнего, невзирая на преследования царя-злодея, который правил в то время, – теперь умер и оставил меня одну с двумя маленькими сыновьями. Нам нечего кушать, а царь хочет забрать моих детей в рабы за долги умершего мужа. Разве может быть, чтобы дети праведника голодали?
– Что я могу для тебя сделать? – спросил Элиша, – Есть ли у тебя в доме что-нибудь, на что могло бы спуститься благословение Всевышнего?

– Нет у меня в доме ничего, кроме маленького кувшинчика с остатками оливкового масла на донышке, – ответила несчастная вдова.

– Ступай, – сказал Элиша, – и попроси у соседок на время как можно больше пустых кувшинов, кастрюль и ведер. Вернувшись домой, запри двери за собой и сыновьями, и лей из маленького кувшинчика в ведра, кастрюли и кувшины, пока не наполнишь их все!
Пришла вдова домой и сделала все так, как велел ей пророк Элиша. Собрала она множество ведер и кувшинов, кастрюль и котелков, попросив их у всех своих соседок. Вошла она с сыновьями в дом, а дверь закрыла. Стала она лить из маленького кувшинчика в большие, и… О, чудо! Масло в кувшинчике не кончалось, наполняя один сосуд за другим. Сыновья подносили ей пустые ведра и оттаскивали в сторону полные. А она все лила и лила масло из маленького кувшинчика. И вот, когда наполнились все кастрюли и котелки, кувшины и ведра, сказала она сыновьям:

– Несите еще.

– Нет больше пустых сосудов, – ответили сыновья.

И тут масло из маленького кувшинчика перестало течь. Пошла вдова к Элише – спросить, что же ей делать дальше?

– Иди и продай масло, и оплати все свои долги, а остатка денег, полученных от продажи, хватит тебе и сыновьям на пропитание на всю вашу жизнь.
Так вдова и сделала. Масло она продала, а ведра, кувшины и кастрюли вернула соседям. Оплатила она все долги, а оставшихся денег хватило ей и ее детям на всю жизнь!

– Это и был один из маленьких кувшинчиков, за которыми вернулся Яаков, – закончил рассказ Йеуда.

– Какой чудесный конец! – восхитился Срулик. – Вот бы и нам найти такой маленький кувшинчик!

– Ты хочешь, чтобы мы добывали пропитание продажей масла? – удивился Йеуда.

– Конечно же, нет, – ответил Срулик. – Я хочу, чтобы в Храме вновь загорелась священная Менора!

– Я тоже этого очень хочу, – признался Йеуда. – Я верю, что так и будет в скором времени! Мы прогоним греков из нашего Храма, очистим его, и найдем чистое масло для Меноры! Ты слышал, что в Модиине Первосвященник Матитьяу и его сыновья уже изгнали греков?

– Да. Я видел большие греческие отряды, идущие в сторону Модиина, – ответил Срулик встревожено.

– Не волнуйся, братишка. Много греков отправилось к Модиину, но ни один из них пока что не вернулся назад! Всевышний – Создатель небес и земли — помогает нам, и нет силы на свете, чтобы одолеть евреев, учащих Тору! Потому-то и запрещают проклятые греки нам учиться.

– Я тоже хочу учить Тору, – попросил Срулик.

– Я научу тебя говорить наизусть Теилим – псалмы царя Давида. И ты сможешь повторять их в любое время, когда будешь свободен. Всевышний обещал, что примет Теилим в качестве изучения Торы. По вечерам папа рассказывает тебе главы из Хумаша – Пятикнижия. А я буду рассказывать тебе по Шаббатам истории из книг Пророков, то, что уже выучил сам. Срулик не стал спрашивать Йеуду, где он все это выучил. И так ясно, но это – тайна!

Во дворе Срулик встретил своего приятеля Юлиуса. Отец Юлиуса был крестьянином. Он выращивал на продажу овощи на узких террасах вдоль склонов гор. Папа Юлиуса всегда восхищался силой греков, захвативших полмира, их красивыми стройными колоннами солдат, проходивших мимо Лесной Деревушки. Он мечтал, чтобы его сын Юлиус тоже стал солдатом в греческой фаланге, и принес домой богатую добычу из дальних стран. Поэтому и имя он дал Юлиусу на греческий манер. Юлиусу тоже нравились солдаты в сверкающей на солнце броне, в шлемах с хохолками на верхушке. Но уходить в дальние страны, где придется, не дай Б-г, убивать мирных жителей – таких же крестьян, как его отец – Юлиус совсем не хотел. Он хотел стать земледельцем, а еще лучше – кузнецом. Недаром же Всевышний создал его таким крепким и широким, дал ему силы больше, чем у всех ребят в Лесной Деревушке. А еще он любил слушать истории. Истории умел рассказывать его друг – Срулик. Срулик, даром что худенький и низкорослый, был умен как взрослый. И откуда он всегда знает столько удивительных историй? Юлиус очень любил своего друга и всегда защищал его, если кто-то из соседских ребят начинал задираться.

– Привет, Юлиус! – сказал Срулик.

– Привет, Срулик! – обрадовался Юлиус. – Что нового?

– Скажи, Юлиус, ты пошел бы со мной к реке Ябок?

– С тобой – хоть на край света! А где есть такая река?

– Очень далеко. На границе Земли Израиля.

– Ого! А зачем нам туда идти?

– Мы найдем там заветный маленький кувшинчик с маслом, который спас от злого ангела наш праотец Яаков!

– Ух, ты! Расскажи, пожалуйста!

И Срулик рассказал своему другу о схватке Яакова с темным ангелом и о чуде с кувшинчиком во времена пророка Элиши. Юлиус обещал, что обязательно пойдет со Сруликом к реке Ябок. Вот только закончится сезон полевых работ… Он попросил Срулика не уходить без него.

