РАВ ШАХ

Глава четвертая

РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТОРЫ

Наш учитель был «главой ешивы» всем своим естеством. По случаю он объяснил мне, что означает понятие «глава ешивы». Для него должность главы ешивы ассоциировалась не с понятием «власть», а с понятием «рабство» – в полном смысле этого слова.

Это был один из тех случаев, когда я вошел к нашему учителю и нашел его в состоянии душевной тревоги. Я видел, что он чрезвычайно взволнован; он обратился ко мне и сказал: «Я скажу тебе, в чем дело; может быть, сможешь дать мне совет. Я давно уже пришел к выводу, что не исполняю как следует своих обязанностей главы ешивы в ешиве Поневеж, и мне не полагается зарплата. Я сообщил об этом р. Аврааму Каанеману и просил, чтобы он прекратил платить мне зарплату. Но он проявляет упрямство: против моего желания приносит мне зарплату и кладет ее мне на стол. Скажи мне, как я могу помешать ему это делать?»

Я попросил у него разрешения говорить так, как говорят с близким другом, и когда он согласился, я сказал ему, что не согласен с его словами. Ведь он, как глава ешивы, приходит на молитву в числе первых и остается в ешиве до молитвы минха, а иногда и позднее минхи. Когда у меня есть срочные дела и я прихожу в ешиву, чтобы посоветоваться о них с главой ешивы, я вижу длинную очередь учащихся, и он, напрягая все свои силы, отвечает каждому, как молодой человек. Он исполняет свою работу в ешиве, вкладывая в это большой труд, с утра до послеполуденного времени. Дополнительно к этому глава ешивы дает общий урок, а также беседы по мусару (учению о нравственности и совершенствовании душевных качеств). Как же можно понять его заявление о том, что он не исполняет своих обязанностей и ему не полагается зарплата?

Рав Шах выслушал мои слова с большим терпением, не прерывая, несмотря на то, что я говорил долго; в конце концов, он обратился ко мне и ответил: «Я объясню тебе, что значит исполнять обязанности главы ешивы. В Клецке я исполнял свои обязанности как глава ешивы; там я не ждал, пока ко мне обратятся, поскольку знал, на какой ступени находится каждый из молодых учащихся и чего ему недостает. Я говорил с каждым из них, чтобы вывести его на правильный путь, отвечающий его качествам и склонностям. В Клецке, в отличие от того, что я делаю здесь, я находился в ешиве днем и ночью.

В те времена, – подвел он итог, – я получал зарплату честно. Но сегодня, когда моя работа заканчивается после полудня…»

Я сказал ему, что не знаю главу ешивы, который работал бы до двух часов без перерыва и уделял внимание каждому из молодых учащихся. А кроме этого, – ведь и в послеполуденные часы, и вечером в его дом приходят и советуются с ним в делах, связанных с Б-гобоязненностью, и прочих делах; таким образом, глава ешивы отдает себя ученикам и сегодня без ограничения времени.

Однако наш учитель продолжал настойчиво утверждать, что это все еще не является исполнением обязанностей главы ешивы, и по этой причине ему не полагается зарплата…

Я размышлял: чем же так мешало нашему учителю то, что ему продолжали платить зарплату, которая, по его мнению, ему не полагалась? Разве наш учитель не знает, что (объем обязанностей) главы ешивы определяется принятыми в стране обычаями, и нет главы ешивы, который уделял бы больше времени учащимся, чем он, – вопреки своему столь почтенному возрасту? Мне кажется, что наш учитель намеревался, главным образом, довести до сведения глав ешив, что обязанности, связанные с этой должностью, не ограничиваются тем, чтобы давать уроки; они состоят в том, чтобы знать каждого ученика, его духовную ступень, понимать, чего ему недостает. Глава ешивы обязан довести до совершенства и построить личность каждого ученика, как свидетельствовал наш учитель о себе самом, – о том, как он делал это в ешиве Клецка.

