Постижение мудрости нашей святой Торы имеет разные уровни. Это зависит в первую очередь от конкретного человека, ибо постижение каждого – по-своему уникально и неповторимо. Один из таких путей состоит в глубочайшем анализе и тонком взвешивании каждого изучаемого слова. В Торе (как Письменной, так и Устной) нет «лишних» слов, и нужно понять, что значит каждое из них, вдуматься и оценить его. Такой путь, безусловно, тяжел и требует кропотливой работы (не в последнюю очередь – человека над самим собой). Однако тот, кто пойдет по пути такого глубокого анализа, несомненно, удостоится величия в Торе.
Одним из выдающихся мастеров глубокого анализа Торы был величайший мудрец и наставник своего поколения рав Барух Бер Лейбович. Его огромная любовь к Торе была фундаментом, на котором тяжким трудом было построено великолепное здание.
Рав Барух Бер Лейбович родился в 5627 (1867) году в белорусском городе Слуцке, где его отец рав, Шмуэль, был раввином. Глубокая вовлеченность и совсем не детский интерес к изучению Торы проявились в нем в очень раннем возрасте. Когда раву Баруху Беру было всего четыре года, его мать заметила, что он плачет во время молитвы. Решив, что случилось что-то недоброе, она рассказала об этом отцу. Рав Шмуэль сказал, что ничего страшного не произошло – «наш сын плачет оттого, что не может понять Пятикнижие настолько, насколько ему хочется».
Когда раву Баруху Беру было десять лет, врачи запретили ему учиться. Мальчика мучили головные боли, и отец вынужден был отвести его к специалистам, которые и посоветовали оставить учебу и побольше отдыхать. Рав Шмуэль вспоминал, что, как только они вышли от врача, маленький Барух Бер, совершенно расстроенный, пожаловался отнюдь не на боли, а на то, что уже пропустил урок по Гемаре.
В возрасте шестнадцати лет в жизни рава Баруха Бера произошел переворот, изменивший всю его дальнейшую жизнь и наложивший неизгладимый отпечаток на его учебу. Юноша попал в великую Воложинскую ешиву и сблизился с величайшим мудрецом Торы поколения – равом Хаимом Соловейчиком.
Рав Барух прибыл в ешиву в статусе юного гения, однако очень скоро выяснилось, что его комментарии и открытия в Торе вызывали удивление и даже улыбки прочих учеников ешивы. Более того, даже рав Хаим был согласен с тем, что юному Баруху Беру стоило прислушаться к окружающим. Рав Барух Бер не отчаивался. Он полностью изменил себя – прилепился к своему великому наставнику и начал впитывать уроки и методы учебы рава Хаима Соловейчика. Он напрочь забыл про собственное мнение и открытия в Торе, наполнив себя Торой рава Хаима. Очень скоро рав Барух Бер стал ближайшим учеником великого наставника, максимально впитав его подход.
Через некоторое время рав Барух Бер вновь представил товарищам по ешиве свои открытия… И вновь столкнулся со снисходительными улыбками! Рав Барух Бер пожаловался раву Хаиму, но на этот раз рав Хаим полностью встал на сторону ученика: «Слуцкер [такое прозвище имел в ешиве рав Барух Бер, выходец из Слуцка], не обращай на них внимания. Ты молодец!»
Со временем одобрение равом Хаимом своего молодого ученика выросло еще больше: «Вы можете оспорить мнение любого из моих учеников, кроме Баруха Бера».
Рав Барух Бер критически относился к любому суждению и высказыванию. Его самодисциплина и постоянное стремление к истинному пониманию Торы исключали восприятие чего-либо как данность. Он постоянно спрашивал себя: «Где мы находим прецедент для этого в наших святых книгах? Что бы сказал на это рав Хаим?» Много лет спустя великий мудрец Торы рав Исер Залман Мельцер сказал: «Рав Барух Бер научил нас, что нет такого понятия, как легкая свара».
