Дом Эльяшивых

Дата: | Автор материала: Рабанит Рут Цивьён

1986
дом эльяшивых

Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски (благословенной памяти), жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского (да продлит Всевышний его годы!), на фоне истории предыдущих поколений.   

Дом Эльяшивых

Дом бабушки и дедушки Эльяшивых не был похож на другие дома. Этот дом был «пропитан» Торой и святостью, он был местом непрерывного роста в служении Всевышнему. Как огненный столп, идущий впереди стана в пустыне, освещали бабушка с дедушкой всем своим детям дорогу к Творцу.

Мамина семья – семья Эльяшивых – была неотъемлемой частью нашего детства. Время от времени мы навещали бабушку с дедушкой, обычно в Песах и в Суккот. Папа оставался в Бней Браке, мама подавала ему завтрак, оставляла готовый обед на столе, и тогда можно было выходить. К вечеру мы должны были вернуться, чтобы накормить папу ужином, поэтому визиты наши были недолгими, но впечатление от них оставалось до следующего раза.

Перед поездкой мы готовили себе бутерброды. Телефона у нас не было, и мы не могли заранее предупредить бабушку о нашем приезде. Чтобы не затруднять ее, мама старалась привозить нас сытыми… Когда мы приезжали, мама подводила нас к дедушке, говоря ему: «Это – Хани, это – Лейке» и так далее. На этом наше общение с дедушкой заканчивалось.

Иногда бабушка сама приезжала повидать детей и внуков, дедушка же ездил в Бней Брак только по особым поводам – на обрезания, свадьбы и тому подобное.

«Зал» и «камера», прихожая и «балкон»

Поженившись, бабушка с дедушкой поселились в районе Батей Нейтин (часть квартала Меа Шеарим, построенная на деньги еврея из США Менахема Нейтина), рядом с дедушкиными родителями. В этой квартире родились двое старших детей – дядя рав Шломо и мама.

После маминого рождения они переехали на улицу Ханан, в ту самую квартиру, в которой дедушка жил до последнего дня. Квартира эта была двухкомнатной, и в ней бабушка с дедушкой вырастили десять детей. Как я уже рассказывала, в течение многих лет в одной из двух комнат жили дедушкины родители… А бабушка с дедушкой со всеми детьми теснились в большой комнате, которую называли «залом», эта комната многим знакома по дедушкиным фотографиям, на которых он сидит за столом и учится. Мебель в «зале» была очень старой, кажется, дедушка был ее моложе…

Вторую комнату, называемую «камерой», занимали дедушкины родители.

Из «камеры» попадали в прихожую, а оттуда начинался длинный коридор, в который, как это было распространено в старых домах, нужно было спуститься по ступенькам. Этот коридор вел в «зал».

Из прихожей можно было попасть также в крошечную кухню и на узкий открытый балкон. Сама прихожая тоже была «открытой», почти как балкон (кажется, ее потолок пострадал во время войны в 5708/1948 году, и починили его лишь спустя много лет). Если зимой кому-нибудь надо было попасть из «зала» или из «камеры» на кухню, ему приходилось принимать меры, чтобы не промокнуть по дороге…

(В последние годы жизни дедушки в квартире был произведен ремонт, в соответствии с его потребностями. В частности, в ходе ремонта заменили ступени, ведущие в квартиру, и перестроили балкон.)

Квартира была такая маленькая, что мама рассказывала, что она не могла найти свободное место, чтобы почитать утром Теилим. Единственным подходящим местом оказался узкий коридор, ведущий в «зал».

Я помню, как бабушка приехала нас навестить, когда мы были молодоженами. Она зашла в комнату, которая служила нам библиотекой, и воскликнула: «Только в одной этой комнате ты сможешь уложить десять детей, а в остальных – есть еще много места…»

Мой дядя рав Ицхак Зильберштейн рассказывал, что когда бабушка приехала к ним в их новую квартиру, купленную его родителями, она была поражена ее размахом и величиной. Обойдя ее, она сказала своей дочери: «Я знаю, почему ты удостоилась жить в такой шикарной квартире. Потому что ты никогда к этому не стремилась!»

В этой «огромной» квартире было всего две с половиной комнаты…

Когда бабушка умерла, многие, придя утешить скорбящих, говорили, что не нужно много слов, чтобы понять, что представляла собой покойная рабанит. Достаточно взглянуть на квартиру, в которой она жила!

Без газа и электричества

Кухня была маленькая и узкая. Духовки там не было. Халы, которые делала бабушка, дети относили в пекарню в районе Бейт Исраэль, там они выпекались в большой печи. В кухне были мясная и молочная столешницы — «шаиш» (стол с покрытием, сделанным под мрамор – прим. пер.), одна раковина и газовая плита с тремя конфорками – двумя большими и одной маленькой. Когда-то еду готовили, доводя до кипения на примусе и переставляя на керосинку для варки на медленном огне. Только где-то в 5720 (1960) году, когда моя тетя, рабанит Сара Исраэльзон, вышла замуж, бабушка ее мужа дала деньги на покупку газовой плиты для рабанит Эльяшив.

