ГЛАВА ТРЕТЬЯ. «ЧЕЛОВЕК – ЕСЛИ УМРЕТ В ШАТРЕ»
Самопожертвование – ради ешивы
«Человек – если умрет в шатре» (Бемидбар, 19:14). Говорят наши мудрецы, что человек как бы «умирает» для всего остального, кроме Торы, в ее шатрах (см. слова Рейш Лакиша, Брахот, 63б).
Великие труды рава Йосефа Шломо по строительству мест изучения Торы и многие другие дела, в которых он участвовал, как и многие выступления перед работающими евреями, зажигавшие их сердца и приближавшие к Торе, поглощали львиную долю его времени – настолько, что однажды он сказал: «Я пожертвовал “гаоном из Поневежа” ради ешивы Поневеж».
Действительно, рав Йосеф Шломо принес себя в жертву, сознательно и по доброй воле, во имя создания центра Торы, из которого будет исходить святость для всей общины Израиля. Рав Йосеф Шломо с ранней юности был известен своей пылкой любовью к Торе и упорными трудами над ней, но он пожертвовал своим личным духовным ростом и оставил все – ради будущего Торы в народе Израиля.
Глава ешивы гаон рав Шмуэль Розовский сказал на собрании в честь памяти рава из Поневежа в ешиве «Ярхей Кала»: «Еще в годы своей молодости, в поколении, предшествовавшем Катастрофе, в поколении Хафец Хаима, рава Хаима Озера и других великих мудрецов, наш учитель уже стоял в первом ряду великих людей Израиля и его руководителей.
После страшного разрушения [мира Торы] гаон и глава суда Торы из Поневежа снял с себя корону великого мудреца поколения и венец руководителя народа Израиля. Хотя он был и остался великим гаоном и руководителем поколения – корону и венец он снял с себя по своему желанию, поскольку видел призвание и смысл своей жизни лишь в возрождении Торы в Израиле, в основании ешив для бней Тора [сделавших Тору своим главным занятием], ешив «Ярхей Кала» для работающих, мест изучения Торы для детей Израиля. “Дела праведника – во имя жизни” – во имя жизни Израиля».
Молодая энергия
Рав из Поневежа ездил из города в город, от одного мецената к другому, собирая у них грош к грошу. При общем взгляде на его великие свершения складывается впечатление, что ему удавалось с легкостью убеждать больших жертвователей давать ему немалые суммы. Однако это совсем не так. С энергией молодого человека и ценой нечеловеческих усилий рав из Поневежа собирал буквально грош к грошу, не поддаваясь отчаянию. Его ученик, адмор из Бяла-Лугано, да продлит Всевышний его дни, рассказывает, что в одной из поездок к раву Йосефу Шломо присоединился кто-то из преподавателей ешивы, но через несколько дней объявил, что возвращается, так как у него нет сил успевать за равом из Поневежа.
В одном из своих писем сыну, раву Аврааму, рав Йосеф Шломо так описывал свою деятельность: «То, чем я занимаюсь, можно уподобить кмица [действие коэна в Храме, когда он особым образом набирает рукой муку из приношения минха], и сказали наши мудрецы, что это – из труднейших служений в Храме (см. Менахот, 11а). Я, как коэн, должен открыть руки, сжатые в кмуцот [в контексте аллегории – открыть крепко сжатые в кулак руки, не желающие дать ни копейки, чтобы люди удостоились участия в поддержке Торы]».
С Небес увидели его усилия, и неоднократно он удостаивался особой помощи даже вне связи со своими трудами. В письме к своему сыну он пишет: «Я вижу, что нет у меня заслуг, чтобы быть освобожденным от бремени невзгод, – и возможно, в заслугу трудов и терпения совершают для нас в последний момент с Небес чудеса».
Пожертвовать ростом в Торе…
Этому подходу рав из Поневежа научился у своего великого учителя, саба кадиша[святого старца], автора книги «Хафец Хаим».
