Рав Йехезкель Левинштейн — Секрет его силы

Дата: | Автор материала: Рав Шломо Лоренц

1881
рав Левинштейн

Секрет его силы

Мне всегда было удивительно: откуда этот человек, от природы слабый и болезненный, черпает огромные силы? Как он способен выдерживать такое непрерывное напряжение и труд, каких и крепкий человек не выдержал бы?

В одной из бесед в Шанхае рав Левинштейн сам открыл секрет этих сил.

Он говорил о распространенном в тех местах транспорте под названием «рикша» – человек, тянущий вместо лошади двухколесную тележку с пассажиром или грузом. С утра до вечера он бегает, не зная усталости, таща за собой тяжело груженую тележку, – притом, что выглядит от природы слабым, и кажется, будто он вот-вот упадет. Подобного явления нет в западных странах, и просто не верится, что оно вообще возможно. И как же, действительно, это можно понять?

– Это означает, – сказал машгиах, – что посредством постоянного приучения себя человек способен приобрести свойства, выходящие за рамки его природных сил.

Потому сказали наши мудрецы, что Йосеф [обуздавший свое дурное побуждение] обвиняет грешников [идущих на поводу у него], и Илель [упорно занимавшийся Торой вопреки своей бедности] обвиняет бедняков [оправдывающих бедностью свое уклонение от учебы]. И как же можно требовать от любого обычного человека, чтобы он был на ступени Йосефа-праведника или Илеля? Но знали наши мудрецы, что также и тот, кто по внутренней сути своей не находится на их высокой ступени, способен, если только приучит себя, совершать дела возвышенные, превосходящие его силы, и посредством этого обрести со временем внутреннюю суть, имеющую с теми делами связь.

Таков был секрет силы нашего учителя: он всю жизнь приучал себя к непрерывному служению Всевышнему, как солдат, постоянно занятый учениями, – и тем удостоился возвыситься над своей природой.

Образ нашего учителя повергал сердца людей в трепет

Довольно было одного только зрительного образа рава Левинштейна, чтобы пробудить у человека его сердце. Даже на евреев, не имевших никакой связи с настоящей еврейской жизнью, облик его производил глубокое впечатление.

Рав Йерахмиель Боер рассказал мне, что однажды он потерял на улице в Тель-Авиве кошелек с крупной суммой общественных денег, и все поиски ни к чему не привели. Но через какое-то время к нему позвонил какой-то человек из Тель-Авива с сообщением, что нашел кошелек, и можно прийти его забрать.

Этот честно возвративший деньги человек оказался не соблюдающим заповеди евреем.

– Найдя кошелек, я решил было взять деньги себе, – сказал он раву Йерахмиэлю. – Но, открыв его, я увидел фотографию рава – и почувствовал, что не могу так поступить. Я ощутил, что обязан вернуть потерю! Не знаю почему, но когда я вгляделся в лицо на фото, услышал голос в моем сердце: ты обязан вернуть деньги!

На фотографии этой был никто иной, как рав Йехезкель Левинштейн – машгиах.

Абсолютная истина

Гаон рав Залман Ротберг, глава ешивы «Бейт Меир», рассказывает, что однажды праведный гаон рав Э. Деслер присутствовал на беседе рава Йехезкеля в Иерусалиме. Темой ее было душевное качество истины нашего праотца Яакова.

После беседы рав Деслер сказал: «Здесь можно услышать истину во всей чистоте ее. Если бы мы жили по этой истине, то я должен был бы упаковать свои вещи и переехать сюда, чтобы постоянно воспринимать истину из уст рава Йехезкеля!»

И вот что пишет рав Деслер в своем письме (напечатано в «Михтав ми-Элияу», письмо 32, 35): «И как я посмею сравнивать себя с великими мудрецами мусара в нашем поколении? Кому я себя уподоблю – раву Йехезкелю? О, если бы я был достоин увидеть издали обиталище его в мире истины! … И он – из оставшихся еще, истинно ищущих мусар

Также и слезы – истина

Наш учитель отдалялся также и от проявления возвышенных чувств, когда не был уверен, что они – истинные.

