Дом Эльяшивых — Бедность или богатство?

Дата: | Автор материала: Рабанит Рут Цивьён

1529
бедность

Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски (благословенной памяти), жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского (да продлит Всевышний его годы!), на фоне истории предыдущих поколений.   

Продолжение

По пол-апельсина каждому

Итак, в доме появился холодильник. Но это не значит, что появились продукты, которые могли бы его заполнить…

В течение долгого времени в семье были трудности с заработком. Пока был жив отец рава Эльяшива, семья жила за счет его скудной зарплаты из «Тиферет Бахурим». Когда его не стало, дедушке пришлось начать учиться в колеле «Оэль Тора». И лишь потом, когда мама уже вышла замуж, дедушка стал судьей в Верховном раввинском суде, что улучшило условия их жизни. Однако до тех пор семья Эльяшивых переживала тяжелые времена.

Ужасная бедность прежде всего отражалась на питании. Следует отметить, что общий уровень жизни был иным, нежели сегодня. Того количества еды, которое выбрасывается сегодня в одной семье, тогда хватило бы, чтобы накормить целый квартал… И под «нехваткой еды» в то время подразумевалось практически полное ее отсутствие…

Апельсины, которые были на тот момент самыми дешевыми из фруктов, детям давали только в Шаббат. Но и тогда они не ели апельсинов досыта…

Рассказывала рабанит Копшиц, внучка великого рава Йосефа Хаима Зонненфельда (главного раввина ашкеназской общины Иерусалима «Эда Харедит» – прим. пер.), как однажды она встретила на рынке рабанит Эльяшив, покупающую к Шаббату несколько апельсинов. Она искренне удивилась и, без всякой задней мысли, заметила: «Ведь у вас, не сглазить бы, так много детей, этого количества апельсинов на всех не хватит…», и бабушка объяснила, что каждый ребенок получит по пол-апельсина… Понятно, что в другие дни недели они и этого не могли себе позволить.

Рассказывает моя тетя, рабанит Исраэльзон: «В последние годы жизни бабушка Хая Муша (мама рава Эльяшива) страдала от заболевания кишечника, и врач обязал ее каждый день съедать тертое яблоко. Я ходила на рынок за яблоками, чистила их и натирала на терке для бабушки. Яблоки были очень дорогими (их привозили из Америки), поэтому оставшуюся после чистки яблока кожуру не выбрасывали, а давали детям – каждый день другой ребенок, в порядке очереди, получал свою порцию яблочной кожуры…»

«В эту ночь – только хубейза»

Приближается Песах 5708 (1948) года. Иерусалим в состоянии блокады, в доме нечего есть. Мало того, что маца и вино стоят баснословные деньги, так еще и горькую зелень достать невозможно. Но возле дома растет травка под названием «хубейза» (мальва) в больших количествах. Дети нарвали «хубейзу» – это и будет горькая зелень…

Несмотря на голод, настроение в ночь Песаха у всех приподнятое. И когда в песне «Ма Ништана» – «Чем отличается эта ночь от всех других ночей» дошли до фразы «Во все ночи мы едим разные овощи, а в эту ночь – только горькую зелень – марор», одна из девочек запела «В эту ночь – только хубейзу»…

Вообще, в Песах всегда было нечего есть. Если в другое время кто-нибудь неважно выглядел, про него говорили, что у него – «пейсах-дигэр поним», пасхальное лицо…

У дедушки была «хабура» (группа аврехов), которая занималась выпечкой машинной мацы из пшеницы, за которой следили с момента сбора колосьев, чтобы она не была в контакте с водой (так называемая «маца шмура»). Люди покупали у него эту мацу для Седера, что давало бабушке возможность на вырученные деньги купить еще что-то к празднику. В остальные дни праздника большинство жителей Иерусалима ели обычную мацу, кашерную на Песах, потому что не могли позволить себе «маца шмура» в течение всей недели (после свадьбы моих родителей папа каждый год посылал дедушке ручную мацу на весь праздник).

