От редакции. Мы рады представить на страницах нашего журнала выдержки из недавно вышедшей в свет книги рава Шимшона Давида Пинкуса «Врата в мир молитвы».
Бицур — зов о помощи
«Когда я в беде (ба-цар) – призову Б-га» (Теилим, 18:7)
1. Бицур – это зов в момент беды. Это основа и фундамент всех видов молитвы.
Наши мудрецы говорят, что, когда речь идет просто о молитве – имеется в виду просьба о милосердии, и так принято в качестве алахи, что молиться следует именно в виде мольбы, как нищий, просящий о необходимом. Это основные форма и содержание молитвы.
Ощущение недостатка, нехватки, а отсюда – потребность просить о милосердии – это одна из основ существования человека, и этим человек отличается от всех творений. Ведь у всех остальных созданий естественным путем есть все необходимое, и они не испытывают никакого недостатка. Когда корова наполнила свое брюхо, она становится идеально спокойной, и ни о чем не тревожится. А человек совсем не так. Его разум подсказывает ему, что есть будущее, и поэтому он всегда в беде – из-за того, что тревожится о будущем, и все время чувствует, что ему чего-то не хватает. И чем более человек познает, тем более он знает и чувствует, сколько всего ему недостает, и в какой большой беде он находится. Если он стремится к материальному, то у него есть представление о богатстве, и он остро ощущает нехватку его. Кроме того, он знает, какие природные опасности могут подстерегать его каждую секунду, и что нет никакой уверенности в том, что его сегодняшнее спокойствие останется у него и в будущем, ведь этот мир подобен колесу, и в один момент он может оказаться в беде. Тем более, если человек – праведник. Тогда в отношении вопросов материальных он спокоен и умиротворен, как младенец, кормящийся грудью матери, поскольку он полагается на Творца, но с другой стороны – у него есть тревоги и заботы, касающиеся мира вечности, как пишет рабейну Йона в книге «Шаарей Тшува», (гл. 2, п. 9): «Люди, праведные и прямодушные сердцем всегда рычат, как лев, в своих мыслях и рыдают о своих грехах и о том, что недостаточно усердствуют в служении Всевышнему. За столь малую провинность они винят себя, как за самые суровые грехи, подобно сказанному нашими мудрецами: “Простил Всевышний грех идолопоклонства, и прелюбодеяния, и кровопролития, но не простил то, что отлынивают от изучения Торы”». Получается, что каждому человеку в мире очень много чего недостает, и он, можно сказать, находится в беде. А ведь по природе человек стремится к спасению – восполнить все, чего ему не хватает, и избавиться от своей беды. Почему Всевышний сотворил его именно таким? Из-за постоянного недостатка он все время ждет избавления, и, поскольку только Всевышний может его спасти, получается, что человек постоянно страстно стремится к Источнику спасения – Творцу. Это и есть основа существования человека: стремиться к постоянной близости к Творцу – через молитву.
На это есть намек в словах наших мудрецов: сказано в Торе «и стал человек живой душой». Онкелос переводит это так: «духом говорящим», а книга «Зоар» (гл. Тазриа, 46) добавляет: «духом, говорящим с Творцом в молитве и в Торе». Так что основной смысл названия «говорящий» по отношению к человеку и его изначальное предназначение – способность приближаться к Творцу через речь. Так изначально и построена его реальность – что из-за своих постоянных бед он всегда близок к Творцу через молитву.
Намек на это мы находим в начале трактата Бава Кама: «Мавъэ – это человек, как сказано у пророка Йешаяу (21): “Сказал Страж (имеется в виду Всевышний – прим. пер.): наступит утро, наступит ночь, и будете просить (тавиун)…”», т. е. речь идет о просьбе. Это и есть суть существования человека – что он постоянно находится в просьбе и стремлении к Тому, Кому принадлежит все, и естественно, что он постоянно стоит и просит у Творца.
2. На самом деле человек мог бы приблизиться к Творцу в молитве, даже и не будучи в горе и несчастье.