В час своей старости он сказал: «Я должен преодолевать себя, чтобы не плакать во время молитвы, так как опасаюсь, что эти слезы приходят не от внутреннего и истинного чувства, а от того, что я стар и слаб…»

Когда умер глава ешивы «Слободка» гаон рав Ицхак Айзик Шер, рава Йехезкеля попросили сказать о нем прощальное слово на похоронах. Он отказался и объяснил это так: «Сегодня я получил известие о смерти моего внука в Соединенных Штатах. Боюсь, что, когда я буду оплакивать в своей речи умершего великого человека, к слезам моим примешаются слезы о внуке… И это будет в ущерб истине…».

Таковы они, пути Торы

С самой своей юности рав Левинштейн бежал как от огня от всего имеющего привкус «этого мира».

В пять лет он потерял мать, и в возрасте бар мицвы [тринадцати лет] ему пришлось начать работать в качестве рассыльного, чтобы прокормить себя. После того, как у него однажды украли в бане все заработанные деньги, он сделал вывод, что ценности этого мира — преходящи, и только духовные приобретения остаются у человека навечно. После этого он отправился в Радин [в ешиву Хафец Хаима].

По достижении возраста женитьбы о нем замечательно отзывались и предлагали ему богатых невест. Он, однако, не пожелал их, так как собирался посвятить свою жизнь Торе, а условие этого, по словам автора Мишны: «Хлеб с солью ешь и воду по мерке пей… и живи в страдании» (Авот, 6:4). «Дочь богатых родителей, – говорил он, – не способна к такому».

Он взял в жены рабанит Хаю, бедную сироту, и она, действительно, была ему опорой на его трудном пути и неустанно работала, чтобы он мог посвятить все свои силы Торе и служению Всевышнему. Рав Йехезкель чрезвычайно высоко ценил ее преданность и обещал ей половину своего удела в будущем мире.

«Какой же чудесный “этот мир” был у меня!»

И действительно, наш учитель исполнял сказанное в Мишне: «Хлеб с солью ешь и воду по мерке пей…» самым точным образом. Как-то я застал его за завтраком и увидел, что он состоит из хлеба со стаканом чая. И все! Однажды он по случаю высказался так: «Всю мою жизнь я не был связан с интересами этого мира – и какой же чудесный “этот мир” был у меня!»

Он никогда не ложился отдыхать днем, чтобы не нарушать непрерывность служения Творцу в течение всего дня. До конца своих дней, даже приближаясь уже к девяностолетнему возрасту, он не опирался на спинку стула. В пору старости, окружающие видели, насколько это ему тяжело. Притом, что он терпел большие страдания во все свои дни и ему было тяжело держать плечи прямо, он не делал себе в этом послаблений. Сам вид нашего учителя в его стремлении воздерживаться от удовольствий этого мира оказывал влияние на всех видевших его вблизи, как сказал царь Давид (Теилим, 19:4): «Нет говорящего и нет слов – не слышен голос их». [Это сказано о небесах и своде небесном. Такие праведники, как рав Левинштейн, воздействуют на людей также и без того, чтобы был слышен голос их речей, — подобно небесам, одним лишь видом своим].

«Излишества», которые он не позволял себе в Японии

Когда ученики и преподаватели ешивы Мир прибыли в Японию, они страдали от недостатка еды, которая была нормирована и распределялась по карточкам, – но в рыбе недостатка не было. Наш учитель всегда воздерживался от рыбы на протяжении недели, поскольку хотел этой изысканной едой оказать честь святой субботе. Даже в условиях лишений того времени не желал делать уступок в этом своем обычае.

