Ни для кого не секрет, что Фонд «Беерот Ицхак» уделяет особое внимание обучению Торе детей и подростков. Уже не первый год успешно функционирует «Онлайн школа Беерот Ицхак» (в прошлом – «Хейдер Онлайн»), в которой постоянно обучаются более ста еврейских детей со всего мира. О еврейском образовании и воспитании мы поговорим с одним из ведущих преподавателей «Онлайн школы Беерот Ицхак» равом Исраэлем Будняцким.
– Рав Исраэль, расскажите, пожалуйста, о себе: откуда вы, когда приехали в Израиль, и самое главное – как пришли к Торе.
– Я родился в Ленинграде (ныне этого города уже нет, есть Санкт-Петербург). После школы я учился на техника-механика по холодильно-компрессорным установкам. Затем служил в советской армии, затем – учился в педагогическом институте имени Герцена.
В 1990 году мои родители привезли меня в Израиль.
Что касается того, как я пришел к еврейству и Торе, то еще перед первым классом в советской школе родители меня «предупредили» о том, что я – еврей. Таким образом они хотели меня подготовить к этому. Это вызвало у меня удивление и непонимание. Почему все вокруг – нормальные, а мы – какие-то евреи? Ну, так получилось, говорили они, мама – еврейка, папа – еврей. Но тем не менее, я принял эту информацию: я – еврей.
После приезда в Израиль я почувствовал связь с этой землей. У меня появилось желание быть причастным к своему народу не только формально – строкой в паспорте, пресловутой «пятой графой». Я был воспитан в чисто советском духе, и принятие существования Всевышнего было нелегким делом.
– Как ваши родители отнеслись к подобным изменениям?
– Сначала они относились достаточно спокойно. Но когда у их сына вдруг из-под одежды отросли ниточки (цицит) – немного забеспокоились. Но в целом они относились к моему возвращению к Торе очень спокойно. Слава Б-гу, у нас дружная семья, и родители приняли то, что сын немного сошел с ума (смеется).
К счастью, меня окружали люди, которые мне очень помогли. Одним из таких людей был замечательный преподаватель – рав Игаль Франк. Он – внук великого мудреца Торы рава Цви Песаха Франка, главного раввина Иерусалима. Рав Игаль Франк помог мне понять глубокую связь еврейского народа с землей Израиля. И не ООН решает, кому принадлежит право на эту землю. Связь нашего народа с этой землей и право на эту землю – только в силу изучения и соблюдения Торы. Если мы соблюдаем и изучаем Тору – у нас право на эту землю. Если нет – нам остается лишь апеллировать к ООН и подобным организациям.
– Что было дальше? Как складывалась ваша жизнь как соблюдающего еврея?
– Затем я попал на семинар, на котором также получил некоторые ответы на вопросы, в частности, о существовании Б-га. По совету рава Франка я отправился к его учителю раву Фриду, который специально для меня и еще двух молодых людей организовал новую ешиву – «Ор Хадаш» в память о замечательном мудреце Торы раве Зайчике. Рав Фрид занимался подобными проектами – организовывал ешивы для баалей-тшува. В частности, он организовал ешиву «Тора ве-Эмуна», которую впоследствии передал бельзским хасидам. В ешиве «Ор Хадаш», которая росла очень быстро, я провел больше года. Это была чисто израильская ешива. Я сам тогда не имел отношения к русскоязычному религиозному еврейству.
Затем мне сделали шидух, и я женился. Практически с самого начала нашей семейной жизни мы начали приглашать в гости на Шаббат людей, которым также помогали вернуться к Торе. В этом также было большое влияние рава Франка. Я как-то сказал ему, что стараюсь действовать так же, как и он. На это рав Игаль ответил, что раву невозможно подражать. Тот, кто подражает раву – сам является равом. Мы с женой начали принимать у себя дома девушек из школ «Бейт Ульпана» и «Бат Цион».
В то время я работал и учился в хавруте с равом Александром Ротенбергом. Затем я учился некоторое время в ешиве «Мир», что также оказало на меня влияние.
– Как вы попали в систему еврейского образования?
– Я работал охранником в Талмуд Торе «Итри». После моей свадьбы рав Франк обратился к директору этого учреждения и попросил помочь нам с жильем. С жильем он не смог помочь, но предложил стать помощником воспитателя. Так я попал в систему еврейского образования. Поначалу за это платили очень небольшую зарплату, но меня далеко не в первую очередь интересовала оплата.
