Недельная глава Эмор
Однажды к Хафец Хаиму пришел один аврех – в большой печали. «Я прочитал в святых книгах, — сказал он, — которые ссылаются на книгу “Зоар”, что заповеди и изучение Торы, выполненные без трепета перед Всевышним и любви к Нему, не поднимаются на Небеса!»
Автор «Сифтей Коэн», один из учеников святого Аризаля, писал очень четко в комментарии к словам нашей недельной главы: «Заповеди Мои храните, исполняйте их. Я – Г-сподь! Не оскверняйте Мое святое Имя; и буду освящен Я среди сынов Израиля, Я – Г-сподь, Тот, Кто освящает вас».
«Храните Мои заповеди» означает: храните и ждите, когда же вам представится возможность их выполнить (подобно сказанному: «Его отец запомнил (хранил) это» (Берешит, 37:11). Чтобы, когда возможность появится, вы бы выполнили их ради Имени Всевышнего, с большой любовью, желанием и радостью. Поэтому и сказано: «Исполняйте их. Я – Г-сподь!», то есть исполняйте ради Меня. «Не оскверняйте Мое святое Имя» – когда вы исполняете заповеди не ради Его Имени, а из-за каких-то личных интересов, вы пользуетесь заповедью ради своих нужд, и тем самым оскверняете Имя Всевышнего.
«А я, — сказал тот аврех, — знаю, как далек я от того, чтобы выполнять заповеди ради Всевышнего, с трепетом перед Ним и любовью к Нему… Так что же мне делать, куда идут все мои заповеди…»
«Послушай, — ответил Хафец Хаим, — вот, что я тебе расскажу. Перед войной (речь идет о Первой мировой) я встретил как-то одного пекаря. Спросил, как у него дела, и он стал мне жаловаться: всю ночь он тяжело работает, месит тесто, раскатывает, лепит хлеба, выпекает… А утром приходят домохозяйки и начинают выбирать: эта буханка не пропечена до конца, а та – наоборот, подгорела. Эта недостаточно пышная, та какая-то некрасивая… В конце дня остаются десятки лишних буханок, и заработка ему не хватает.
Что ж, я ему посочувствовал и благословил.
Потом разразилась война, появился дефицит, стало не хватать еды. Люди ходили мрачные и угрюмые. Вдруг я встретил пекаря, а он – просто сияет!
Что случилось? Вот, говорит, как повезло, просто помощь Свыше: как только хлеб готов, люди приходят и расхватывают, пока не закончилось. Недопеченный, подгоревший, выглядит так или иначе… Это уже никого не интересует! Разбирают все до последнего!»
«Понимаешь, — продолжил Хафец Хаим, — слова святой книги “Зоар” были сказаны в поколении танаев, святых мудрецов, подобных ангелам. Это было поколение Знания! Тогда на Небесах тщательно проверяли каждую заповедь, часть принимали, часть отвергали…
А в нашем поколении – острый дефицит заповедей! В наше время любую заповедь, любое изучение Торы принимают, не особо проверяя…»
Есть здесь и другая сторона. И ее показывает история, произошедшая с одним юношей из ешивы Мир, назовем его Яаков, который приехал в Радин, чтобы посоветоваться по какому-то делу с Хафец Хаимом.
Было это морозной зимней ночью, поезд приехал на станцию в полночь. Вышедших на этой остановке ждали открытые сани. Пассажиры расселись, укутались получше в свои шубы, и все равно было очень холодно. Рядом с Яаковом сел один немолодой еврей и спросил его сквозь толстый шарф, по какому делу он едет в Радин. Юноша, который тоже был закутан в шарф, кратко ответил, что приехал из Мира посоветоваться с Хафец Хаимом. Когда они приехали в город, попутчик предложил ему: «Сейчас уже за полночь, Хафец Хаим все равно в это время людей не принимает. Пойдем, переночуешь у меня, а завтра сходишь к раву».
Яаков принял приглашение. Хозяин провел его в теплый дом, предложил поужинать. Юноша извинился, что еще не успел помолиться «Маарив». Хозяин сказал, что будет его «охранником», напомнит ему помолиться (в таком случае разрешается есть до молитвы – прим. пер.). Накрыл ему стол – хлеб с маслом и сыром, налил стакан чаю. Яаков поел, насытился, благословил после еды, а хозяин тем временем застелил ему постель. Напомнил ему помолиться и пожелал спокойной ночи.
Юноша зашел в комнату – она была без отопления, и там было очень холодно. Зубы у него застучали от холода, колени задрожали… «Пожалуй, — сказал себе Яаков, — я лягу под одеяло, чтобы немного согреться». Полежал, и постепенно дрожь утихла. «Я помолюсь под одеялом до “Амиды”, — решил он, — а потом встану».
Начал бормотать: «Он, Милосердный, простит злодеяния, и не погубит (согрешившего) как не раз уже отвращал гнев свой, и не пробудит…» И не пробудит… Постепенно усталость одолела его, глаза закрылись, и он заснул.
Утром встал бодрый и отдохнувший, омыл руки, оделся, взял тфиллин и пошел в ешиву на утреннюю молитву. Придя, он был удивлен, увидев своего хозяина на почетном месте. Оказалось, что он остановился в доме не кого иного, как великого главы ешивы, рава Цви Гирша Левинзона, зятя Хафец Хаима. После молитвы он снова пригласил Яакова на завтрак, а потом проводил его к Хафец Хаиму.
Юноша вошел к раву, но еще прежде, чем успел открыть рот, Хафец Хаим начал говорить. Тихо, спокойно, как будто обращаясь к самому себе:
«Мне помнится, перед войной было большое изобилие, благословенное время было… Экономика была на подъеме, у людей были средства. Человек шел по улице, если видел под ногами копейку – даже не наклонялся, чтобы ее поднять. Жалко времени и труда: наклоняться, доставать ее, класть в карман…
А сейчас – все перевернулось. Бедность пришла в мир, у людей нет денег… Если человек увидит копейку даже в грязи, он мимо не пройдет. Наклонится, поднимет ее, почистит. Ведь на нее можно купить бублик, утолить голод…
Почему я это говорю? Раньше весь народ Израиля трепетал перед Всевышним, каждый еврей соблюдал Тору и заповеди, учился, сколько мог. И если случалось, что какой-то еврей засыпал прежде, чем помолился Маарив, без того, чтобы прочесть “Шма”, упомянуть выход из Египта, не говоря уже о молитве перед сном, — то, поскольку было множество благословений и молитв, на Небесах не относились к этому так уж строго.
Но в наше время, когда, увы, есть такое осквернение Имени Всевышнего, столько евреев сбросили с себя бремя Торы и заповедей, и Б-гобоязненных людей осталось так мало…
Если учащийся ешивы засыпает без вечерней молитвы – на Небесах содрогаются! Его молитвы не хватает – даже если это была молитва под одеялом, полусонное бормотание…»
И юноша вдруг вспомнил – ой, он и вправду уснул, не помолившись! Он обязан теперь помолиться дополнительную молитву (ташлумин)!
Он так всполошился, что забыл даже, что хотел спросить, только наклонился, чтобы получить благословение от рава – и поспешил в синагогу, восполнить пропущенную молитву.
Перевод: г-жа Лея Шухман