Прошел месяц. Срулик уже хорошо знал наизусть несколько псалмов из Теилим, и все время повторял их, делая мелкую работу по дому. Однажды утром в Лесную Деревушку пришли греки. Они привели с собой нескольких евреев, закованных в тяжелые цепи. С греками пришел еврей из тех, кто «огречился». Это он провел врагов по тайным горным тропам в убежище, где евреи тайно изучали Тору. Захваченных евреев греки заперли в глубоком погребе, где папа Юлиуса обычно хранил овощи перед продажей. Сейчас урожай еще не был собран, и холодный погреб был пуст. Греки не дали пойманным евреям ни воды, ни хлеба. И сказали, что скоро казнят их за нарушение запрета царя Антиохуса изучать Тору. Возле входа в погреб встали на стражу греческие солдаты. Вся деревня была в волнении и страхе. Греки остановились в доме Юлиуса, а самих хозяев вытеснили спать в загон для скота. Они ели и пили из запасов отца Юлиуса, заготовленных на целый год. А по вечерам пели пьяными голосами странные песни на чужом языке, или соревновались в силе у костра, разожженного прямо посреди двора. Вместе с ними пировали и несколько «огречившихся»…

Срулик хорошо помнил, как его отец строил погреб для папы Юлиуса. Он внимательно смотрел, как папа укладывает камни, и слушал, как он объясняет Аврааму о правилах кладки, о ключ-камне, замыкающем кровлю. Если вытащить эвен-пина («ключ-камень»), то вся кровля обрушится. Но как предупредить евреев, сидящих в погребе, чтобы кровля не обрушилась им на голову? К счастью, в задней стене погреба было маленькое окошечко, чтобы воздух проходил внутрь, и овощи не гнили. Но кто может влезть в такое крохотное окошечко? Конечно же – Срулик! А вот вытащить ключ-камень ему, пожалуй, самому не под силу… Но ведь есть друг – Юлиус! Услышав план Срулика, Юлиус сразу согласился. Он был очень зол на греков, съевших все припасы отца на год вперед, и не заплативших за это ни гроша. И евреев, запертых в холодном погребе, ему было очень жалко.

– Но сможем ли мы сделать все это тихо? Не схватят ли нас греческие солдаты прежде, чем мы сумеем выпустить евреев из погреба? – волновался Юлиус.

– Повторяй за мной, – сказал Срулик. И начал слово за словом произносить Теилим. Юлиус повторял за ним и с каждым словом становился увереннее и спокойнее. Ему даже показалось, что он стал сильнее!

Поздно ночью два друга прокрались по двору Юлиуса к задней стене погреба. Срулик, ни на миг не прекращая шептать слова Теилим, бесшумно проскользнул в крохотное окошечко. Не зря Творец создал его таким худеньким и малорослым! Он пробрался к евреям, запертым в погребе, и предупредил их, чтобы легли вдоль стен и не приближались к середине кровли. Затем он выбрался наружу, и объяснил Юлиусу, как вынуть ключ-камень. А сам обошел погреб вокруг и без страха приблизился к греческому солдату.

– Привет! – заявил он удивленному греку, – Меня зовут Антонинус! Я тоже хочу стать таким, как ты – сильным и красивым. Я очень люблю слушать греческие песни и смотреть, как вы состязаетесь в силе. Мне кажется, что ты сильнее всех остальных, и поешь красивее всех!

Греку очень понравились похвалы, и он согласился даже спеть длинную греческую песню. Пока он пел, стараясь вытягивать длинные ноты с переливами, Юлиус вытащил ключ-камень. За шумом собственного пения грек не услышал тихого шороха падающих на прошлогоднюю ботву камней. Свод погреба обрушился вниз. Один за другим евреи выбрались наружу и тихо ушли следом за Юлиусом через задворки. Солдат успел спеть десять песен прежде, чем Срулик вежливо поблагодарил его и сказал, что отправляется спать. Юлиус отвел евреев к кузнецу – своему большому приятелю. Кузнец мигом расклепал тяжелые оковы, и сам проводил евреев по тайной тропе прочь из деревни, указав место, о котором не знали еще греки и «огречившиеся». Там скрывались многие евреи, продолжавшие изучать Тору. С освобожденными ушли и Срулик с Юлиусом. Кузнец сказал им, что возвращаться в деревню опасно. Три дня Срулик и Юлиус учили Тору в пещере. По очереди они выходили наружу сторожить тропу, чтобы греки не застали учащихся врасплох. Были у них и севивоним – волчки для игры «на удачу». В случае появления греков надо было делать вид, будто маленький мальчик просто играет в севивон и поет веселую песню о греках: «Яваним, Яваним никбэцу алай!» («Греки, греки собрались на меня!»). По этому знаку учащиеся прятали свитки Торы, и уходили через тайный лаз в соседнюю долину.

Через три дня в пещеру пришел папа Срулика. Он сказал, что евреи в Лесной Деревушке восстали против греков и выгнали их прочь. Но нужна срочная помощь. Ведь греки пришлют в Кирьят Яарим большой отряд, чтобы подавить восстание. Все евреи округи собираются в деревню, чтобы дать грекам достойный отпор.
Обитатели пещеры немедленно отправились в деревню. Кузнец раздал им ломы и тяжелые молоты. А на склоне горы, над дорогой, под руководством папы Срулика заготовили груды камней. Стоило лишь легонько толкнуть ключ-камень, чтобы вся груда камней обрушилась на дорогу. И отряд греческих солдат не замедлил появиться. Со словами Торы, с пением Теилим евреи сражались с греками и обратили их в бегство.

– Теперь они пришлют еще больший отряд, – задумчиво сказал кузнец.

– Будем готовиться, – ответил отец Срулика, – и не будем терять времени и отвлекаться от изучения Торы. В ней — вся наша сила и надежда на победу! Прошло еще несколько дней. Утром Срулик первым заметил пыль над дорогой. Приближался большой отряд. Но приближался он не со стороны Иерусалима, а с противоположной стороны – от Модиина… Как такое возможно? Никогда еще греки не возвращались из Модиина живыми!

Вскоре стало видно солдат. Но это же не греческие солдаты! Нет у них ни блестящих доспехов, ни хохолков над шлемами… Зато высоко плещется на ветру огромный стяг, на котором написаны слова «Ми камоха ба-элим а-Шем» – «Кто подобен Тебе в могуществе, Всевышний»? Имя Творца начиналось с буквы йуд, и первые буквы слов на стяге складывались в слово-нотарикон: МаКаБИ!

Это же отряды Йеуды Маккавея, сына первосвященника Матитьяу!

– Ми ле-а-Шем – элай! Кто за Всевышнего – ко мне! – зычно крикнул воин-еврей, шедший первым. Это же сам Йеуда!!!

Все мужчины деревни, и те, что скрывались в горах, немедля устремились к Йеуде. С ними побежали и Срулик с Юлиусом.