– Вы рассказываете удивительные вещи. Существует стереотип, что система религиозного образования в Израиле – достаточно закрытая, и попасть в нее длябаалей тшува тяжело…
– В этом есть своя правда. Система религиозного образования в Израиле достаточно консервативна и осторожна в подборе тех, кому доверить детей. Но это очень легко объяснить. Здесь речь идет о важной задаче – воспитании детей, обучению их Торе. «Человеку с улицы», не знакомому с еврейским образом жизни в достаточной степени, такое доверить невозможно. Но дело в том, что я на тот момент уже не был «человеком с улицы». Меня не считали чужим.
– Как развивались события дальше?
– В системе «Итри» я проработал помощником ребе 11 лет. Я работал с замечательным человеком – равом Эфраимом Фрайманом. Почти все, что я знаю и умею как преподаватель, я усвоил от него. Рав Фрайман – «классический» израильский преподаватель в хейдере. Он работал с самыми маленькими детьми – 4-5 лет. Группа, которая называется мехина. Это человек, который, в первую очередь, чувствует детей. Он умеет и любит рассказывать. Именно от него я научился тому, что умею сейчас. То, что я получил от рава Фраймана в вопросах воспитания и преподавания, я использую и по сей день.
Отдельно отмечу, что я всегда разделял эти два аспекта – преподавание и воспитание.
– На этом стоит остановиться подробнее: в чем разница между преподавателем и тем, кто воспитывает?
– Прежде всего, я категорически не согласен с тем, что ребе в хедере – только лишь преподаватель. Ребе должен быть, в первую очередь, воспитателем. Рассказать ребенку на его уровне, что написано в Торе – не так сложно. Можно даже заставить выучить это наизусть. И преподаватель в такой ситуации будет считать свою работу выполненной. Но при этом ребенок может совершенно не воспринять услышанное и даже заученное наизусть. Ребенок должен сам тянуться к знаниям, ему должно нравиться то, что он слышит. Только тогда он полноценно воспримет услышанное, а не заучит, как попугай. Более того, ребенок должен полюбить то, чему его обучают. Для этого он должен видеть перед собой пример любви и тяги к Торе. И это уже не преподавание, а воспитание в полном смысле.
Пример преподавания – это история об одном греческом философе и ученом, который утверждал, что математик не обязан быть треугольником. Но ребе – обязан быть образцом для подражания в первую очередь. Образцом любви к Торе, стремления к ее изучению. И только после этого – умение красиво изложить материал.
– То есть ребе – это пример того, кем должны захотеть стать дети?
– Да. Мы должны дать множество таких примеров. У нас есть наши великие праотцы, наши мудрецы Торы. Положительных примеров должно быть много, и это наша обязанность – дать их. Отрицательные, к сожалению, дети находят сами.
– Как дальше развивалась ваша карьера как преподавателя?
– После одиннадцати лет преподавания в системе «Итри» я перешел в хейдер слонимских хасидов. Там я преподавал для детей постарше – 7-8 класс.
– А в чем разница между «литовским» и «хасидским» хейдером?
– За все хасидские хейдеры я сказать не могу, но что касается слонимских хасидов, то определенная разница была. В этом хейдере была семейная атмосфера. Все ученики и родители были в той или иной степени родства друг с другом. И тоже самое касалось и преподавателей. Там учились и внуки адмора из Слонима.
– Была какая-то разница в подходах к преподаванию?
– Для меня это был новый опыт. В хейдере слонимских хасидов я работал с детьми постарше, и преподавал им общеобразовательные предметы. Но разницы в преподавании Торы я не заметил.
– То есть преподавание Торы не зависит от разделения на «хасидов», «литваков»?
– Нет. Это совершенно универсальная система. Разница может быть, например, в том, что в «хасидском» хейдере часть предметов преподают на идиш. По этой причине, а также из-за того, что я работал с необычным для себя возрастом, я и ушел из слонимского хейдера.
Мне предложили работать в «литовском» хейдере «Имрей Мелех» в Рамоте в Иерусалиме, и я согласился. Я проработал там 4 года.
– Каковы были особенности работы на новом месте?
– В «Имрей Мелех» я работал с мальчиками трех лет. Это самая младшая группа – по сути, это садик. Я работал помощником замечательного ребе – рава Яакова Давида Эльбойма, бельзского хасида.
– Удивительное дело – ребе-хасид в «литовском» хейдере…
– Наши братья-хасиды умеют привить детям именно любовь к Торе. Поэтому ребе-воспитатель из хасидской среды в «литовском» хедере – не что-то редкое и удивительное… В старших классах упор делается уже на преподавание. Там на смену ребе приходит рав, который именно преподаватель. Но в младших классах воспитание играет большую роль.
