Первые поколения – снесли крышу, последние поколения – сокрушили [основы] Храма.
Спросили раби Элиэзера: «Поколения последние [из-за которых был разрушен Второй Храм] достойнее, чем первые [из-за которых был разрушен Первый, – или нет]?» Ответил им: «[Сам] Храм будет вам свидетельством [в том, о чем вы спрашиваете]: отцы наши [первые поколения] снесли крышу [Храма – Навухаднэцар разрушил только ее], как сказано: “И снят покров с Иудеи” (Йешаяу, 22:8), – а мы [последние] сокрушили стены [примеч. составителей: при разрушении Второго Храма были разрушены также и основания его], как сказано (Теилим, 137:7): “Разрушайте, разрушайте до основания его”» (Йерушалми, Йома, гл. 1, алаха 1).
Маараль («Нецах Исраэль», конец гл. 23) объясняет: «Ибо первые поколения, из-за грехов которых был разрушен [Первый] Храм, [вина их] – в разрушении одной только крыши… ведь они не видели [до того] воочию разрушения Храма, и потому нельзя о них сказать, что они не хотели Храма [то есть не было у них настоящего страха потерять его]… Ибо только грех их стал причиной разрушения Храма, и это называется лишь “разрушением крыши». Но что касается последних поколений, которые видели перед собой разрушение и не возвращались к Всевышнему, чтобы вернуть Храм, – [вина их] не в чем ином, как в том, что они не хотели Храма, – так как они, видевшие воочию отсутствие Храма, не возвращаются к Всевышнему, чтобы вернуть его».
Первые поколения не верили в возможность разрушения. Ведь даже о других народах сказано (Эйха, 4:12): «Не верили цари земные и все обитатели мира, что войдет притеснитель и враг во врата Иерусалима», – и потому те поколения оспаривали слова пророков, которые предвидели разрушение. И поскольку они не видели разрушение своими глазами, – были уверены, что оно невозможно. И потому для них разрушение нашло свое выражение – как это видят наши мудрецы – лишь в разрушении крыши, – но не был Храм уничтожен. Но последние поколения видели разрушение воочию и знали, что есть возможность разрушения, – и тем не менее не приложили всех усилий, чтобы молиться и вернуться ко Всевышнему. Это – разрушение основ Храма, ибо не желали они, чтобы он был отстроен.
Итак, наши мудрецы дали такое определение поколению разрушения Второго Храма: «последние поколения сокрушили Храм», – и тем более это относится к нашему поколению, хотя и прошло уже после разрушения около двух тысяч лет, как сказали наши мудрецы: «Каждому поколению, в дни которого не был отстроен Храм, засчитывается, будто оно его разрушило» (Йерушалми, там). Если так, то нет сомнения, что состояние разрушения Храма в нашем поколении выражается в «сокрушении» – в том, что основы его разрушены. Если мы не удостоились увидеть его отстроенным, – это доказывает, что мы его не желаем, не стараемся вновь и вновь молиться о нем как подобает, исправить то, что привело к его разрушению. И недостаток нашего стремления к этому подрывает, не дай Б-г, возможность построения Храма. И потому мы обязаны искать причины разрушения, чтобы иметь возможность исправить то, что надо, должным образом, и молиться с истинным стремлением увидеть Храм вскоре, в наши дни.
Первый Храм – «пробуждение сверху»
Причины разрушения Храмов, Первого и Второго, разъясняются в Гемаре (Йома, 9б): «Первый Храм – из-за чего разрушен? Из-за трех вещей, которые были в нем: идолослужения, запретных связей и кровопролития… Но Второй Храм, в дни которого занимались Торой, заповедями и добрыми делами, – из-за чего был разрушен? Из-за того, что была в его дни напрасная ненависть».
Маараль («Нецах Исраэль», гл. 4) объясняет, что причины разрушения Первого и Второго Храма связаны с основами, на которых стояли Храмы.
«Ибо в дни Первого Храма была Шехина между ними, и в том было величие Первого Храма – он отличался тем, что обитала в нем Шехина» – как результат «пробуждения сверху», и это было «подарком с Небес». А место Храма было «приемным сосудом» для водворения в нем Шехины. И потому пришло «разрушение его, когда неподобающим стало пребывание Шехины между ними, то есть когда осквернили Храм, и Всевышний не находится между ними в скверне их, – за исключением ситуации, когда грех был совершен по ошибке». [О последнем] сказано (Ваикра, 16:16 и Раши там): «”Пребывающий между ними среди скверны их”; Раши: “Хотя они и в скверне, – Шехина среди них”», – здесь имеются в виду грехи, совершенные по ошибке и не влекущие уход Шехины. Однако скверна умышленных [грехов] изгоняет Шехину. «Но те три [вышеназванных] греха называются скверной… И потому из-за скверны тех трех [грехов] разрушен был Храм» – из-за того, что была в нем скверна, не было уже возможности, чтобы Храм существовал, притом, что основа его – быть «сосудом» для принятия Шехины. И из-за того, что удалилась Шехина, не было больше нужды в этом «приемном сосуде», – и потому Храм был разрушен.
