Дом Эльяшивых — Десять детей семьи Эльяшивых

Дата: | Автор материала: Рабанит Рут Цивьён

1005
десять детей потомство

Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски (благословенной памяти), жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского (да продлит Всевышний его годы!), на фоне истории предыдущих поколений.

Продолжение

Как саженцы оливкового дерева

Десять детей бабушки и дедушки Эльяшивых удостоились создать прекрасные еврейские семьи, все их сыновья и зятья – выдающиеся знатоки Торы.

Когда мы были молодоженами, мы много бывали в гостях у моих дядей и теть. И во всех домах, без исключения, мы находили главу семьи с Гемарой в разгаре учебы!

Связь между братьями и мужьями сестер поддерживалась посредством слов Торы. Когда папа встречался с кем-нибудь из них, они сразу заводили теплую и сердечную беседу… на тему Торы! И дедушка, встречая кого-нибудь из своих сыновей или зятьев, сразу просил рассказать ему о каком-нибудь сложном вопросе, возникшем у них при изучении Гемары, или о недавно сделанном открытии в Торе. Папа рассказывал, как в молодости он присоединился к дедушке, когда тот навещал бабушкиного дядю, рава Цви Песаха Франка. Во время визита они говорили исключительно о Торе и о еврейском законодательстве.

Я росла в доме, где все мужчины говорили только о Торе, и в детстве была убеждена, что и другие папы и дедушки никогда не говорят ни о чем другом…

Вот, например, стандартное письмо-приветствие, которое мой папа послал своему свояку, раву Эльханану Берлину:

С  Б-жьей помощью, второй день недели Мишпатим 5723 года.

Моему дорогому свояку, гаону и т. д., раву и учителю, раву Эльханану, да продлятся его годы.

Я сожалею, что не могу принять участие в церемонии обрезания Вашего сына, мне бы этого очень хотелось, но я немного приболел и не смогу прийти. Пусть Всевышний, благословен Он, удостоит Вас вырастить новорожденного для Торы, хупы и добрых дел, и иметь от него много еврейского счастья. Я испытываю сложности при изучении комментария Тосафот в трактате Йома, лист 8б. Этот комментарий противоречит тому, что обсуждается позже, на листе 25а. (Я видел, что пишет по этому поводу Маарша, но с ним спорит раби Акива Эйгер и Рашаш, и их слова ясны.) И я не видел, чтобы кто-нибудь объяснял это. Сообщите мне, пожалуйста, получили ли Вы мою книгу, и нет ли у Вас замечаний к ней.

С пожеланием здоровья, Ваш свояк Хаим Каневский.

Рав Шломо Эльяшив

Первенец бабушки и дедушки Эльяшивых – гаон рав Шломо Эльяшив, да продлятся его годы, названный по имени автора книги «Лешем». Дядя рав Шломо – великий мудрец Торы, который учится с утра до ночи. Он ведет себя всегда тихо и скромно, довольствуясь малым. Когда-то рав Шломо каждый день давал урок перед дедушкиным уроком.

Его женой была тетя Адука (Фрума), благословенной памяти.

Тетя Адука была образцом веры во Всевышнего. Молитвы ее были излиянием души перед Творцом. Когда мы сообщали ей о каком-нибудь радостном событии в нашей семье, она всегда была искренне взволнованна, и со слезами радости на глазах одаряла нас длинными и теплыми благословениями.

Она была очень умной и находчивой, и много занималась благотворительностью. В ее доме часто обитали сироты и другие несчастные дети, которых она растила, как своих собственных. При этом для себя ей ничего не было нужно, она довольствовалась лишь самым необходимым.

Рассказывал один из пришедших утешить семью после ее смерти: «Я рано осиротел, и покойная рабанит вырастила меня, организовала мне празднование бар-мицвы и была для меня, как родная мать. Теперь я снова осиротел!»

Тетя Адука готова была пожертвовать собой ради Торы своего мужа и воспитания детей, учащих Тору и соблюдающих заповеди. И они с мужем удостоились вырастить поколения праведных евреев.

Моя мама рабанит Батшева Каневски, благословенной памяти

Мама была старшей из дочерей. Она родилась в первый день адара 5692 (1932) года. Ее назвали Батшева Эстер в честь жены автора книги «Лешем». Дедушка называл ее Шэвэ.