Ведь прославления и восхваления – это тоже молитвы, но здесь есть большая разница: для того, чтобы петь Всевышнему песни восхваления, человек должен самостоятельно очень сильно пробудить свой дух, поскольку человеку свойственно, что как только он получает блага, он забывает Творца, как сказано в Мишлей (30:9): «Вдруг пресыщусь я, отрекусь (от истины) и скажу: “Кто (такой) Б-г?”». А несчастья совсем не так – им свойственно приближать душу к ее корню, даже против воли человека. Более того, вдохновение и пыл в молитве более всего приходят именно через беды, ведь лишь единицы способны молиться с огромным воодушевлением исключительно из чувства благодарности Творцу. А когда приходят несчастья – мы видим своими глазами, что даже человек с самым каменным сердцем, когда его единственный сын опасно болен, сердце отца шумит и бьется в молитве с такой силой, которой достигают лишь молитвы великих праведников, и то в моменты особого благоволения Небес. Сказали мудрецы (Йевамот, 64): «Сказал раби Ицхак: почему наши праотцы (и праматери) были бесплодными? Потому что Всевышний страстно желает молитв праведников». Безусловно, все волны морские просто ничто в сравнении с волнением сердца праотца Авраама, которое он изливал бы в благодарственной молитве Творцу, если бы Ицхак родился сразу, но и это не сравнимо с той бурей, которая бушевала в его душе, когда он ожидал спасения почти сто лет!
Многие части в книге Теилим построены на этом принципе молитвы: «Объяли меня путы смерти, и муки преисподней настигли меня – беды и скорбь я обрел. К имени Б-га призову: “Молю Тебя, Б-же, сохрани душу мою!”» (Теилим, 116:3-4). И так во многих местах, поскольку царь Давид всегда видел себя находящимся в огромной, страшной беде, как бы стоящим на краю бездны, и это вынуждало его взывать и молиться Тому, Кто может его спасти.
Мы можем встретить в жизни людей, которые избегают просить помощи и милости у других людей, либо из-за стеснительности, либо из-за гордости и важности, просить у других – просто недостойно его уровня. Однако все это – только в случаях, когда ему не настолько больно, чтобы унижаться перед другими. Однако если человека настигают огромные, страшные несчастья – он поневоле забывает все свое достоинство и самоуважение, падает ниц перед другими и просит спасти его. Есть даже такие упрямцы, которые готовы умереть, но не принимать помощь других людей. Однако, если речь идет о жизни его дорогого сына или его любимого состояния (денег), которое он может потерять, что является для него большим несчастьем, чем потеря жизни – сразу же забываются все гордость и величие, полностью исчезают, и человек готов пресмыкаться перед другими и просить все, что ему нужно. Точно так же и с молитвой: даже если человек, как правило, ленится в молитве, как только он видит, что несчастья настигают его, беды усиливаются, и только шаг остался между ним и гибелью, любая еда станет противна ему, и он уже ощущает себя у врат смерти, он тотчас же забывает всю свою лень и стыд из-за грехов, отбрасывает свою гордость, и падает ниц перед Всевышним в мольбе и просьбе, в молитве, идущей из самой глубины сердца.
Это и есть первый совет преодолеть все варианты небрежности и халатности в молитве: задуматься как следует об этой истине – насколько в большой беде мы на самом деле! Достигнуть этого понимания можно, немного размышляя о словах наших мудрецов, объясняющих нам всю строгость суда в мире вечности, например, как объяснили наши мудрецы в «Пиркей Авот»: так же, как лучше один час умиротворения в будущем мире, чем все удовольствия этого мира, так же точно – более тяжек один миг наказания в будущем мире за самый легкий проступок, чем все страдания этого мира. Даже если мы сложим вместе все беды и несчастья с момента сотворения мира и до конца всех поколений, они все равно будут весить меньше, чем одно мгновение страданий в будущем мире. А тем более, сколь велико наказание за отлынивание от изучения Торы, вес которого равен наказанию за три самых страшных греха, или наказание за лашон а-ра, которое равняется всем остальным грехам, вместе взятым. Эти моменты изучения слов мудрецов воодушевят человека к вдохновенной молитве больше, чем все остальное.
3. Одно из самых великих правил управления Творца этим миром (ашгаха) таково: несмотря на то, что Всевышний, конечно же, видит все и знает все, что происходит в реальности, Он создал такой механизм управления этим миром, что Он как бы не видит то, чего Ему не показывают, и не знает того, на что не обращают Его внимание [т. е. Его знание не влияет на Его управление миром. — прим. ред.].