Первый Храм – благодаря заслугам трех праотцов
Мараль разъясняет еще одну причину разрушения Первого Храма из-за тех трех грехов: «Ибо Первый Храм был у них в заслугу трех святых праотцов, ступень которых наверняка выше, чем у Израиля… А Второй Храм, который был не на такой высоте, соответствовал самой общине Израиля, и сказали наши мудрецы (Шаббат, 55а), что в конце, когда был разрушен Первый Храм, – исчерпалась заслуга праотцов».
Зхут авот – «заслуга праотцов», как объясняет мой наставник и учитель гаон рав Элияу Деслер («Михтав ми-Элияу», ч. 1, стр. 14), – это захут авот, «чистота, просветленность праотцов» – духовное наследие, которого [удостоились сами и удостоили народ Израиля] наши святые праотцы благодаря своему служению Всевышнему. Каждый из них достиг полноты и совершенства соответственно особо присущему ему душевному качеству, и благодаря этому качеству он довел до совершенства и развил также остальные. У Авраама это был хесед [стремление и свойство даровать благо ближнему]; у Ицхака – дин (гвура) [суд, самообуздание, абсолютное подчинение себя воле Творца]; у Яакова – эмет (также тиферет) [истина, совершенство], – каждый из праотцов привнес в мир новый аспект служения Всевышнему, и из этих трех указанных качеств сложилось воедино совершенное и полное служение Всевышнему. И захут авот – чистоту и просветленность, оставленные нам в наследие праотцами, мы должны продолжить и развить, достигая единения с душевными качествами праотцов.
Основы Первого Храма базировались на заслугах трех праотцов, и когда [поколения Первого Храма] оступились в трех грехах, – идолослужении, запретных связях и кровопролитии, – исчерпаны были этим те заслуги, и Храм не мог продолжить свое существование.
Нужно понять, однако, в чем же состоит специфическая связь между указанными тремя грехами и потерянными из-за них заслугами трех праотцов.
Поясним специфику служения каждого из трех праотцов и то, какое отношение имеет она к указанным трем грехам.
Авраам – хесед
Душевное качество нашего праотца Авраама, мир ему, – хесед. Он был отмечен этим качеством особо. Оно довело до полноты и совершенства удел Авраама в служении Всевышнему путем того, что он использовал все дела и средства этого мира, чтобы делать благо ближнему.
В действительности обладателю качества хесед, при всем творимом им добре, угрожает большая опасность. Мой учитель гаон р. Э. Деслер пишет («Михтав ми-Элияу», ч. 2, стр. 33) от имени Хатам Софера, что только о нашем праотце Аврааме мы находим, что он получил особое благословение «маген Авраам» – «щит [защита] Авраама», как [обращается к нему Всевышний] (Берешит, 15:1): «Я – твой защитник». Авраам нуждался в особой охране с Небес, без которой он не мог бы устоять [в испытаниях], связанных с проявлением качества хесед, поскольку обладатель этого качества временами должен сойти [хотя бы даже и внешне] со своей высокой ступени к тем, кому он благодетельствует. Кроме того, такой человек, дарующий другим благо в делах этого мира, должен быть особо осторожным, чтобы не воспринять самому влияние тех людей, поскольку благодетельствующий должен понимать их, сойти на их ступень сознания и восприятия. И есть в таком схождении опасность – попасть под их влияние.
[Примеч. составителей. Когда Авраам изгонял Ишмаэля из своего дома в то время, как тот был болен (см. Раши, Берешит, 15:14), Авраам дал ему лишь хлеб и мех с водой – воды в обрез! При всем величии хеседа Авраама он умел ограничить его мерой верной, – и пишет там Раши: «Серебра и золота не дал ему, ибо возненавидел его за то, что тот вступил на дурной путь».]