Рав Барух Бер полностью впитал и необычайно развил аналитические методы рава Хаима Соловейчика. «Урок Торы не является самоцелью. Мы должны стремиться постичь истину Торы… Глубина постижения должна происходить от слов на странице, а не от пилпуля. Выводы и обобщения должны быть построены на понимании каждого слова перед нами. Это единственный способ ответить на вопросы и прояснить сложные места».
После учебы в Воложинской ешиве рав Барух Бер возглавил общину и ешиву небольшого белорусского города Глуска. Затем по рекомендации рава Хаима Соловейчика он возглавил ешиву «Кнессет Ицхак» в Слободке (пригород Ковно). Уроки рава Баруха Бера быстро сделали ешиву одним из самых значимых мест изучения Торы в Литовском крае.
С началом Первой Мировой войны ешива переехала сначала в Минск, а затем – в Кременчуг. Это были годы тяжелых испытаний – война и коммунистический переворот в России доставили немало бед нашему народу. Только в 5681 (1921) году рав Барух Бер с учениками смог вернуться в Вильно, который стал частью независимого Польского государства. В этот период рав Лейбович занимал также пост судьи в раввинском суде великого главы поколения рава Хаима Озера Гродзенского.
В 5686 (1926) году по совету Хафец Хаима рав Барух Бер переносит свою ешиву в небольшой белорусский город Каменец (недалеко от Бреста).
Один из учеников ешивы в Каменеце вспоминал свой первый день на новом месте. «Мой отец послал меня в Каменец после нескольких лет учебы у рава Эльханана Вассермана в Барановичах…
Я вошел в дом и увидел старика, склонившего над книгой. Вдруг он оторвал голову от книги и посмотрел на меня. Это был пронзительный взгляд, полный доброты. В солнечном свете седые волосы, спадавшие из-под ермолки, казались серебряными. Легендарный взгляд, оказывавший большое впечатление на видевших его, и о котором я слышал от учеников рава Баруха Бера, разрешил мои сомнения. Я никогда не видел главу ешивы, но это был он.
В это время из кухни послышался женский голос: “Барух Бер, молоко остывает!” Первое впечатление меня не обмануло – передо мной был великий глава ешивы.
Он встал, но вместо того, чтобы последовать на кухню, подошел ко мне и начал обсуждение одной сложной Талмудической темы. Очевидно решив, что я – один из учеников ешивы, он углубился в вопрос, поднимая все новые и новые пласты мнений ришоним и ахроним. Постепенно глубина и широта охвата его логических построений вышли за пределы моего понимания. Я стоял, боясь пошевелится или произнести что-либо.
Внезапно он прервался, и, улыбаясь неповторимой улыбкой, добавил: “Тора не постигается легко. Над ней нужно упорно и тяжело трудиться… Я думал над тем, что сказал, всю ночь и все еще не уверен… Как вы думаете, моя логика верна?”
Я онемел, меня бросило в дрожь. Великий глава ешивы просит меня высказать свое мнение?! От паники меня спасла рабанит, которая вошла с подносом, на котором был стакан горячего молока и кусочек пирога: “Барух Бер, ты должен поесть.”
Она повернулась ко мне и спросила, кто я такой. Я назвал свое имя, и только в этот момент рав Барух Бер понял, что я – новый человек. Его лицо озарила улыбка и неподдельная радость: “Гость! У нас есть гость!” Он немедленно подвинул стакан с молоком ко мне и разломил пирог на две части. Я ощутил еще большее смущение, но меня вновь “спасла” рабанит: “Угощайтесь. Мой муж не станет есть, пока не накормит вас. И не беспокойтесь – я подогрею ему еще молока”.
Пока я пил и ел, со второго этажа спустился еще один человек. Рав Барух Бер обратился к нему и сказал: “Рав Рувен, у нас есть гость!” В этот момент я понял, что передо мной – зять главы ешивы и великий мудрец Торы рав Рувен Грозовский. Он приветствовал меня горячо, как старого друга. В этот момент я понял, что в этом доме любовь к Торе и изучающим ее воистину безгранична!»
