Хесед – во всей его полноте и совершенстве
Уже в детстве можно было увидеть у рава Аарона любовь к народу Израиля и желание сделать хорошее каждому, вместе со стремлением – во всем и всегда – к бескомпромиссной полноте и совершенству.
Будучи еще маленьким мальчиком, он получил в подарок новые часы. Он забавлялся ими и не скрывал своей радости. Наивные зрители, вероятно, могли подумать, что он – как все дети, но когда его спросили, почему он так радуется часам, он ответил: «У этих часов – два ценных свойства. Первое – что с их помощью можно явственно увидеть, как идет время, при этом каждое мгновение – новое, и его надо использовать. Своим тиканьем, секунда за секундой, они как бы поучают человека, говоря ему: смотри, как бежит время, а ты его не используешь! А второе свойство – с их помощью можно делать людям хесед: когда кто-нибудь спрашивает, который час, можно ему ответить…»
Присутствующие были поражены его ответом, наполненным таким глубоким внутренним смыслом. Но не прошло много времени, и мальчик сумел показать одному из хасидов, что даже и в этом его разумении есть еще ступени.
Один из хасидов его деда увидел, что мальчик любуется новыми часами, и спросил его, может ли он сказать, который час. Тот сказал ему точное время, не упустив даже секунд. «Ты хочешь показать мне, что умеешь определять время по часам?» – спросил хасид с удивлением. Мальчик ответил, что он обязался всякий раз, когда ему представится возможность сделать добро еврею, он сделает его во всей его полноте, не упуская ни одной детали.
Квитанция за пидьон…
Когда адмор был в Бухаресте, к нему пришел один еврей и передал записку от своего шурина вместе с деньгами на пидьон – «выкуп» [хасидская традиция: дать за себя адмору какую-то сумму денег]. Уйдя от адмора, тот еврей подошел к габаю – ответственному лицу синагоги – и попросил написать ему квитанцию на те деньги, переданные от имени шурина. Габай даже не хотел об этом слышать. Он говорил, что это невиданное дело – давать квитанцию за пидьон! Начался громкий спор, отголоски которого доносились до комнаты адмора.
Наш учитель позвал спорщиков и спросил, в чем дело. Тот еврей сказал, что шурин просил привезти ему квитанцию, так как в Румынии принято подозревать всех в воровстве… Сказал ему рав Аарон: «Будьте здоровы до ста лет! Если в этом вся проблема, – почему не сделать одолжение еврею? Напишем Вам квитанцию, и я сам подпишу ее!»
Тот еврей хранил квитанцию как реликвию у себя, и свершилось все по слову нашего учителя: он прожил сто лет.
Самоотверженная любовь к народу Израиля
В одну из субботних ночей, после того как закончилось традиционное хасидское застолье, адмор обратился к двоим из близких к нему людей и спросил, есть ли люди во внешней комнате или в учебном зале. Когда ему ответили, что нет, стал торопить их: «Если так, то поскорее приведите мне врача…»
Быстро привели врача, и когда он вошел, адмор попросил посмотреть ему горло, но комната была темной, и врачу было трудно это сделать. Услышав об этом, рав Аарон закричал: «Опасность для жизни! Можно зажечь свет!» Врач обследовал горло при свете – и извлек из него большую рыбью кость, торчавшую там…
Габай, описывая эту сцену, сказал, что было просто тяжело смотреть на страдающее лицо нашего учителя. Врач спросил его, сколько времени находилась эта кость в его горле. Рав Аарон, по своему обыкновению, попросил часы и начал неторопливо подсчитывать: «В таком-то часу я пришел проводить застолье; в таком-то часу освятил субботу над бокалом вина. После благословения на хлеб была подана рыба… получается, что полтора часа назад я ел рыбу, и кость застряла у меня в горле».
«Что?!» – закричал врач, не в силах поверить. – «Полтора часа рав терпит кость, застрявшую в горле, и ничем не выдает своих страданий?!»
Ответил ему адмор: «Я знаю, что хасиды очень привязаны ко мне, и если они услышат о моей боли и страдании, это будет так тяжело для них! Я не хотел этого, и потому прежде, чем вызвать Вас, попросил проверить, нет ли людей во внешней комнате и в учебном зале, – чтобы хасиды ничего не знали».
В моей беседе с адмором я упомянул об этой истории и выразил удивление: как он мог продолжать субботнее застолье, если была опасность для жизни? Ведь это совершенно ясно из дальнейшего, когда он велел зажечь в комнате свет, несмотря на субботу!
На это адмор сказал, что даст мне «хасидский ответ» – посредством другой истории, случившейся с его дядей. Во время одного из визитов к нему адмора рава Йоханана из Рахмистривки дядя послал к нему передать свои извинения за то, что не может нанести ответный визит, как он это всегда делал, поскольку плохо себя чувствует.
Накануне следующей субботы адмор из Рахмистривки послал в Бельз двух своих сыновей: адмора рава Исраэля Мордехая и его брата – адмора рава Ицхака из Соединенных Штатов. Когда дядя увидел их, он почувствовал в их сердцах удивление: как он может вести застолье, если плохо себя чувствует? Он подозвал их и сказал: «Это правда, что я чувствую себя нехорошо, но ради хасидов и ради того, чтобы вести застолье, требуется проявить самопожертвование…»
Перевод – рав П. Перлов
