Глава четвертая. Вождь, заботящийся о своем народе
О великой силе публичных выступлений рава Йосефа Шломо было широко известно. Не было в те времена ни одного большого собрания, на котором он не был бы главным оратором. Публика жадно ловила каждое слово, выходящее из его уст. Выступления нередко продолжались часами, и люди внимали им с неослабевающим вниманием и без всякой усталости.
Наш учитель действительно был «оратором от Б-га», но секрет его успеха был не только в ораторских способностях. Никто не мог сравниться с ним в силе слова, ибо его выступления были живым отражением того, о чем сказано: «Все кости мои говорить будут» (Теилим, 35:10). То, о чем он говорил, буквально переполняло его существо, и слушатели ощущали в каждом его действии, что он живет сказанным. Это было очевидно для каждого.
До сих пор не стерлось из моей памяти первое услышанное его выступление. Это было в 5700 (1940) году, сразу после его прибытия в Святую Землю. Я был тогда учеником ешивы «Эйхаль а-Талмуд» в Тель-Авиве.
Рав Каанеман произнес тогда речь в синагоге «Геула» на улице с тем же названием в Тель-Авиве. Он красочно описал положение одной очень старой, больной женщины, которая даже не может подняться с кровати. Она не в состоянии следить за чистотой тела, и потому лишена возможности молиться. Женщина стала бременем для своей семьи, врачи потеряли надежду вылечить ее. И вот она, осознавая все это, лежит в своем доме – и нет конца ее мукам…
Рав Йосеф Шломо задавал вопрос: «Чего же, действительно, хочет от нее Рибоно шель олам [Властелин мира]? Ради чего все ее страдания и боль? А ответ таков: лежа так, в страданиях и отчаянии, эта женщина стонет временами и горестно вопит: “Ой, Рибоно шель олам!” Вопль этот – молитва, правдивая и искренняя. Ведь, действительно, нет никого, кто мог бы ей помочь, кроме Властелина мира!
И только из-за этого жизнь той женщины желанна Всевышнему. Только ради этого искреннего: “Ой, Рибоно шель олам! Ой, Рибоно шель олам!” И в заслугу этого существует весь мир!»
Его речь на большой конференции «Агудат Исраэль»
Большой общественный резонанс получило выступление рава Каанемана на заключительной сессии Третьей Большой конференции организации «Агудат Исраэль» в Мариенбаде (Чехословакия), в Элуле 5697 (1937) года.
Великие мудрецы и общественные деятели того поколения собрались, чтобы решить, как укреплять общину Израиля и побуждать ее к возвращению ко Всевышнему, Торе и заповедям. Выступающие выдвигали разные предложения, но не могли найти способов и средств, чтобы вернуть отдалившихся.
Когда раву из Поневежа была предоставлена честь сказать свое слово, он привел такую притчу.
На что похожа эта ситуация? Загорелся дом, в котором есть живой человек. Но он спокойно спит на своей кровати и совершенно не знает о грозящей ему опасности. Собрались соседи и думают, как его спасти. Хотели вынести его на кровати – но, увы, кровать оказалась шире двери! Предлагали самые разные способы, пока не оказался там один человек, который сказал: «Глупцы! Что вы все совещаетесь и спорите, когда опасность приближается? Давайте все вместе кричать, чтобы разбудить его от глубокого сна – и тогда он сумеет спастись собственными силами!»
Рав Йосеф Шломо закончил свою речь громовым голосом: «Народ Израиля объят пламенем, земля горит под ним! Так возвысим же наш голос, пробудим народ от духовного сна – и тогда он с легкостью сможет спастись собственными силами и найти для себя верный путь – путь Всевышнего! Нам же следует лишь пробудить его от сна!»
У «ворот Титуса»
О единственной в своем роде речи рава из Поневежа рассказал мне рав Моше Ротшильд, основатель медицинского центра «Мааяней а-Йешуа» в Бней-Браке, который сопровождал рава Йосефа Шломо в одной из его поездок и прибыл вместе с ним в Рим.
«Я ехал с равом Йосефом Шломо в такси по улицам Рима, когда он вдруг обронил несколько раз непонятную фразу: “Я еду свести с ним счеты… Один раз и навсегда”.
Загадка разрешилась, когда мы подъехали к “воротам Титуса” [Триумфальная арка, воздвигнутая в честь победы римлян – подавления Титом в 70-м году н. э. большого восстания в Иудее и разрушения Храма – со знаменитым барельефом, изображающим триумфальное шествие, на котором проносят менору и другие священные предметы из разрушенного Иерусалимского Храма]. Наш учитель попросил остановиться, подошел к этому впечатляющему сооружению, выпрямился во весь рост и громко провозгласил: “Титус, Титус! Тысячи лет назад ты задумал уничтожить народ Израиля – так, чтобы не осталось от него ни имени, ни памяти… Смотри, Титус! Кто знает о тебе сегодня? Ведь от того, во что ты верил, не осталось ничего! Есть ли сегодня в мире люди, считающие себя продолжателями твоего наследия? А я приехал сейчас сюда из Бней-Брака, из Земли Израиля, которую ты хотел разорить. Там есть ешива, а в ней – более пятисот учащихся, штудирующих Тору, которую ты хотел искоренить из нашего народа! И кроме нее – сотни других ешив по всему миру…»
Но на этом наш рав из Поневежа еще не закончил свой расчет с Титусом. Он провозгласил: «Да, Храм и Святая Святых ты разграбил и осквернил. Но приди сегодня к Западной стене – и посмотри, как стоят там евреи днем и ночью, оплакивают разрушение Храма, страстно ожидают его восстановления и просят о нем, досконально изучают его устройство и службу в нем. И это – самый явный признак того, что Храм будет вскоре отстроен!