Вместе с отрядами Маккавеев мальчики добрались до Иерусалима. Отец разрешил Срулику сопровождать его. И везде, куда ступали евреи, греки, захватившие полмира, бежали перед ними! Еще бы! Ведь сам Всевышний помогал праведникам своими чудесами!

Когда Маккавеи вступили в Иерусалим, то первым делом начали восстановление и очищение Храма. Они вынесли из Храма мерзкого греческого идола. Разобрали оскверненный жертвенник и построили новый, из чистых камней. Отец объяснил Срулику и Юлиусу, что камни для жертвенника нельзя тесать молотом и зубилом, как для обычных построек. Он разыскивал в горах камни, которых не касалось железо. И из них с удивительным искусством складывал стены нового жертвенника. Йеуда и Авраам помогали ему во всем.

Юные Маккавеи Срулик и Юлиус тоже трудились, не покладая рук. Нужно было отчистить все закоулки Храма от следов греков. А главное – надо было отыскать чистое масло для Меноры! Все сосуды с маслом были разбиты и осквернены греками. Своими тонкими чуткими пальчиками Срулик ощупывал каждую щелочку между камнями. Быть может, обнаружится тайник? Он залезал в узкие пишпеши – служебные переходы между залами Храма, спускался в нижние ярусы таим – комнат, протискивался в лулаот – окна между этажами. И вглядывался в изумительную кладку каменных полов лишакот – храмовых помещений для различных нужд. Вдруг он заметил, что один из камней пола в лишкат а-шманим (хранилище масла) сделан вовсе не из камня, а из обожженной глины… Донышко кувшина! Он позвал Юлиуса и других ребят, помогавших очистить Храм. Пришел и сам первосвященник. Все вместе, с величайшей осторожностью, они извлекли из каменной кладки пола хитро спрятанный кувшин. Не такой уж он был и маленький!

Однако, осмотрев печать первосвященника на горлышке кувшина и оценив количество масла в нем, коэны однозначно сказали, что его хватит лишь на один день. Но ведь новое масло прибудет из надела Ашера лишь через восемь дней! Некоторые предлагали разделить масло на восемь порций, и зажигать каждый день на короткое время. Но первосвященник постановил, что хотя бы один день, но Менора будет гореть, как заповедано, всю ночь. А после – да поможет нам Всевышний!

И Всевышний помог! Священное чистое оливковое масло из маленького кувшинчика горело, не угасая, восемь дней! Не иначе, как это был второй «маленький кувшинчик» из спасенных Яаковом от темного ангела Эсава!

В честь великого чуда с маслом наши мудрецы установили на все века праздник Хануки – праздник света, праздник освящения Храма и победы малочисленных евреев над бесчисленными полчищами греков, слабых – над сильными, чистых – над оскверняющими себя идолопоклонством!

[6-2] Ханукальный боекомплект — История первой ханукии

Маленький огонек пляшет на свечке. Это первая свеча Хануки этого года. Как трогательно танцует этот, единственный пока, свидетель чуда.

Муж и дети поют «Маоз Цур», а я вспоминаю совсем другую Хануку…

В седьмом классе я перешла в еврейскую религиозную школу из обычной, районной, где одноклассники кричали о моей национальности через улицу. И как-то сразу поверила учителям еврейской традиции, что евреи должны жить именно так – по своим законам. Попытки применять эти законы и правила в жизни насмешили и напугали всю нашу еврейскую родню.

Зажигание первой субботней свечки (одной, больше дома не было) закончилось провалом. Это была тонкая свечка для торта на день рождения, вставленная в пластиковую воронку для бутылок. Конечно, она мгновенно сгорела, никто даже не успел заметить, как. Но вместе с ней сгорела и воронка, и четверть пластикового покрытия стола. После чего мой здравомыслящий папа на некоторое время «пиротехнику» дома запретил. Во избежание.

Следующие свечки уже были две «чайные», как у учительниц. Папа лично проследил, чтобы они были поставлены на железный лист, и каждая еще отдельно – в фольгу. На этот раз все обошлось без эксцессов. И так потихоньку, один за другим, входили в нашу жизнь еврейские обычаи. Иногда родители вспоминали что-то из своего детства, от соблюдавших родственников. Папа вспоминал, как его отец молился в миньяне, облачившись в талит и тфилин, которые потом были похоронены вместе с ним. Мама вспоминала Песах у своей бабушки – самодельную мацу, фаршированную рыбу…

И при всем этом поведение дочери казалось им странным новым капризом, который пройдет – надо только спокойно переждать.

На первую Хануку мы получили сохнутовские ханукии золотого цвета и набор свечек. Все это великолепие было водружено на подоконник седьмого этажа и зажжено по порядку. В последний день Хануки, когда горели все восемь свечей, случилось непредвиденное: кто-то забыл закрыть окно после проветривания, и сильным порывом ветра ханукию снесло на пол. На линолеум. Хорошо, что некоторые свечки потухли в процессе падения. В общем, папа эксперимента не одобрил. Больше на окно ничего не ставилось весь год.

Перед следующей Ханукой удалось купить толстые свечки, чтобы горели по алахе, даже с запасом. Но они никак не влезали в старую ханукию. За месяц до праздника решения все еще не было. Я ходила понурая, и мне казалось, родители радовались, что в этом году опасностей удастся избежать.

В один из дней папа зашел в мою комнату и спросил:

– Сколько дней, говоришь, осталось до Хануки?

– Две с половиной недели.

– Так. А где у тебя свечки, что ты купила? Ну, толстые эти?

– Вот они.

Папа достал штангенциркуль и зачем-то померил основание свечки.

– Можно я пока ее возьму?

– Конечно. Я купила на все дни с запасом, только непонятно, во что их поставить…

– Поживем – увидим, – загадочно сказал папа и вышел.

За три дня до праздника папа с заговорщическим видом зашел ко мне в комнату. В руке его был сверток. Папа развернул пакет, потом промасленную бумагу, и вытащил длинную стальную пластину, на которой было девять круглых выемок. Потом одну за другой он достал восемь одинаковых гильзочек и одну – в полтора раза выше. Когда он поставил то, что я приняла за гильзы, в выемки на пластине, получилась… ханукия! Причем шамаш можно было ставить как в середину, так и с краю.

– Папа, спасибо! Ух ты! Откуда?

– С родного завода.

