Виленский Гаон пишет в «Письме домочадцам» о физическом наказании для детей, если они обманывают. В «Месилат Йешарим» говорится, что нужно выискивать повод для того, чтобы физически наказать ребенка, с целью устранить скрывающие добро «оболочки» (клипот) зла. Я также упоминал то, что сказал мне рав Хаим Каневский об Авшаломе, сыне царя Давида, которого убил Йоав за бунт против царя. Об Авшаломе говорится, что отец никогда не отчитывал его, то есть не наказывал его физически. Вопрос в том, что если Авшалом не заслужил наказания, то отец и не должен был наказывать его, а если заслужил, то почему Давид не делал этого?
Сегодня каждый родитель, если услышит, что ребенка наказывают физически, – скорее всего, будет потрясен. Случается, мама бьет ребенка, когда теряет терпение и не может справиться с собой. Но все мы понимаем, что этого делать нельзя. Почему нельзя? В чем отличие нашего поколения от поколений предыдущих? Я говорил об этом и повторяю еще раз: в предыдущих поколениях внутренний мир человека был в целом хорош. Были различные внешние факторы, которые мешали человеку духовно расти и развиваться, и тогда с помощью ударов убирались те самые «оболочки» зла. Но сегодня от нас требуется выстроить внутренний мир ребенка, поскольку его влечет в неправильные места. То есть внутреннему миру, по сравнению с предыдущими поколениями, недостает качества. Когда-то внутренний мир человека был богат, а сегодня, к нашему большому сожалению, внутренний мир довольно беден.
На своих лекциях я много говорю о вопросах веры, о личном наблюдении Всевышнего, о свободе выбора, об уповании на Всевышнего и о тому подобных вопросах. Как-то один еврей спросил меня: «Кто дал Вам разрешение говорить на такие темы перед женщинами?» Я ответил ему: «Это хороший вопрос, возможно, Вы правы», и отправился к раву Хаиму Каневскому с этим вопросом. Я показал ему конспекты уроков и спросил: «Вот что я преподаю. Каково Ваше мнение? Я не пришел получить рекомендацию, наоборот, если Вы скажете, что что-то не так, я перестану преподавать». Рав Хаим Каневский, после того как пролистал конспекты, сказал мне: «Нет. Это нужно преподавать». Я был счастлив, ведь я получил согласие рава Хаима Каневского!
Я подошел к двери, чтобы уходить, но услышал, как он зовет меня обратно. Я не знаю, действительно ли он что-то вспомнил или сделал это специально, чтобы я хорошенько все осознал. Так вот, он подозвал меня и сказал такие слова: «Ты знаешь, Хазон Иш учил с женщиной Гемару». Мне сказали потом, что это была мать рава Хаима; она была сестрой Хазон Иша и очень много помогала ему и заботилась о нем. И из чувства благодарности он учил с ней Гемару. Рав Хаим продолжил: «Ты, конечно, удивлен – как можно учить с женщиной Гемару?! Ведь у женщин и мужчин разные свойства: женщинам ближе свойство бина (постижение), а мужчинам – хохма (мудрость). Так сказал мне Хазон Иш: “Можно постоянно обучать женщину даже Гемаре”. Но тому, что преподаешь ты, нужно обучать постоянно. Потому что если не будут учить это – будут учить другие вещи!». Так сказал мне рав Хаим Каневский. То есть, рав Хаим, который находится в «четырех локтях Торы», знает, что существует влияние внешнего мира. И он сказал, что сегодня надо обучать таким вещам, как вера.
Не раз в семинаре [Прим. ред. Рав Айнхорн является опытным преподавателем с большим стажем. В настоящее время он возглавляет семинар – учебное заведение для девочек.] какая-нибудь из учениц задавала мне такой вопрос: «Скажите, почему недостаточно простой веры, зачем нужно все это учить?» Как-то я спросил одну из таких вопрошающих: «А что такое “простая вера”? У девушек в нашем семинаре есть простая вера? Откуда она появляется?» Она ответила: «Конечно, есть такие, у которых есть простая вера, и они не учились этому». На это я ответил: «Давай проведем простую проверку: верно, что девушка, у которой есть простая вера, не рассердится, если ее кто-то будет раздражать, – ведь тот, кто сердится, подобен тому, кто служит идолам? Верно, что та, у которой есть простая вера, если ее, не дай Б-г, обойдут на работе, скажет, что на все воля Небес? Верно, что та, у которой есть простая вера, если ее муж, не дай Б-г, сделает не совсем то, что она хотела, скажет: “Ладно, на все воля Небес, ведь он мой суженый”. Что такое простая вера? Это ведь не просто слова! Существуют две возможности достичь простой веры. Одна из них – впитать ее в себя из стен родительского дома, поскольку поступки родителей передаются их детям. Когда ребенок слышит, как мама спокойно говорит: “это от Всевышнего”, “это к добру” – и повторяет это один, два, три, десять, сто раз. Она не просто говорит, но и ведет себя соответственно этому: она не сердится, не раздражается, не спорит, она принимает все с любовью. То же в отношении отца. Простая вера – это то, что человек впитывает в себя из родительского дома».