Есть еще одна опасность в делах хесед: человек может направить его в место неподобающее, и тогда это – «хесед отрицательный», например «хесед скверны», о котором говорится в разделе о запретных связях (Ваикра, 20:17), – о некоторых из которых сказано: «Это – хесед». Однако наш праотец Авраам отличался тем, что умел направлять свой хесед в должное русло и чрезвычайно остерегался, ограждая себя в отношении качества хесед, как сказали наши мудрецы (Бава Батра, 16а): «”Заключил договор я с глазами моими, что не взгляну на девицу” [тем более на чужую жену] (Иов, 31:1); сказал Рава: он [Иов] на не свою [ту, которая не жена ему] не смотрит, а Авраам – даже на свою жену, как сказано (Берешит, 12:11): “Сказал он Сарай, жене своей: вот, я узнал, что ты женщина, прекрасная видом”, – следовательно, до того он этого не знал». Из-за опасности, грозящей тому, кто занимается делами хесед, Авраам ограждал себя в отношении женщин до такой степени, что не смотрел даже на собственную жену.
[Примеч. редактора. Есть в этом важнейшее наставление для нас – проявлять максимальную осторожность в подобного рода вещах, когда мы, следуя путями нашего праотца Авраама, приближаем людей к Торе, – ведь были, к великому прискорбию, такие, что оступились в этом и низко пали. И сказано (Раши на Берешит, 12:5), что Авраам приближал к Всевышнему мужчин, а Сара – женщин.]
Когда народ Израиля оступился в этом грехе [в период Первого Храма], он причинил тем самым ущерб качеству хесед, поскольку проявил его с отрицательной его стороны – «хеседа скверны», – и на этом закончилась «чистота праотцов» – качество хесед, унаследованное Израилем от Авраама; на нем базировалась одна из основ Храма.
Ицхак – гвура
Качество Ицхака – гвура [суд, самообуздание], «страх Ицхака». Верно, что Ицхак проявлял качество хесед [подобно отцу своему] Аврааму, но ставил ему четкие границы (в противоположность Аврааму, который использовал все дела этого мира, чтобы проявлять хесед) с критическим взглядом на себя самого в каждом из дел, – из страха, что, быть может, примешается к его делам какое-нибудь стороннее побуждение или интерес.
Мой наставник и учитель гаон р. Э. Деслер сказал, что такому способу служения Всевышнему Ицхак научился, когда был связан на жертвеннике, из плача ангелов, из-за которого ослеп [впоследствии, когда состарился, см. Берешит, 27:1 и Раши там по «Берешит Раба», 62:10]. Ангелы научили его тому, каким убийственно критическим должен быть взгляд на этот мир – мир лжи, о котором можно только плакать и ничего более.
Верно, что также и в служении на этом пути есть опасность: критика хороша, пока она на пользу человеку, способствует поднятию его самого и его окружения; но когда она обращена лишь на других и нет в ней пользы, она может быть разрушительной и убийственной – вплоть до кровопролития.
Когда община Израиля пользуется качеством Ицхака – гвура – во втором, отрицательном его аспекте, то есть кровопролитии, – на этом исчерпывается заслуга праотцов в отношении качества гвура, унаследованного ею от Ицхака.
Яаков – эмет [истина]
Яаков – человек там [цельный, совершенный]. О его качестве эмет сказано (Миха, 7:20): «Дай эмет Яакову». Благодаря своему качеству совершенства он исправлял зло (в отличие от Ицхака, который бежал от зла в страхе, что оно окажет на него влияние). Яаков брал зло [начиная с того, что выкупил у Эсава первородство – по своей инициативе] и использовал его как причину для избрания добра, – благодаря тому, что смотрел на зло только как на посланника Всевышнего, Который призывает его, Яакова, поступать наперекор [тому посланнику] – соблазну дурного побуждения. [И Яаков действительно побеждает ангела Эсава в ночной борьбе с ним, см. Берешит, 32:25-32.] В действительности использование зла в качестве причины избрания добра – это путь, на котором есть опасность оказаться под влиянием зла, не дай Б-г, – но для Яакова, который приобрел качество эмет – полноты и совершенства – не было опасности оступиться. К совершенству этому он пришел только после того, как Авраам и Ицхак очистили качества хесед и гвура, – и у него в руках появилась возможность приобрести качество эмет.
Маараль («Гур Арье», гл. Ваеце) объясняет соединение камней в один, о котором сказано (Берешит, 28:11 и см. Раши там): «И взял [Яаков] из камней того места, и положил себе изголовьем». В этом был намек на цельность и совершенство служения Яакова, объединившего все творение, как добро, так и зло, чтобы оба они были орудиями служения Всевышнему. [Маараль объясняет там слова Раши о том, что камни в изголовье Яакова спорили, на какой из них возложит свою голову праведник, – и соединились той ночью чудесным образом в один. Он говорит, что Яаков достиг тогда полной отделенности от материального и святости, а святое и отделенное – не разделимо на части, и свойственно ему единство, как это известно мудрецам… И то, что присоединяется к Яакову в такой мере, что связывается с именем его (даже камни), – не может быть разделенным. И было происходившее с камнями, делавшими то, что надлежит им, явлением надприродным, – как и все, что было в ту ночь с Яаковом.]