«Я отдавал себя, чтобы вы преуспели в учебе»

В письме от 5748 (1988) г. наш учитель свидетельствует о себе: «И кому известно – тот знает, что все мои дни я жил тем, что моя обязанность (в этом мире) – поддерживать учащихся и прививать им любовь к изучению Торы, и так – всю жизнь, со времен моей юности и доныне». Он написал в своем завещании: «И также я отдавал себя, чтобы вы преуспели в учебе».

Действительно, наш учитель был словно отцом для своих учеников до старости и до седин. Он приближал учеников, поднимал их и оказывал им уважение. Он относился к каждому ученику как к единственному сыну, – так, как сказано у Рамбама: «Так же, как ученики обязаны оказывать уважение своему учителю, учитель должен уважать своих учеников и приближать их. Так говорили мудрецы: «Пусть будет честь твоего ученика дорога тебе, как твоя собственная». И человек должен беречь своих учеников и любить их, ведь они – сыновья его, несущие ему благо в этом мире и в мире будущем» (Илхот талмуд Тора, 5:12). Мне вспоминается, что когда ученик задавал трудный вопрос на уроке, наш учитель повторял этот вопрос перед многочисленной аудиторией в течение недель и месяцев, приводя при этом имя того ученика.

«Живые» открытия

Когда представился к тому случай, я спросил нашего учителя: «Ведь верно, что Вы, рав, является главой ешивы вот уже более пятидесяти лет; почему же тогда Вам требуется такая большая подготовка к урокам?» Как известно, он закрывался в своей комнате уже за день до того, как давать урок, и, как я расскажу далее, просто не мог думать о чем-то другом, кроме этой подготовки.

Вот что он мне ответил: «О каждой теме, изучаемой на уроке, можно думать, что я уже учил ее множество раз, – возможно, даже сто раз. Но я начинаю учить ее так, будто никогда еще не учил, начиная с мишны, Гемары, ришоним и т. д., и т. д. Я стремлюсь к тому, чтобы не повторять тех открытий, о которых уже говорил, но чтобы были новые открытия, сделанные теперь. Объясню тебе, почему.

В действительности, каждый глава ешивы должен был бы спросить себя, почему он рассказывает учащимся о своих открытиях, – ведь открытия в книгах Кцот а-хошен или Нетивот а-мишпат несравненно лучше, чем его. Я действительно спрашиваю об этом себя перед каждым уроком: «По какому праву я отнимаю драгоценное время у учащихся, рассказывая им о своих открытиях, а не об открытиях в Кцот а-хошен или Нетивот а-мишпат?»

Ответ, который я даю самому себе, таков: ведь верно, что открытия, описанные в этих книгах, сделаны много лет назад (буквально наш учитель сказал так: это уже не «живые открытия»), тогда как в тех, о которых я рассказываю, есть жизнь, поскольку они сделаны лишь сейчас. Все дело здесь состоит в том, что я действительно создал их «живыми» (только сейчас). Если я стану повторять открытия, сделанные мной год или два назад, – они уже не будут «живыми», и тогда я должен рассказывать об открытиях из Кцот а-хошен или Нетивот а-мишпат, а не о своих».

Только тот, кто уже испытал себя, познав подобные вещи на собственном опыте, может понять, какое усилие требуется от главы ешивы в возрасте девяноста лет и более, чтобы подготовить всю тему заново и не повторять уроки, которые он давал прежде!

Однажды наш учитель упомянул на уроке некое соображение, связанное с изучаемой темой, и один из старых учеников заявил ему, что в предыдущий раз, когда изучалось это же место в Гемаре, шесть лет назад, рав сказал об этом соображении, что оно неверно… Наш учитель ответил ему: «Ты полагаешь, что раби Лейзер сегодняшний – это тот же раби Лейзер, который был шесть лет назад? Ведь в течение этих шести лет я учился еще, поднимался в своей учебе, и сегодня я считаю, что это соображение – верное!»

Наш учитель рассказал мне, что в период, когда он приехал в страну Израиля и искал возможность получить должность (преподавателя в ешиве), он сказал своему дяде, великому мудрецу Торы р. И. З. Мельцеру, что здесь ему трудно будет сделать это, поскольку свои уроки он дает не так, как это принято в стране Израиля, и он, может быть, должен изменить стиль своих уроков, чтобы получить должность. Однако раби Исер Залман ответил ему: «Иди своим путем, и очень скоро все признают твой особый путь в открытиях в Торе, и оценят тебя».

