Недельная глава Матот
Одна из тайн Торы
Сказано: «И Моше говорил с главами колен», так как нет необходимости обучать всех сынов Израиля законам о том, что отец и муж могут отменить обеты, связанные с «изнурением души». А возможно, эти законы даже следовало скрыть от народа, чтобы люди не проявляли легкомыслия в отношении обетов. Но мудрецов Израиля и глав колен Моше обучил и этим установлениям.
И еще в этой строке содержится намек на закон, о котором говорят наши наставники: у глав колен есть особые права в отношении обетов, и <даже> один знаток Торы имеет право отменить обет. [См. Недарим, 78а. В законодательном своде Рамбама указывается, что если человек, давший обет, раскаялся в этом, он может обратиться к мудрецу, и тот имеет право освободить его от обета (Швуот, 6:1, Недарим, 4:5). Однако в кодексе Шулхан Арух определено, что «сегодня нет таких выдающихся знатоков Торы, которые имели бы право отменить обет в одиночку» – и необходимо обращаться к суду, состоящему как минимум из трех судей (Йорэ деа, 228:1, Шах).] Однако прямо это установление в Торе не разъяснено, но оно передано Моше на горе Синай (и передано им нам в устной форме). А в самой Торе содержится лишь тончайший намек: «он не должен оставлять свое слово неисполненным (לֹא יַחֵל דְּבָרוֹ –ло яхель дваро)» (Бемидбар, 30:3) – не сказано: «он не должен нарушать свое слово», но заповедано, чтобы он «не осквернял свое слово» (לֹא יחלל דְּבָרו – ло йехалель дваро), т. е. человек не должен «осквернять свой обет» [Т. е. человек не имеет права сам отменить свой обет (Рамбам, Швуот, 6:3, Недарим 4:4-5)]. Но <если он раскаивается в своем обете, то> пусть придет в суд, и мудрецы, действуя в соответствии с установленными алахическими нормами, простят его обет – и обет не будет им «осквернен».
[Необходимость отменить обет или клятву может быть вызвана несколькими основными мотивами. Например, человек, находясь в состоянии гнева, поклялся сделать то-то и то-то, а затем, успокоившись, раскаялся в своей клятве – т. е. «он изменил свое понимание ситуации». А возможно, человеку открылись какие-то обстоятельства, неизвестные ему в момент, когда он давал обет, и он говорит: «Если бы в тот час я знал и понимал то, что понимаю сейчас, я не давал бы обета», – и его обет отменяют, так как с самого начала он был дан как бы по заблуждению (см. Рамбам, Швуот, 6:1; р. Бхайе на Бемидбар, 30:3; Шулхан Арух, Йорэ деа, 228:7; см. также р. Э. Деслер, Михтав миЭлияу 4, с. 311).
И как правило, праведные люди вообще воздерживаются от обетов и клятв, ведь по точному определению наших мудрецов, праведники «мало обещают, но много делают», а нечестивцы, наоборот, «обещают много, но не делают даже малого» (там же 4, с. 311). Ведь сказано в Торе: «Если ты воздержишься от обетов, то не будет на тебе и греха» (Дварим, 23:23; см. также комментарий Рамбана к Дварим, 23:23-24). А в кодексе Шулхан Арух постановлено: «Следует остеречься, чтобы не принимать обет ни по какому поводу – и даже дать деньги на благотворительность. Но если у него есть под рукой деньги, то пусть пожертвует их сразу, а если нет – то пусть подождет, не принимая обета, пока деньги будут. А если все обещают дать деньги на благотворительность, и он должен обещать вместе со всеми, то пусть скажет «бли недер» (т. е. «не давая обета»)» (Йорэ деа, 203:4).]
Но в Торе об этом написано лишь намеком, потому что, как я уже упомянул, обеты и клятвы причислены к тайнам Торы, которые передаются лишь тому, кто достоин их знать. А данный отрывок приведен именно здесь, поскольку перед этим упомянуты обеты, связанные со Святилищем (нидрей гавоа), как написано: «Это делайте Б-гу в ваши праздники, сверх ваших обетов и ваших добровольных даров…» (там же, 29:39). И теперь говорится, что помимо упомянутых обетов (связанных со Святилищем), есть еще и обычные обеты. [Слово נֶדֶר (недер) может быть переведено на русский язык двумя словами, имеющими различные оттенки: обет и зарок. Слово «обет» в большей мере соответствует понятию нидрей гавоа – обеты посвятить некое имущество для нужд Храма или скот для жертвоприношения (а также определенную сумму – на благотворительность, или принять на себя обязательство исполнить заповедь). А слово «зарок» в большей степени созвучно понятию нидрей эдьот («обычные обеты») – когда человек зарекается использовать какой-либо предмет или употреблять какой-либо напиток или вид пищи. И тем не менее, здесь, при переводе текста Торы и комментария Рамбана, слово «обет» используется в обоих этих значениях – чтобы сохранить целостность понятия недер.] Но все, что «вышло из уст» человека, он обязан выполнить, а также воздерживаться от всего, что он себе запретил. И во всех этих случаях «он не должен оставлять свое слово неисполненным (לֹא יַחֵל דְּבָרוֹ)», однако другие имеют право простить ему (взятый им на себя обет).