И в подобном [служении Яакова] – вершина полноты и совершенства: пользоваться всеми частями сотворенного в целях служения Всевышнему [как сказал пророк]: «Каждого, названного именем Моим, – во славу Мою сотворил Я его…» (Йешаяу, 43:7). Это включает также [и такую часть сотворенного], как зло.
Яаков, который был совершенен в качестве эмет, опасался перед смертью [когда давал сыновьям благословения, Берешит, гл. 49], что, быть может, есть негодные среди сыновей его и, возможно, сыновья его не совершенны в служении Всевышнему. Тут же отозвались сыновья и сказали: «”Слушай, Израиль, Г-сподь – Б-г наш, Г-сподь един”, – так же, как есть в твоем сердце только Б-г единый, так и в наших сердцах есть только Б-г единый» («Ялкут Шимони», Берешит, 157). И то же самое – когда мы принимаем на себя ежедневно бремя Небесного царства: произнося «Слушай, Израиль», мы стремимся достичь осознания единства Всевышнего – такого, какое было у Яакова (Израиля), осознания единства [на высокой ступени] качества эмет – полноты и совершенства.
Корень идолослужения в том, что люди видят в зле альтернативную возможность служения, которую невозможно отнести, не дай Б-г, к служению Всевышнему, – и это обратно качеству полноты и совершенства. Рамхаль («Даат Твунот», п. 36, стр. 13-14) объясняет, что такова была ошибка части идолопоклонников, полагавших, что в мире есть две власти [дуализм], одна из которых творит добро, а другая зло, – либо полагавших, что Всевышний настолько возвышен и превознесен, что передал правление миром разным силам.
Предаваясь идолопоклонству, [те поколения еврейского народа] тем самым признавали также за злом возможность самостоятельно существовать и быть силой в Творении, – и тем самым исчерпалась чистота и просветленность праотцов – качество истины, унаследованное от Яакова.
И когда они причинили себе духовный ущерб посредством трех грехов: идолослужением – качеству эмет, запретных связей – качеству хесед и кровопролитием – качеству гвура, исчерпались тем самым заслуги праотцов – Авраама, Ицхака и Яакова. И из-за этого Первый Храм лишился права на существование, ибо основы его покоились, как уже говорилось, на заслугах праотцов: хесед, гвура и тиферет.
Все это было причиной разрушения Первого Храма, право на существование которого было обусловлено пробуждением свыше и заслугами трех праотцов.
Второй Храм – пробуждение снизу
Маараль («Нецах Исраэль», гл. 4) объясняет, в чем состояли основы Второго Храма: «Но высота Второго Храма – в силу самого Израиля», – в нем не пребывала Шехина [на том же высочайшем уровне, что в Первом], и основа его – [заслуга] самой общины Израиля, пробуждения снизу, – «и это ясно, поскольку Израиль объединяется посредством Храма, когда у него есть один коэн гадоль [первосвященник] и один жертвенник, и запрещены [жертвоприношения] на высотах [то есть вне Храма], и не было разброда и разделения в Израиле», – служение в Храме объединяло Израиль в один народ. «И вот – благодаря Храму они составляют один цельный народ; и потому разрушен Храм из-за напрасной ненависти, из-за которой разделились их сердца и стали они недостойны Храма, выражающего собой единство Израиля». Второй Храм, основой которого было единство общины Израиля, был неминуемо разрушен, когда в их среде появилась напрасная ненависть. Но не как наказание за грех напрасной ненависти, а из-за отсутствия единства – ведь были разрушены основы Храма, покоящиеся на единстве Израиля.
Народ Израиля – единое целое в служении Всевышнему
Народ Израиля – единое целое по самой сути своего сотворения. «Народ единый на земле» (Диврей а-Ямим 1, 17:21 и слова молитвы), и это означает: не только единственный и особенный из всех, но и единый внутри, единое целое в служении Всевышнему. Сказали наши мудрецы: «”Семьдесят душ” (Шмот, 1:5), хотя и много личностей, – одна душа» (см. «Ваикра Раба», 4:6). Правильное служение Всевышнему для народа Израиля (для каждого из них) – в рамках общины Израиля. Каждый получил свою особую долю в Торе и служении Всевышнему, и, благодаря собранию всех в единое целое, служение становится полным и совершенным. И потому Тора дана была народу Израиля только в момент, когда он был в состоянии полноты и совершенства, числом шестьсот тысяч (см. Маараль, «Гвурот Ашем», гл. 12, и «Тиферет Исраэль», конец гл. 17). С другой стороны, лишь когда они были единым целым: «”И расположился там Израиль против горы”, – как один человек, с единым сердцем» (Шмот, 19:2 и Раши там).
