Мамин дом — Талмуд вместо пальто

Дата: | Автор материала: Рабанит Рут Цивьён

363
талмуд

Взгляд изнутри на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски, благословенной памяти, на фоне истории предыдущих поколений

«И там ‒ великая женщина»

Роды

В начале перед родами мама уезжала в Иерусалим, к рабанит Эльяшив, взяв с собой старших детей. Когда младенец появлялся на свет, папа получал сообщение по одному из немногих телефонов, имевшихся в Бней-Браке, или телеграмму, произносил благословение «Шеэхеяну» на девочку или «Атов вэамэйтив» на мальчика, и возвращался к учебе.

(На улице Эзра располагалась фабрика по производству льда, принадлежавшая раву Давиду Курлянскому и его дяде, раву Моше Хаиму Укону. На фабрике был единственный телефон во всей округе. В то время рав Бейнуш Финкель с семьей, за неимением других вариантов, жил в домике сторожа, и, когда звонил телефон, кто-нибудь из детей бежал на фабрику, чтобы подойти к телефону и позвать того, кому звонят.)

Когда папе позвонили с сообщением о рождении моего брата, рава Авраама Йешаяу, он как раз учил со Стайплером трактат Трумот Иерусалимского Талмуда. Услышав новости, папа благословил «Атов вэамэйтив», Стайплер ответил «Амен», и они продолжили учебу…

Каждый год, дойдя до этого места в трактате Трумот (рав Хаим каждый год заканчивал изучение всего Талмуда прим. пер.), папа говорил: «Тут родился ребенок»…

После родов мама оставалась в Иерусалиме, чтобы окрепнуть, а папа в это время был в Бней-Браке у своих родителей, так ему не приходилось ни на минуту прерывать привычные учебные рамки. Как правило, он приезжал в Иерусалим на Шаббат, но в основном они общались при помощи писем. Вот письмо, которое мама написала папе, находясь в Иерусалиме перед родами:

Шалом, дорогой Хаим!

Я бы хотела, чтобы ты мне привез кое-что в шкафу в салоне есть сироп от кашля красного цвета, он приятно пахнет, как вино. Что у вас слышно? У нас все, как обычно. Дети болеют гриппом с высокой температурой как ты понимаешь, именно этого мне недоставало. Я, похоже, тоже заболела у меня страшный кашель и боли в руках и ногах. Мерить температуру я боюсь, будем надеяться, что это скоро пройдет. Поэтому я хочу, чтобы ты привез мне сироп, может это немного облегчит мой кашель. Авраам Йешаяу подхватил коклюш и врач выписал ему очень сильное и дорогое лекарство, чтобы облегчить проявления болезни. Главное, что нам весело, по ночам никто не спит, каждую минуту кто-нибудь кашляет то один, то другой.

Дети скучают по тебе, и все мы с нетерпением ждем твоего приезда.

Перед более поздними родами мама уже не ездила в Иерусалим. Папа провожал ее до роддома в Яффо и, не дожидаясь родов, возвращался к учебе. Когда они приехали на роды моего младшего брата, рава Ицхака Шауля, врач попросил папу остаться, сказав, что мама вот-вот родит. Врач оказался прав, однако папа пропустил первую молитву Минха – Минха гдола, и был вынужден молиться в более позднем миньяне. Папа все время вспоминает, что из-за моего брата он не смог помолиться так, как он привык – сразу же, как только наступило время для молитвы…

Пропуская свадьбы

Когда мы были маленькими, мама почти не выходила из дому по вечерам. Она не хотела, чтобы папе пришлось смотреть за детьми, ведь это могло помешать его учебе. Если ей все же необходимо было выйти, мы все шли вместе с ней…

Я помню, что была одна невеста-сирота, которая была очень близка с моей мамой, много советовалась с ней, как дочь с матерью. К большому разочарованию девушки, мама не пришла на ее свадьбу.

— Почему Вас не было на свадьбе? – спросила потом невеста.

— Когда в доме есть маленькие дети, мама должна следить за ними, а не ходить на свадьбы – ответила мама.

В более поздние годы, когда мы подросли и могли сами оставаться с малышами, мама вернула ей долг, принимая участие во всех радостных событиях в ее семье и компенсируя, тем самым, свое отсутствие на ее свадьбе…

Когда было объявлено о помолвке маминого брата, она поделилась своей радостью с соседкой, и та мгновенно отреагировала: «Поезжай в Иерусалим, на помолвку, мы останемся с твоими детьми». Это был единственный раз за все то время, что мы были маленькими, когда мама поехала на семейное торжество. Но поскольку до этого мама никогда не ходила на торжества, у нее не оказалось подходящего для такого события наряда…

В одиночестве в больнице

Когда моему брату, раву Шломо, было лет шесть, он перебегал через дорогу, и его сбила проезжавшая мимо машина. В результате у него серьезно пострадали легкие, и жизнь его была в опасности. Мама днем и ночью находилась возле него в больнице. Моя сестра Хана, которой тогда было лет четырнадцать, уже училась в семинаре. Она делала все по дому и следила за детьми, и папе ничто не мешало учиться. По милости Небес, через неделю состояние моего брата перестало быть опасным, и его выписали домой.

Однажды один из папиных друзей зашел навестить его. Войдя в дом, он увидел маму, утешающую плачущего ребенка. Мама объяснила, что у него – высокая температура.