Это правило распространяется на различные аспекты Б-жественного Провидения, общая основа которых – раскрыть идею схожести человека с Творцом и свободу выбора, что является главной целью создания человека и всех миров. Точно так же и в отношении страданий человека: даже если человек на самом деле находится в большой беде, но при этом он не рассказывает Всевышнему о своих несчастьях, то, в соответствии с правилами Б-жественного Провидения, Всевышний как бы не видит и не слышит этого. И лишь так, как человек рассказывает о своем состоянии Всевышнему, так оно «представляется» на Небесах. Если он кричит «Караул!» о своей душе, спускающейся в Геином, и о том, что его настигла ужасная, огромная беда – все это поднимается к Престолу Творца и как бы становится видимым Всевышнему. И тогда, как милосердный отец, который волнуется и пробуждается от криков, исходящих из уст сына, и бросает все свои дела, чтобы его спасти, точно так же, когда Наверх поднимаются человеческие крики: «Б-же, спаси меня!», они достигают ушей Всевышнего. И нет ничего, что могло бы помешать им подняться к Всевышнему, как сказано (Бава Меция, 59): «Все врата заперты, кроме врат обиды и слез». Это подобно отцу, который рассердился на сына, выгнал его из дома, и не соглашается его впустить, даже если слышит его умоляющий и плачущий голос. Но вдруг он слышит страшный крик: «Отец, спаси! Лев уже открыл пасть, чтобы загрызть меня!» В ту же секунду он помчится, как молния, к двери, чтобы открыть и впустить сына, спасти его от смерти.
Хотя эта притча и верна, по правде говоря, лучше использовать более простой пример: у одного человека был отец-врач, большой специалист по сердечным болезням. Однажды этот человек тяжело заболел, именно сердцем, и вот он лежит при смерти, и его друг спрашивает его: «Как это так, твой отец – великий специалист именно в этой области, и он не приехал к тебе, чтобы тебя вылечить?» «Очень просто, – отвечает сын. — Мой отец – не пророк, а я еще не рассказал ему, что я болен. Так что он не знает о моей болезни». Буквально так обстоят дела, не зря сказано в Теилим (130): «Всевышний, услышь голос мой! Да прислушаются уши Твои к звуку моих молений». Так установлено Свыше, что Всевышний как бы слышит ушами, а не пользуется Своим абсолютным знанием, и если Ему не рассказывают – Он как бы не знает. Осознайте, насколько сказанное здесь следует понимать буквально! Поэтому и исходит голос с Небес, стонет и причитает: «Почему же ты не рассказываешь Мне, что у тебя болит? Ведь Я сразу приду к тебе на помощь!»
4. В «Сефер а-Мицвот» Рамбан высказывает мнение, противоположное мнению Рамбама, который считает, что есть заповедь Торы (деорайта) молиться каждый день, как сказано в мидраше «Сифри»: «Служить Ему [имеется в виду отрывок из “Крият Шма”: “И служить Ему всем сердцем…”] – означает изучать Тору, и еще, служить Ему – означает молиться».
Рамбан возражает, говоря, что это не заповедь Торы. В заключении он объясняет, что толкование мудрецов в мидраше «Сифри»: «Служить Ему – означает изучать Тору, а по другому мнению, служить Ему – означает молиться», лишь использует сказанное в Торе «служить Ему», как основу для постановления мудрецов. Можно также сказать, что этот мидраш объясняет, из чего состоит наше служение Творцу, а именно: изучать Его Тору и обращаться к Нему во время бедствий так, чтобы наши глаза и сердца были направлены только к Нему, как глаза рабов к своему господину. Эти слова Рамбана приводятся в книге «Хинух» (заповедь 433): «Однако Тора не установила нам в этой заповеди (молитва) время, когда следует ее исполнять, поэтому есть разногласия мудрецов в этом вопросе: Рамбам в своем великом труде написал, что заповедь состоит в обязанности молиться каждый день. Однако Рамбан спорит с ним и говорит, что Тора не заповедала нам молиться каждый день, однако и он все же сомневается, что, возможно, есть заповедь молиться и взывать к Всевышнему во время беды. А в конце Рамбан пишет, что эта заповедь действительна в любое время и в любом месте, как для мужчин, так и для женщин. Тот, кто нарушил это и провел день и ночь без молитвы, не выполнил повелительную заповедь, как сказано у Рамбама. А тот, кто находится в беде и не взывает к Всевышнему, благословен Он, о спасении, нарушает эту повелительную заповедь по мнению Рамбана, и его наказание очень велико – ведь он как бы снимает с себя Б-жественное Провидение». Отсюда видно, что автор книги «Хинух» приводит мнение Рамбана в качестве закона.