Обеты и клятвы
«Если человек даст обет Б-гу или поклянется клятвой, приняв на себя запрет, – …он должен выполнить все, как вышло из его уст» (Бемидбар, 30:3).
…И в «Сифри» толкуют: «Может ли быть, что даже если человек поклялся есть падаль, земноводных и насекомых, на него распространяется это повеление Торы, и он должен выполнить все, как вышло из его уст? Но ведь в Торе сказано: «приняв на себя запрет» – т.е. он может запретить себе разрешенное, а не разрешить запрещенное». И это сказано именно по поводу клятв (швуот).
…Но по поводу обетов (недарим) наши наставники говорят: «В обетах запрет относится к предмету». [Недарим, 2б. Рабейну Нисим (Ран) комментирует это так: если человек дает обет не есть данный каравай хлеба, то запрет относится к хлебу; но когда он клянется не есть каравай хлеба, то под запрет подпадает он сам – и он запрещает себе действие, связанное с данным предметом (Ран на Недарим, 2б).] И поэтому обет (недер) не вступает в силу по отношению к нематериальному [См. Недарим 13б. Ран поясняет: «Ведь поскольку запрет относится именно к предмету, то когда нет предмета — нечего и запрещать».] – например (по отношению к некому действию, когда человек говорит): «Я принимаю обет, что не буду с тобой разговаривать» или «…что не пойду туда-то» или «…не буду спать» и т. п. А если так, то даже если человек скажет в отношении разрешенного ему: «Я принимаю обет, что буду сегодня есть» или «…что я съем этот каравай хлеба», – очевидно, это не станет обетом. Ведь в таком случае его обещание относится не к предмету, но к нему самому: он обещает, что сделает то-то и то-то – а в Талмуде подобные обеты, обязывающие что-либо сделать, вообще не упоминаются.
Только праведники
«И послал их Моше в войско по тысяче от колена» (Бемидбар, 31:6).
Но он не послал все войско сынов Израиля, несмотря на то, что мидьянитяне были многочисленным народом, а города их были большими и хорошо укрепленными. А причина в том, что среди сынов Израиля было много согрешивших с моавитянками (и мидьянками), и они были недостойны совершить отмщение за Б-га – но для этого были избраны праведники, известные (благочестием) в своих коленах.
Очищение сосудов
«Проведите через огонь, и оно очистится» (Бемидбар, 31:23).
Согласно закону Торы, сосуды, которые прикоснулись к мертвецу или к падали, не очищают огнем – но только водой. И поэтому наши наставники были вынуждены объяснить, что здесь речь идет об очищении сосудов прокаливанием от остатков некашерной пищи, впитавшихся в них, когда они находились в руках у неевреев. И это, безусловно, верно.
Тора указывает: сосуд, которым пользовались на огне, следует провести через огонь– как его использовали запрещенным образом, (так его и следует очищать). Если сосуд использовали на открытом огне – например, посуду из железа и меди, а также из серебра и золота, – то его нужно прокалить на огне. Если сосуд использовали для горячей пищи, (но не на открытом огне) – например, посуду из олова и свинца, – то его очищают в кипящей воде. А те сосуды, которые не соприкасались с огнем, но только с холодной пищей, отдраивают, пока они не очистятся, и омывают водой. И так сказали наши мудрецы: «Отмывают и окунают (в воду миквы) – и они чисты». [См. Авода зара 75б, где указывается: «Когда берут посуду от неевреев, то сосуды, которыми те <еще> не пользовались, окунают (в воды миквы) – и они чисты. Сосуды, которые те использовали только с холодным, например, стаканы, кувшины, подносы (для холодной пищи), отмывают и окунают (в микву) – и они чисты. Сосуды, которые использовали для горячего, например, котлы, и кастрюли (после тщательной очистки), погружают в кипящую воду, а затем омывают (в микве) – и они чисты. Сосуды, которые использовали на открытом огне, например, вертела и решетки для обжаривания, прокаливают (на открытом огне) и омывают (в микве) – и они чисты» (см. также Рамбам, Маахалот асурот, 17:3; Шулхан Арух, Йорэ деа, 120:1-3 и 121:1-2).]