Почему же это называется «простой верой»? Я мог бы привести примеры, но если я расскажу вам, как вела себя моя мама, вы скажете: «Ну, это ваша мама, а для нас это совершено не убедительно». Для меня это было убедительно, мне это дало много, но вас это ни в чем не убедит.
Но есть еще одна возможность получить веру – когда, не дай Б-г, нет возможности впитать ее в стенах дома, поскольку поведение родителей не так уж доказывает их веру: бывает, папа сердится или мама раздражена, бывает, что родители ссорятся. Таким образом, когда не видно, что люди чувствуют: все, что с ними происходит – проявление личного наблюдения Всевышнего, что они во всем полагаются на волю Творца, тогда вере можно научиться другим путем – с помощью книг. Человек может сказать себе: я буду учиться у Рамбана, буду учиться у Сфорно и из написанного у других мудрецов.
Почему простая вера названа «простой»? Потому что я никого не смогу убедить с ее помощью. Например, я приду и скажу вам: «Знаете, когда ваш сын станет выходить нашидухи, то вам незачем заранее встречаться с потенциальной невесткой. Ведь какая вам разница, как выглядит девушка? Это ваш сын должен смотреть, как она выглядит!»
Когда я встречался со своей будущей женой, я спросил у своей мамы: «Ты хочешь посмотреть на нее?» Она мне сказала: «Зачем? Ведь ты собираешься жениться, а не я». Я сказал: «Ну, чтобы посмотреть, понравится она тебе или нет». Мама ответила: «Что значит “мне понравится”? Если она понравится тебе, то понравится и мне, ведь ты женишься, а не я. Главное – чтобы тебе она нравилась». До самого ворта (объявления о помолвке) она не хотела посмотреть на будущую невестку. Перед вортом я сказал своей будущей жене: «Я приду с невысокой женщиной, это моя мама. Подойди к ней сказать мазаль тов». Мы пришли, родители сели вместе, а я – со своей невестой. Мы поговорили немного, через несколько минут я позвал маму на балкон и спросил ее: «Мама, ну, она тебе нравится?» Я не забуду ее ответ: «Она нравится тебе?» Я сказал: «Да». Мама ответила: «Так она нравится и мне. Мой папа говорил: “Тот, кто женится – тот и должен смотреть”. Это же не я женюсь, поэтому я не должна смотреть. Если она нравится тебе, она понравится и мне».
Когда я сам выдавал замуж своих дочерей, то никогда не шел смотреть на потенциальных зятьев. Какая мне разница, как выглядит жених моей дочери, высокий он или низкий. Моя дочь ищет себе мужа – она и должна смотреть. У одной из моих дочерей помолвка была в доме рава Эльяшива. Обычно помолвка была у нас дома, и, поскольку первым заходил жених, то я знал, что именно этот парень – мой будущий зять. Но сейчас помолвка была в доме у рава Эльяшива, поэтому я спросил у своей дочери: «Как я узнаю, кто жених?» Она сказала: «Ищи самого высокого». Я походил там, нашел того, кто повыше, и спросил: «Может быть, ты – жених?» Он ответил: «Да». Я сказал: «Тогда я, по случаю, твой будущий тесть. Мазаль тов!» Они прекрасно живут вместе. Одна из моих дочерей встречалась с парнем, который спросил ее: «Скажи мне, твой папа не хочет со мной встретиться?» Она ответила: «Ты моего папу не интересуешь. Ему безразлично, как ты выглядишь». Тогда он пошел спросить главу своей ешивы насчет моей адекватности. Глава ешивы ответил ему: «Да, с ним все в порядке».