Под «шаишем» были кухонные шкафчики с занавесками вместо дверец и специальное место для хранения посуды, предназначенной для кашерования кур. В оставшемся свободном пространстве могли поместиться только три человека, причем только стоя.

Маленький кран на служебном балкончике служил «ванной». Когда кто-нибудь хотел помыться горячей водой, грели воду в большом котле… Каким образом ее грели? На примусе, конечно.

Во многих домах и крана не было. (У дедушки рава Арье, например, его зять, рав Шмуэль Аарон Юдалевич был ответственным за доставку воды из колодца…) У бабушки и дедушки Эльяшивых краны в доме были, но вот вода там была не всегда. Поэтому на крыше стояли баки с водой, и при необходимости воду брали оттуда.

Много лет в доме не было электричества, и дедушка учился при свете керосиновой лампы. И даже когда подключили электричество, на лестничной площадке не было освещения.

Однажды, на глазах одного из учеников, рав Эльяшив споткнулся об канализационное отверстие и чуть не упал. Тот поддержал его, и сразу же вызвал электрика за свой счет, чтобы провести освещение. Дедушка стал возражать, говоря, что уже пятьдесят лет он без проблем ходит тут в темноте. На что тот «пророчески» заметил: «Пятьдесят лет – в темноте, пятьдесят – на свету»…

Когда работа была закончена, дедушка позвал его, сказав, что предоставляет ему честь первым нажать на выключатель…

История появления холодильника

Многих вещей, без которых мы сегодня свою кухню и представить не можем, в кухне рабанит Эльяшив вообще не было. В «камере» была ниша в стене, там стоял буфет, в котором хранились сухие продукты. Позже в этой же комнате, служившей, как уже говорилось, спальней гомельскому раввину и его жене, поставили холодильник.

Что касается холодильника – это отдельная история. Много лет в квартире холодильника не было вообще, а был ящик со льдом. Туда загружали огромные ледяные блоки, а продукты клали сверху. Лед постепенно таял, поэтому под ящиком стоял таз, в который стекала вода. Моя тетя рабанит Исраэльзон до сих пор помнит, как она таскала на себе тяжелые ледяные блоки из района Бейт Исраэль.

Надо сказать, что и ящик со льдом был не во всех домах. Многие довольствовались воздушным шкафом – «люфт шафэ». В те годы, планируя мясной обед, делали шхиту специально для предстоящей трапезы и временно помещали кур в воздушный шкаф, который только в зимнюю погоду был в состоянии заменить собой холодильник.

Мамина одноклассница рассказывала, как, выйдя замуж, она купила холодильник.

Этим холодильником пользовались все ее соседи, и всем хватало места, поскольку кур не резали заранее, а в холодильнике была необходимость, только если после еды вдруг оставалось несъеденное крылышко или ножка…

Про появление в доме Эльяшивых холодильника рассказывает рабанит Исраэльзон: «Однажды, вернувшись из Бейт Исраэль со льдом, я, к своему удивлению, обнаружила в доме электрический холодильник! Выяснилось, что мой тринадцатилетний брат Авремл выиграл в лотерею денежный приз и потратил его на холодильник для мамы. Какое отношение имел Авремл к лотерее? Это слушатели урока рава Эльяшива в “Тиферет Бахурим” подарили ему на бар-мицву половину лотерейного билета. Билет выиграл, Авремл получил половину суммы и купил холодильник (оставшиеся деньги были первым взносом в открытый им благотворительный фонд).

Но мама категорически возражала: “Не нужна мне эта роскошь! Холодильник – это самое настоящее излишество! Нам вполне хватает ящика со льдом!” Долго и безуспешно дети пытались убедить маму, что никакая это не роскошь, в конце концов она сдалась и согласилась пользоваться холодильником, правда, при условии, что первой им воспользуется соседка, рабанит Шапиро, которая была ее двоюродной сестрой.

Я помчалась к рабанит Шапиро, вернулась с несколькими мисочками с едой, и холодильник заработал…»

Иерусалим в прошлом – материальная бедность и духовное богатство

Иерусалим тогда был бедным и голодным городом. Еды катастрофически не хватало. Моя тетя рабанит Исраэльзон помнит, как собрались вместе три знатока еврейского закона – дедушка рав Эльяшив, гаон рав Элиэзер Гольдшмидт и гаон рав Шломо Шимшон Карелиц, чтобы разрешить сомнение в кашерности… яйца!

Моя тетя вспоминает, что в конце этих переговоров бабушка остроумно заметила: «Фун айн ай азой фил лекэх» («Столько лекаха из одного яйца!»). Это была игра слов. Леках на идиш – коврижка, кекс. Леках на иврите (от глагола לקחת – взять) – это урок, т. е. то, что можно выучить из данной ситуации.

Коврижки тоже были редкостью… На свадьбах и других торжествах кто-нибудь из семьи ходил и раздавал всем присутствующим по одной коврижке, спрашивая: «Ост шойн гэат?» («Вы уже получали?»). Кто мог позволить себе раздавать больше, чем по одной коврижке?