Мой дядя рав Моше вспоминает, как бабушка предложила дедушке продать настенные часы, чтобы выручить несколько монет. Правда, потом все как-то обошлось, и часы остались на своем месте, где продолжали висеть вплоть до последнего дня дедушки.

Бедность сказывалась и на здоровье членов семьи. «Мы всегда были слабенькими, – рассказывает рабанит Исраэльзон, – время от времени в школу приходил зубной врач и проверял наши зубы. Из-за недостаточного питания нам не хватало кальция, и зубы разрушались…»

Но и в таких условиях бабушка старалась, чтобы нехватка еды никак не коснулась дедушки. Мама рассказывала, что бабушка старалась изо всех сил, чтобы дедушка получал все необходимое ему для здоровья. Все в доме знали, что лучшая порция принадлежит дедушке, ведь он учит Тору. Сколько любви к Торе несло в себе это знание, которое было неотъемлемой частью их жизни!

Надо заметить, что бабушка ухитрялась «из ничего» приготовить разнообразные вкусные блюда. Она варила вкусные супы из перловки и фасоли, жарила котлетки из разнообразных доступных ингредиентов, и даже ухитрялась посылать еду бедным.

Два платья и рваные туфли

Мама любила вспоминать то время, когда новая одежда была чем-то чрезвычайно редким: «Мы носили одежду, пока не снашивали ее до дыр. Что-нибудь новое покупали в исключительных случаях».

Мамина подруга детства рассказывала, как однажды встретила ее в рваных туфлях: «Я предложила ей свои туфли. Сначала она отказывалась, но потом все же согласилась, сказав, что вскорости вернет мне их. Но я сказала, что не надо их возвращать. На фоне других мы считались обеспеченной семьей, и я могла позволить себе новую обувь».

«В более поздние годы, – рассказывала мама, – когда мне нужно было идти на работу в снег, я надевала ботинки своего брата. Мои ботинки просили каши, и совершенно невозможно было идти в них по снегу. Ближе к Песаху ботинки были уже такие рваные, что я привыкала прятать ноги под стулом…»

Как я себе представляю, в детстве у мамы было всего два платья – на Шаббат и на будни.

В пятницу в школе не было занятий, и бабушка стирала все будничные платья. А девочки весь день сидели дома в халатах, не имея возможности выйти на улицу.

Только перед праздниками дети получали новую одежду, сшитую из дешевых тканей, купленных на сэкономленные гроши. Мама рассказывала, что Шаббат а-Гадоль, последний Шаббат перед Песахом, они в шутку называли Шаббэс шматэс (тряпок), потому что в этот Шаббат они в последний раз надевали поношенные и потрепанные платья с прошлого сезона, а в Песах уже щеголяли в новых нарядах…

Мамин брат, дядя рав Авраам, со смехом вспоминал свою «обиду» на сапожника из Меа Шеарим:

«Я ходил в совершенно рваных ботинках на протяжение долгого времени. Но приближалась свадьба моей сестры Батшевы, и я рассчитывал, что по такому случаю мне их починят. Однако, когда мама дала мне деньги на сапожника, было уже поздно, и лавка оказалась закрыта. Пришлось мне идти на свадьбу в рваных ботинках…»

Все трудные годы семье Эльяшивых очень помогал рав Шахне Колодецкий, дедушкин друг. Он очень переживал за них и часто передавал бабушке поношенную одежду, которую ему присылали из-за границы. Иногда он приносил детям сладости. Они с дедушкой не были родственниками, но чувствовали себя по отношению друг к другу, как братья, и дети воспринимали рава Колодецкого как родного дядю. Когда он приходил, все радовались: «Раби Шахнеле из гекумен» («Рав Шахне пришел»)… Когда его сын, рав Ицхак, женился на моей сестре, дедушка был очень рад с ним породниться.