Дедушка высоко ценил душевные качества своей дочери. Мой дядя, рав Ицхак Зильберштейн, рассказывал, как он сопровождал дедушку, когда тот шел навестить мою маму в больнице после родов. Когда дедушка зашел в комнату, мама, увидев его, воскликнула: «Из-за меня ты оставил изучение Торы?», на что дедушка ответил: «Ты того стоишь!»

Как-то дедушку спросили, может ли женщина отсчитывать Омер с благословением.

(Отсчет Омера ведется в течение сорока девяти дней. Обычно каждый день при этом произносится благословение. Сефардские женщины не произносят благословение на отсчет Омера — так же, как на остальные заповеди, привязанные к определенному времени и потому не являющиеся обязательными для женщин. У ашкеназских женщин принято благословлять на выполнение таких заповедей, однако, за редким исключением, они не благословляют на отсчет Омера.

Существует мнение, что каждое благословение относится к выполнению заповеди отсчета Омера в течение всех сорока девяти дней, и если по каким-то причинам в один из дней забыли выполнить эту заповедь, то, согласно этому мнению, нельзя произносить благословение в последующие дни. Более того, все благословения, которые были произнесены до этого дня, являются напрасно произнесенными.

Женщины обычно не молятся в миньяне, где им обязательно напомнили бы про отсчет Омера, и, закрутившись, могут забыть в какой-то день об этой заповеди, поэтому, для того чтобы избежать напрасного произнесения благословений, им рекомендуется изначально отсчитывать Омер без благословения – прим. пер.)

Дедушка ответил так: «Если эта женщина – такая, как моя Батшева, которая ежедневно молится три раза, и в сознательном возрасте ни разу не пропустила ни одной молитвы, то она может отсчитывать с благословением…» (Следует отметить, что в доме рава Эльяшива женщины отсчитывали Омер без благословения.)

После смерти бабушки дети установили дежурство у дедушки по Шаббатам. Моя тетя, рабанит Ойербах, рассказывала, что дедушка сказал ей: «Батшеву надо освободить от дежурства. Она жена большого раввина, о котором должна заботиться»…

Как-то дедушка спросил моего брата: «Как поживает твоя мама – рабанит Бней Брака?»

А бабушка, по свидетельству рава Ицхака Зильберштейна, заметила однажды: «Моя дочь Батшева – само совершенство!»

Рабанит Исраэльзон

Вторая дочь – рабанит Сара Рахель (Сорэ, как называл ее дедушка) Исраэльзон, да продлит Всевышний ее годы.

Тетю Сару назвали именем соседки. Квартиру, в которой они жили, бабушка с дедушкой получили в подарок от пожилой четы Гольдбергов – Авраама и Сары Рахель, переехавших в квартиру этажом ниже. Когда семья Эльяшивых въехала в новую квартиру, бабушка должна была вскорости родить. Госпожа Гольдберг, у которой не было детей, попросила бабушку, чтобы та, если у нее родится девочка, дала ей ее имя, так она будет чувствовать, что в этом мире после нее что-то останется… И хотя у ашкеназских евреев не принято называть детей в честь живых, дедушка постановил, что в данном случае можно нарушить этот обычай, проявив милосердие по отношению к Гольдбергам. И новорожденную назвали Сара Рахель.

Малышка росла, и Гольдберги относились к ней с большой любовью. Соседка время от времени заходила ее проведать, балуя подарками. Порой она приносила с собой «сантиметр» и измеряла ее рост. Сколько радости доставлял ей тот факт, что ее любимица чуть выше своей старшей сестры!

Квартиру, в которой они жили, Гольдберги завещали бабушке с дедушкой в знак благодарности.

Рабанит Исраэльзон вспоминает, что в детстве ей было неприятно такое избыточное внимание, и она даже как-то спросила у бабушки, почему ее не спросили, согласна ли она быть названной в честь соседки… Бабушка ответила, что, поскольку не принято называть в честь живых, они, давая ей имя, имели в виду не только соседку, но и наших праматерей – Сару и Рахель.

Рабанит Исраэльзон вышла замуж за гаона рава Йосефа Исраэля Исраэльзона, благословенной памяти.

Рав Йосеф был родом из Барановичей. Его отец был машгиахом в ешиве Слоним, которая располагалась в Барановичах, а дед – машгиахом в прославленной ешиве рава Эльханана Вассермана, тоже расположенной в Барановичах.