Служение в Храме – единство общины Израиля
То, что объединяет общину Израиля в служении Всевышнему, – это Храм. Главным там было служение общественное, жертвы постоянные и дополнительные. Также искупление в Йом Кипур для каждого отдельного человека обусловлено служением общественным – общины Израиля, которое осуществлял коэн гадоль – первосвященник.
Тему объединения общины Израиля посредством служения в Храме разъясняет Рамхаль («Даат Твунот», 160, стр. 177): «И действительно, возвышение славы Небес производилось силой всех находившихся там – всеми во всех их категориях [коэны, левиты, остальные евреи], каждым – сообразно особому, ему назначенному действию его. И на этом сосредотачивался коэн при исполнении службы жертвоприношений, особенно жертвы постоянной, о которой сказано (Бемидбар, 28:2): “Приношение Мне, хлеб Мой” [примеч. составителей: ”хлеб Мой” – то, что было главным в Храмовом служении] и которую приносили перед Всевышним во благо всем находившимся там [и всему еврейскому народу, и также всему миру]. [Примеч. составителей: весь Израиль участвовал в службе постоянного приношения: коэны – с их служением, левиты – с их пением, остальные израильтяне – тем, что наблюдали за служением и молились на своем месте в Храмовом дворе.] И намерением коэна был вознести славу Всевышнего собранием всех категорий, какие есть среди находящихся там, [действием] каждого – сообразно тому, что к нему относится».
[Примеч. составителей. У всего сотворенного есть свое внутреннее содержание и роль в особенном раскрытии славы Небес, и путем соединения всех раскрытий открывается слава Всевышнего в своем полном виде. И коэн принимает во внимание [раскрытие] роли каждого сотворенного и соединение всех раскрытий в служении своем в ходе общественных жертвоприношений, совершаемых ради всего Израиля из всех сотворенных: из неживого (соль), из растительного (минха, возлияние [вина] и воскурения) и из животного мира (скота и птицы). См. комментарии р. Х. Фридлендера к «Даат Твунот», 437.]
И далее у Рамхаля: «И в том была великая мудрость, которой коэны должны быть обучены, – представать перед Всевышним благословенным ради всего Израиля, и чтобы служение их было воистину желанным. И потому сказано (Малахи, 2:7): “Ибо уста коэна сохранят знание, и будут просить Тору из уст его и т. д.” И должны они иметь стремление связывать всех сотворенных с Творцом, и должны знать все, что нужно для совершения этого, и держать во внимании своем все нужные детали – порядок служения во всяком действии жертвоприношения, – и в кроплении кровью, и в воскурении, – всего относящегося к глубоким тайнам полного единения находящихся там с Творцом, да благословится имя Его».
Из-за разрушения Храма мы не только потеряли жертвоприношения и все детали служения в Храме. Мы потеряли также цельную службу общины, – ибо, как сказано выше, в этом была вся суть и содержание Храма и совершаемого в нем служения: объединение общины Израиля. И ныне, из-за множества наших грехов, всего этого нам не хватает: нет цельного служения Всевышнему.
Благодаря Храму каждый получает свой удел в служении Всевышнему
Мы каждый день молимся: «Да будет отстроен Храм вскоре, в наши дни, и дай нам удел в нашей Торе» (Авот, конец гл. 5). И следует понять, какая связь и какое отношение имеют друг к другу две части этой просьбы – относящиеся к Храму и нашему уделу в Торе.
Верно, из сказанного выше можно понять, что благодаря объединению общины Израиля посредством служения в Храме делается каждый – через предназначенную ему долю – соучастником общего служения общины Израиля. Чему это можно уподобить? Человек может открыть свой собственный магазин и зарабатывать себе на хлеб; а с другой стороны, он может вложить свои деньги в большую фирму и получать более крупные прибыли. Нет сомнения, что ему предпочтительней извлекать более крупные прибыли, даже если при этом он находится в рамках некоторой общей системы и не самостоятелен. Однако нет полного сходства в таком уподоблении, поскольку владелец акций, хотя получаемая им доля и больше, чем доходы независимого, – тем не менее, получает он ее лишь соразмерно доле своих вложений в фирму, а не всю ее прибыль. Но тот, кто исполняет отведенную ему долю в служении Всевышнему в рамках общины Израиля, получает награду за приведение в совершенство всего Творения, как сказано об этом в книге «Томер Двора» (рава Моше Кордоверо – по поводу шеерит нахалато [остатка удела Всевышнего]): «”Сказал раби Йеошуа бен Леви: пусть человек всегда приходит в синагогу пораньше, чтобы удостоиться быть в числе первых десяти, – ибо даже если сотня [других] придет после него, он получает награду, равноценную награде всех” [не отнимает у других, а получает больше] (Брахот, 47б), – именно как за всю сотню, буквально». Так как благодаря ему у каждого [из десяти первых пришедших, включая его самого] есть награда, равноценная награде их всех, дополненных им до десяти, вместе взятых. [Примечание редактора. То есть награда его в том, что удостоил все десять молиться в миньяне. А так как эта награда подобает каждому из них, и все они удостоились этого из-за него, он удостаивается стократного вознаграждения.]