Скажите, кого-то из вас я убедил настолько, что теперь вы готовы сказать своему мужу: «Тебе не нужно заранее видеть потенциальных женихов наших дочерей. Какая тебе разница, как жених выглядит, главное, что дочери он нравится»? Нет? Потому что я получил это от своей матери, а вы – нет. Для меня это совершенно ясно. Почему? Потому что папа моей мамы так сказал, и это передалось мне.
Есть только две возможности. Человек может впитать веру в стенах родительского дома. Но если нет такой возможности, то у него нет выбора – он должен восполнить это из книг. И поэтому сказал мне рав Хаим Каневский, что нужно учить вере, поскольку если не будут учить это, то станут учить другое. Ведь в наше время, к сожалению, нет у нас домов, настолько пропитанных верой, что она передается детям.
Так в чем наша задача как родителей? Передать веру своим детям!
В доме что-то разбилось? Неважно, каким образом это произошло, просто скажите: «Владыка мира, Ты излил гнев Свой на бревна и камни». Ребенок услышит это. Сосуд разбился, но мы были спасены. Вы потеряли деньги – скажите: «Владыка мира, Ты закрыл с нами счет деньгами, а не проблемами и болезнями». Пусть родители произносят это, говорят об этом. Ребенок видит реакцию отца, видит реакцию матери, и это передает ему основы веры. Верно, что стоит ему учиться и из книг тоже, ведь, к сожалению, влияние улицы очень сильно. Но нет сомнения, что ребенок впитывает из стен дома. Если мои поступки основываются на вере, уповании на Всевышнего, и ребенок это видит, то это дает ему душеный покой.
Когда ребенок начинает выходить на шидухи, и отец говорит ему: «Другая сторона просит много денег, но у нас нет». Что могли бы услышать дети далее? – «Ученики ешив неправильно себя ведут, просят много денег в приданое. Главы ешив их поддерживают, что тоже неправильно. Наше поколение такое испорченное». Когда ребенок слышит это, какой вывод он делает? Главы ешив не правы, ученики ешив нехорошо себя ведут. Так скажите, почему ребенок должен захотеть учиться в ешиве, почему он должен стремиться стать главой ешивы?
Но есть другая возможность. Папа может сказать с улыбкой: «Этот парень просит много денег, но у нас их нет. Владыка мира, большое спасибо, Ты не дал нашей дочери встретиться с тем, кто ей не подходит. Ведь если бы этот парень ей подходил, то он или не попросил бы так много денег в приданое, или Ты бы нам их дал. А если Ты не дал нам их, а он просит, то это знак, что этот шидух не подходящий».
То, чего мне недостает, я стремлюсь восполнить. То к чему я стремлюсь, доставляет мне удовольствие. Естественным образом духовный мир ребенка пуст. Я должен, что называется, влить в его сердце огромное количество Б-гобоязненности, веры, упования на Всевышнего, исполнения заповедей. Я должен знать, что моя задача состоит в том, чтобы выстроить внутренний мир ребенка. Поэтому мне нельзя сердиться, нельзя наказывать ребенка физически. Я должен созидать, я должен быть безгранично терпеливым. И почему? Потому что таким образом я выстраиваю его внутренний мир. И если ребенок не ведет себя в точности так, как я хочу, то это связано с тем, что его внутренний мир пока пуст.
По этой причине я не могу предъявлять претензии к ребенку, если он не молится. Ведь, как мы говорили ранее, – почему вдруг он должен захотеть молиться? У него есть проблемы с заработком, проблемы с детьми, болезни? Нет у него никаких проблем, и нет ни в чем недостатка. У него есть папа, у него есть мама, и все, что ему нужно, тоже есть – так зачем ему молиться? Поэтому я должен передать ему желание молиться, показывая личный пример, разговаривая с ним об этом. Но совершенно нет места гневу в отношении ребенка, ведь я сам мечтаю о посторонних вещах во время молитвы. Если он отвлекся – погладить его по плечу, и он прочтет еще одну часть молитвы, опять замечтается – еще раз погладить по плечу, и он произнесет еще одну часть.
Я повторяю еще и еще раз, чтобы мы поняли: совершенно нет смысла сердиться на ребенка за то, что ему не хочется молиться или учиться, ведь его внутренний мир все еще пуст. Откуда же появится у него стремление к духовным вещам?