Когда все в ешиве убедились, что рав Йехезкель воздерживается от рыбы и предпочитает оставаться голодным, заподозрили поначалу, что он сомневается в кашерности, и тоже стали от нее отказываться, так что ему пришлось устроить себе атарат недарим – «отмену обетов», чтобы разрешить себе есть рыбу. Когда все поняли, что воздержание от рыбы было у него только «исполнением доброго обычая», – начали есть ее. Он, однако, продолжил свое воздержание, говоря, что не может есть в будние дни такую деликатесную еду (от имени гаона рава Авраама Няжника, из числа учеников ешивы в Шанхае).

Машгиах ешивы Мир

Рав Йехезкель Левинштейн был назначен машгиахом ешивы Мир в 5697 (1936) году в качестве преемника своего учителя, рава Йерухама Лейвовича.

Он не первый раз начал тогда исполнять обязанности машгиаха ешивы. В 5679 (1919) году, после Первой мировой войны, рав Йерухам остался в Литве, будучи там машгиахом в нескольких ешивах, и глава ешивы Мир [которая была в Польше] наш учитель гаон рав Элиэзер Йеуда Финкель назначил рава Йехезкеля духовным руководителем своей ешивы.

В 5684 (1924) году, когда рав Йерухам вернулся в ешиву Мир, рав Йехезкель оставил свой высокий пост, как будто дело это – нечто само собой разумеющееся, и был машгиахом в ешивах Поневеж и Клецк. Через какое-то время он вернулся в ешиву Мир в качестве простого авреха, как будто никогда не был в ней машгиахом, и взбирался на скамью, как другие молодые учащиеся, чтобы слушать беседы рава Йерухама.

Как мне кажется, в наши дни в такое просто невозможно поверить. Лишь человек с чистым сердцем и полностью властвующий над своими душевными качествами может быть способен на это.

Первая беседа нашего учителя в ешиве [после его повторного назначения], проникнутая страхом перед Небесами и самоуничижением, произвела неизгладимое впечатление на учащихся и лично на меня. Я удостоился на ней присутствовать.

Приведу слова, которыми он начал свою беседу: «Сказано в Торе (Ваикра, 9:7): “И сказал Моше Аарону: подойди к жертвеннику и принеси грехоочистительную жертву свою и жертву всесожжения свою”. Сказали по поводу этого наши мудрецы: Аарон стыдился и боялся подойти, и Моше сказал ему: “Почему ты стыдишься? Для этого ты избран!”».

И тут рав Левинштейн произнес тихим голосом: «И вот, я со стыдом стою на месте, на котором стоял мой великий учитель. Стыжусь стоять перед учениками ешивы, перед лучшими учениками всех ешив – зная, что каждый из них сам может быть главой ешивы или машгиахом. Я стыжусь того, что буду духовным руководителем ешивы, буду проводить беседы о мусаре и т. д. Но что мне делать – я обязан исполнить то, что повелел наш учитель Моше, когда сказал Аарону: “Почему ты стыдишься? Для этого ты избран!” Я знаю, что не достоин того, но раз уж избран – обязан исполнить».

Содержание слов его, а главное то, как они были сказаны — с великим страхом и самоуничижением — произвели неизгладимое впечатление на слушателей.

Самопожертвование ради ешивы

Во время войны рав Йехезкель получил сертификат на въезд в Землю Израиля, но он не оставил ешиву и самоотверженно отправился с ней в изгнание в Японию и далее в Шанхай. В Шанхае его влияние на все стороны жизни ешивы было определяющим. Свидетельствуют об этом следующие слова рава Эльханана Герцмана: «Одна из величайших милостей Всевышнего к нам проявилась в том, что мы удостоились находиться под духовным покровительством рава Йехезкеля в течение всего времени нашего изгнания – ведь он был посланником Всевышнего, чтобы быть душой и сердцем ешивы. Он вдохнул дух жизни в изучение мусара, в молитву, в веру и упование на Творца благословенного, в жажду постижения Торы и в усилия к великому поднятию в Торе и Б-гобоязненности, – вопреки трудностям и испытаниям на каждом шагу на протяжении всего пути изгнания, а особенно на протяжении пяти лет нашего пребывания в Шанхае».