«Возможно, что ответ будет не по существу»

Наш учитель посвящал много времени подготовке «общего урока». Урок этот был по вторникам, но уже за день до этого он закрывался в своей комнате в полном уединении, чтобы ему не мешали сосредоточиться на этом уроке. Я спросил его, что будет, если как раз в это время возникнет срочный вопрос, например, в связи с предстоящим голосованием по важному вопросу в Кнессете, или возникнет необходимость принять иное безотлагательное решение. Смогу ли я войти к нему? И если нет – как я должен поступать?

Наш учитель ответил: «Если у тебя действительно будет вопрос, который никоим образом не терпит отлагательства, пошли сообщить мне, что находишься снаружи, и я позволю тебе войти. Задай свой вопрос вкратце, и я дам тебе краткий ответ; но знай, что я настолько сосредоточен на подготовке урока, что, быть может, не услышу как следует твой вопрос. Более того; я не уверен, что ответ будет по существу, поскольку я полностью сосредоточен на подготовке урока. Ты должен принять в расчет это обстоятельство и постараться понять, ответил я тебе по существу или нет. Если ты действительно поймешь, что я ответил не по существу, не принимай сказанного мной как ответ на свой вопрос».

Урок – вопреки медицине

В дни старости у нашего учителя однажды случилось, что он почувствовал себя плохо, и вызвали врача обследовать его. Когда врач прибыл, наш учитель попросил, чтобы тот постарался закончить обследование побыстрее, поскольку ему нужно идти в ешиву проводить урок. После обследования врач объявил, что состояние рава не позволяет проводить урок.

Однако наш учитель ответил врачу, что обязан провести урок, и если он не может дойти на своих ногах, пусть его принесут туда сидящим на стуле… Но врач стоял на своем, говоря, что даже речи не может быть о том, чтобы рав проводил урок в таком состоянии. Все это кончилось тем, что наш учитель пошел проводить урок, а врач пошел с ним, чтобы наблюдать за дальнейшим.

Врач всматривался в то, как наш учитель дает урок, – в обычной своей манере, громким голосом и энергично жестикулируя, как сказано: «Все кости мои говорить будут…» (Теилим, 35:10). Он наблюдал, как рав Шах с величайшим воодушевлением ведет долгую дискуссию с учениками. В конце урока врач, подводя итог увиденному, сказал: «Что я могу поделать, если законы медицины здесь недействительны… По ее законам рав не был бы способен произнести более одной фразы…»

Ущерб изучению Торы многими людьми

В то время, когда умерла рабанит, жена рава Шаха, его сын р. Эфраим находился в Америке. Он просил отложить похороны на следующий день, чтобы он мог в них участвовать, однако наш учитель решил, что нет возможности ждать целый день, и похороны состоялись без сына.

Незадолго до кончины нашего учителя его сын сказал мне: «Никогда не смогу понять того, что похороны моей мамы не были отложены, чтобы я мог принять в них участие». Я был очень задет прозвучавшей в этих словах скрытой критикой в адрес его отца; я напомнил ему, как тот ценил каждое мгновение изучения Торы и сколь серьезно относился к потере времени, которое могло быть использовано для этого. Я объяснил ему, что наш учитель принял такое решение, чтобы предотвратить ущерб изучению Торы сотнями учащихся ешивы: ведь именно так случилось бы, если бы похороны были отложены на целые сутки. Эти слова открыли сыну глаза на то, что произошло, и он сказал: «Теперь я понимаю; я ошибался, а мой отец был прав».

Ешива – в каждом городе

Наш учитель нес на своих плечах груз ответственности за весь мир ешив; его заботой было обеспечение основ существования ешив. Никогда – в полном смысле этого слова, буквально ни разу, он не просил у меня о каких-либо особых привилегиях для (своей) ешивы «Поневеж», для ешивы «Ешиват Рашби» своего тестя или какой-то другой, близкой ему. Для него существовали только все ешивы как единое целое.