У рава Эльбойма был свой подход к работе. Он не позволял себе шутить с детьми, но при этом прекрасно понимал их шутки. Рав Фрайман, с которым я работал в «Итри», напротив, постоянно шутил, произносил «крылатые» выражения, которые потом повторяли его ученики даже в старших классах.
– Были ли какие-то моменты в вашей работе, которые особенно запоминались?
– У маленького ребенка случаются «аварии». Образно говоря, забыл сходить в туалет… Когда это случилось первый раз, я просто не знал, что делать… Так вот, одно из главных умений помощника ребе – это привести ребенка в порядок быстро и качественно после такой «аварии», оповестить родителей. При этом есть один важный момент – ни в коем случае нельзя допустить ни единой улыбки или смеха остальных детей. Никакого пренебрежения или насмешек быть не должно. В такой ситуации нужно действовать максимально собранно и быстро, при этом не допуская, чтобы ребенок получил психологическую травму.
– Опишите, пожалуйста, ваш типичный рабочий день.
– Я приходил на работу в 7 часов утра. За полчаса нужно было подготовить класс, расставить по местам мебель после ночной уборки. Это важно потому, что дети приходят не в один момент. И пока остальные собираются, у пришедших детей должна быть возможность заняться чем-то полезным или, по крайней мере, безвредным. Должны быть наготове игрушки.
Каждого ребенка нужно принять. Обязательно с каждым нужно поздороваться, расспросить немного. Родители, которые приводят детей, также часто требуют внимания.
– А сколько детей в классе у вас было?
– В «Итри» у меня было до 40 человек в классе. Это было очень много, но эти хейдеры пользовались большим спросом. В «Имрей Мелех» было 30-35 человек в классе.
– И с каждым ребе должен поздороваться и поговорить?
– Да. А как же иначе? Ребенок пришел, и на него не обратили внимания?!
– Вернемся к распорядку дня. Что происходило дальше?
– Каждому пришедшему ребенку нужно найти занятие. Например, дать какую-то игру, пока все не соберутся.
Сами занятия начинаются с молитвы. Молитву для детей должен вести ребе. Несмотря на формальное разделение на «ребе» и «помощника», очень скоро эта грань стирается. У меня так было и с равом Фрайманом, и с равом Эльбоймом. Молитва сама по себе очень короткая, но она состоит из мелодий и напевов, и вести ее нужно так, чтобы она увлекала детей, была им интересна. Детей нужно подбадривать и веселить. Нужно напоминать им, что вот сейчас мы молимся Всевышнему, и Он нас слушает! Он ждет именно молитву этих мальчиков! Дети должны это чувствовать. При этом, безусловно, очень важно раздавать поощрения. Например, соленые палочки или мелкие конфетки. Ни в коем случае нельзя давать огромных призов (это частая ошибка, приводящая к завышенным требованиям детей).
После молитвы у детей завтрак. И тут тоже есть важный момент. Есть дети, которые кушают «за себя и за того парня». А есть те, которые кушают плохо. И есть родители, которых волнует, чтобы их дети (независимо от того, как их дети едят), съели все до последней крошки. Здесь важен индивидуальный подход. Нужно следить за тем, как дети кушают, и кушают ли вообще. Бывает, что принесенная из дома еда просто тайком выбрасывается в мусор. Еда в мусоре – это провал воспитателя сразу по нескольким статьям. Во-первых, ребенок обманул. Во-вторых, еда была просто уничтожена. Все это ребенок хорошо усваивает: можно обмануть, можно просто выкинуть еду.
После завтрака есть перерыв. Во время перерыва нужно следить, чтобы дети вели себя пристойно – не дрались, не обижали друг друга. Речь ведь идет о маленьких детях, которым свойственно баловаться и драться. Даже в таком возрасте уже складываются определенные отношения. Есть своя иерархия, свои компании, которые дружат друг против друга. Все это нужно сглаживать, нужно прививать дружеское отношение – все друзья, все евреи. Недопустимо унижать своего товарища, и проблемы не решаются кулаками и проклятиями. Крик – это дело обычное, но вот проклятие совершенно недопустимо. Злодей Билам проклинал, а мы – ученики Авраама.
Когда у еврея есть какая-то проблема, куда он идет? К раву, в бейт дин на суд Торы. И так нужно поступать даже маленькому мальчику. Модель поведения еврея закладывается уже в таком возрасте.
– Кажется, что перемена в хейдере не менее важна, чем уроки…
– Безусловно. Ни на одну минуту дети не должны остаться без присмотра. Ситуация не может выйти из-под контроля ребе или помощника. Реагировать нужно четко и незамедлительно.