Наш учитель говорил нам, что Хафец Хаим рассказал ему следующее: «Объясняя стих Торы: “И люби Г-спода, Б-га твоего, всем сердцем твоим, всей душой твоей и всем достоянием твоим”, наши мудрецы сказали так: тому, для кого его имущество дороже самого себя, сказано “всем достоянием своим”, а тому, для кого он сам дороже имущества, сказано “всей душой твоей”. Выходит, что самое дорогое для человека он должен отдавать во имя любви к Всевышнему… И что же нам дороже всего? Тора – ведь разве есть что-нибудь дороже ее? Из этого неизбежно следует, что даже какой-то частью своей Торы ты должен пожертвовать во имя любви к Всевышнему!»
Этим рав из Поневежа учит нас, что на каждого, кому доверено обучение Торе и воспитание, на главу ешивы или преподавателя Торы возложена обязанность отдавать себя своим ученикам также и за счет собственного роста в Торе. Долг его перед Небесами – выделять из своего драгоценного времени достаточно, чтобы «поставить своих учеников на ноги» в Торе [чтобы они могли самостоятельно учиться и обучать других], и чтобы благодаря им Имя Всевышнего стало любимым и для других людей.
«Это – книга родословия Адама» (Берешит, 5:1)
В речи, посвященной памяти рава из Поневежа, наш учитель гаон рав Элазар Менахем Шах рассказал, что однажды он спросил рава Йосефа Шломо, почему он не записывает свои открытия в Торе в книгу – на долгую память. Ответил ему рав из Поневежа, что не было в его распоряжении времени сидеть и записывать свои открытия из-за занятости делами ешивы: «Книга, которую я пишу, отличается от прочих книг. И, как сказано: “Это – книга родословия человека” [Адам – человек], – то есть людей, которых я строю и ввожу в изучение Торы. Они – мои книги!»
«Лучше, если оставит учебу кто-нибудь такой, как я»
Тот, кто следил за деятельностью рава из Поневежа, за тем, как он посвящает свое время и всего себя основанию ешивы и ее учреждений, тот видел, как он на практике исполняет слова Хафец Хаима. Он самоотверженно, во имя будущего Торы, оставил заботу о себе и о своем росте в Торе и взял на себя «бремя Звулуна» [колена, содержавшего в свое время изучающих Тору из колена Иссахара], бремя того, кто поддерживает Тору всего поколения.
Однажды наш учитель шутливо объяснил это гаону раву Шмуэлю Вознеру такими словами: «Так же, как мир никоим образом не может обойтись без ароматных духов и без кожевенной мастерской [с ее неприятными запахами], так он не может обойтись без усердно корпящих над Торой, без изучающих ее – но точно так же и без оставляющих [изучение] Торы. И потому пусть лучше оставит учебу один такой, как я, если благодаря этому будут учиться многие тысячи других…»
Его познания в Талмуде – всегда на месте и в готовности
Вопреки всему и в любом положении наш учитель всем своим существом был погружен в Тору. Его знание Талмуда было потрясающим. Гаон рав Мордехай Шмуэль Кроль, глава суда Торы Кфар Хасидим, несколько раз говорил своему зятю, гаону раву Яакову Эдельштейну, который был в числе первых учеников ешивы «Поневеж», что даже ученики ешивы не могут по-настоящему оценить величие в Торе рава Йосефа Шломо: «Нет во всем Талмуде комментария Тосафот, большого или малого, который не хранился бы в его памяти, как будто упакованный в коробку!»
Даже когда он возвращался уставшим в ешиву из своих поездок, он тут же начинал расспрашивать учеников, выясняя, в каком месте Талмуда они сейчас находятся в процессе учебы, и иногда тут же давал чудесный урок по этой теме – даже не имея времени на подготовку.
«Каторжная работа»
В обществе о нем шла молва как о человеке, которому сопутствует удача. Казалось, что всякое дело, к которому он прикасается, мгновенно превращается в процветающее предприятие.
Однако сам рав из Поневежа множество раз говорил мне следующее: «Говорится в молитве “Милосердный – Он сжалится над брийот [людьми]” – над теми, кого в обществе считают берийот [сильными и удачливыми]. На такого человека надеются, полагая, что уж он-то обязательно преуспеет, – и освобождают себя от обязанности помогать ему».
Невозможно ни описать, ни представить себе тяжкие труды рава из Поневежа по мобилизации средств за границей. Он разъезжал с места на место, абсолютно не считаясь с собой.