Из сказанного выше следует потрясающий алахический вывод: как только у человека произошло какое-то несчастье, на него сразу же ложится повелительная заповедь Торы молиться. К примеру, если человек уже помолился утром, а потом по пути на работу с ним произошло что-то нехорошее – он почувствовал сильную боль, или возникли проблемы в делах, то по мнению Рамбана (чье мнение приводит «Хинух» в качестве закона), в этот момент у него заново появилась заповедь и обязанность из Торы молиться, потому что этот момент для него – момент беды. По мнению Рамбама, он уже выполнил заповедь молиться тем, что помолился в этот день, но по мнению Рамбана – он обязан законом Торы (деорайта) помолиться хотя бы краткую молитву, и нужно изучить внимательно, что называется несчастьем или бедой – в такой степени, что на человека ложится обязанность из Торы молиться (по мнению Рамбана).
Рассказывают о раве из Бриска, раве Ицхаке-Зэеве Соловейчике, что молитвы вырывались из его уст и во время разговора с людьми, ведь он часто повторял: «На Твое спасение надеюсь, Всевышний!» Обычно это объясняют его великой близостью к Творцу, что он по любому поводу просил Его в молитве. Несмотря на то, что это, несомненно, правда, видится, что тут была заложена и еще одна идея: поскольку он старался исполнять все заповеди с максимальной точностью, он все время опасался, что, возможно, тот или иной момент – это уже момент беды, который, по мнению Рамбана, требует немедленного обращения к Творцу в молитве. Ведь на самом деле очень трудно измерить, какой уровень проблем уже считается бедой. И поэтому, когда рав из Бриска беседовал с кем-нибудь и должен был дать ему хороший совет, величина ответственности, которую он чувствовал – чтобы, ни дай Б-г, не отклониться от истины – уже давала ему ощущение беды, и получалось, что у него заново появилась обязанность деорайта молиться. И хотя неясно, можно ли именно так истолковать поведение рава, но идея сама по себе верна.
5. На самом деле это лишь вопрос привычки, которая с небольшим усилием превращается во «вторую натуру» человека, и это замечательное достоинство – что по поводу любого огорчения или нужды, которые возникают у человека, он сразу же обратится с краткой мольбой к Всевышнему.
И как замечательны слова автора книги «Хинух», который пишет, что тот, кто не выполняет это, как будто снимает с себя Б-жественное Провидение. Ведь очевидно, что если человеку что-то понадобилось, и рядом с ним находится его друг, который ему может помочь, он сразу же попросит его о помощи. Как человек, который стоит на лестнице: если вдруг лестница покачнулась, он естественным образом кричит тому, кто стоит внизу, чтобы поддержал ему лестницу. Поэтому, если человек осознает и чувствует простую действительность – что Всевышний всегда рядом с ним, почему бы ему не сказать по-простому: «Владыка мира, на Твое спасение я надеюсь, Всевышний! Пожалуйста, подержи мне лестницу, чтобы я не упал!»
Есть тут еще один важный момент: даже если рядом с человеком никого нет, ему свойственно кричать в душе. Если взять последний пример – он говорит себе: «Ой, только бы не упасть!» А голодный человек говорит себе: «Эх, если бы у меня было что-нибудь поесть!» и т. д. Это свойство – естественный порыв просить помощи по любому поводу у того, кто находится рядом: если его друг с ним рядом – он просит и кричит ему, чтобы помог, а если никого нет – то человек близок самому себе, и он кричит, как бы прося у самого себя. Всевышний вложил это свойство в человека так же, как он вложил в любое животное инстинкт убегать от опасности, и так же, как у самого человека есть ресницы, которые защищают глаза, и ребра, которые защищают сердце, точно так же работает и этот инстинкт спасения в душе человека – кричать и просить о помощи любого, кто находится рядом, ведь именно он может спасти. Однако, если вдуматься, можно увидеть, что на глубоком уровне этот инстинкт является пробуждением Свыше в сердце каждого человека просить спасения именно у Источника всех спасений и избавлений, ведь Всевышний – Тот, кто ближе любого близкого, и, по правде – это и есть его (человека) спасение от любого горя.
Человек обязан выполнить эту духовную работу: дополнить, усовершенствовать этот инстинкт, вложенный ему в душу, связав его с подлинным Источником спасения, и привить себе «вторую природу» всегда помня, Кто всегда рядом с ним и готов услышать его крик и спасти.