Папин завод, где он работал инженером-конструктором, назывался «Коммунар» и был одним из системы оборонных заводов. Завод выпускал разнообразную продукцию: от автоматических систем управления авиационными пушками и авиационных пулеметно-пушечных изделий разных калибров до ракет класса «воздух-воздух», «воздух-земля». Был очень большой двухэтажный инструментальный цех, где для внутреннего использования делали инструменты (даже сверла и фрезы), оснастку, пресс-формы. На «Коммунаре» выпускался даже пылесос «Чайка». Но никогда еще папин завод не производил стальные ханукальные подсвечники!

– Пап, а как тебе удалось? Как это получилось?

– Ну, я нарисовал чертежик, промерил все – ширину, высоту. Потом обратился к Леше, и он выточил мне. Так что у тебя настоящая коммунаровская авиа-ханукия.

– И он ни о чем тебя не спросил?

– Нет, но посмотрел как-то странно… Может, с уважением?..

– Папа, а можно поставить на окно? Ты не боишься, что снесет ветром?

– Не думаю. Сталь толстая, из старых советских запасов. На совесть сделана. Не улетит.

Свечки встали в подсвечники как влитые, правда, издалека можно было подумать, что на окне стоит боекомплект. Чистить эту ханукию было одно удовольствие – полировка была без щербинок. В общем, в этот и все последующие праздники коммунаровская ханукия служила мне верой и правдой. И посейчас она стоит в маленькой комнате, ожидая следующего задания.

Подготовила З. Скаржинская

[7] ИЗУЧЕНИЕ МИШНЫ

[7-1] Трактат Шаббат. Глава шестая. Мишна первая

В данной мишне указывается, с какими украшениями женщине запрещено выходить в Шабат во «владение многих» (решут а-рабим).

[7-1-1] Текст Мишны

בַּמָּה אִשָּׁה יוֹצְאָה וּבַמָּה אֵינָהּ יוֹצְאָה. לֹא תֵצֵא אִשָּׁה לֹא בְחוּטֵי צֶמֶר וְלֹא בְחוּטֵי פִשְׁתָּן וְלֹא בִרְצוּעוֹת, שֶׁבְּרֹאשָׁהּ. וְלֹא תִטְבֹּל בָּהֶן עַד שֶׁתְּרַפֵּם. וְלֹא בְטוֹטֶפֶת וְלֹא בְסַנְבּוּטִין בִּזְמַן שֶׁאֵינָן תְּפוּרִין. וְלֹא בְכָבוּל לִרְשׁוּת הָרַבִּים. וְלֹא בְעִיר שֶׁל זָהָב, וְלֹא בְקַטְלָא, וְלֹא בִנְזָמִים, וְלֹא בְטַבַּעַת שֶׁאֵין עָלֶיהָ חוֹתָם, וְלֹא בְמַחַט שֶׁאֵינָהּ נְקוּבָה. וְאִם יָצָאת, אֵינָהּ חַיֶּבֶת חַטָּאת:

[7-1-2] Перевод Мишны

В чем женщина выходит и в чем не выходит? Пусть женщина не выходит ни с шерстяными нитями, ни с льняными нитями, ни с ремешками на голове, и пусть она не окунается в них, пока их не распустит. Пусть не выходит ни в венце, ни с цепочками, когда они не пришиты, ни в кавуле во владение многих. Пусть не выходит ни в «золотом городе», ни в украшении, называемом катла, ни с серьгами, ни с кольцом без печати, ни с иглой без ушка. А если вышла, то не должна приносить грехоочистительную жертву.

[7-1-3] Комментарий раби Овадьи из Бартануры:

В чем женщина…? …на голове. [Слова «на голове»] относятся ко всему – и к шерстяным и льняным нитям, и к ремешкам, с помощью которых заплетают на голове волосы. А по какой причине в них не выходят в Шабат? Потому что мудрецы сказали: в будний день пусть она не окунается в них, пока их не распустит. Поэтому в Шабат в них не следует выходить. Ведь, возможно, ей придется совершить заповеданное окунание, она их распустит, а затем пронесет на расстояние в четыре локтя во владении многих.(1)(2) Пока их не распустит – немного развяжет их, чтобы они ослабли и вода проникала между ними, и они не были бы препятствием (хацица) при окунании.(3)

В венце – это полуобруч, который закрепляют на лбу, от уха до уха. Цепочки, подвешенные на венце и свисающие по сторонам до щек. У бедных их делают цветными, а у богатых – из серебра и золота. Поскольку эти украшения важны для женщины, существует опасение, что она может их снять, чтобы показать подруге.(4) Когда они не пришиты к головному убору. Но если они пришиты, то не опасаются, что их понесут, поскольку женщина не снимет головного убора во владении многих, ведь в таком случае она обнажила бы свои волосы.(5) В кавуле – это кусок ткани, подобный небольшой шапочке, которая крепится на лбу. А венец накладывают поверх нее, чтобы венец не натирал лоб. Но иногда женщина облачается в  такую шапочку даже без венца.(6) Во владение многих, но во дворе – разрешено. А все украшения, упомянутые выше, запрещены даже во дворе: ими вообще запретили украшаться в Шабат – как во дворе, так и во владении многих. Но использовать кавуль разрешили, чтобы не запрещать женщине все ее украшения и чтобы она не утратила привлекательность в глазах своего мужа. Однако Рамбам объясняет, что слова «во владение многих» относятся ко всем украшениям, перечисленным в данной мишне, так как все они запрещены только из опасения, как бы женщина не пронесла их на расстояние в четыре локтя во владении многих.(7)

«Золотой город» – золотой венец, сделанный в форме города, подобного Иерусалиму.(8) Ни в украшении, называемом катла – это украшение плотно стягивает шею. Женщина затягивает его до предела, чтобы выглядеть более упитанной.(9) По-арабски – «михнака» («удавка»). Ни с серьгами – это серьги для носа, но с серьгами для ушей выходят.(10) Печать – это форма, которой запечатывают письма и другие важные документы. И хотя кольцо для женщины украшение, это запрещено из опасения, что она его снимет и понесет. Но если на нем есть печать, то это для нее не украшение, и, как указано далее, даже если она вынесла его, надев на палец, она обязана принести грехоочистительную жертву. Ведь иногда муж снимает его со своего пальца и передает жене, чтобы она его спрятала, а она надевает его на палец и идет с ним. Получается, что так его принято выносить. И так же кольцо, на котором нет печати, – поскольку для мужчины это не является украшением, он обязан принести грехоочистительную жертву, даже если вынес его, надев на палец. Ведь порой жена дает ему кольцо, чтобы он отнес его к мастеру, и он выносит его на пальце.(11)(12)

А если вышла женщина во всех этих вещах, в которых данная мишна запрещает ей выходить, она не должна приносить грехоочистительную жертву, ведь все эти вещи являются украшениями, а мудрецы запретили выходить в них из опасения, что она их снимет и понесет.(13)(14)(15)

[7-1-4] Комментарий «Дополнительная душа»

(1) Разрешено ли женщине в Шабат носить украшения?

