Игрот Цафун — 19 писем — Письмо первое

Дата: | Автор материала: Рав Шимшон Рафаэль Гирш

1750

Мой любимый Нафтали!

Долгие годы мы были далеки друг от друга, но в последнее время, бывая здесь проездом, ты удостаивал меня кратких встреч. Ты наверняка не представляешь себе, мой любимый Нафтали, насколько продолжает меня беспокоить тема наших бесед.

Ты нашел столь странными мои религиозные взгляды и еще более странным мое религиозное поведение, что, вопреки своему обычному образу мыслей, полному терпимости к другим, не смог сдержать вопросов: «с каких пор?» и «почему?»

В качестве ответа я представил тебе целый ряд обвинений против иудаизма, в отношении которых открылись мои глаза с тех пор, как я оставил родительский дом, благодаря чтению книг и собственному жизненному опыту.

Ты спокойно выслушал мои речи, и в конце ответил: «Ты полагаешь, что знаком с иудаизмом в такой мере, чтобы обвинять? Пробовал ли ты сам, с помощью собственных непредвзятых рассуждений, выяснить, что является в нашей жизни наиболее святым или, уж во всяком случае, не заслуживающим легкомысленного пренебрежения?»

Ты доказал мне, что источниками моих познаний в иудаизме являются, с одной стороны, воспитание в родительском доме, где изучение Торы и Талмуда не отличалось особым пониманием и глубиной и, с другой стороны – христианские философы, реформаторы религии. В частности – те, кто создали собственное мировоззрение лишь с тем, чтобы достичь компромисса между зовом сердца и требованиями времени и внешним удобством.

Я был вынужден признать скудность своих знаний, и попросил тебя дать мне разъяснения. Но в этот момент кучер поторопил пассажиров занять места в дилижансе и, прощаясь, ты только успел сказать мне: «В письме!»

Друг мой Нафтали! Ты вызвал в моем сердце сомнения в отношении моего мировоззрения, однако отнюдь не разрушил его, и, уж во всяком случае, не заменил его другим, более правильным и обоснованным.

Поэтому я, пользуясь твоим любезным позволением, повторю здесь снова некоторые из обвинений. Не столько из желания оправдать перед тобой мой нынешний образ жизни, но из искреннего и честного желания, чтобы ты снисходительно наставил меня.

По моему мнению, задача религии – любой религии в мире – в том, чтобы приблизить человека к его предназначению. И в чем же это предназначение, как не в совершенстве и счастье? Однако если мы подойдем к иудаизму с этим мерилом, результаты будут весьма печальными.

Какого счастья удостаиваются верные Его завету? Их уделом извечно являются бедность и рабство. Другие народы чураются их и относятся к ним насмешливо и презрительно. Другие народы поднимаются все выше и выше по ступеням культуры, богатства и счастья, тогда как евреи лишены всего, что превозносит человека, служит улучшению и украшению жизни.

Еврейская Тора запрещает всякое наслаждение, не допускает никакой радости в жизни. Вот уже две тысячи лет, как мы подобны мячу, которым играют другие. И даже сегодня мы далеки от счастья.

Что же до совершенства… Где культура, каковы наши достижения на ниве науки, искусства и изобретательства? Кто те великие, которых вырастил иудаизм, подобно древнему Египту, Финикии, Греции, Риму, Италии, Франции и Германии?

Несмотря на то, что мы лишены всех этих понятий, характеризующих народ, окружающие видят в нас народ, и каждый из нас от рождения связанной этой, чреватой катастрофами, цепью.

Тора? На ней-то и лежит вина в первую очередь. Она повелевает нам отдалиться от всех народов, она пробуждает полные ненависти подозрительность и недоверчивость. Она склоняет дух к послушанию и смирению и вызывает насмешки и презрение. Она запрещает любые склонности к художественному творчеству, определив незыблемые принципы веры. Она не дает пути никакому свободомыслию, обязывая нас отдалиться от всего мира. Она не сулит нам никакой награды за усилия на ниве искусства и науки.

А наша наука, наука Торы? Она искривляет дух, обращая его к схоластике и нищенскому буквоедству, делая его неспособным более к логическому мышлению. Я всегда поражался тому, что лишенные всякой формы и смысла книги ТаНаХа и лишенный всякой логики Талмуд могут быть привлекательными для тебя, человека, умеющего ценить прелесть и красоту произведений Вергилия и Шекспира, умеющего проникнуть в полные логики построения Лейбница и Канта.

Каково же влияние Торы на сердце и на жизнь?

Сердце сжимается и отступает при виде трепетной тщательности в отношении не имеющих никакого значения деталей и мелочей. Нас непрестанно наставляют и учат бояться Б-га, соотнося с Б-гом все – вплоть до ничтожных подробностей жизни.

Нашу жизнь превращают в беспрестанное самоотречение, в отправление молитв и церемоний. В наибольшем почете – еврей, сторонящийся и избегающий мира. Он проводит дни, погрузившись в бездну: в посте, молитве и чтении бессмысленных книг.

Взгляни-ка на книгу, говорящую обо всех обязанностях еврея, которая в наших руках: «Орах Хаим». Чему она учит нас, кроме того, как молиться, поститься и отмечать праздники?

Содержит ли она упоминание о жизнедеятельности и творчестве?

В наше время, без сомнения, невозможно следовать этой книге, правила и законы которой предназначены для совсем другой эпохи. На каждом шагу нас подстерегают запреты и ограничения, препятствующие отношениям с неевреями и служащие камнем преткновения на пути всякой торговли и ремесла.

В ответе, прошу тебя, не указывай мне на тенденции реформы последнего времени, отменяющие постепенно все, что не соответствует образу человека и требованиям времени. Разве не ведут они за пределы иудаизма? И почему бы не воплотить в жизнь самостоятельно и последовательно эти понятия, вместо того, чтобы полагаться на взаимоисключающие принципы, формируя тем самым нечто искусственное и произвольное? И, кроме того, в действиях реформаторов отсутствует всякое единство и высшее руководство. Они – не более чем действия отдельных людей. Взгляды их раввинов и ораторов противоречивы. Просветители (маскилим) стремятся разрушить покосившуюся стену, тогда как прочие упрямо пытаются ее сохранить, даже если будут погребены под ней заживо.

Недавно мне привелось видеть молодого раввина, который питался в дороге, в силу странных доводов совести, пищей, которую обычно получают лишь в тюрьме. Всякий, кто приходит к нему домой, находит его склонившимся над томами Талмуда. В сердце своем он в действительности сожалеет, глядя на некоторых членов своей общины, которые продвинулись в своем просвещении и перестали закрывать магазины в субботу.

Что ждет нас в будущем, любимый мой Нафтали?

Я собираюсь жениться. Но, небо – свидетель, трепет и дрожь охватывают меня, когда я думаю, что придет день и мне придется воспитывать своего сына.

Прости мне, дорогой друг, что я говорил с тобой так открыто. И, хотя я знаю, что ты почитаешь все это – и, будучи раввином, обязан почитать – надеюсь, что наша старая дружба заставит тебя забыть о должности, когда ты станешь писать мне ответ. Ибо то, что заставляет сказать тебя твоя должность, известно мне более чем достаточно.

Всего хорошего.

Твой Биньямин.


http://www.beerot.ru/?p=6920