И если это так, то просьба наша – в том, чтобы отстроен был Храм, и мы удостоились в нем служения, которое объединит общину Израиля для полного и совершенного служения Всевышнему. Благодаря этому каждый получит свой удел в Торе и служении Всевышнему.
Из-за истории с Камцей и Бар Камцей разрушен Иерусалим
Маараль («Нецах Исраэль», гл. 5) объясняет сказанное в Гемаре (Гитин, 55б) о том, что из-за истории с Камцей и Бар Камцей [в период Второго Храма] был разрушен Иерусалим.
[Один богатый человек устроил пир и послал слугу пригласить на него своего друга Камцу. Но тот по ошибке привел другого человека – врага, которого ненавидел хозяин, по имени Бар Камца. Увидев его в своем доме, хозяин выгнал его с позором, хотя тот предлагал оплатить весь пир. Оскорбленный и униженный Бар Камца, гнев которого был еще сильнее из-за того, что на пиру находились мудрецы Торы и они его не защитили, оклеветал евреев перед римским императором, – и из-за этого был разрушен Иерусалим.]
Маараль пишет: «Имя “Камца” указывает на разделение, поскольку оно происходит от слова кмица [щепотка, набирание щепотью], как сказано (Ваикра, 2:2): “И камац [наберет коэн – рукой с тремя сжатыми пальцами муку для хлебного приношения] оттуда”. В Гемаре (Бава Батра, 107а), где идет речь о братьях, делящих наследство, и приходит заимодавец [умершего отца] и забирает в счет долга долю одного из братьев, сказано там на языке наших мудрецов об остальных братьях: мекамцим – взимают понемногу с каждого из них [чтобы восполнить тому брату его долю]. И потому тот, кто отделяется и обособляется от всех, называется камца… и вступающий в раздоры с другими называется бар камца – привычный к раздорам в особой мере; и он хуже [чем просто камца]. А тот, у кого изначально нет раздора, и он только присоединяется к тому, у кого есть, называется камца… Ибо нет сомнения, что имена тех людей даны им в связи с их сутью, когда они были в разобщении и раздоре, – и потому из-за них был разрушен Храм – причина единства Израиля, связывающий их в единое целое».
И Маараль продолжает разъяснять грех Камцы, который тоже был соучастником разрушения Иерусалима [хотя он вообще не был на том пиру]: «Но надлежит тебе знать, что была в том поколении напрасная ненависть и раздоры, и таков обычай, что когда есть у человека напрасная ненависть, он берет себе друга, чтобы вместе с ним противостоять тому, которого ненавидит. Так было и здесь: был [у хозяина] друг по имени Камца [хотя, казалось бы, в истории этой можно было обойтись и без него]. И любовь эта в действительности – разделение, и разобщение, и раздор, как и ненависть, ибо посредством ее ведется тот раздор; и потому назван тот любящий именем Камца, ибо вся цель связи между ними – раздор с другими людьми».
Взаимная любовь их была лишь объединением ради разъединения – с целью вести раздоры с другими. Любовь к себе, источником которой является эгоизм, – это разъединение; таков был совет Кнаана сыновьям своим: «Любите друг друга, и любите грабеж и разврат» (Псахим, 113б). Такая любовь – это не любовь к другому, это любовь к себе, когда каждый желает удовлетворить свои вожделения в самой полной мере. И для того, чтобы достичь своих устремлений до конца и грабить других, они вынуждены любить друг друга и объединиться в единое сообщество.
Посредством напрасной ненависти были искоренены основы Храма
Во Втором Храме не было Шехины. Основы его покоились на единстве общины Израиля. Когда у них появилась напрасная ненависть, было посеяно среди них разъединение и они не объединялись друг с другом, – и сама собой отпала необходимость того, чтобы был у них Храм, объединяющий общину Израиля в «народ единый на земле».
Разрушение Храма не было наказанием за напрасную ненависть; оно было следствием отсутствия единства общины Израиля – разрушились основы Храма, и больше не было у него права на существование, – поскольку, как говорилось выше, все величие его было в заслугу пробуждения снизу – единства общины Израиля.