Согласно закону Торы, в Шабат запрещено переносить предметы во владении многих даже на минимальное расстояние в четыре локтя (арба амот), а также выносить предметы из частного владения во владение многих или вносить их из владения многих в частное владение.

Как уже упоминалось, владение многих (решут а-рабим) – это пространство, предназначенное для прохождения большого количества людей, например, дорога, соединяющая два города, или улицы и торговые площади в городах (Шабат 6а, Раши). Минимальная ширина, при которой улица может считаться владением многих, – 16 локтей (Шабат 99а; «локоть» – ама – это мера длины, равная 57,6 см. в соответствии с мнением Хазон Иша или 48 см. в соответствии с мнением р. Х. Наэ). Это пространство не должно быть ограждено с трех (и тем более, с четырех) сторон или покрыто крышей (Шабат 98а; Шулхан арух 345:7).

В отличие от владения многих, частное владение (решут а-яхид) закрыто для прохода большого количества людей – либо с помощью перегородок (мехицот), например, здание, либо с помощью естественных преград, например, яма, имеющая определенный минимальный размер (Шабат 6а; Шулхан арух 345:2; см. также выше – коммент. 1-2 к мишне 1:1).

Но, хотя запрещено переносить предметы и вносить их из одного субботнего владения в другое, тем не менее, выходить из дома во владение многих в одежде и украшениях, а также ходить тампо закону Торы разрешено. Ведь одежда, используемая для прикрытия и согревания тела, а также украшения, которые надеваются на различные части тела, являются как бы «придатками» к самому телу и не считаются ношей (Раши, Шабат 57а; Орхот Шабат 3, с. 179; см. Рамбам, Шабат 18:17).

Но есть некоторые виды украшений, в которых мудрецы запретили выходить в Шабат по определенным причинам. Эти виды украшений перечислены в данной мишне.

(2) Нити и ремешки

Раши поясняет, что в Шабат женщине запрещено выходить с «нитями» и «ремешками», с помощью которых она «заплетает волосы» (Раши, Шабат 57а). Этот запрет вызван опасением того, что, если заповеданное окунание в микву придется на ночь Шабата и перед погружением женщина распустит ленты на волосах, она может затем по забывчивости пронести их по улице на расстояние в четыре локтя.

Но составители Тосафот считают, что, если бы в мишне речь шла о «нитях» и «ремешках», которыми «заплетают волосы», то их было бы вообще запрещено распускать и снимать. Ведь заплетать и распускать волосы в Шабат запрещено мудрецами. А некоторые даже считают, что заплетая волосы, женщина совершает запрещенную в Шабат работу боне –  «строить» (при этом она как бы «строит» прическу), а распуская «построенную» прическу она совершает работу сотер – «разрушать» (см. далее – мишна 10:6). Согласно этой точке зрения, в мишне говорится о лентах, с помощью которых лишь поддерживают волосы снаружи (Тосафот 57а, «Ба-ма»; Рамбам, Шабат 19:6). Но если волосы заплетены лентой, то выходить так в Шабат разрешено. Ведь, поскольку запрещено расплетать волосы, такую ленту женщина не снимет и не пронесет затем по владению многих (Шулхан арух 303:1, Маген Авраам 2 и Таз 1).

А Раши, вероятно, считал, что, поскольку заплетать и расплетать волосы запрещено мудрецами, а не Торой – ведь это лишь похоже на работы «строить» и «разрушать», то расплетать волосы ради выполнения заповеди окунания в микву мудрецы не запретили (Ор заруа 2, Шабат 84:1). И так же возможно, что женщина попросит расплести ей волосы нееврейку, например, служанку, которая помогает в Шабат в микве, а это разрешено (Таз 303:1). И раз существует способ расплести волосы, то запрещено выходить в Шабат с нитью или лентой, которыми их заплетают, – ведь, возможно, женщина снимет их, а затем по забывчивости пронесет по улице на расстояние в четыре «локтя» (Шулхан арух 303:1, Мишна брура 4).

Этот запрет мудрецов распространяется на всех женщин – не только на тех, которые периодически окунаются в воды миквы, но и на тех, кто в силу своего возраста и семейного положения еще не должны или уже не должны совершать окунание (Мишна брура 2). И поскольку мудрецы запретили выходить с лентами, которыми закрепляют волосы, то должно быть запрещено выходить и с заколками, которыми закрепляют волосы, платок или парик, – ведь и их женщина снимает для окунания в микву, а значит, может по забывчивости пронести в руке во владении многих (Орхот Шабат 3, 28 /297/).

О том, как практически принято поступать в Шабат с подобными нитями, ремешками и заколками, смотри далее – комментарий 14.

(3) Чтобы ничего не препятствовало воде

Если заповеданное окунание в микву приходится на ночь Шабата, то женщина обязана окунуться и в этот святой день. Ведущие законоучители последнего поколения разрешают женщинам совершать заповеданное окунание даже в теплой воде, разогретой в канун Шабата, и так принято в большинстве общин (Игрот Моше, Орах хаим 4:74, «Рехица»; Шмират Шабат ке-илхата 14:1/4/).

А поскольку погружение засчитывается только в том случае, когда вода имеет доступ ко всем частям тела (Эрувин 4б), женщина предварительно снимает себя все украшения – в том числе, и «нити», и «ремешки». Ведь в мишне из трактата Миквайот (9:1) прямо сказано, что «шерстяные нити, льняные нити и ремешки на головах женщин» являются при окунании препятствием (хацица) (Рамбам, Миквайот 2:5; Шулхан арух, Йорэ деа 198:1-2). А, по мнению Раши, достаточно лишь немного распустить их, чтобы они ослабли и вода проникала бы между ними – тогда они не будут препятствием для воды (Раши, Шабат 57а; см. коммент. р. Овадьи из Бартануры). И понятно, что женщина обязана распускать или снимать такие нити и ремешки перед окунанием не только в Шабат, но и в будние дни.