Праведная прачка

Про стирку рассказывала рабанит Исраэльзон: «В день стирки к нам приходила прачка-праведница, которую звали Мирьям. Она стирала и в доме раби Мордехая, адмора из Звиля, который жил на той же улице. Кажется, это он рассказал нам, что муж Мирьям – святой человек, удостоившийся явления пророка Элияу. Раби Мордехай сам был святым человеком и знал, о чем говорит.

Мирьям не брала плату за свои услуги ни у нас, ни у раби Мордехая. Мама пыталась хотя бы накормить ее обедом, но она и на это не соглашалась. Я помню, как бежала за ней вдоль всей улицы, чтобы сунуть ей деньги в карман и удрать обратно…»

Порядок и чистота

Невзирая на бедность и на нехватку самого необходимого, дом блестел от чистоты, одежда была выстирана и выглажена, дети ухожены. Семья Эльяшивых славилась своим благородством!

Мама рассказывала: «Мы были постоянными членами в комиссии по здоровью, работающей в школе. Туда принимали только девочек, отличившихся в любви к чистоте и порядку. Медсестра по имени Крейнель приходила время от времени в школу с букетом нарциссов. Она проверяла девочкам головы, расчесывая их частым гребнем. Та, чья голова была чистой, получала нарцисс. Каждая из сестер Эльяшивых возвращалась домой с цветком в петлице…»

Когда в школе объявляли День порядка, и из каждого класса выбирали самых аккуратных девочек, мама всегда была среди них.

Правильное богатство

Несмотря на тяжелую бедность, которую трудно описать словами, в доме всегда царила атмосфера радости. Бабушка с дедушкой не могли позволить своим детям ходить на кружки и ездить на школьные экскурсии. Учебники всегда одалживали у других. «Но при этом, – говорит моя тетя, – мы не чувствовали себя несчастными и никому не завидовали. У нас не было никаких игрушек, кроме мячика, но мы были счастливы!»

Мамины подруги детства рассказывают, что никогда не слышали от нее жалоб на царящую в доме бедность. Да и мама, когда рассказывала о своем детстве, никогда не говорила о бедности как о чем-то, что причиняло неудобства, а лишь подчеркивала, насколько счастливыми делало их умение довольствоваться малым, и что они никогда не мечтали о роскошной жизни.

Одна из маминых подруг рассказывала: «Я была подружкой рабанит Батшевы, когда мы были девочками. Однажды она рассказала мне, что ее папа, рав Эльяшив, никогда не отказывается от предложения быть сандаком на обрезании младенца, потому что это – проверенное средство разбогатеть. Это звучало очень странно. Семья Эльяшивых мечтает разбогатеть? Совсем на них не похоже! Я высказала свое удивление Батшеве, и она с улыбкой объяснила:

“Мы мечтаем разбогатеть совсем не так, как ты это понимаешь. Богатство бывает разное. Можно разбогатеть детьми – мудрецами Торы и обладателями хороших душевных качеств. Вот бы и мне такое богатство…”»

[Примечание рава Игаля Полищука. Материалы о жизни семьи Элияшивых поражают. В привычном нам мире непостижимая чистота в доме, материальное неблагополучие, а тем более бедность и недостаток в еде, — ассоциируются с несчастьем, проблемами в семье и т. п. А тут мы читаем о счастливой семье, вырастившей много счастливых детей, отличавшихся своим благородством. В чем тут секрет, который и нам следует усвоить?

Как известно, и материально благополучные семьи (а тем более — богатые) зачастую далеки от истинного мира в семье, далеки от радости и удовлетворения от собственных детей. Наши мудрецы приоткрывают нам завесу, скрывающую эту тайну. Сказано в Пиркей Авот (4:1): «Кто богат? Тот, кто радуется своему уделу». Когда человек довольствуется тем, что Всевышний ему дает, и благодарит Его за жизнь, пропитание и т. д., то Творец посылает ему браху в том, что у человека есть. Такой человек удостаивается истинного богатства — величия в Торе, Б-гобоязненных детей.