Ешива рава Баруха Бера, названная «Кнессет Ицхак» в честь великого рава Ицхака Эльханана Спектора, была необычным местом. Ученики ешивы весьма резонно утверждали, что поддерживают Каменец не только духовно, но и материально. Ешива, не имея собственного общежития, вынуждена была расселять учащихся за плату по домам жителей города.
Что же касается рава Баруха Бера, то он жил крайне скромно даже на фоне своих учеников. Двухэтажный дом главы ешивы вмещал, по меньшей мере, 4 семьи детей рава Баруха Бера с их потомством.
Дома у главы ешивы собирался миньян. Ученики, жившие недалеко, и домочадцы молились там. Часто во время чтения Торы рав Барух Бер подходил к бааль-корэ, извинялся и просил повторить тот или иной отрывок.
Дело было в том, что во время чтения Торы рав Барух Бер «отвлекался» на связанные с читаемым местом вопросы в Талмуде или у Рамбама, и таким образом «пропускал» отрывки.
Однажды утром после Шахарита в дом главы ешивы зашла женщина. Сквозь слезы она рассказала, что недавно овдовела, а сейчас у ее единственной дочери очень тяжелые роды. Она просила рава Баруха Бера сказать Теилим и помолиться за нее. Кроме того, она хотела передать пожертвование на нужды ешивы. Рав Барух Бер принял от вдовы кусок старой газеты, в которую были завернуты несколько монет, так, как будто это был слиток золота. На те деньги можно было купить буханку хлеба, не больше, но глава ешивы взволнованным голосом позвал рава Грозовского (он был помощником рава Баруха Бера в делах управления ешивой): «Рувен, необходимо срочно принять пожертвование этой женщины!» Передав деньги зятю, рав Барух Бер немедленно начал читать Теилим и молиться со слезами на глазах за дочь несчастной вдовы. Он очень хорошо понимал истинную ценность тех монет…
В понедельник и четверг рав Барух Бер давал уроки в ешиве. От самого дома его сопровождали ученики – обсуждение вопроса не прекращалось ни на минуту.
В ешиве рав Барух Бер поднимался на ступеньки перед Арон а-Кодеш, а ученики окружали его плотным кольцом. Какие это были уроки! Глава ешивы произносил имена мудрецов с непременным прилагательным «святой»: «святой Абае считал», «святой Рамбам говорил». Иногда он прерывался и говорил с величайшим воодушевлением: «Какой гешмак (буквально – приятный вкус) у святого Рашбо! Какой гешмак у нашей святой Торы!» Отношение рава Баруха Бера к великим мудрецам прошлого было не просто почтительным – он относился к их книгам, как к величайшим святыням! Рош ешива говорил: «Я просыпаюсь утром, а меня уже ждут раби Акива Эйгер и “Кцот а-Хошен”! Что может быть лучше, чем такое богатство? Я не могу дождаться, пока омою руки и воспользуюсь им!»
Помимо величия в Торе, рав Барух Бер обладал еще некоторыми качествами, которые оказывали влияние на окружающих. Он был великолепным менагеном (певец – неточный перевод этого понятия). Он вел молитвы с таким чувством и воодушевлением, что окружающие проникались духом святости. Обычно рав Барух Бер вел мусаф в Грозные дни, наполняя сердца молящихся раскаянием и болью за будущее. Но не обязательно было ждать год, чтобы прикоснуться к этой стороне его величия. Достаточно было услышать, как глава ешивы пел Леха Доди каждую пятницу вечером.
Когда рав Барух Бер руководил общиной, он не избегал общинных нужд, несмотря на всю свою преданность Торе. Но в Каменеце для него не было ничего более важного, чем ешива и ученики. Однажды адмор из Слонима, большой поклонник рава Баруха Бера, задал главе ешивы вопрос, связанный с кашерностью миквы в Каменеце.
