Недельная глава Ваигаш
Когда братья привели Биньямина и были приглашены на трапезу к Йосефу, его первыми словами было: «Здоров ли ваш престарелый отец, о котором вы рассказывали? Жив ли он?» (Берешит, 43:27). Братья ответили: «”Раб твой, наш отец, здравствует, он жив”. И поклонившись, простерлись ниц» (Берешит, 43:28). Они поели, расстались с Йосефом, были заподозрены в краже кубка и вернулись. Йосеф желает взять Биньямина в рабы, а Йеуда молит о милости. По закону Йосеф прав: ведь это Биньямин «попался» на краже. Однако: «”Если я приду к моему отцу, рабу твоему, и с нами не будет юноши, к которому он привязан всей душою, то, увидев, что юноша не с нами, он умрет от горя… и как я возвращусь к отцу, если юноши не будет со мною? Да не увижу я страданий, которые обрушатся на отца!” Йосеф не мог более сдерживаться… он зарыдал и сказал братьям: “Я – Йосеф! Жив ли еще мой отец?” И не смогли братья ответить ему – так они были поражены» (Берешит, 44:30-34, 45:1-3).
Что-то тут непонятно. Ведь когда они встретились, Йосеф уже спросил братьев об отце, и они ответили, что он жив и здоров. И за прошедшее время они не могли получить никаких новых известий. Зачем же Йосеф спрашивает: «Жив ли еще мой отец?» Более того, вся просьба Йеуды основывается на том, что отец жив, и может умереть, если они вернутся без Биньямина. Какой же смысл в этом вопросе?
Известно объяснение автора книги «Бейт а-Леви» из Бриска. Йосеф сказал так: кубок был найден у Биньямина, и по закону он должен был быть продан в рабство. Йеуда же умоляет правителя смягчить наказание, поступить «выше линии закона» (лифней ми-шурат а-дин), поскольку отец привязан к Биньямину всей душой и может умереть без него, пусть правитель, пожалуйста, пожалеет отца…
Когда же братья приговорили Йосефа к смерти и к рабству, то, по их мнению, они поступили согласно закону (см. Сфорно, Берешит, 37:18). Они, разумеется, ошиблись, и Свыше это было доказано. Но даже если принять в расчет их решение – ведь отец был привязан к Йосефу всей душой и мог умереть без него! Как же они тогда не пожалели отца, почему они требуют этого лишь от Йосефа? «Я – Йосеф, жив ли еще мой отец?»
Поэтому-то им и нечего было ответить ему: «и не смогли братья ответить ему…»
«Бейт а-Леви» приводит сказанное в Теилим (50:21): «Вот теперь я укорю тебя, расставлю все по порядку перед твоими глазами». Самый пронзительный укор – когда человеку демонстрируют сцены из его же собственных поступков. Как вы смеете просить, чтобы я пожалел вашего отца, когда вы сами не пожалели его, не посчитались с его горем?
Как человек может скупиться на цдаку под предлогом, что с заработком трудно, и в то же время – не задумываясь, тратить деньги на предметы далеко не первой необходимости?
«Ведь день сидит и болтает – и не устает. Встал помолиться или поучиться – сразу устал» («Мидраш Раба», Эстер, 3:4).
Именно те дети, которые каждый день опаздывают на учебу, в день экскурсии прибегают в школу первыми…
Расскажу по этому поводу историю. В своих поездках по укреплению иудаизма рав Исраэль Салантер бывал в самых разных местах. Однажды он оказался в одной деревне и остановился на еврейском постоялом дворе. Владелец постоялого двора увидел еврея, выглядевшего очень достойно, и спросил: «Уважаемый, может быть, Вы – шойхет?» Рав Салантер сказал, что да. Ведь мы учим в Талмуде: талмид хахам должен уметь три вещи: писать (имеется в виду – писать свитки Торы, мезузы и т.п.), делать шхиту и брит милу. А зачем хозяину нужен шойхет?
