Недельная глава Мишпатим
«Но и нищему не потворствуй в его тяжбе» (Шмот, 23:3)
Наш учитель рав Исраэль Абухацира, Баба Сали, был святым и возвышенным человеком. После смерти его отца, праведного Масуда, а также смерти брата, рава Давида, да отомстит Всевышний за его кровь, рав Исраэль стал главой общины в Тафилальте (Марокко). Ему нередко приходилось выступать в качестве судьи Торы в сложных делах, и он не жалел усилий, чтобы выяснить самые мельчайшие детали дела и раскрыть правду! Он выносил приговоры в финансовых вопросах, стараясь, чтобы обе стороны остались довольны, улаживал ссоры между соседями и наводил мир в семьях. Он судил евреев, подобно Моше рабейну, и приводил мир, подобно Аарону а-Коэну.
В качестве судьи рав был обязан выполнять сказанное: «Но и нищему не потворствуй в его тяжбе». Не раз ему приходилось выносить приговор не в пользу несчастных, бедных людей, и в таких случаях из глаз его лились слезы.
Однажды к нему пришел богатый человек и вызвал на суд Торы нищую вдову, которая была должна ему деньги. Пришла вдова в слезах: какой он негодяй, у нее дома шаром покати, ни копейки нет! А богач требует деньги, которые ему положены.
Баба Сали выслушал богача, и да, делать нечего: вдова действительно должна ему деньги. Рав вынес приговор, обязывающий вдову выплатить свой долг. Но приговор этот он произнес, когда слезы катятся из его святых глаз, а взгляд буквально пронзает богача, которому на самом деле вовсе и не нужны были эти гроши, вся его претензия была лишь «добиться справедливости», и источником ее было каменное сердце и полное отсутствие сопереживания ближнему.
Смотрел богач на уважаемого рава, видел его слезы и пронзительный взгляд, безмолвно укоряющий за то, что он игнорирует просьбы вдовы о милости. Нет, сердце его не смягчилось, но он испугался, что рав рассердится на него, а ведь сказано о мудрецах: «Будь осторожен с их углями (т. е. в них самих горит огонь Торы), чтобы не обжечься».
Встал богач и объявил: «Я выиграл суд, но прощаю весь долг!»
И вот удивительно – не только лица рава и вдовы засияли, но и его собственное лицо осветилось чудесным светом…