Как-то мне позвонил директор хедера: «Мы поймали ребенка на краже и приняли решение отстранить его от занятий на три месяца. У нас есть сомнение: достаточно ли это будет или нужно увеличить срок?» Я подождал несколько секунд, чтобы дать ему подготовиться, поскольку знал, что мой вопрос ему очень не понравится, и потом спросил его: «Скажите мне правду, когда Вы были ребенком, то ни разу не украли?» В трубке повисла тишина. А еще через несколько мгновений он спросил: «Откуда Вы знаете?» И я ответил ему: «Я тоже в детстве однажды украл, поэтому я знаю. Так что Вы хотите от ребенка? Вы боитесь, что когда он вырастет, он станет вором? Нет, конечно! Просто сейчас ему захотелось конфету – это то, чего ему недостает. Поскольку у него еще нет чувства ответственности, он не понимает, насколько велика ответственность за грех воровства. Так почему бы ему не взять конфету? Что его может остановить? Что он попадет в Геином и не попадет в Ган Эден? Что его останавливает? Ведь его желание так естественно! У меня были ученики, которые потом стали главами ешив и преподавателями, но какими воришками они были в детстве! Просто супер-воришками! Ребенок не чувствует ответственность. И сейчас, когда он украл, если ты набросишься на него с криками – ты убьешь его, уничтожишь, а он даже не поймет, за что. Но что тебе делать? Помоги ему строить его внутренний мир: поговори с ним, объясни ему, что нельзя брать то, что не принадлежит тебе, что у каждого человека есть его собственность. Скажи ему, что то, чего ему не хватает, он может попросить у тебя, и ты ему дашь. Не приходи в ужас, ничего страшного не случилось. Ты должен растить этот неокрепший саженец, ты должен строить его внутренний мир!»
У меня есть дочь, муж которой как-то сказал: «Я принципиально не согласен, чтобы в моем доме дети ели сладости, поскольку это создает проблемы с зубами». Я ему ответил: «Послушай, у тебя есть принципы – и это прекрасно. Но я говорю тебе: твой сын решит свои проблемы. Ты останешься со своими принципами, а он достанет себе сладости, по-хорошему или нет, но он их получит». На прошлой неделе моя дочь рассказала мне, что ребе отправил с ним обратно домой пачку шоколадных чипсов (родители ему дали – была причина). И вот мама видит его с полным ртом шоколада и спрашивает: «Откуда это у тебя?» Тот отвечает: «У одного мальчика в хедере был день рождения». Мама спросила: «Как его зовут?» Он назвал его имя. «Что он раздал друзьям?» – «Каждый получил по такому пакету». – «Я хочу посмотреть на упаковку». – «Смотри, мама, чтобы у тебя не было ошибки, она похожа на ту, что вы передали для ребе. Но это не она, а другая». Я сказал дочери: «Я же говорил тебе, что он решит свою проблему. Если он хочет сладостей – вам его не остановить. Ты должна быть готова к таким случаям, ведь у него есть потребность в сладостях. Он не понимает сейчас причины, почему ему запрещают, он просто не способен понять проблему».
Рав Аарон Котлер дал этому прекрасное определение. В доме одного богатого еврея как-то проводился съезд больших раввинов. И вот, маленький сын хозяина дома залез на стол, вокруг которого сидели все великие раввины поколения, улегся на него и стал всех разглядывать. Один из сидевших сказал: «Его нужно воспитывать, нужно объяснить ему, что так делать нельзя». А рав Аарон Котлер ответил ему: «Что в нем нужно воспитывать? Если я опасаюсь, что ребенок, когда вырастет, будет делать то же самое, то я должен объяснить ему, что так делать нельзя. А разве Вы действительно опасаетесь, что когда он вырастет, то будет так же укладываться на стол и всех разглядывать? Так зачем его нужно упрекать?»
Суть воспитания – смотреть в будущее. Что случится, когда ребенок вырастет? Я должен учить его хорошо молиться, потому что если его не учить, то когда он вырастет, он будет молиться так же, как он молится сейчас. Я должен учить его следить за кипой, ведь когда он вырастет, он может, не дай Б-г, бегать без кипы, как он делает сейчас, когда держит ее в руке во время бега, чтобы она не слетела. Я должен воспитывать его носить цицит, ведь когда он вырастет, то будет, как и сейчас, ходить без цицит. Поэтому его нужно воспитывать. Я не должен воспитывать его не быть вором – я не боюсь, что ребенок станет вором, у меня нет сомнения, что он не станет вором, – но я должен воспитать в нем ответственность. И я действительно боюсь, что когда он вырастет, то хотя и не будет воровать, но у него не будет достаточно ответственности, и он сможет нанести ущерб имуществу другого человека.
Продолжение следует…
Подготовила Р. Гальчук