Раввин Кармиэля большой мудрец Торы р. Маргалит совещался с нашим учителем по поводу того, что можно сделать в таком нерелигиозном городе, как Кармиэль, и наш учитель поддержал его в том, чтобы открыть там ешиву. После того, как р. Маргалит претворил в жизнь этот совет и основал ешиву, наш учитель сказал ему: «Я завидую тебе – тому, что ты удостоился спасти город от участи быть городом, лишенным Торы». Тот удивился: «Но ведь город остался таким же нерелигиозным, каким и был; я открыл только ешиву ктану (для подростков)!» Но наш учитель ответил: «Когда в городе открывают ешиву, – это спасение для всего города!»

И действительно, с того времени город изменился. Было так, как сказал наш учитель; в нем открылись еще учреждения: школа образовательной системы харедим и колель, и все это – в заслугу основания той ешива ктана.

В разных обстоятельствах наш учитель говорил такие слова: «Нерелигиозные могут делать все, что хотят, – а мы построим еще талмуд-тору, еще ешиву ктану (для подростков) или ешиву гдолу (для неженатых молодых людей), – и в этом будет наша победа». Точно таким же было и мнение Хазон Иша: не нужно тратить много времени на войну против того, что «они» делают! Большую часть времени нужно посвящать тому, чтобы построить еще талмуд-тору и еще ешиву; это – истинный путь решения наших проблем. Он часто повторял притчу Хафеца Хаима о той бедной женщине, которая продавала фрукты с лотка на рынке; однажды пришли хулиганы и перевернули ее лоток. Яблоки раскатились во все стороны, и люди их стали их хватать. Та женщина стала горько плакать, и один мудрый человек сказал ей: «Все хватают; хватай и ты хотя бы то, что сможешь». Так нужно поступать и нам: «хватать» то, что в наших силах, – открывать еще талмуд-тору и еще ешиву.

«Независимая система образования»

Наш учитель стоял во главе «независимой системы образования» на протяжении десятков лет. Он участвовал во всех заседаниях руководства этой системы, будучи всегда тем, кто первым приходит и последним уходит, поскольку к нему все время приходили директора школ и учителя, чтобы рассказать о своих проблемах.

Его преданность «независимой системе образования» была беспредельной, как об этом можно судить по времени, которое он посвящал ей, и по тому, сколько мысли, сил и сил он вкладывал в реальные дела на этом поприще. Он утверждал, что в наше время «независимая система образования» – спасательный круг нашего поколения, и она будет тем, что спасет ешиву ктану и ешиву гдолу, – и мы видели, что это так и было.

Наш учитель постановил, что «независимая система образования» имеет высший приоритет среди всех учреждений Торы. Безусловно, каждый руководитель обязан заботиться о вверенном ему учреждении, но для всего народа Израиля на первом месте должна быть эта система. Точно такой же была и точка зрения великого мудреца Торы р. А. Котляра; когда я находился в Нью-Йорке по делам, связанным с «независимой системой образования», он посвящал все свои силы тому, чтобы укрепить и усилить эту систему. Однажды к нему прибыл секретарь ешивы «Лейквуд» р. Яаков Вайсбергер и утверждал в моем присутствии, что в этой ешиве не платят зарплату уже шесть месяцев; как может быть, чтобы глава ешивы забыл о своей ешиве и посвящал все свое время «независимой системе образования»? Однако р. Аарон ответил ему: «Я понимаю, о чем Вы говорите; Вы правы. Но что я могу сделать, если для меня очевидно, что «независимая система образования» имеет более высокий приоритет, чем ешива «Лейквуд», хотя я стою во главе ее, и это – моя ешива?!»

Я помню, что в первый период учителя время от времени объявляли забастовку протеста из-за того, что не получали зарплату, которая задерживалась иногда на многие месяцы. Эти забастовки угрожали самому существованию системы. Наш учитель совещался с организаторами забастовки, вел переговоры. К великому сожалению, беседа не всегда велась в форме достойной и уважительной; бастующие знали только одно: «обязаны платить учителям зарплату».