Рав Йосеф вырос «на коленях» у своего дедушки. Он рассказывал нам о событии, которому был свидетелем. Однажды накануне Шаббата рав Вассерман объявил, что просит всех собраться после третьей трапезы, он должен им что-то сообщить. В назначенный час все пришли, снедаемые любопытством. Детей не впустили, кроме маленького Йосефа, которому разрешили присутствовать благодаря родственным связям. Во время своего выступления рав Эльханан кричал об ужасном духовном состоянии еврейского народа, и о том, что если евреи не раскаются, их ждут тяжелые и страшные катастрофы!

Рав Йосеф вспоминал, как испугали его слова великого мудреца, всю ночь после этого он не смог сомкнуть глаз…

Через несколько лет произошла Катастрофа европейского еврейства, ударившая и по Барановичам, и по соседним городам. Родители рава Йосефа погибли, а он оказался в Сибири и таким образом остался в живых. (Сам рав Вассерман был расстрелян в Ковенском гетто в тамузе 5701 (1941) года – прим. пер.)

После войны осиротевший юный рав Йосеф поднялся в землю Израиля, учился в ешиве Поневеж, а затем, после женитьбы, в колеле Поневеж. Он много лет преподавал в колеле в Реховоте, служившем источником света Торы для евреев этого города и окрестных поселений. Рав Йосеф написал несколько книг и брошюр по проблемам еврейского законодательства, в которых содержится много дедушкиных постановлений.

Рабанит Берлин, благословенной памяти

Третьей дочкой бабушки с дедушкой была рабанит Этель Дина Берлин, благословенной памяти, жена гаона рава Эльханана Берлина, да продлит Всевышний его годы. Ее назвали именем рабанит Циюни – сестры раввина из Гомеля, отца рава Эльяшива. Дедушка рав Арье Левин говорил, что она была очень похожа на свою маму — рабанит Эльяшив.

Тетя Дина отличалась скромностью и добротой. Все свои добрые дела она подавала под соусом «как раз пришлось кстати», «я все равно готовила», «я все равно проходила мимо» и так далее… Как-то так у нее получалось, что все свои поступки на благо ближних она совершала непреднамеренно…

Любой человек, кем бы он ни был, удостаивался большого уважения с ее стороны.

Она была воспитательницей в детском саду для девочек. Свою помощницу она никогда так не называла, а только – «другой воспитательницей»… Она была из первых воспитательниц, которые молились с девочками на святом языке, терпеливо приучая их к этому с раннего детства.

Одержимая любовью к Торе, она говорила детям: «Я никому не завидую – ни тем, у кого есть богатство, ни тем, у кого просторная квартира или красивые наряды. Есть только одна вещь, которая может служить поводом для зависти – я завидую матерям, сыновья которых усердно учатся по нескольку часов подряд!»

Рассказывала одна из ее дочерей: «Однажды утром я разговаривала с мамой по телефону и простосердечно рассказала ей, что моему мужу по дороге в колель придется зайти в банк… Тут мама неожиданно сказала, что не может сейчас разговаривать и потом перезвонит мне. О причине этого мне стало известно позже. Мой муж рассказал, что, зайдя в банк, он встретился там с тещей! Она предложила вместо него постоять в очереди и уладить все, что нужно, чтобы ему не пришлось отрывать драгоценное время от учебы…»

Свою горячую любовь к Торе она старалась передать девочкам в садике. Через годы оказалось, что ее посевы дали неожиданные всходы – «другая воспитательница», слушая ее беседы с девочками, заразилась ее любовью к Торе и послала своего сына в ешиву, хотя изначально и не собиралась этого делать…

Тетя Дина отличалась скрупулезным выполнением заповеди уважения к родителям.

Каждое утро по дороге на работу она заходила к бабушке с дедушкой и помогала им. Так же она поступала днем, возвращаясь из садика. И даже когда она тяжело заболела, она продолжала приходить к дедушке и помогать ему. Ей это нелегко давалось, но она говорила, что это ее оживляет.

Будучи девушкой, тетя Дина часто приезжала к нам в гости. Ее визиты очень радовали мою маму, жившую вдалеке от родительского дома. Когда тетя Дина вышла замуж, мой папа сказал раву Эльханану, что он очень благодарен его жене за эти визиты.

Продолжение следует…

Перевод: г-жа Хана Берман


http://www.beerot.ru/?p=50090