Гаон рав Хаим Шмулевич, глава ешивы Мир, писал в тот период в Шанхае: «Машгиах лично стоит на страже, чтобы укрепить сердце каждого из нас, и придает ешиве новые духовные силы в молитве и служении – еще большие, чем раньше».

Заниматься Торой

Рав Йехезкель постоянно учился в зале ешивы; он постоянно появлялся очень точно к началу учебного времени. Время от времени делал круг по залу, обозревая учащихся; иногда подходил к одному из учеников и немного говорил с ним, поглаживая его с выражением любви и поддержки, после чего возвращался на свое место и продолжал учебу. И так он делал буквально до конца своих дней.

Даже будучи больным, он делал над собой усилие, чтобы находиться в зале ешивы. Он оценивал свое состояние, сравнивая себя с торговцем: стал бы тот при такой болезни закрывать свою лавку и ложиться в постель? Не зря ведь мы говорим при благословении Торы: «…и повелел нам лаасок – заниматься – Торой»! [Лаасок – от корня эсек – «деловое предприятие». В Торе мы никак не можем позволять себе больше послаблений, чем позволяем себе в коммерции.]

Глава поколения гаон рав Э. М. Шах сказал в траурной речи по нашему учителю, что, когда тот был машгиахом в Клецке, а он сам был там преподавателем, рав Йехезкель сказал ему, что он учится в зале ешивы потому, что знает об одном из учеников: тот учится, только когда он в зале, а стоит ему выйти, – тот ученик тоже выходит. «Даже если мое присутствие влияет только на одного ученика, заставляя его учиться лучше, – это оправдывает мое присутствие», – сказал он.

В последний год жизни, когда раву Йехезкелю из-за слабости уже было тяжело приходить на молитву в ешиву, он спросил у своего ученика, рава Моше Биньямина Бернштейна, есть ли польза для учеников ешивы от его присутствия там на молитвах, и добавил, что ему, с его стороны, было бы лучше молиться дома. И когда рав Моше ответил, что его присутствие приносит пользу, он пренебрег своим личным благом, не посчитался с тем, насколько это ему трудно, и продолжал приходить изо дня в день на все три молитвы.

Каким он был в отношениях с людьми

Всем были известны его щедрость и стремление к благу ближнего, бывшие частью его натуры, – даже когда они требовали от него поступиться своими интересами и удобствами. Когда после женитьбы он учился в ешиве «Талмуд Тора» в Кельме и узнал, что у одного из учеников недостаточно рубашек, он отдал ему свои новые, а себе оставил старые, с заплатами.

Одним зимним днем я зашел с товарищем в дом машгиаха. Когда он увидел, что туфли у моего товарища рваные и промокшие, он снял свои и приказал ему немедленно их надеть.

Однажды, узнав о женихе, который огорчен тем, что часы у него простые, а не золотые, как было тогда принято, машгиах взял свои золотые часы и отдал жениху в обмен на его. Вернувшись домой, он объяснил эту «обменную сделку» таким образом: «Ведь часы в наше время, не считая золотого покрытия, все одного и того же качества. Так зачем же, чтобы жених огорчался?»

В книге «а-Коль ле-Адон а-Коль» – «Все — для Господина всего», которую написала рабанит Шайн, дочь праведника рава Яакова Йосефа Германа, приводится рассказ, относящийся к периоду ее пребывания в Мире и свидетельствующий о стремлении рава Левинштейна делать добро – со скромностью и равнодушием к своему достоинству.

«Мой муж Моше заболел ангиной. Воспаление в горле причиняло такую боль, что он не мог ни есть, ни пить. Я сварила ему кашу, но он не мог проглотить ни ложки. В отчаянии я побежала к раву Йехезкелю и рассказала ему об этом. Он, ни о чем не спрашивая, надел пальто и отправился к нам. У нас он сразу попросил меня разогреть кашу и сам накормил моего мужа».

Гаон рав Шмуэль Розовский отметил в своей траурной речи о нашем учителе, что были люди, с которыми у него не было никакой личной связи, но он действовал в их пользу без их ведома. Благодеяние и милость его были поистине чудесными.