Изгнание – неестественное состояние для общины Израиля
В действительности вопреки нашему изгнанию и рассеянию между народами нам следует знать, что сама возможность нашего существования среди народов проистекает из силы единения, потенциально присущей народу Израиля.
И так объясняет Маараль («Нецах Исраэль», гл. 1): «Ибо изгнание – само по себе свидетельство и ясное доказательство [неизбежности] освобождения, поскольку нет сомнения, что изгнание – это изменение и выход за пределы [должного] порядка. Ведь Всевышний устроил [и поселил] каждый народ на месте, ему подходящем, и [также] устроил Израиль на месте, ему подходящем, и это – земля Израиля. И изгнание Израиля из места его – это изменение и исход абсолютный; и все вещи, когда они покидают свое естественное место и находятся вне его, – нет у них устойчивого состояния на месте для них не естественном, и они возвращаются на место [для них] естественное». Пример тому – огонь, которому свойственно подниматься вверх, и когда его накрывают сверху каким-нибудь предметом, он не изменяет своего природного свойства подниматься. Так и Израиль: вопреки своему рассеянию между народами по местам, для него не естественным, в нем все еще сокрыто его естественное свойство: «И если бы они должны были остаться в своем изгнании навеки, то пребывание это вне своего места, само по себе неестественное, – превратилось бы в естественное, так как существовать постоянно могут только вещи естественные». Иначе говоря, если бы неестественное превратилось в естественное, и это было бы переворотом в естественном направлении движения, то Израиль превратился бы в другой народ с другой сутью. И потому изгнание, не являющееся естественным для общины Израиля, противоречит сущности Израиля. «И потому рассеяние Израиля между народами – это явление, выходящее за рамки естественного: поскольку они представляют собой единый народ, им подобает находиться вместе и быть единым». Другие народы в изгнании теряли свое место и свое положение, но народ Израиля, также и после почти двух тысяч лет в изгнании, все еще существует в нем. И в этом – свидетельство и доказательство [неизбежности] освобождения, которое произойдет, когда будут устранены причины изгнания, поскольку после устранения неестественного само собой возвращается на место естественное.
Существование общины Израиля в изгнании – силой единства
Что дает общине Израиля силу существования в изгнании?
Говорит Маараль: «И намекают наши мудрецы в “Берешит Раба” (гл. Лех Леха, 44:18): “[Говорит Всевышний Аврааму (Берешит, 15:13)]: Ядоа теда [знай], что пришельцем будет потомство твое и т. д.; ядоа – знай, что Я их рассею; теда – знай, что Я их соберу” … Ибо в этой паре слов – ядоа теда – содержится намек: на изгнание в слове ядоа [букв. известно] и на освобождение в слове теда – [в форме глагола] в будущем времени. И имеется в виду, что из [самого факта] изгнания узнаешь ты о будущем освобождении, как там и объясняется: “ядоа – знай, что Я их рассею; теда – знай, что Я их соберу”. Ибо рассеивание не соответствует естественному порядку, который не в том, чтобы нечто единое, такое как Израиль, народ единый, было рассеяно … Ибо осталась в Израиле сила объединения и собирания, – и [все намеки эти] говорят тебе, что изгнание само по себе – причина освобождения… Ибо все еще есть сила объединения в Израиле в изгнании его, и не разделился он абсолютно и полностью, – и посредством этой силы объединения, оставшейся в нем, он еще объединится».
Народ Израиля существует в изгнании вопреки рассеянию между народами, поскольку сила объединения пребывает в нем в потенции, – и потому, когда исчезнет сдерживающая сила, то есть грехи, повлекшие за собой изгнание, он сам по себе вернется к своему естественному состоянию – собирания и единства. Мы привыкли к своему нынешнему состоянию, так что пребывание в изгнании кажется нам естественным, а освобождение – обновлением. В действительности, однако, это не так: освобождение – это естественное состояние общины Израиля, а каждый день, который мы проводим в изгнании, приносит обновление нашего неестественного состояния; и потому, когда мы исправим [наши грехи и устраним] причину разрушения Храма – напрасную ненависть, – удостоимся тем самым вернуться к нашему естественному состоянию – единству общины Израиля.
[Примеч. составителей, в сокращении. Не одно только существование Израиля среди народов стало возможным благодаря силе объединения, но также расцвет его и рост в период изгнания. Например, такое чудесное сочинение, как «Шулхан Арух» – кодекс практических законов р. Й. Каро – составлен именно в изгнании, в положении «агнца, находящегося в рассеянии между народами», и то же самое – добавления к нему Рамо (р. М. Иссерлеса), жившего в Польше (они вместе создали этот монументальный кодекс).]
