Недельная глава Шофтим
«Только чтобы он не заводил себе большого количества коней, и не возвращал народ в Египет для умножения коней; Г-сподь же сказал вам: “не возвращайтесь более путем этим”. И пусть не обзаводится большим числом жен, дабы не отвратилось сердце его; и чтобы серебра и золота не умножал он себе чрезмерно» (Дварим 17:16-17).
Говорится в следующем стихе: «И вот, как воссядет он на престол (כסא) царства своего…» (там же, 18). Слово כסא содержит намек на все три запрета для царя: буква каф намекает на слово кесеф – серебро; буква самех — на сусим, коней; а буква алеф на иша – жены. Если царь сможет устоять и не нарушить все три персональные заповеди, тогда удостоится права восседать на царском престоле.
Известно, что Моше ошибся, когда решил принять множество египтян, признавших Всевышнего и вышедших с евреями из Египта. Он планировал совершить великое исправление, приведя всех египтян под сень Всевышнего. Однако этот план не удался, и, в конце концов, не Моше повлиял на них, а они повлияли на народ Израиля, подтолкнув к греху золотого тельца.
Сказано о царе Шломо, что у него было семьсот жен-княгинь и триста жен-наложниц, и что склонили они сердце Шломо к неверному пути (Млахим 1, 11:2-3).
Говорит Аризаль, ошибочный план был задуман и царем Шломо. В те времена весь мир преклонялся перед мудростью Шломо, и он решил исправить весь мир, взяв себе тысячу жен. Таким образом, он планировал получить возможность влияния на царей всех народов мира, а через них и на сами народы. Но поскольку это было сделано в нарушение заповеди Торы (не умножать жен), то это не только не принесло исправление, а наоборот — стало причиной падения Шломо.
В трактате Санедрин (21а) говорится, что сказал Шломо: «Я преумножу жен, но не позволю им склонить мое сердце к плохому». Что произошло в результате? Жены склонили его сердце к нарушениям, как об этом и предупреждал стих.
Похожая история описывается в трактате Шаббат (12б). В мишне говорится, что мудрецы запретили читать в субботу рядом со свечой из опасения, что, когда та станет угасать, то человек наклонит ее, чтобы увеличить поступление масла к фитилю, и нарушит запрет Торы. Сказал раби Ишмаэль сын Элиши: «Я буду читать в субботу, но смогу уберечься и не наклонить свечу». Однажды, читая в субботу, при свете свечи, он почти нарушил постановление мудрецов, захотев склонить ее. После этого сказал раби Ишмаэль: «Как велики постановления наших мудрецов».
Не может быть, чтобы раби Ишмаэль сомневался в правильности постановлений наших мудрецов. Разве до этого он не знал, насколько велики слова и постановления мудрецов? Очевидно, что он прозрел в том, чего раньше не понимал.
Каково наше первое, поверхностное понимание произошедшего с царем Шломо, а позже – с раби Ишмаэлем? Многие представляют себе, что царь Шломо ошибся в оценке человеческих (его собственных) сил. То же произошло и с раби Ишмаэлем. Он был уверен, что в соответствии с уровнем его мудрости, праведности и Б‑гобоязненности, нет никакой силы в природе, способной подтолкнуть его к таким нарушениям. Иными словами, Шломо ошибся в самооценке. Это же произошло и с раби Ишмаэлем.
Однако такому пониманию мешает один факт. Царь Шломо был мудрейшим человеком из живших на земле. А в своей книге Мишлей он множество раз обращается как раз к тем людям, которые любят заявлять: «Со мной этого не случится».
Обычно Тора не приводит причину того или иного запрета. Сегодня, видя опыт наших мудрецов, мы понимаем, что в этом есть смысл. Какой смысл? Если человеку объяснить, к каким последствиям может привести нарушение, многие могут начать рассуждать: «Да, действительно, есть место для опасения. Но это имеет отношение к большинству людей. Я же человек непростой. Со мной-то этого не произойдет». И вот Тора, в виде исключения, сообщает причину запрета преумножения жен. И что произошло? Даже мудрейший Шломо не выдержал испытания. Однако почему? Ведь он не ошибся в оценке себя!
Поясняет рав Аарон Котлер, что, когда человек совершает нарушение, то этими действиями он как бы порождает новую природу. И эти новые, неведомые ему раньше силы, начинают действовать против него. То есть то, что многочисленные жены способны склонить сердце даже самого мудрого человека, становится реальностью в этом мире по отношению к этому человеку. Царь Шломо не ошибся в самооценке до нарушения, однако даже он не постиг, что будет с ним после нарушения.
Это же верно и по отношению к раби Ишмаэлю. Остается лишь одна неясность. Если у царя Шломо не было примера, чтобы учиться, то почему раби Ишмаэль не научился на примере мудрейшего из людей? Ответ: раби Ишмаэль был уверен, что есть разница между заповедями Торы и постановлениями мудрецов. Однако, чуть не склонив свечу, он понял, что нашим мудрецам даны Небесами настолько большие полномочия, что они способны даже изменять природу вещей.
Когда раби Ишмаэль произнес фразу: «Как велики слова наших мудрецов», то имел в виду не то, насколько глубоко понимали мудрецы устройство мира и человеческой души. Он постиг то, какими полномочиями наделил наших мудрецов Творец – правом менять духовную и материальную реальность.
Приведем пример. Мудрецы запретили нам вывешивать в субботу намокшую одежду для сушки в отведенных для этого местах. Это постановлено для того, чтобы никто не подумал, что одежда была постирана и вывешена в субботу. Но вот кому-то показалось, что это пустяк. Что это слишком «далекое» опасение, ведь всем известно, какой он Б-гобоязненный человек. А если кто и подумает, то это его проблемы. И человек решает вывесить мокрую одежду в субботу, не опасаясь предостережений. Но вот проходит время и «вдруг» этого еврея начинают посещать странные мысли. Мысли, раньше не беспокоившие его. Сомнения в вере, холодок в душе к святости субботы. Что произошло? А все просто. Его опрометчивое пренебрежение к постановлениям наших мудрецов, может быть, и не вызвало сомнений у соседей в его религиозности. Однако этот поступок породил дух нечистоты, которого раньше в его духовных сферах и близко не было. А ведь соблюдение субботы относят к одной из главных основ веры. Вот так и начинаются большие проблемы – с пренебрежения к «маленьким» заповедям.
Подготовил рав Нахум Шатхин