А по поводу естественного порыва, который возникает у каждого человека – приближаться к Всевышнему в момент беды, если бы я не был недостойным (сказать такую новую идею – прим. ред.), я бы сказал, что это не так, а как раз наоборот. Это похоже на человека, который едет в повозке, и ему кажется, что деревья «бегут» ему навстречу, а на самом деле это не так: из-за того, что он едет им навстречу, ему так видится, и глаз не различает, кто бежит навстречу к кому. Точно так же и здесь: в момент беды Всевышний как бы «бежит» и приближается к человеку, чтобы ему помочь, как сказано: «с ним Я в беде», а нам кажется, что человек бежит к Всевышнему. На самом же деле наоборот – Всевышний «бежит» к нему, чтобы спасти его.
6. В мидраше, в конце книги Дварим мудрецы описывают невероятную мощь молитвы Моше рабейну, когда он молился, чтобы войти в Землю Израиля.
Приведем этот мидраш вкратце: «В тот час что сделал Моше? Надел мешковину и закутался в мешковину, посыпал себя пеплом и начал молиться и умолять Творца до тех пор, пока не содрогнулись небо и земля, и все мировые порядки […] Что сделал Всевышний в тот час? Объявил в каждом из врат, в каждом из небесных сводов и в каждом из небесных судов, чтобы не принимали молитву Моше и не приносили ее Ему, потому что уже подписан приговор […] В тот момент Всевышний спешно позвал ангелов и сказал им: срочно спуститесь и заприте каждые врата, и каждый небесный свод, поскольку голос молитвы поднимался вверх, а они (ангелы) пожелали подняться на небо из-за голоса молитвы Моше, поскольку она была похожа на меч, который пронзает и не останавливается; она была подобна тайному Имени Б-га, которое Моше выучил у одного из главных ангелов небесного воинства [в оригинальном тексте указано имя этого ангела, cм. там]. О том часе молитвы Моше сказано: “И услышал я позади великий шум голоса, произносившего: “Благословенна Слава Г-спода из места Его””, а шум – это не что иное, как сотрясение (неба и земли – см. выше), а великий – это не кто иной, как Моше, как сказано: “…Моше стал чрезвычайно великим в земле египетской в глазах слуг фараона и в глазах всего народа”».
Мудрецы подчеркнули, насколько великой и могучей была молитва Моше. А теперь свяжем это со сказанным в книге «Зоар» (гл. Балак, 195): «О троих употреблено слово “молитва”. Один – Моше, другой – Давид, а третий – бедняк: ”Молитва Моше, человека Г-спода”, — это молитва, которой нет ни у какого другого человека, “Молитва Давида” – это молитва, какой нет ни у какого другого царя, и “молитва бедняка”. Какая из трех самая важная? Следует сказать, что это – молитва бедняка, ведь эта молитва предшествует молитвам Моше и Давида, и предшествует всем другим молитвам в мире. Почему так происходит? Потому что бедняк молится с сокрушенным сердцем, а сказано: “Близок Всевышний к тем, у кого сердце разбито”, и Всевышний внимательно слушает его слова, поскольку, когда бедняк молится – его молитва раскрывает все небесные окна».
Это звучит просто невероятно: молитва Моше рабейну, который был человеком Г-спода, и его молитва была подобна тайному Имени Творца, которая пронзала, как меч, тем не менее не может сравниться с молитвой того, кто молится в состоянии бедности и с сокрушенным сердцем. Эта молитва – самая сильная, потому что, когда человек видит себя нищим перед Творцом и молится Ему с разбитым сердцем, его молитва слышна лучше всего, и ему открываются Небесные врата, и он получает самую большую помощь Свыше.
(Кстати, отсюда можно выучить очень важный практический момент: насколько нужно быть осторожным, чтобы не причинить страдания бедному и не обидеть человека с сокрушенным сердцем. Ведь кто мог бы осмелиться огорчить Моше рабейну или царя Давида, о которых сказано, что «их укус – укус лисицы, а их жало – жало скорпиона» [см. «Пиркей Авот», 2:15: «Старайся греться у огня мудрецов, однако будь осторожен, чтобы не обжечься об их угли, ведь их укус – укус лисицы, а их жало – жало скорпиона»]? Так тем более – бедный или несчастный человек: «Чтобы не воззвал из-за тебя к Всевышнему». Задумайтесь над этим!)