Однажды он отправился поездом из Манчестера в Лондон, и члены его семьи хотели связаться с ним по телефону, когда он уже будет в назначенном месте в Лондоне. Однако оттуда им ответили, что его еще нет. В руководстве ешивы в Бней-Браке и в семье рава очень забеспокоились. Люди, провожавшие его в Манчестере, подтвердили, что он отбыл поездом как запланировано, но в Лондоне его не находили.
Рабанит обратилась ко мне с просьбой о помощи.
Оказалось, что он приехал в Лондон с высокой температурой, почти без сознания. У него не было сил от переутомления. Он не мог сойти на нужной станции, и пришлось везти его в больницу.
В письме к другу рав из Поневежа писал следующее: «Не могу и не желаю обращать внимание на то, чем пугают меня врачи; для меня тяжелы их советы упорядочить в какой-то мере свою жизнь в том, что касается еды, сна и отдыха. Я живу с верой и упованием на Небеса – и, слава Б-гу, мне хорошо».
Субботы в одиночестве
Наш учитель побывал в тяжелых ситуациях – как в физическом аспекте, так и в духовном. Я слышал от него, что когда он был в Соединенных Штатах, не раз случалось, что он не мог помолиться в синагоге из-за отсутствия надлежащего разделения между мужчинами и женщинами. Как видно, также и субботние трапезы, которые он устраивал себе в те субботы в гостиничном номере, не были «подобием Будущего мира…»
В письме к сыну он описывает субботы, проведенные в месте, где нет синагоги, достойной этого названия, и заканчивает такими словами: «О, хоть бы выйти мне отсюда чистым, как я вошел сюда, – и войти в Святая Святых, дом Г-спода – в нашу святую ешиву!»
Велик «грех» ради Святого Имени…
Рав из Поневежа обременил себя гигантскими долгами ради строительства ешивы и основанных им учреждений, а также ради их содержания. Чтобы представить себе, что он думал и чувствовал при этом, приведем здесь его беседу с гаоном равом Шаломом Ноахом Березовским, главой ешивы «Слоним» (со временем – адмором из Слонима, автором известнейших книг «Нетивот Шалом»).
Рав Шалом Ноах описал тяжелое финансовое положение своей ешивы и хотел посоветоваться, что ему делать. Наш учитель ответил ему, что Хафец Хаим наверняка вынес бы решение, что нельзя основывать ешиву в таких обстоятельствах.
Рав Шалом Ноах, который хорошо знал обо всех делах рава из Поневежа, удивился: «Итак, мы построим ешиву, а когда поднимемся на Небеса, нас еще и накажут за это?»
Услышав этот вопрос, рав Йосеф Шломо воодушевился и воскликнул с чувством: «До чего же приятным и сладостным будет это наказание!»
Ответил ему на это рав Шалом Ноах: «Да! Сейчас я слышу голос рава из Поневежа!»
«Нет муки – нет Торы» (Пиркей Авот, 3:17)
Свидетельство рава из Поневежа относительно мнения Хафец Хаима, считавшего, что нельзя открывать ешиву, если для этого нет экономической основы, соответствует слышанному мной от нашего учителя гаона рава Элазара Менахема Шаха, который ссылался на Хафец Хаима.
Это было после того, как адмор из Вижниц попросил меня о помощи в связи с тяготевшими над ним непосильными долгами. На мой вопрос о том, что заставило его взять на себя это бремя, адмор ответил: «Я не могу видеть еврейского ребенка слоняющимся по улице и гибнущим. Я обязан позаботиться о нем – и так накапливаются долги».
Оказавшись в доме нашего учителя рава Шаха, я спросил у него, каково его мнение на этот счет. Он ответил, что, по его мнению, нет никакого разрешения набирать долги, если у человека нет возможности их погасить, и рассказал, что Хафец Хаим в начале учебного семестра сообщил ответственным лицам ешивы, что если в кассе нет денег для содержания ешивы на протяжении определенного времени, то он не намерен открывать ее, так как он не хочет быть тем, о ком сказано (Теилим, 37:21): «Одалживает нечестивец – и не возвращает».
Перевод – рав П. Перлов