Разбить дурное побуждение, влекущее к напрасной ненависти
В дни скорби о Иерусалиме нам нужно осознавать наше истинное положение – то, что в отсутствие Храма нет полноты в служении общины Израиля, изучать и исправлять то, что стало причиной этого, – разобщение и напрасную ненависть между человеком и ближним его.
Пример разбиения дурного побуждения, влекущего к напрасной ненависти, приведен в Гемаре (Бава Меция, 32б): «[Человек видит перед собой упавшего под грузом осла, хозяина которого он] любит [и этого осла нужно помочь] разгрузить, [и там же он видит осла, хозяина которого он] ненавидит [и этого осла нужно помочь] нагрузить. [И хотя в обычной ситуации, не отягощенной ненавистью к одному из хозяев, следует сначала разгрузить страдающее под грузом упавшее животное], здесь [порядок меняется] и заповедь – [сначала помочь тому из двоих, которого он] ненавидит, – чтобы обуздать свое дурное побуждение [к ненависти]». И нужно понять: каким образом, помогая нагрузить осла тому, кого он ненавидит, человек обуздывает свое побуждение к напрасной ненависти? Объяснение состоит в том, что внешние [казалось бы, чисто телесные] действия человека несомненным образом затрагивают и пробуждают его изнутри (см. «Месилат Йешарим», конец гл. 7). И раз так, то, преодолевая свое дурное побуждение и помогая нагружать осла того, кого он ненавидит, – такими поступками человек наверняка искоренит из своей души ненависть к товарищу.
Приветливое и дружелюбное лицо, обращенное к другому
Нам кажется, что деятельность, определяемая как хесед, ограничена лишь некоей благотворительной активностью; однако в действительности проявление качества хесед в отношении ближнего весьма многообразно и выходит за рамки благотворительной деятельности [в традиционном ее понимании]. Вот несколько примеров этому. Приветливое и дружелюбное лицо, обращенное к ближнему, – это самый большой хесед, как сказали наши мудрецы (Ктубот, 111б): «”И белы зубы от молока” (Берешит, 49:12). Сказал раби Йоханан: “Лучше [показывающий] белые зубы [то есть улыбающийся] товарищу, чем тот, кто поит его молоком”». Другими словами, ободряющая улыбка имеет большую силу, чем материальная поддержка.
«Шамай говорит… принимай всякого человека с приветливым выражением лица» (Авот, 1:15); сказал мой наставник и учитель гаон рав Э. Э. Деслер («Михтав ми-Элияу», стр. 246): «Мы могли бы подумать, что такие слова должен говорить Илель, который сказал (там, 1:12): “Будь… любящим мир и стремящимся к миру”, а не Шамай со свойственной ему мерой суда; но из этого мы учим, что даже мера суда обязывает [принимать всякого человека] с приветливым выражением лица! Это то, что я должен давать каждому, ибо оно полагается ему, – ведь суровым и печальным выражением лица я буду причинить людям огорчение».
Сказано в «Орхот Хаим» РОШа (рава Ашера бен Йехиэля), п. 57: «Не ходи с сердитым выражением лица среди прохожих; встречай их с приветливым лицом». Это означает, что не только тех, кто приходит ко мне домой, надо встречать приветливо, но даже когда я иду по улице, я должен следить за тем, чтобы лицо мое было приветливым! Ведь о ком там сказано? О «прохожих», – значит, также и с людьми, незнакомыми мне, я должен быть приветлив!
Чтобы осуществить то, о чем здесь говорилось, нет нужды далеко ходить; нужно прежде всего делать это в ближайшем кругу – в домах наших и в Доме учения: быть приветливым с другими, разбивать перегородки ненависти и отчуждения.
Нужно осознавать ответственность [и важность] каждого в его служении Всевышнему в рамках [служения] общины; и это нечто обратное напрасной ненависти – поскольку тот, кто любит Царя, должен любить и других служащих ему! Об этом предостерегает Аризаль («Шаар а-Каванот», Акдама). Он говорит, что нужно перед молитвой принимать на себя исполнение заповеди: «И возлюби ближнего, как самого себя». И подобным же образом мы говорим Ле-Шем Ихуд… [Во имя единства…] перед исполнением каждой заповеди – чтобы исполнить ее ба-шем коль Исраэль [от имени всего Израиля], – поскольку в служении Всевышнему каждого отдельного человека есть важность и высота только тогда, когда оно осуществляется в рамках общины.
И благодаря разбиению дурного побуждения к напрасной ненависти, благодаря чувству ответственности за всю общину Израиля мы удостоимся восстановить основы ее единства. И тем самым удостоимся полного освобождения и возвращения к естественному состоянию нашего народа; и сможем заново построить основы Храма, покоящиеся на единстве Израиля.
Перевод: рав Пинхас Перлов