7. В конце книги «Аават Хесед» приведена статья под названием «Драгоценность».
В п. 16 там сказано: «В момент беды или опасности, не дай Б-г, человек ощущает страх, страдание и смиряется, отдавая себя во власть Творца. Точно так же следует быть осторожным и вести себя подобным образом и в спокойное время – отдавая себя во власть Творца со страхом и смиренностью». Этот алахический принцип объясняется в трактате Санедрин (44): «“Может ли быть такое, чтобы твоя молитва была принята, когда в ней нет боли?” (Иов, 36). Сказал раби Элиэзер: “Всегда человек должен предварять молитву беде, ведь если бы Авраам авину не предварил бы молитву беде между Бейт-Элем и Аем, не осталось бы никого в живых”. [Речь идет о времени, когда Йеошуа бин Нун захватывал Землю Израиля. Одной из решающих битв в этой войне был захват городов Ай и Бейт-Эль. Известно, что Авраам авину, находясь в этом месте, увидел пророческим духом, что будет происходить с его потомками, и помолился об этом Всевышнему.]» И на самом деле – это лучшее средство спастись от всех бед, ведь в большинстве случаев основная цель всех несчастий и страданий – пробудить человека к молитве и просьбам, как объясняют наши мудрецы (Йевамот, 64), что наши праотцы были бесплодными, потому что Всевышний желал их молитв. Поэтому, если человек будет молиться и взывать к Творцу еще до того, как пришла беда, он уже выполнил свою обязанность, и беда не придет.
Сказано «следует быть осторожным», потому что без этого человек находится в опасности: ведь если причиной появления беды является побуждение человека молиться, получается, что отсутствие молитвы приводит опасность, не дай Б-г. Однако, если он сам по себе ощущает, как будто опасность уже появилась, и молится, чтобы она не пришла, он бережет себя от появления настоящей опасности или беды.
8. Рав Авраам бен Давид (Раавед) в книге «Тамим Деим» (гл. 184) написал новое алахическое решение по поводу спора мудрецов первых поколений – можно ли молиться на любом языке:
«В соответствии с этим объяснением, молитва женщин, которые молятся на нееврейском языке в одиночку – не слышна, так как ангелы не приносят Всевышнему молитвы ни на каком языке в мире, кроме языка, который они понимают – на святом языке (лашон а-кодеш, язык Торы). Однако на общественной молитве [т. е. там, где молится миньян – 10 мужчин 13 лет и старше], где присутствует Шехина, женщины могут молиться на любом языке, как сказано в трактате Сота, что есть разница между общественной молитвой и молитвой в одиночку. Об этом также сказано в трактате Шаббат (1 гл.), что молитва за больного принимается даже на арамейском языке [разумеется, это относится и к любому другому языку], поскольку Шехина находится рядом с больным.
Но если они молятся в слезах и взывают ко Всевышнему из-за обиды или страдания, которое им причинили, то тогда вообще не нужно, чтобы ангелы приносили их молитвы Всевышнему, ведь сказано: “Врата слез и врата обиды не были заперты” (Бава Меция, 49)
Точно такой же закон в случае, если женщины молятся с большим душевным настроем из-за какого-то несчастья: их молитва слышна, даже если ангелы не знают их языка. Ведь сказано, что Менаше молился на святом языке и, поскольку он сделал тшуву, Всевышний принял его молитву против желания ангелов. [Царь Менаше, сын праведного царя Хизкияу, был большим злодеем, убил великого пророка Йешаяу и совратил народ, так что все стали служить идолам. В итоге враги (ассирийцы) захватили его и бросили в котел с кипятком. Вначале Менаше обращался ко всем идолам, чтобы они помогли ему. Увидев, что от этого нет никакой пользы, он осознал, что только Всевышний – Тот, кто может его спасти. Он обратился к Творцу с искренней молитвой, и был спасен. После этого Менаше стал праведным царем, и всю жизнь старался исправить все, что сам же испортил.] Говорится в “Мидраш Раба” (2): написано о Менаше (Диврей а-Ямим, 33): “И взмолился он к Всевышнему, и Тот ответил ему”. Мы учим, что ангелы закрывали окна на Небесах, чтобы его молитва не поднялась к Творцу, а Творец “прорыл” ему ход на Небе, и принял его молитву».
Перевод: рав Йонатан и г-жа Лея Шухман