Рав Барух Бер невозмутимо ответил, что полностью полагается на местного раввина. «Но не должна ли ваша учеба иметь и практическое применение?», – спросил адмор. Рав Барух Бер сказал: «Практическое применение моей учебы – это выдающиеся мудрецы Торы, на воспитание которых я повлиял…» Тогда адмор спросил, кого конкретно глава ешивы имеет в виду. Рав Лейбович ответил: «Например, рав Аарон Котлер…»
Это было чистой правдой – рав Барух Бер воспитал огромное количество мудрецов Торы, которые стали оплотом нашего народа в следующих поколениях.
Величие рава Баруха Бера в Торе делало его выше политики. Дела материального мира не были для него чем-то обязательным (настолько, что рабанит однажды «пожаловалась» Хафец Хаиму, что рав Барух Бер часто пренебрегает пищей, и она беспокоится за его здоровье; глава поколения успокоил рабанит, объяснив, какая «пища» поддерживает ее мужа на самом деле). Тем не менее, когда главу ешивы попросили о поддержке движения «Агудат Исраэль», он ответил: «У меня мало знаний и опыта в общинных делах, но я принял от своего наставника рава Хаима Соловейчика необходимость поддержки этого движения, как отстаивающего святость нашего народа… Святой рав Хаим говорил, что если бы не “Агудат Исраэль”, то отступники, не дай Б-г, завладели бы властью в общинах».
Наставляя своего зятя и помощника рава Рувена Грозовского, рав Барух Бер приводил историю о том, как отец рава Хаима Соловейчика, рав Йосеф Дов (автор книги «Бейт а-Леви») принял участие в делегации еврейских лидеров, которые отправились в Петербург просить царское правительство принять меры против банд погромщиков. Царские чиновники на самом деле поддерживали погромщиков, и среди делегации не было единого мнения, каким образом осуществить поставленную задачу. Рав Йосеф Дов был настолько расстроен результатами той поездки, что заболел и умер.
Рав Барух Бер по этому поводу говорил так: «Еврейский лидер, когда едет отстаивать интересы общины, должен не забыть взять с собой тахрихим (погребальный саван). Он должен быть готов отдать жизнь за святость народа Израиля, а не уподобляться отступникам, которые едят и пьют, а потом, набив желудки и напившись, решают, что лучше для нас».
Поскольку студенты ешивы в Каменеце жили и питались в частных домах, каждый студент получал особую стипендию, которую распределял рав Рувен Грозовский в зависимости от потребностей учащегося.
В ешиве было немало учеников, чьи родные жили в Советской России, и они не могли получать поддержку от своих семей. Эти ученики получали полную поддержку, в том числе одежду и обувь, за счет ешивы. Рав Барух Бер и рав Рувен не покупали детям и внукам новой одежды, не обеспечив этих учеников.
Ешива разрасталась и требовала все больше средств. Со временем рав Грозовский был вынужден сократить стипендии, чтобы оплатить жилье и еду для учащихся. Годы между двумя мировыми войнами были лишь относительно спокойными для еврейских общин. Многие общины и ешивы бедствовали. Эта нелегкая участь постигла и ешиву Каменеца.
Однажды группа студентов пришла к раву Баруху Беру домой и попросила вмешаться в финансовые вопросы: «Со стипендиями рава Рувена у нас есть силы учить Гемару и Раши. Но вот на Тосафот у нас уже не хватает сил». Рав Барух Бер задумался на мгновение, а затем попросил позвать рава Грозовского (на плечах этого человека лежали не только организационные вопросы – этот великий мудрец давал и уроки в ешиве). Глава ешивы обратился к своему помощнику: «Рав Рувен, они абсолютно правы! На Тосафот требуется гораздо больше сил!» Так было принято решение, и рав Барух Бер и рав Рувен отправились собирать деньги в Америку.
Америка виделась евреям Восточной Европы «Золотой страной», в которой царило полное материальное благополучие. Однако рав Барух Бер ступил на американский берег в год начала Великой Депрессии, когда США переживали не лучшие времена. Миллионы людей потеряли работу, государство переживало величайший кризис в своей истории.