Владелец постоялого двора ответил, что приехали гости. Он хочет подать им мясо, а постоянный шойхет придет только завтра.
Через несколько минут рав Салантер обратился к нему:
— Можно поговорить с Вами наедине пару минут?
– Разумеется, почему нет. А в чем дело?
— Вы знаете, — сказал рав Салантер, — я потратил много денег в пути… Так что у меня есть деньги заплатить Вам за ночлег, но не хватает десяти рублей на дорогу домой. Если бы Вы могли мне одолжить – верну Вам при первой возможности.
Хозяин помрачнел:
— Понимаете, уважаемый, мир полон мошенников. Как говорится «праведники страдают за злодеев», так что нельзя никому доверять. Вы не обижайтесь, тут ничего личного. Если бы речь шла о нескольких копейках, но десять рублей…
— А если пять рублей? – поинтересовался рав Салантер.
— Ну… тоже приличная сумма…
Рав Исраэль покачал головой. Он достал кошелек и открыл его: там было намного больше, чем десять рублей.
— Поймите, мне не нужна Ваша ссуда. Я только хотел проверить одну вещь. Когда Вы увидели меня, Вы попросили меня зарезать птицу, полагаясь на мое слово, что я — шойхет. В том, что касается серьезнейших запретов невела (падаль), и трефа (некошерное мясо из-за внутренних недостатков кашерного животного), и запрета Торы «перед слепым не ставь препятствия», – в этом Вы мне доверяете. А одолжить мне пять рублей – доверия не хватает. Так насколько же ценен кашрут в Ваших глазах?
Ой, как же нам нужно страшиться, чтобы не противоречить самому себе, не предавать себя!
Приведу еще одну историю на эту тему.
В ешиве в Барановичах было два великих машгиаха: рав Исраэль Яаков Любченский, зять Сабы, и рав Ицхак Вальдшейн. Однажды женился один из лучших учеников ешивы. Одна группа ребят поехала на свадьбу дневным поездом, а другая группа, и в ней – оба машгиаха — опоздала на поезд. Ну, ничего страшного. Следующий поезд – в два часа ночи. В час ночи рав Ицхак Вальдшейн постучался в дверь дома рава Исраэля Яакова: «Пора выезжать на вокзал!»
«Поезжайте сами, – ответил тот через закрытую дверь. — Я не могу присоединиться, передайте мои поздравления!»
Рав Ицхак очень удивился, но поехал на вокзал. Всю дорогу, да и на самой свадьбе, он тревожился. Рав Исраэль Яаков не был человеком, который меняет свои планы без причины. Наверное, он заболел, не дай Б-г. Вернувшись, он поспешил домой к своему другу. Там ему сказали, что тот – на посту, в бейт мидраше.
— Уже выздоровел? – обрадовался рав Ицхак.
— Да он не был болен! — ответили домочадцы.
Странно. Он отправился в бейт мидраш и нашел там рава Исраэля Яакова. Рассказал ему, какой веселой была свадьба, и что он сам не мог радоваться – волновался за здоровье своего друга. Рав Ицхак понимал, что тот не изменил свои планы просто так.
— Я вполне здоров, слава Б-гу, — ответил рав Исраэль Яаков. Но Вы правы, я не поменял планы без причины. Вы понимаете, я же планировал поехать после обеда, и не получилось. Мы договорились ехать после полуночи, и я задумался: я ведь каждый день ложусь спать до полуночи, чтобы набраться сил на следующий день. А если меня спросят: ведь «ночь создана лишь для учебы Торы» (Эрувин, 65а), я отвечу: усталость одолевает меня, я просто вынужден идти спать. Тогда мне скажут: «Но когда была свадьба, ты лег спать лишь под утро. Поехал в два часа ночи, а? На свадьбу у тебя были силы, а учиться – нет?!» Так что я решил пойти спать…
Как счастлив тот, в чьих поступках нет противоречия, чей путь последователен и постоянен!
Подготовила Лея Шухман