Страдания – чтобы смирить гордыню

В старости, незадолго до своей смерти, рав Йехезкель терпел большие страдания. Однажды, когда ученики пришли проведать его, он, лежа в кровати, сказал им: «Размышляя о том, почему Святой благословенный посылает мне такие страшные страдания, я пришел к выводу, что, поскольку мы близки к приходу Машиаха и человек не может принять его, если у него есть гордыня, Всевышний посылает мне страдания, чтобы смирить мою гордыню, и тем подготовить меня к приходу Машиаха».

Твердость и властность в час нужды

С другой стороны, наряду с самоуничижением были у рава Йехезкеля твердость и властность. О следующем событии мне известно из первоисточника.

Это было в ешиве Поневеж после вечерней молитвы Рош а-Шана, когда все ученики проходили перед ним, чтобы получить благословение на наступающий год. Но один из подошедших неожиданно услышал от машгиаха нечто приведшее его в трепет: «Я не дам Вам благословение, так как Вы не заслуживаете благословения! Вы должны прекратить мучить свою жену и принять на себя обязательство дать ей гет [развестись с ней] сразу после Рош а-Шана! В этом Ваше исправление – прекратить быть жестоким и нечестивцем!» [По-видимому, тот не мучил жену физически, а задерживал ей гет, и это тоже очень серьезно.]

Этот ученик принял слова учителя и сразу после Рош а-Шана дал жене гет. Для меня все это было чем-то совершенно новым, так как я еще не был знаком с этой стороной характера рава Йехезкеля – его твердостью и властностью.

В связи с этим следует также вспомнить следующие его слова: «Хочешь проверить, насколько человек поднялся в Торе? Проверь, насколько он уважает свой дом, то есть жену!» В духе этих слов он дал однажды перед праздником денег одному авреху, чтобы тот купил платье своей жене.

С другой стороны, у него была способность обуздывать свои чувства, когда он не должен был реагировать. Однажды, когда он был уж слишком радостен и у него спросили о причине этого, он ответил: «Один человек причинил мне большой позор, – и, слава Б-гу, я ему не ответил. Этому я очень рад!»

«Посланные исполнить заповедь – не терпят ущерба»

Когда гаон рав Йосеф Шломо Каанеман занимался основанием ешивы Гродно в Ашдоде, место это было настоящей пустыней как в материальном аспекте, так и, главным образом, в духовном. Когда гаона рава Ц. Драбкина попросили стать там главой ешивы, его жена пришла к раву Йехезкелю, и спросила его: как они могут покинуть Бней-Брак, город Торы, и отправиться жить в «землю незасеянную»? Она готова смириться с материальными неудобствами, но что же будет с воспитанием детей?

Рав Йехезкель обещал ей, что поскольку они с мужем – посланники для исполнения заповеди распространения Торы в этом месте, их детям не будет причинено этим никакого зла.

После того, как семья переехала в Ашдод, рабанит Драбкина снова пришла к машгиаху и сказала: «Мы видим там осквернение субботы, распущенность и т. п. Что будет с моими детьми?» Он ответил: «Я ведь уже сказал Вам, что ни вам, ни детям не будет причинено никакого зла!»

Когда их старший сын перешел в восьмой класс, рабанит вновь пришла и рассказала, что даже и ученики из хороших семей говорят, что собираются продолжать учебу в ешиве тихонит [где полдня преподаются светские предметы]. «Я боюсь, что на моего сына это тоже повлияет», – сказала она, и наш раби ответил ей: «Заберите его из этой школы немедленно, даже в середине учебного года!»

Америка – неподходящее место для бен Тора

После окончания Второй мировой войны рав Йехезкель прибыл вместе с учениками ешивы в Соединенные Штаты, но там у них было лишь временное пристанище. Атмосфера всепоглощающей заботы о материальном, характерная для этой страны, абсолютно противоречила жизненным установкам рава Йехезкеля, который отдалялся от этого мира насколько только возможно, и он стремился отправиться в Землю Израиля как можно скорее.