Тем не менее, начало поездки было впечатляющим. Великих мудрецов приветствовал мэр Нью-Йорка Джимми Уокер. Он преподнес раву Баруху Беру символические ключи от города. Он заявил, что такие люди, как рав Лейбович самим фактом своего существования опровергают теорию Дарвина. Мэр Уокер также спросил рава Баруха Бера: «Что я могу для вас сделать, раби?» На что рав Барух Бер ответил: «Разделите мужчин и женщин на пляжах», чем, видимо, сильно озадачил американца.
Поездка по сбору денег в Америке проходила непросто. Величайшая святость, в которой жили, несмотря на бедность, выходцы из мира литовских ешив, сильно контрастировала с тем, что происходило в Америке. Рав Барух Бер столкнулся с вещами совершенно немыслимыми: в обмен на деньги у него пытались купить раввинскую смиху, получить свидетельство о кашерности заведения. Открыто нарушая Субботу, некий деятель принес главе ешивы чек во время субботней трапезы, приехав на нее на автомобиле.
Еврейство Торы в Америке, которое, как могло, помогало главе ешивы в его миссии, пыталось уговорить его остаться и возглавить Всеамериканский совет раввинов. Но рав Барух Бер был верен своим ученикам и вернулся в предвоенную Польшу.
Талмуд (Авода Зара, 2а) говорит, что в будущем мире Всевышний вынесет Тору и объявит, что те, кто трудился над ней, могут требовать свою награду. И народы мира будут беззастенчиво рассказывать о своих «трудах». Римляне будут хвастаться банями, рынками, золотом и серебром. Персы будут рассказывать о мостах, которые построили, и о войнах, которые вели.
Рав Барух Бер спрашивает, как смеют все они стоять перед Творцом и утверждать, что подобные «заслуги» – ради Торы? Ответ в том, что сейчас, во тьме Галута, нам сложно понять, что все, что происходит – ради нашего блага. В будущем мире Всевышний прольет свет истины на все происходившее с нами, и мы поймем, что все происходило ради блага нашего народа и Торы.
В канун Рош а-Шана страшного 5700 (1939) года в Каменец вошли гитлеровские войска. Вопреки обыкновению, они вели себя вежливо и не трогали евреев. Несомненно, этот факт нужно отнести к величайшим заслугам рава Баруха Бера и его ешивы. Через некоторое время немцы отступили, и в Йом Кипур в город вошла Красная Армия (это были последствия пакта Молотова-Риббентропа, по которому два кровавых тирана безнаказанно разделили Польшу).
С приходом большевиков ситуация ухудшилась еще больше. Их отношение к еврейству Торы было общеизвестно, к тому же они имели особый счет лично к раву Грозовскому. Рав Рувен в свое время был активным борцом против Евсекции, и вряд ли коммунисты об этом забыли.
Куда бежать? С одной стороны немцы, с другой – большевики. И те и другие ненавидят наш народ. Безвыходная ситуация.
Рав Барух Бер принял решение бежать в Вильно. Там он надеялся получить сертификаты на выезд для своих учеников в Землю Израиля. Но когда в Каменеце стало известно об этом, большая делегация горожан со слезами пришла к дому главы ешивы. Рав Барух Бер смог двинуться в путь только после того, как прибыл посланник с письмом от рава Хаима Озера Городзенского, в котором тот приказывал главе ешивы и его ученикам переехать в Вильно, даже если это будет означать путешествие в Шаббат.
Рав Барух Бер Лейбович смог дать в Вильно всего несколько уроков. 5 кислева 5700 (1939) года он был призван в Небесную Ешиву. Рав Хаим Озер Городзенский и, независимо от него, Хазон Иш оценили его смерть, как потерю духовной защиты всего поколения. Рав Хаим Озер отметил, что теперь была открыта дорога для нацистских злодеяний.
После окончания войны рав Рувен Грозовский перенес ешиву Каменец в США, а другой зять рава Баруха Бера – рав Моше Бронштейн – открыл отделение ешивы на Святой Земле. Уникальное постижение Торы рава Баруха Бера Лейбовича стало его великим наследием, над которым трудятся в мире Торы и сегодня.