Кроме того, сказали наши мудрецы (трактат Сота), что если «муж и жена удостоятся — Шехина между ними». Шехина — причина радости и брахи в семье. Глава семьи, который самоотверженно учится, также приводит в дом Шехину и свет Торы. Все это сочетается с внутренним скромным величием матери, о которой сказано «кашерная жена — исполняет желания своего мужа». Все это вместе, основанное на вере и доверии к Творцу, исполнении Его воли, приводит в дом истинную величайшую браху: радость жизни, праведное потомство. Всего этого я желаю и себе, и своим детям, и нашим дорогим читателям.]

Дни маминой юности

Я говорила со многими мамиными подругами детства и юности, и поняла от них, что уже в те годы был заметны ее возвышенные душевные качества. «Мы никогда не слышали от нее неподобающего слова, – свидетельствуют они, – рабанит Батшева была способной ученицей, одной из самых прилежных в классе. Несмотря на это, она никогда не ощущала себя лучше других. Она всегда старалась примирить поссорившихся подруг, предотвратить проделки, которые могут кого-то обидеть. Все ее поступки были направлены на благо других.»

Однажды мама обратила внимание, что ее одноклассница-сирота уже несколько дней не приносит бутерброд в школу.

Она поняла, что у них в доме туго с едой, и решила, что она даст ей свой хлеб. Сказано-сделано. Тихонько, чтобы никто не заметил, она подложила свой единственный бутерброд в сумку подруги. Сама она в тот день осталась голодной, но ее переполняла радость от предоставленной ей возможности выполнить такую большую заповедь. В последующие дни она уже готовила два бутерброда.

Мама очень старалась не выделяться своими замечательными способностями. Подруги вспоминают, какой успех сопутствовал ей в одной из их игр. Все пришли в восторг, а мама просто не могла этого вынести. Игра эта требовала умелого действия правой рукой, и с тех пор мама играла только левой рукой, чтобы не слишком преуспевать и не слишком выделяться…

Бабушка Хая Муша заботилась, чтобы все девочки получили специальность.

Поскольку мама была сильна в математике, она пошла учиться на бухгалтера. Она училась у рава Йосефа Хаима Кройзера, на которого, как считала бабушка Хая Муша, можно было положиться в силу его Б-гобоязненности и цельности. Моя тетя, рабанит Исраэльзон, говорит, что он был из праведников, на которых держится мир.

В те годы в доме были трудности с заработком, и мама, будучи четырнадцатилетней девушкой, решила выйти на работу, чтобы хоть чем-то помочь семье. Сразу после окончания курса она стала искать работу и была принята на должность секретарши в школе «Маала». Дорога пешком от дома до работы занимала сорок пять минут. В течение дня мама проходила по этому маршруту четыре раза, утром и после обеда.

Мамин успех на работе превзошел все ожидания. Ученицы школы довольно быстро «раскусили» ее, и по прошествии короткого времени они уже подолгу беседовали с ней, изливая ей свое сердце. Мама ко всем относилась по-доброму, с улыбкой выслушивала их и старалась помочь, чем могла. Школьные учителя высоко ценили ее, и даже приехали к ней на свадьбу, которая состоялась в далекой Петах Тикве… На свадьбе директор школы сказал семье невесты: «Вы себе даже не представляете, какое у вас есть сокровище…»

Школа «Маала» считалась не очень ортодоксальной, и мама опасалась пагубного влияния, которому она могла подвергнуться, осознанно или неосознанно.

«Каждое утро перед выходом на работу я молилась, чтобы не совершить никакой оплошности и не подвергнуться дурному влиянию», – рассказывала мама.

Мама работала там вплоть до свадьбы. Когда ее предложили папе, дедушка Стайплер опасался соглашаться на встречу сына с девушкой, работающей в таком месте, но бабушка рабанит Каневски, познакомившись с предложенной кандидатурой, пришла в восторг от ее скромности и замечательных манер, которые той удалось сохранить, несмотря на работу в такой школе! Мама бабушке очень понравилась, и было решено устроить сватовство.

Продолжение следует…

Перевод: г-жа Хана Берман


http://www.beerot.ru/?p=49053