«Помимо того, что Земля Израиля желанна мне, тяжела мне жизнь здесь, как это понятно», – пишет он своему старому другу, гаону раву Э. М. Шаху, добавляя при этом, что атмосфера Америки противоречит устремлениям каждого бен Тора: «И, по моему мнению, место это не подходит для нашей ешивы, не дай Б-г, – не подходит вообще для бен Тора

В другом письме наш учитель описывает положение в еще более резких выражениях: «Мне не нравится пребывание в этой стране, и также не удовлетворяет меня положение в ней и в более благополучных аспектах, поскольку корень и основа следуют за общей атмосферой, царящей в ней. Помимо всего этого, общий настрой – суета и беготня, путаница и блуждания, господствующие в стране, губят и уничтожают все хорошее, не дай Б-г, – и вот, через короткое время уже невозможно узнать тех, которые находятся вне стен ешивы» («Ор Йехезкель», письмо 47).

«Я обязан совершить тшуву

После того, как наш учитель закончил недельный траур по своей умершей жене, он воскликнул горестно в беседе, которую проводил в ешиве: «Среди всех утешающих, которые были у меня в течение этой недели, не было ни одного, кто сказал бы мне правду о том, что всякий раз, когда приходит к человеку наказание с Небес, он должен тщательно проверить свои поступки и совершить тшуву! Должны были сказать мне, что я должен совершить тшуву

«…И радуйтесь в трепете» (Теилим, 2:11)

Образ рава Йехезкеля – одно даже выражение лица его – говорили о страхе перед Б-гом, как будто он восклицает каждый миг: «Я должен совершить тшуву!» С другой стороны, я, как один из удостоившихся знать его близко, видел в нем постоянную радость и внутреннее удовлетворение своим духовным положением.

Обычно человек, стремящийся к большему, чем то, что у него есть, не удовлетворен своим нынешним положением, – и, естественным образом, не рад ему. Но у нашего учителя мы видели самым ясным образом: в том, что касается Торы и страха перед Небесами, – нет здесь никакого противоречия.

Все это находит свое выражение в письме, написанном им еще в городке Мир в 5699 (1939) году: «Таков путь: чувствовать наслаждение истинно духовным… Постоянно пребывать в Ган Эдене [раю], так как дух Торы и мудрости оживляет человека, и он чувствует наслаждение и духовность, и это – подобие Ган Эдена. И это – главная основа для служения человека и его истинного успеха: постоянно быть в состоянии удовлетворенности.

Сказали наши мудрецы (Брахот, 31а): “Не начинают молиться в печали… но только в радости от исполнения заповеди”. На первый взгляд, однако, молитва – это “смирение”, а когда человеком овладевает радость – это нечто обратное по отношению к смирению. Но из приведенного места в Гемаре мы видим, что радость от исполнения заповеди – правильное душевное состояние для человека, и, находясь в нем, он подготовлен и способен ко всем видам служения – к осознанию величия Творца благословенного и своей приниженности, к пониманию того, чего ему не хватает и в чем он нуждается. Но не должен молиться в состоянии недовольства, не дай Б-г, когда он не чувствует, что у него есть…

Всевышний дал в удел сынам Израиля времена веселья и радости, и это – праздники… Что это такое – “праздники для радости”? Какова установленная норма, чтобы считаться исполнившим заповедь радости в праздник? При всяком своем служении человек обязан быть в радости, – но в праздники обязан он к тому в иной мере. У него должна быть радость сверх обычной постоянной радости, как жертва мусаф [дополнительная] сверх постоянной жертвы» («Ор Йехезкель», письмо 24).

«Старый [умудренный] и насыщенный»

В Пурим 5734 (1974) года, за четыре дня до своей смерти, наш учитель сказал перед своими учениками следующее: «Что же будет после всего? То же, что было до всего. И кто будет? Только Всевышний, Он — один!… Но ведь и теперь есть у нас лишь Всевышний, Он — один, и никого кроме Него. В этом – вся суть Пурима: нет больше никого, кроме Него!»