Выходя от папы, гость пожелал скорейшего выздоровления. «Кому?» – удивился папа. «Твоему больному сыну!» – ответил друг. Папа ничего об этом не знал…

Как-то маме понадобилось лечь в больницу. Перед ее выходом из дому папа спросил, не хочет ли она, чтобы он ее сопровождал. Мама воскликнула: «Ни в коем случае! Сиди и учись, и это даст мне силы благополучно все перенести». При этом, когда папа заболел и лег в больницу, им дали комнату на двоих, и они провели там семь недель, пока папа полностью не восстановился и не окреп. (Мамин прием посетителей происходил в больничном коридоре…)

Талмуд вместо пальто

В нашем доме всегда было много книг, а после смерти Стайплера, когда все его книги перешли к папе, книжные полки стали появляться в любом свободном месте. Не каждая хозяйка обрадовалась бы этому, но в маминых глазах эти полки выглядели как украшения, как великолепные картины, стены дома как будто были украшены золотом.

После свадьбы мои родители поселились в квартире на улице рав Блой, получив от маминых родителей сумму на съем квартиры в течение двух лет. Примерно через год они переехали на улицу Ор а-Хаим, в квартиру, за которую не нужно было платить. Дедушка рав Эльяшив отказался взять деньги обратно, и они остались у моих родителей.

Мамина свекровь, рабанит Каневски, предложила маме купить себе зимнее пальто, которое было ей необходимо, но у мамы были другие планы: «На эти деньги мы купим моему мужу Талмуд, а без пальто я как-нибудь обойдусь»… Маму грели страницы папиного Талмуда!

Именно по этим книгам папа учится до сих пор!

Ничто не могло доставить маме большего удовольствия, чем мелодия папиной учебы. Рав Арье Шехтер рассказывал: «После свадьбы рава и рабанит Каневски я приходил к ним учиться с равом в хевруте. Не раз я наблюдал, как рабанит садилась возле комнаты, где мы учились, и с удовольствием прислушивалась…».

Рай на земле

Рассказывала рабанит Шрайбер: «Когда мы жили в одной квартире с равом и рабанит Каневски, у нас была общая кухня, и я имела возможность наблюдать за поведением рабанит. Стайплер посылал им немного овощей, но рабанит к ним не прикасалась, сберегая все для своего молодого мужа и питаясь всю неделю, кроме Шаббата, лишь хлебом с маргарином. Когда я высказала ей свое удивление, она объяснила: «Когда я удостаиваюсь есть хлеб с маргарином, а мой муж учит Тору, я чувствую, что я, уже будучи здесь, на земле, пребываю в раю!»»

До конца жизни мама была папиной правой рукой, будучи готова сделать все, для него необходимое, в любое время суток. Свой распорядок дня она подстраивала под него. Каждый день она сама готовила для папы еду – и даже тогда, когда толпы женщин осаждали ее маленькую прихожую, желая помочь ей, приготовление еды для папы оставалось ее прерогативой. Каждый день мама принимала посетительниц прямо на кухне, одновременно мелко нарезая для папы салат. Заправляя его оливковым маслом, она повторяла: «Это для того, чтобы рав не забывал Тору, которую он учит» (как известно, оливковое масло – хорошо для памяти). Кто-то купил маме станок для нарезки салата (слайсер), чтобы ей было полегче, но она воскликнула: «Вы что, хотите забрать у меня привилегию готовить для рава салат?!»

Мама не уходила из дому, ни по личным, ни по общественным делам, пока не была готова еда для папы. Она уходила домой посреди свадьбы, если подходило время папиного ужина. Так же она поступала и во время детских утренников своих внуков.

«Пришло время ужина»

Рассказывала одна из маминых подруг: «Мы вместе с рабанит пришли на свадьбу. Вдруг, посреди церемонии бракосочетания она сообщила мне, что идет домой. Я поразилась: «Сейчас, во время хупы? Почему не подождать несколько минут, пока она кончится?» Рабанит ответила: «Никак не возможно. Пришло время ужина моего мужа, и я не могу заставить его ждать даже несколько минут!» Рабанит ушла домой, подала раву ужин и… вернулась на свадьбу!»

В самые неудобные времена у папы был готовый обед. Когда мы ездили в гости к бабушке и дедушке Эльяшивым, мама оставляла папе обед на столе. К вечеру мы должны были вернуться, чтобы, когда папа придет из коллеля, его уже ждал готовый ужин.

И день перед проверкой дома на наличие хамца, самый загруженный день во всех еврейских домах, ничем в этом смысле не отличался от других дней.

Рассказывает один из внуков: «Я пришел к бабушке с дедушкой и зашел на кухню, которая была уже почти убрана на Песах. При этом на огне что-то булькало, и это был хамец. Я поразился: все хозяйки заняты уборкой, никому и в голову не приходит что-то готовить. А тут – варят хамец, и трудно поверить, что вот-вот наступит Песах, что уже сегодня вечером состоится проверка на наличие хамца! Бабушка смотрела на меня с изумлением: «Что здесь непонятного?! Разве дедушка не должен кушать, как обычно?!»»

Мама старалась устроить так, чтобы еда была готова как раз к тому моменту, когда папа должен прийти домой, чтобы ему не пришлось ждать ни секунды, чтобы не было ни малейшей потери времени для изучения Торы! Она доставала его порцию из кастрюли за пару минут до его прихода, чтобы еда немного остыла и была нужной температуры к тому времени, как папа сядет есть.

Продолжение следует…

Перевод: г-жа Хана Берман


http://www.beerot.ru/?p=88812