Ты забыт навеки и потерял свое имя, а Иудея – жила и будет жить!» [Рав Каанеман говорил об Иудее как ответ на упоминание о ней в надписи, высеченной на одном из барельефов на той арке: JUDAEA CAPTA – «Иудея плененная».]
Похвала молодому поколении
Рав из Поневежа имел обыкновение поощрять молодое поколение, выросшее после Катастрофы; он высоко ценил достижения молодых людей в духовной сфере: «В прошлом еврею говорили: “Будь праведным, соблюдай заповеди Торы”. Однако сегодня нет нужды говорить это; достаточно сказать: “Будьте мудрецами”. Будешь мудрым – и само собой придет к тебе видение истины, ибо “у мудрого глаза в голове его” (Коэлет, 2:14). Он ясно видит, каким должен быть его жизненный путь, и к чему ведут пути иные…
Нынешнее молодое поколение намного лучше того, которое было прежде нас. Шестьдесят пять лет назад было достойное Б-гобоязненное поколение [в среде которого подрастала и формировалась молодежь], тогда как сегодня все вокруг нас испорчено и все враждебно. Молодой человек видит прямо перед собой эту порчу, и если он при всем том хранит укорененную в нем Б-гобоязненнсть, то это – самая высокая ступень».
«Бридерлех!»
Я удостоился услышать от рава из Поневежа чудесную идею, скрывающую в себе секрет его влияния.
В недельной главе Ваеце рассказывается, что по прибытии нашего праотца Яакова в Харан, при первой своей встрече там с пастухами у колодца, он тут же обращается к ним с упреком: «Вот, день впереди еще долог, и не время еще собирать скот. Напоите овец и идите пасти» (Берешит, 29:7). Казалось бы, пастухи должны были бы рассердиться на него: гость, только что пришедший в город, сразу начинает критиковать и упрекать? «Один такой пожить пришел – и судить берется» [как сказали люди Сдома Лоту, когда он пытался защитить от них своих гостей] (там же, 19:9).
И вот – смотрите, какое чудо: пастухи не только не сердятся на Яакова, но и считают нужным оправдаться перед ним и объяснить свои дела: «Мы не можем, пока не соберутся все стада, и не отвалят камень от устья колодца; тогда будем поить овец» (там, 29:8). Как же такое возможно?
Если мы внимательно всмотримся в слова Яакова, то поймем тайну того, что тогда произошло.
Яаков обращается к пастухам со словами: «Братья мои…», и в этом – секрет его влияния на них. Слова «братья мои дорогие» («Бридерлех», как сказал на идиш рав Йосеф Шломо), – это ключ к человеческим сердцам. Когда Яаков называет их своими братьями, они чувствуют, что он близок к ним и любит их по-братски. Он им уже не чужой, и он не тот, о ком сказано: «Один такой пожить пришел – и судить берется», и они не обижаются, когда он их упрекает. Тот, кто демонстрирует ближнему свою истинную любовь и братство, имеет силу упрекать и имеет на него влияние, и слова его будут восприняты слушающими без всякой обиды и недовольства.
Мне кажется, что эти слова дают нам возможность заглянуть во внутренний мир нашего учителя. В чем же был секрет его успеха как в редкостной силе его духовного влияния, так и в сборе средств в пользу руководимых им учреждений? В переполнявшей его сердце горячей любви к народу Израиля! Он вновь и вновь повторял свое волшебное слово: бридерлех, бридерлех, – и потому удостоился совершить великие дела.
«Чего ты хочешь больше?»
На трапезе после исполнения заповеди выкупа первенца, где рав Каанеман выступал в роли коэна, он произнес речь и остановился в ней на вопросе, который коэн задает в начале выкупа отцу ребенка: «Чего ты хочешь больше: своего сына-первенца или пять сэла [серебра], которые ты обязан [уплатить мне в качестве выкупа за него]?»
Спрашивает рав из Поневежа: «В чем смысл этого вопроса? Разве можно даже подумать, что отец способен отказаться от своего сына-первенца?» Ответ таков: «Вопрос этот относится не только к самому по себе выкупу. Он более глубок и относится также к жизненному пути молодого отца. С его помощью коэн ясно показывает отцу ребенка, начинающему сейчас свой путь в его воспитании, что он должен сделать выбор: в чем состоит главный принцип, которым он будет руководствоваться в воспитании своих детей? “Чего ты хочешь больше” – на основе чего ты будешь строить свою жизнь? Ставишь ли ты выше всего своего сына, воспитание, которое будешь ему давать? Или, быть может, для тебя важнее имущество, ради приобретения которого ты готов пожертвовать будущим сына?»
Перевод – рав П. Перлов