Это были его последние слова, слова прощальные. Он покинул этот мир – «старый [умудренный] и насыщенный», в том смысле, как он сам обычно объяснял эти слова, сказанные в Торе (Берешит, 25:8) о нашем праотце Аврааме: «Дни нашего праотца Авраама были “насыщенными” – каждый день его жизни был наполнен и нагружен добрыми делами и служением Всевышнему – плотно заполненным до насыщения…»

Быть радостным и довольным своим духовным положением

Мы обязаны быть радостными и довольными своим духовным положением. Верно, что человек должен требовать от себя многого и не удовлетворяться достигнутым, но это не противоречит тому, что он должен быть радостным и довольным собой.

Тот, кто доволен и рад уделу своему, может достичь совершенства. Начало возложенного на нас служения – быть довольными своим положением и уровнем в духовности. Радость и наслаждение усиливают желание еще больше трудиться над Торой, и таким образом человек удостоится благословений от Всевышнего.

Когда человек удовлетворен, нет у него места для дурных качеств. У всех, у кого они есть, основа и источник этого – в неудовлетворенности: «Зависть, вожделения и стремление к почестям сживают человека со света» (Авот, 4:21). Поскольку он считает, что у него нет ничего, его дурные качества укрепляются.

Когда человек ощущает в себе недостаток и душевное неспокойствие, его охватывает неудовлетворенность, и он, чтобы унять внутреннюю горечь, взращивает в себе ненависть, зависть и т. п. И даже ревность мудрецов к успехам друг друга [которая может быть полезной для их духовного роста, как сказали (Бава Батра, 21а): «Ревность мудрецов приумножит мудрость»] превращается в глубокую зависть.

Все дурные качества имеют своим источником чувство вины и неудовлетворенности. И вот человеку кажется, что посредством ненависти и зависти к другому он может принести покой своей разочарованной душе.

И это можно увидеть в изречениях наших мудрецов – как они искали способа успокоить себя, чтобы достичь удовлетворенности. Они высказали много изречений (в трактате Брахот, 17а, начинающихся словами: «Привычным в устах его было и т. д.»), говорящих о том, как привести себя в состояние удовлетворенности и избежать зависти к товарищам. Ибо мудрецы желали достичь цельности и совершенства в делах своих, чтобы не примешивалась к ним даже тень чувства зависти к человеку из этого мира и не привела их к душевному беспокойству, последствия которого невозможно себе представить, как мы объясняли выше. И потому они изыскивали разные способы и приемы в этом самоанализе – чтобы только усилить радость в сердце.

Основа эта открывается нам в начале Торы (Берешит, 4:6). «И сказал Г-сподь Каину [после того, как Всевышний не принял его жертву, а жертву брата принял]: “Отчего досадно тебе и отчего поникло лицо твое?”» Каину было досадно, и он не был доволен своим положением. Казалось бы, все это вытекало из его стремления к духовности. Если это так, то это – высшая ступень для него как человека, стремящегося к духовным высотам! И, тем не менее, мы видим, что Всевышний взыскивает с него за это и указывает ему, что состояние его – досада и поникшее лицо – путь неправильный. Напротив, это было началом его падения, и доказательством тому – то, чем все кончилось, когда Каин стал убийцей своего брата, скатившись, таким образом, до самой низкой ступени.

Здесь нам разъясняется, что если бы Каин не огорчался из-за своего положения и принял его с радостью, то он не дошел бы до того, чтобы стать убийцей. И это то, что мы учили: в каком бы положении ни находился человек, он обязан принять его с радостью и желанием.

Спокойствие и удовлетворенность – таков добрый совет и наставление человеку, и только благодаря им он сможет удостоиться успеха («Ор Йехезкель», ч. 7, стр. 381 – 386).

Перевод – рав Пинхас Перлов


http://www.beerot.ru/?p=37513