(4) Венец и свисающие цепочки

В Гемаре объяснено, что «венец» (тотефет) закрепляют спереди на голове, от уха до уха (Шабат 57б).

Рабейну Хананель указывает, что венец помещали надо лбом, на том месте, где мужчины накладывают головной тефилин, о котором в Торе написано: «И будут они знаками (ле-тотафот) над твоими глазами» (Дварим 6:8) – поэтому этот венец и называли «тотефет».

Согласно другому объяснению, венец размещали несколько ниже, на самом лбу, на том месте, где первосвященник носил золотой венец – циц (Риф; Тиферет Исраэль; см. также коммент. р. Овадьи из Бартануры).

«Цепочки» (санбутин; в Гемаре – сарвитин) свисали по сторонам головы до щек. В небогатых семьях использовали цепочки из переплетенных цветных нитей, а в состоятельных – из серебра и золота (Шабат 57б).

Мудрецы запретили выходить в этих украшениях из опасения, что женщина может их снять на улице для того, чтобы показать подруге, а затем по забывчивости пронести в руке по владению многих на расстояние в четыре локтя (Раши, Шабат 57а; Шулхан арух 303:2). И также возможно, что эти украшения упадут, а женщина машинально пронесет их в руке (Рамбам, Шабат 19:6).

(5) Когда украшения пришиты к головному убору

Согласно закону Торы, замужняя женщина обязана покрывать свою голову, и ей запрещено появляться перед посторонними людьми с открытыми волосами (Ктубот 7:3, 72а; Брахот 24а; Шулхан арух, Эвен а-эзер 21:2; Мишна брура 75:10). Принято, что замужние женщины не появляются с открытой головой даже перед своим домашними (там же, Беур алаха 75).

В связи с этим, если «венец» и «цепочки» пришиты к головному убору, выходить с этими украшениями разрешается (см. далее – мишна 6:5; Шулхан арух 303:2). Ведь женщина наверняка не снимет головного убора во владении многих, чтобы не обнажить волосы. А значит не стоит опасаться того, что она по забывчивости перенесет эти украшения в руке на расстояние в четыре локтя (Мишна брура 10; см. коммент. р. Овадьи из Бартануры).

Но девушке, которой еще разрешено ходить с непокрытой головой, запрещают выходить с такими украшениями, даже если они пришиты к головному убору, ведь она может его снять во владении многих (Рамо 303:2).

(6) Шерстяная шапочка

В Гемаре разъяснено, что «кавуль» – это маленькая шерстяная шапочка, которую женщина надевала под головной убор (Шабат 57б, Раши). Очевидно, кавуль выступал спереди из-под верхнего головного убора, и на него накладывали металлический венец, чтобы не натереть венцом лоб (см. коммент. р. Овадьи из Бартануры).

Этот кавуль рассматривался в качестве самостоятельного украшения. Мудрецы запретили выходить в нем «во владение многих» из опасения, что женщина может вытащить его из-под головного убора, не обнажая при этом волосы. А затем, показав это украшение подруге, она может по забывчивости пронести его в руке на расстояние в четыре локтя (Раши, Шабат 57б).

(7) Разрешено ли выходить в этих украшениях во двор?

По мнению Рава, слова «во владение многих» (ли-решут а-рабим) относятся именно к запрету выходить в «кавуле», поскольку выходить в нем во двор разрешается. Но во всех остальных украшениях, перечисленных в этой мишне, мудрецы запретили выходить даже во двор (Шабат 64б). Ведь если женщина выйдет с ними в огороженный двор, то она машинально может выйти и дальше – на улицу, во владение многих (Раши, там). Поэтому все эти украшения вообще запрещено надевать в Шабат (Раши, Шабат 57а) – даже дома. Ведь при выходе из дома женщина, как правило, не снимает своих украшений, и если она облачится в них дома, то может машинально выйти с ними на улицу (Рамбан, Шабат 64б). Однако выходить во двор в «кавуле» мудрецы все-таки разрешили, чтобы не лишать женщину в Шабат всех ее украшений, ведь она должна быть привлекательной для своего мужа (Шабат 64б; Мишна брура 303:59).

По альтернативному мнению, которое представлено в Гемаре от имени раби Ишмаэля, слова «во владение многих» относятся не только к кавулю, но и ко всем перечисленных украшениям: во всех них запрещено выходить только во «владение многих», а во двор – разрешено (там же).

В кодексе Шулхан арух (303:18) упомянуты оба мнения. А о том, как в этом отношении принято поступать, смотри далее, в комментарии 14.

(8) «Золотой Иерусалим»

В Гемаре объяснено, что «золотой город» (ир шель заав) – это золотое украшение, на котором изображен Иерусалим. Подобное украшение подарил раби Акива своей жене Рахель (Шабат 59а; Тосафот, Недарим 50а).

По мнению Раши, это брошь, которой украшают одежду (Раши, Шабат 57а). Но составители Тосафот считают, что имеется в виду золотая диадема (Тосафот, Шабат 59а; см. коммент. р. Овадьи из Бартануры).

Мудрецы запретили выходить в «золотом городе» из опасения  того, что женщина снимет его во «владении многих», чтобы показать подруге, а затем машинально пронесет по «владению многих» на расстояние в четыре локтя, тем самым невольно нарушив запрет Торы. Однако раби Элиэзер считал, что поскольку такое роскошное украшение, как правило, носят только богатые и знатные женщины, которые не станут снимать его в публичном месте, то выходить в «золотом городе» не запрещают (Шабат 59б). Но, даже по раби Элиэзеру, знатным женщинам запрещено выходить в остальных украшениях, перечисленных в этой мишне. И хотя они не станут снимать украшения, чтобы похвалиться перед подругой, общий запрет распространяется и на них (Тосафот, Шабат 59а).

Данная мишна отражает мнение большинства мудрецов, и закон определен в соответствии с этим мнением (Шулхан арух 303:4, Мишна брура 14-15).

(9) Чтобы выглядеть упитанной

В Гемаре объяснено, что катла – это такое нашейное украшение, которое женщина туго затягивает, чтобы выглядеть более упитанной (Шабат 57б). А в книге Сефер а-Арух разъяснено, что название этого украшения как раз связано с обычаем туго затягивать шнурок вокруг шеи, наподобие удавки: катла – от слова каталь («убивать»), как, например, написано в Книге Иова (13:15): «Пусть Он меня убьет (иктелени)» (Сефер а-Арух). Очевидно, и во времена Мишны женщины были готовы ради красоты идти на определенные жертвы.