Я участвовал во всех этих заседаниях вместе с нашим учителем; в его адрес говорились самые тяжелые слова. Это просто выше моего понимания – каким образом наш учитель мог до такой степени жертвовать своим достоинством. А он, глава ешивы и величайший мудрец поколения, говорил с организаторами забастовки как с равными, спокойно и терпеливо разъясняя им, что «прекращение забастовки в их интересах». Стоило бы написать особую книгу о том, что сделал наш учитель во имя «независимой системы образования».

«Я продам свой фрак»

На одном из заседаний руководства «независимой системы образования» ее генеральный директор р. Ш. Гросбард доложил, что Министерство просвещения отменяет финансирование подвозки в школы учеников, проживающих в отдаленных районах, – и это прямым образом приведет к уменьшению числа учащихся в системе. Когда наш учитель услышал об этом, он изменился в лице; он встал и сказал: «Нельзя отменять подвозку учеников! Отмена подвозки означает, что уменьшается число учеников, и многие из них лишаются возможности учиться в «независимой системе образования», а после этого – в ешиве ктана и в ешиве гдола. Мы должны достать необходимые деньги! Я продам свой фрак, – тут наш учитель начал снимать с себя свой фрак, – чтобы достать деньги. Я пойду и соберу их».

Этот необычный жест произвел сильнейшее впечатление на глав ешив из Соединенных Штатов, участвовавших в том заседании, и они объявили, что принимают на себя полную ответственность за то, чтобы найти для «независимой системы образования» необходимые средства на подвозку учеников.

Его влияние на воспитателей

Когда воспитатели и учителя просили нашего учителя выступить перед ними на темы воспитания, он всегда соглашался и уделял этому много времени. Он выступал не только перед преподавателями и духовными наставниками ешив, но также и перед меламедами (преподавателями талмуд-торы) и учителями. В этих случаях он говорил не как великий мудрец поколения и глава ешивы, а как воспитатель, подчеркивая, что все, что он говорит, основано на его большом опыте в воспитании.

Успех в воспитании, как он полагал, зиждется на четырех основах. Первая из них – душевная связь между воспитанником и преподавателем. Вторая – создание такой атмосферы, которая привьет воспитаннику любовь к учебе. Третья – необходимость соблюдать временные рамки, так, чтобы преподаватель не опаздывал даже на минуту. Четвертая – это основа основ: личный пример.

Нижеследующие слова наш учитель произносил множество раз перед меламедами и учителями: «Все зависит исключительно от подхода рава к своему ученику. Приемы и методы не определяют характер воспитания в такой степени, как душевная связь, возникающая между учителем и детьми. Воспитатель должен приложить усилия в поисках пути и соответствующего языка, чтобы завоевать любовь и доверие ученика, – до такой степени, чтобы стать доминантной фигурой в формировании его жизненных основ… Воспитатель, сумевший добиться любви своих учеников, добьется в дальнейшем и того, что его влияние пустит корни в их сердцах – на долгие времена, так, что даже если они окажутся в далеких краях, – не свернут с пути, намеченного им… «Из плоти моей узрю»^[1]: в юности я удостоился быть рядом с моим дядей, величайшим мудрецом Торы р. Исером Залманом Мельцером, который, помимо величия своего в Торе, был человеком с особыми духовными качествами, возвышенными и благородными, – и все, что я видел в нем, отпечаталось в сердце моем и вошло в мою кровь до сегодняшнего дня».

Когда один из моих сыновей начал давать уроки ученикам, я пришел с ним к раву Шаху, чтобы получить у него благословение. Он сказал моему сыну: «Ты преуспеешь; ученики будут слушать тебя. Но остерегайся гордыни, – ибо если у тебя будет гордыня, то она будет и у твоих учеников; и если ты будешь слишком строг и придирчив, то и ученики твои будут слишком строги и придирчивы. Душевные качества рава переходят к ученикам».

1. По Иов, 19:26. Узрю, вглядываясь в самого себя, в факты из моей собственной жизни, – и тогда смогу прийти к выводу, о котором сказано дальше. ↑