В недельной главе Итро рассказывается о даровании Торы. Понятно, почему значительная часть стихов этой недельной главы избрана для чтения и в праздник Шавуот. В афтару праздника Шавуот читают отрывок из книги Йехезкеля. И еще читается «Мегилат Рут».
Комментаторы обращают внимание на то, что все отрывки из ТаНаХа, которые читаются в Шавуот, в той или иной степени связаны с герами.
Итро сам был гером. В афтаре читается отрывок из книги пророка Йехезкеля, о котором сказано, что он происходил от брака Йеошуа и прошедшей гиюр Рахав. Также в «Мегилат Рут» повествуется о том, как Рут приобщилась к народу Израиля, поднявшись в Святую Землю из степей Моава.
Чтение «Мегилат Рут» в праздник Шавуот объясняют тем, что в день дарования Торы народ Израиля, вступив в завет с Творцом, принял на себя ярмо Небес, подобно тому, как для прохождения гиюра требуется принятие на себя обязанности исполнения всех заповедей Торы.
Рав Ашер Вайс рассказывал о великом мудреце Торы, раве Келонимусе-Калмише Шапиро, ребе из Пясечны. Он был одним из молодых польских ребе, погибших в огне Катастрофы (да отомстит Всевышний за кровь праведника!). За свою короткую жизнь он успел написать несколько очень важных книг: «Ховат а-Талмидим», «Ахшарат а-Аврехим», «Эш Кодеш» и другие. Но труд, стоящий, по моему мнению, обособленно – это сборник сокровенных мыслей. Труд, который даже больше похож на дневник, чем на книгу.
И один из отрывков этого дневника особенно тронул мое сердце, так, что слезы просто лились из моих глаз.
Это строки, описывающие то, как ребе из Пясечны разговаривал с Творцом: «Владыка всего мира! Мне так хочется что-то преподнести Тебе, что-то пожертвовать для Тебя, но я не знаю, что. Я хочу приблизиться к Тебе больше и больше, но я не знаю, посредством чего. Что я еще могу добавить в своем служении Тебе? Еще больше учить Тору? Мне кажется, что с тех самых дней, когда моя голова наполнилась разумом, я посвящаю этому каждое свободное мгновение моей жизни. Больше молиться? Но время, отведенное для этого, я также стараюсь использовать с максимальной отдачей. Что же я могу преподнести от себя еще? Рибоно шель олам! Если бы я только мог, то я хотел бы приблизиться к Тебе, пройдя для Тебя гиюр! Но что я могу сделать, если и это мне не дано, ведь я еврей с момента рождения». Так он изливал душу перед Творцом.
Польские праведники были хорошо знакомы с выдающейся личностью рава Шапиро, они называли его йид а-кодойш («святой еврей»). Но почему именно его?
Ведь сказано о народе Израиля: «И народ твой — все праведники…» (Йешаяу, 60:21). Все евреи могут быть праведниками, все евреи несут в себе святость. Так за что же кого-то выделяют больше? Мне кажется, что так о нем отзывались, потому что его хасиды рассказывали, что каждый день он заново «становился» евреем. Каждый день он вновь «проходил гиюр» для Творца.
Ребе из Пясечны пишет, что ему хотелось бы пройти гиюр — а кто сказал, что каждый из нас не может сделать того же? Напротив, каждый из нас должен делать это.
Сделать еще одно обрезание, конечно же, нельзя. Есть запрет нанесения себе повреждений и увечий. Окунуться в микве во имя прохождения гиюра? Еврей может каждый день делать по шестьсот десять окунаний в микве, но это не будет иметь никакого отношения к законам о гиюре. Но ведь есть еще один пункт, необходимый для прохождения гиюра — принятие на себя обязанности выполнять все заповеди Торы. И мне видится, что это может реализовать каждый еврей. Ведь мы нередко очень избирательны в нашем отношении к заповедям. Иногда можно встретить еврея, который очень строго относится к исполнению законов субботы, но не очень остерегается говорить лашон а-ра. У другого же все наоборот. Но вот у человека, которому предстоит пройти гиюр, нет выбора, какая заповедь ему приятнее, а какая нет. Это нам кажется, что у нас есть такая привилегия, и то, что мы устрожаем в одной области законов, компенсирует и искупит нам неоправданные облегчения по отношению к другим заповедям.
Приведем совершенно выдуманную ситуацию. Человек предстает пред раввинским судом, который должен принять решение о его гиюре.
И вот, глава суда спрашивает, готов ли тот принять на себя ярмо Небес и обязанность соблюдать все заповеди Торы. Но вместо того, чтобы дать утвердительный ответ, человек начинает краснеть. Тогда глава суда вновь повторяет вопрос, на что звучит ответ: «Готов, конечно. Приблизительно». «Что значит приблизительно?» — переспрашивает судья. И тогда этот человек не выдерживает и подробно поясняет, что он имел в виду: «Вчера, проходя по улице, я оказался рядом с нашим уважаемым главой суда, который с кем-то беседовал. И, я страшно извиняюсь, но мне показалось, что рав немного говорил лашон а-ра. Я надеюсь, что не оскорбляю ничьих чувств, но, если это возможно, я хотел бы принять на себя обязанность в исполнении заповедей в той же мере, как это реализует в жизни уважаемый рав».
Сколь бы эта ситуация не была неприятной для всех присутствующих, как бы не было стыдно главе суда, но я уверен, что рав ответит: «Я очень сожалею. Уверен, что ты можешь быть хорошим человеком. И даже хорошим главой суда или общины. Но евреем ты быть не можешь. Потому что быть евреем означает принятие на себя обязанности выполнения всех без исключения заповедей Торы». [Принять необходимо все заповеди — без исключений. Даже если впоследствии дурное начало одолеет человека, и он нарушит закон, это, безусловно, не отменит гиюр ретроактивно.]
И если бы я сидел возле ребе из Пясечны, когда он писал те строки в своем дневнике, то, может быть, попробовал бы возразить: «Кто сказал, что еврей не может пройти гиюр»?