Уроки для детей того возраста, с которыми я работал – это чтение, заучивание букв и огласовок. На самом деле, алфавит учат еще в садике. А мехина изучает огласовки и чтение.
Уроки разделяются на две части. Есть занятия со специальным ребе. Он вызывает в течение дня небольшие группы детей и занимается с ними чтением индивидуально. От этого человека очень многое зависит. От того, как этот ребе научит ребенка читать, зависит то, как его ученик в будущем будет читать Талмуд. Часть уроков, которая происходит со всем классом – это, в основном, закрепление того, что выучили с ребе по чтению.
– Из вашего рассказа создается впечатление, что передача Торы, еврейских ценностей будущему поколению происходит именно в хейдере. А как же роль родителей?
– Разные ребе по-разному относятся к этому вопросу. Есть ребе, которые находятся в постоянном контакте с родителями учеников. Так, например, было в хейдере слонимских хасидов. Там родители – неотъемлемая часть учебного процесса. В «Итри» к родителям обращались намного реже. Этот подход можно понять. Не все родители – профессионалы в воспитании детей. Чтобы водить машину, нужно получить права. Чтобы воспитывать ребенка, прав не нужно, не нужно сдавать экзамен и учить что-либо. Поэтому роль родителей – она везде разная.
– Существует ли такая вещь, как дневник, который родители должны проверять?
– В младших классах ее нет. В старших классах хейдера – по большому счету тоже. Кроме того, в хейдере нет домашних заданий. Все, что ребенок должен получить, он получает в течение дня учебы.
– Но это многократно усложняет задачу преподавателя!
– С точки зрения ребе, это, безусловно, так. Он должен подать материал так, чтобы родителям не нужно было ничего доучивать с ребенком. Но это не значит, что родители ничего не должны делать, ничему не учить своих детей. Родители обязательно должны каждый день уделять внимание каждому (а мы говорим о религиозных семьях с большим количеством детей) ребенку. Дети должны чувствовать, что родителям интересно, чем они занимались, что выучили за день, какие у них проблемы, с кем они дружат и т.д. Если родители этого не делают, то, вполне вероятно, «потеряют» детей. Дети найдут себе иное занятие и компанию, и часто это компания, с которой не стоит брать пример.
– После «Имрей Мелех» начинается период вашей работы с онлайн-хейдером «Беерот Ицхак». Как вы к этому пришли?
– Мы сменили квартиру, и на новом месте я хотел найти работу поближе к дому. Какое-то время я работал на должности, не связанной с преподаванием. Когда я получил предложение от рабанит Керен Кацен – обучать детей онлайн – я согласился попробовать. Для меня дистанционное обучение было чем-то совершенно не известным.
В начале были проблемы технического плана – мы изучали систему WebEx, привыкали к ней. Но с Б-жьей помощью все наладилось.
– В чем вы видите важность работы в «Онлайн школе Беерот Ицхак»?
– Прежде всего, обучение через интернет предназначено для тех, у кого нет никакой другой возможности учиться, получить нормальное еврейское образование. Речь зачастую идет о людях, которые живут в местах, где вообще нет никаких еврейских школ. Там не просто нет нормального еврейского окружения – в таких местах окружение часто настроено против всего еврейского. В такую же ситуацию часто попадают дети религиозных евреев, которые едут «посланниками» в общины по всему миру. Для детей из таких семей и предназначен этот проект.
– Сколько у вас учеников в виртуальных классах?
– На уроках по недельной главе или по мировоззрению – до 25 учеников. Это максимум того, что допускали технические возможности. Эти ученики стараются не пропускать занятия, просматривают потом записи уроков.
Уроки чтения собирают меньшее количество учеников – до 8 человек. Но на таком уроке это нормально. За время урока чтения невозможно уделить должное внимание большему количеству учеников.
– Программа преподавания в онлайн школе и программа в настоящем хейдере отличаются друг от друга? Если да, то в чем?
– Программа – насколько это возможно, исходя из технических условий – не отличается. Я стараюсь, чтобы в онлайн-школе были занятия полностью идентичные тем, которые есть в обычном хейдере. Наша главная задача – чтобы при первой возможности ребенок смог беспрепятственно перейти в обычный хейдер. И у нас есть такие примеры. Есть дети, которые учились у меня в онлайн-хейдере, а теперь я их встречаю в Израиле, и они учатся в обычных хейдерах.
– Какие проблемы существуют у вас как у преподавателя онлайн школы?
– Когда один ребенок – в Норвегии, второй – в Москве, я не могу раздать им печенье, их поощрение. И это проблема, ведь ребенок должен немедленно получить вознаграждение за свои успехи в учебе.