По мнению Раши, катла – это манишка, которую надевали на грудь, поверх одежды, и она опускалась от шеи до области сердца. Ее закрепляли с помощью продетого в нее сверху шнура, который обвязывали вокруг шеи. Обычно этот нагрудник украшали, вышивая на нем узоры золотой нитью (Раши, Шабат 59б). Это украшение имело также важное практическое значение: оно было призвано защищать одежду от крошек и других остатков пищи, падающих во время еды (Раши, Шабат 57б). Поэтому такую манишку называли по-арамейски менакта парей – «собиратель крошек» (Тосафот, Шабат 59б).

Согласно другому объяснению, это сделанный из тонкого золота полумесяц, закрывающий вырез платья и охватывающий шею женщины (Раши, Шабат 59б).

Комментаторы поясняют, что обвязывать шнуры вокруг шеи можно было двумя различными способами. Некоторые женщины затягивали их очень сильно, почти до предела, чтобы выглядеть более упитанными (Шабат 57б), ведь упитанность тогда считалась признаком здоровья и красоты. Но во многих случаях шнуры завязывали свободно (например, те женщины, которые и так были упитанными, и не нуждались в подчёркивании этого своего качества).

И если шнуры были сильно затянуты, то не следовало опасаться, что женщина снимет манишку, чтобы показать ее подруге – ведь при этом она сразу же утратила бы всю свою «упитанность» и «красоту». Но выходить в Шабат в такой манишке все же запрещено. Ведь если заповеданное окунание в микву придется на ночь Шабата, женщина должна будет распустить туго затянутые шнуры, поскольку они являются препятствием для воды. Поэтому мудрецы запретили выходить в такой манишке из опасения, что распустив ее шнуры в микве, женщина затем по забывчивости пронесет ее в руке по владению многих на расстояние в четыре локтя. Но если шнуры были завязаны свободно, то они не являлись препятствием для воды, и женщина могла окунуться прямо в такой манишке, – поэтому в этом отношении опасений нет. Однако мудрецы запретили выходить в манишке и в таком случае, опасаясь, что женщина снимет ее, чтобы показать подруге, а затем по забывчивости пронесет по владению многих. И в данной мишне подразумевается именно этот случай, а в Гемаре (57б) говорится и о запрете, связанном с окунанием в микву (Тосафот, Шабат 57б; Шулхан арух 303:2, Мишна брура 8).

А некоторые комментаторы поясняют, что туго завязать вокруг шеи можно было только манишку из ткани, и поэтому запретили выходить именно в ней из опасения, что ее снимут в микве, а затем по забывчивости понесут по улице. Но манишку из тонкого золота или серебра невозможно туго обвязать вокруг шеи, так как это причиняет женщине боль. Поэтому в ней запретили выходить по другой причине – чтобы женщина не сняла ее показать подруге, а затем не пронесла по «владению многих» (Рашба, Шабат 57б).

И, наконец, некоторые считают, что катла – это ожерелье, в котором кусочки золота (или других драгоценных металлов и драгоценных камней) нанизаны на льняной шнурок. В Торе такое украшение названо ревид, как написано: «…и повесил ему золотое ожерелье (ревид) на шею» (Берешит 412:42). Подобное ожерелье женщины туго затягивали вокруг шеи, чтобы выглядеть более полными (Рамбам, Перуш а-мишнайот, Шабат 6:1 и Келим 11:8, р. Овадья из Бартануры).

(10) Кольцо для носа

В словах мишны ве-ло ви-незамим («ни с серьгами») подразумеваются серьги для носа (Шабат 59б), о которых в Торе сказано: «И тогда я дал ей серьгу для ее носа (а-незем аль апа)» (Берешит 24:47).

Но в серьгах для ушей выходить во «владение многих» разрешено. Ведь поскольку уши обычно были прикрыты головным убором, вынимать кольца из ушей сложно (Раши, Шабат 59б; Шулхан арух 303:8, Мишна брура 20). А там, где принято, что уши у женщин не прикрыты волосами и головным убором, и серьги легко снимать, запрещено выходить и в серьгах для ушей (Рамо).

 (11) Кольцо без печати и игла без ушка

Обычное «кольцо без печати» считается для женщины украшением, и мудрецы запретили выходить с ним на пальце в Шабат из опасения, что она снимет его на улице, чтобы показать подруге, а затем машинально пронесет в руке на расстояние в четыре локтя. Но кольцо с печатью предназначено, в первую очередь, для запечатывания писем и т.п. Поэтому оно считается для женщины не украшением, а «ношей», и выходить в нем в Шабат во «владение многих» запрещено по закону Торы (Шабат 59б, Раши; Шулхан арух 303:10, Мишна брура 26). И хотя женщины такие перстни с печатью обычно не носят, выход с таким перстнем на пальце все же не считается «выносом необычным образом», который запрещен мудрецами, а не из Торы. Ведь иногда в будние дни женщина переносит такое кольцо с печатью на пальце для своего мужа – например, если муж забыл его дома или, наоборот, просит отнести его домой на хранение (Мишна брура, там же; см. коммент. р. Овадьи из Бартануры).

«Игла без ушка» (т.е. шпилька или булавка) тоже считается украшениям – ее использовали, чтобы закреплять волосы (Шабат 60а). Если она открыта и доступна, то мудрецы запретили выходить с ней. Но если она скрыта, и извлечь ее сложно, то выходить с ней во «владение многих» не запрещают (Шулхан арух 303:9, Мишна брура 23).

Однако игла с ушком предназначена, в первую очередь, для шитья. Поэтому она считается «ношей», и переносить ее, даже закрепив ее волосы или воткнув ее в одежду, запрещено Торой (Шулхан арух 303:9, Мишна брура 21; см. далее – мишна 6:3).

(12) Украшения для мужчин

В данной мишне перечислены украшения, с которыми «женщина не выходит» в Шабат во «владение многих». А разрешено ли мужчине выходить с украшениями, которые обычно носят только мужчины?

Одни комментаторы полагают, что запрет мудрецов в той же мере относится к мужчинам, как и к женщинам. Ведь и мужчина может показать свое украшение товарищу, а затем машинально пронести его по «владению многих» на расстояние в четыре локтя. А в мишне сказано «женщина не выходит» просто потому, что украшения носят в основном женщины (Рамбан, Шабат 57а; см. Раши 62а).