Про жизнь в Иерусалиме в те времена мне рассказала мамина тетя, рабанит Этл Плачински, младшая дочь дедушки рава Арье Левина (рабанит Плачински умерла чуть больше года назад – в аве 5778 (2018) года – прим. пер.):

Когда-то в домах не было ни кранов, ни раковин, ни канализации. Сначала воду приносили из колодца, который был во дворе, а позднее появилась должность водоноса, который доставлял воду на дом. В углу кухни стояла «танжа» – глиняный кувшин с водой, затянутый сверху тканью для процеживания. На кувшине лежала тяжелая доска. Когда была нужна вода, доску отодвигали и набирали воду кружкой.

Как мыли посуду? Готовили два таза. В одном – вода с мыльной пеной для мытья посуды, в другом – чистая вода для споласкивания.

Краны и раковины появились позже. Наш дом был одним из последних, в котором установили раковину. Нет в мире совершенства – работник, несший раковину к нам домой, споткнулся на лестнице, и в раковине образовалась трещина. Он ужасно расстроился, но папа (рав Арье) утешил его, сказав: «Я не люблю целые вещи. Я должен поблагодарить тебя за эту разбитую раковину…»

(Вслед за папой я поступила так же спустя много лет. Ко мне пришел электрик, чтобы установить абажур с электрическими лампочками. Абажур был картонный, и электрик нечаянно оторвал от него кусок. Он очень неловко себя чувствовал, и тогда я повторила папины слова…)

Электричества тоже поначалу не было. Я помню, как сидела по вечерам и зашивала одежду при тусклом свете керосиновой лампы.

Туалет был во дворе – один на весь дом. Чтобы туда попасть, надо было преодолеть шесть крутых ступенек. Часто приходилось идти туда под проливным дождем, а иногда – расчищая себе дорогу в сугробах снега…

Готовили на примусе или на керосинке, и, надо признать, та еда была вкуснее…

Кур носили к шойхету, раву Юделю Хазану. Потом сами ощипывали их. Если возникал вопрос по поводу кашерности курицы, ее несли к раву Михелю-даяну (гаону раву Йехиэлю Михелю Орвицу, который умер в 5701/1941 году). Позже, если были вопросы по поводу легких курицы, мы шли к мужу моей сестры, раву Йосефу Шалому Эльяшиву. Если дверь была закрыта, мы оставляли сомнительные легкие на окне, а потом узнавали мнение рава по поводу их кашерности. Если ответ был отрицательным, всю курицу отправляли на помойку…

Мясо кашеровали небольшими порциями, ровно столько, сколько было нужно на тот момент, так как холодильников не было.

Говядина стоила дешевле, чем курица. На всю семью покупали четверть кило, а потом заполняли кастрюлю водой и картошкой, чтобы было чем всех накормить.

Такого разнообразия, как сегодня, не было. На хлеб клали лук, жаренный в растительном масле, выжимали сок из помидора и посыпали солью с перцем. Это был самый настоящий деликатес…

Конфеты делали сами из… морковки! Для этого морковь варили с большим количеством имбиря на маленьком огне несколько часов, пока жидкость не загустевала. Потом эту морковь раскладывали и сушили, и так получались конфеты.

Особым мероприятием, занимавшим целый день, было приготовление вермишели.

Домой приглашали женщину-специалиста. Она замешивала тесто и раскладывала его на кроватях. Когда тесто подсыхало, она нарезала его на тонкие полоски. Вермишель хранили в полотняных мешочках, которые висели на стене. «Сезоном» для приготовления вермишели было время, когда дешевели яйца…

Как пекли пироги? Тесто готовили дома, заливали в противень и осторожно несли в пекарню, там пекли пирог в огромной печи вместе со всеми соседскими пирогами. Позже пироги пекли в «чудо-печи» на керосинке. Из теста для хал делали «мацеклэх» – сладкие булочки с корицей. Когда мой муж шел на «Ватикин» (молитва Шахарит в миньяне на восходе солнца – прим. пер.), он брал с собой противень с булочками и заносил по дороге в пекарню. После молитвы он забирал готовые булочки домой, и дети ели их перед уходом в школу.

Бедность была ужасающая. Одно яйцо делили на нескольких детей.

Если покупали апельсин, который тогда называли «португаль», то каждый ребенок получал только по одной дольке, которую называли «пасук» (слово «пасук» можно перевести как «долька» и как «фраза» – прим. пер.). Если кто-то съедал целый апельсин, про него в шутку говорили, что он не только прочитал одну фразу, но закончил целую главу…

Стирали раз в месяц, в «день стирки». Одежда, само собой разумеется, была очень поношенная и с заплатками. Когда рубашка совсем изнашивалась, воротничок и манжеты выворачивали наизнанку, и рубашку продолжали носить.

Но, несмотря ни на что, – заканчивает рабанит Плачински, – мы были счастливы!

Продолжение следует…

Перевод: г-жа Хана Берман


http://www.beerot.ru/?p=48572