Приходится поощрять словами, улыбкой. Об этом нужно постоянно помнить. И даже если ребенок ошибся – его нужно поощрить. Поправить, но потом поощрить.
– Что происходит в онлайн школе, помимо уроков?
– Мы проводим различные мероприятия, например, зажигаем ханукальные свечи. Дети смотрят на это. Это кажется простым – ведь дети по сути просто смотрят на это, но это также важно.
В обычный хейдер в Израиле родители приводят ребенка каждый день. И они знают, что ребенок из хейдера в течение дня никуда не денется. Но с онлайн-хейдером все по-другому. Если ребенок захочет – он просто отойдет от компьютера. И все. Он уже не в хейдере. Ребенка постоянно нужно «держать», делать так, чтобы было интересно.
С другой стороны, у онлайн учебы есть свои плюсы для преподавателя. Если в обычном хейдере мальчики во время урока болтают, то их сложно отвлечь от дружеской беседы, перевести на учебу. А в онлайн-хейдере можно выключить микрофон тем, кто мешает вести урок.
– Есть ли у вас отзывы от родителей ваших учеников в онлайн-школе?
– Такие отзывы приходят постоянно. Напрямую мне и через рабанит Кацен приходит множество восторженных отзывов. Это очень радует и согревает душу. Например, приходит такой отзыв: «Вы знаете, мои дети перестали смотреть мультики, которые идут в одно время с вашим уроком». Такой результат стоит потраченных усилий, особенно если учесть, что речь идет о детях, которые могут просто уйти с урока, переключиться на любимый мультик – и все.
К критике мы тоже прислушиваемся очень внимательно. Ведь мы являемся посланцами родителей, а не самодержавными господами над детьми.
– Есть ли примеры того, что учеба детей в онлайн школе повлияла и на их родителей?
– Безусловно, родители не являются нашими учениками в полном смысле. Но учеба детей влияет и на них тоже. Например, мы даем специальный урок по недельной главе, чтобы детям было, что рассказать за шаббатней трапезой. И это, несомненно, влияет и на их семьи тоже.
– Еще один интересный момент в вашей работе – ваши напевы, которые хорошо известны не только вашим ученикам…
– Вы имеете в виду то, что называется тайч. Это одна из частей традиционного еврейского обучения в хейдере. Тайч возник в то время, когда большинство евреев говорили на идише. Чтение и изучение Торы сопровождалось переводом на идиш. Предложения разбивались на небольшие кусочки, которые способен усвоить ребенок. Эти кусочки с переводом и объяснением произносились с определенным напевом. Эта традиция существует по сей день. Тайч – это объяснение небольших отрывков из Торы, которые произносятся на определенную мелодию.
Я этот тайч перевел на русский язык, постаравшись, по возможности, сохранить и напев из обычного хейдера. Это не мое изобретение, а традиция, которой много лет. Я лишь перевел это на русский язык.
– Для многих еврейских родителей в наше время, к сожалению, совершенно не очевидна необходимость еврейского образования для детей. Зачем, если есть университеты, в которых тоже преподают Талмуд? Или того хуже – зачем нужны эти религиозные книжки? Что мы можем сказать таким родителям? Зачем нужно традиционное еврейское образование?
– Об этом мы уже говорили в самом начале, когда я рассказывал о своей учебе у рава Франка. Мы живем на этой земле и являемся народом только в силу Торы. Тора определяет нас как народ и дает нам право на эту землю. Без связи с Торой у нас таких прав просто не существует. Поэтому мы обязаны изучать Тору в той форме, в которой ее дал Всевышний и в которой она передавалась из поколения в поколение – от Моше рабейну и до наших дней. Изучение Торы в университете – это не изучение Торы на самом деле.
– Это верно для жителей Израиля. Но что мы скажем тем, кто живет в Москве, Минске или Берлине?
– А разве земля Израиля принадлежит только тем евреям, которые живут на ней? Она принадлежит всем евреям – и в Москве, и в Минске. Еврей может жить, где угодно. Но его земля, его надел – он тут, в Израиле. Никакое постановление ООН или ЮНЕСКО этого не отменит.
Те евреи, которые еще размышляют над тем, в какую сторону им двигаться и как жить, должны определиться. Куда идти – к себе домой или от своего дома, от своего наследия. К своему народу или к полной ассимиляции, стиранию своего прошлого, потере всякой святости и самоуничтожению. А для того, чтобы вернуться к своему наследию, стать полноценной частью своего народа, есть один путь – традиционное еврейское образование.
Подготовил Арье Кац