Но, по мнению других, этот запрет был вынесен именно по поводу женщин, поскольку у мужчин, как правило, не принято хвастаться украшениями (Тосафот, Эрувин 69а, «Кейван»).

В кодексе Шулхан арух приведено оба мнения: согласно первому, мужчине запрещено выходить во владение многих даже в особом, мужском, перстне, а по второму, разрешено. Но однозначно запрещено выходить с украшением, которым пользуются в равной мере и мужчины, и женщины (ведь, поскольку мудрецы запретили выходить с таким украшением женщинам, этот запрет относится ко всем людям). А если мужчина выходит с украшением, которым пользуются только женщины, он нарушает тем самым запрет Торы, поскольку для него это не украшение (301:9, Мишна брура 34 и 36-37).

(13) Чтобы очиститься от греха

Если человек непреднамеренно нарушил запрет Торы – например, неумышленно перенес предмет во «владении многих» на расстояние в четыре локтя, он должен принести грехоочистительную жертву – хатат (см. Ваикра 4:27-35; Рамбам, Шгагот 1:1). Искупительную жертву можно принести только в Храме. А в период, когда Храма нет, единственным путем искупления является тшува – искреннее раскаяние и возвращение к Б-гу (Рамбам, Тшува 1:3; см. также выше – коммент. 4 к мишне 1:1).

В данной мишне указано, что если женщина «вышла» во владение многих в каких-то из перечисленных украшений, она «не должна приносить грехоочистительную жертву», ведь она нарушила запрет мудрецов, а жертва приносится только при непреднамеренном нарушении запрета Торы. Однако, понятно, что и нарушение запрета мудрецов (даже невольное) должно быть искуплено полной и искренней тшувой. Причем, совершающему тшуву следует принять на себя обязательство углубленно изучать законы Шабата, чтобы более не оступаться и не нарушать их, – тогда его искупление будет полным и совершенным (Маор а-Шабат 1, 1:13/30-31/).

(14) В наше время

Как указывают комментаторы Талмуда, издавна принято, что женщины выходят в Шабат в украшениях, перечисленных в данной мишне.

Называют несколько причин, по которым в наше время (во всяком случае, со времени «первых комментаторов» – ришаним) это не запрещено.

Во-первых, в небольших городах нет «владения многих», отвечающего критериям Торы – т.е. улиц шириной 16 локтей и мест, по которым проходит шестьсот тысяч человек (шишим рибо). Как уже упоминалось, по мнению Раши, улица или площадь приобретает статус «владения многих» только в том случае, если находится в городе, где проживает как минимум шестьсот тысяч человек, ведь именно столько сынов Израиля было в Синайском стане (Раши, Эрувин 6а). И хотя многие авторитетные законоучители оспаривают это мнение Раши, оно приведено в кодексе Шулхан арух (345:7): «Есть говорящие, что всякое место, где не проходят шестьсот тысяч человек ежедневно, не является владением многих». Но поскольку в кодексе Шулхан арух сначала приведена другая точка зрения, согласно которой возможно владение многих и без шишим рибо, а мнение Раши предварено словами «есть говорящие», можно заключить, что закон все же определен не в соответствии с этим мнением (Мишна брура 345:23).

Однако, в соответствии с мнением Раши (в той формулировке, которая приведена в кодексе Шулхан арух), действительно, трудно  отыскать место, которое бы являлось владением многих из Торы. По Раши, все улицы (и уж во всяком случае, в небольших городах) имеют лишь статус кармелит (т.е. не частное владение, но и не владение многих). А ведь, по одному из приведенных в Гемаре мнений (Шабат 64б), мудрецы запретили женщинам носить названные в этой мишне украшения только во владении многих. Да и те, кто запретил носить эти украшения даже во дворе, запретили только из опасения, как бы в них не вышли во владение многих. Но если в городе вообще нет владения многих, запрета нет (Тосафот, Шабат 64б; Шулхан арух 303:18, Мишна брура 62; см. также выше – коммент. 1 к мишне 1:1).

К тому же, запрет мудрецов основывался на обычае снимать на улице украшения и показывать их подругам. Но, когда такого обычая нет, это разрешено. А «у наших женщин не принято показывать свои украшения и кольца» (Тосафот, Шабат 64б). И в соответствии с этим, не следует опасаться, даже если женщина выйдет с этими украшениями во «владение многих», отвечающее всем критериям Торы (например, в больших городах) (Ритва). В этой связи, Рамо поясняет, что этот запрет мудрецов был вынесен в эпоху, когда украшения были очень редки, и поэтому обладательнице одного из них хотелось похвалиться перед подругой. Но теперь, когда украшения очень распространены, женщины не снимают их на улице и не показывают друг другу (Рамо 303:18; Арух а-шулхан 303:22).

Но некоторые законоучители полагают, что запрет, приведенный в этой мишне, остается в силе и в наше время. А женщин, которые нарушают этот запрет, не останавливают только потому, что многие из них не послушаются (из-за большой привязанности к своим украшениям), и поэтому предпочтительнее, чтобы они выходили в этих украшениях по неведению, а не намеренно, зная, что нарушают запрет (Тосафот, Шабат 64б; Шулхан арух 303:18, Беур алаха).

Во всяком случае, законоучители последних поколений указывают, что женщины вполне могут положиться в этом отношении на облегчающий обычай, сложившийся в течение множества поколений (Орхот Шабат 3, 28 /299/ от имени Хазон Иша).

(15) Продолжение темы

Законы, связанные с выносом и переносом предметов в Шабат, настолько многочисленны и сложны, что им посвящена не только эта мишна, и не только вся эта глава, но и многие мишны в пяти последующих главах – до мишны 11:6 включительно. Не следует забывать, что эта тема также обсуждалась в самой первой мишне этого трактата. К тому же, этой же теме посвящена основная часть следующего трактата – Эрувин.

И если в этой мишне были названы украшения, с которыми мудрецы запретили выходить женщинам, то в следующей речь идет о предметах, с которыми мудрецы запретили выходить мужчинам. А в двух последующих мишнах – 6:3 и 6:4 – перечислены вещи, с которыми женщинам и мужчинам запрещено выходить по закону Торы. И наконец, в остальных мишнах этой главы названы предметы и элементы одежды, с которыми разрешено выходить в Шабат во владение многих.

Перевод и комментарий «Дополнительная душа» – рав Александр Кац