Просьба сынов Гада и Реувена
«И пришли сыны Гада и сыны Реувена» (Бемидбар, 32:2).
А в предыдущей строке сначала говорится о сынах Реувена: «И много скота было у сынов Реувена, а у сынов Гада – очень много» – и это естественная последовательность, ведь Реувен был первенцем и сыном госпожи. И когда <в книге Дварим снова> рассказывается об этих событиях, также сказано: «А колену Реувена и колену Гада дал я <землю> от Гилада до потока Арнон…» (Дварим, 3:16).
Однако во всей данной главке предшествуют сыны Гада, потому что им принадлежал этот замысел, и они первыми заговорили с Моше об этом наделе. И они были еще более могучими воинами, чем сыны Реувена, как сказано: «Благословен Гад, расширяющий <пределы свои>, – как лев, он покоится и рвет мышцу и темя» (Дварим,33:20) – поэтому они не боялись поселиться в этой земле отдельно <от других колен> и не страшились окружающих народов.
[В мидраше объясняется, что победа сынов Израиля над Мидьяном была достигнута в основном благодаря усилиям воинов из колена Гада и Реувена. «Когда <Всевышний> пожелал, чтобы потомки Реувена и Гада разбогатели, – говорится в мидраше, – Он сокрушил мидьянитян перед Израилем. И сыны Гада, и сыны Реувена разбогатели (именно благодаря трофеям, взятым на этой войне), ведь сказано: «И взяли сыны Израиля …весь их скот, и все их стада, и все их имущество забрали в добычу» (Бемидбар 31:9) – а вслед за этим написано: «И много скота было у сынов Реувена…» (Мидраш Танхума, Матот, 6; Бемидбар раба, 22:8). Но богатство колена Гада было даже большим, чем у колена Реувена, как написано: «…а у сынов Гада – очень много…» (Кли якар к Бемидбар, 32:2). Ведь поскольку сыны Гада были самыми могучими воинами, при захвате военной добычи им досталось больше всего скота – и поэтому им особенно остро были необходимы обширные пастбища (Ор а-хаим к Бемидбар, 32:1; см. также комментарий к Дварим, 33:20).
Итак, из слов Торы следует, что сыны Гада и Реувена задумали поселиться отдельно, на восточном берегу Иордана, именно потому, что они имели «много скота», а восточный берег Иордана показался им великолепным «местом для стад». «Потомки Гада и Реувена были богаты, …и они любили свое имущество, – объясняется в мидраше, – поэтому они и поселились вне Земли Израиля. И поэтому они были изгнаны раньше всех остальных колен, как написано (Диврей а-ямим 1, 5:26): «И возбудил Б-г Израиля …дух Тилгат-Пилнэсера, царя Ассирии, и изгнал потомков Реувена и Гада». Что привело их к этому? То, что они отделились от своих братьев ради своего имущества» (Танхума, Матот, 5; Бемидбар раба, 22:7).
А в другом мидраше мудрецы относят к сынам Гада и Реувена вторую половину стиха: «Сердце мудрого (влечет его) вправо, а сердце глупца – влево» (Коэлет, 10:2). Ведь нечестивцы отдают свое сердце достижению материального благополучия, а сказано: «…слева – богатство и почет» (Мишлей 3:16). Но праведники отдают свое сердце Торе, которая сопоставляется с правой стороной, ведь написано (Дварим, 33:2): «Справа от Него – пламя Закона» (Бемидбар раба, 22:9). Комментаторы поясняют, что, поскольку правая рука является основной, а левая – вспомогательной, то и правая сторона образно олицетворяет главное, а левая – второстепенное (Комментарий Маарзо к Бемидбар раба, 22:9). И действительно, праведники, «отдающие свое сердце Торе», воспринимают все явления материального мира лишь как средства для достижения духовной цели – во славу Небес. Но сердце нечестивцев обращено к второстепенному: в достижении богатства и материальных благ они видят главную цель своей жизни, а в Торе и заповедях – нечто необязательное и неважное (Ми-маамаким, Бемидбар, Матот, 68, с. 426).
И сыны Гада и Реувена сделали второстепенное главным до такой степени, что, согласно свидетельству мидраша, имущество стало для них важнее собственных детей. Ведь они сказали Моше: «Мы хотим выстроить загоны для наших стад и города для наших детей» (Бемидбар, 32:16), поставив «стада» на первое место. Но Моше, о котором говорится: «Сердце мудрого <влечет его> вправо (т. е. к главному в жизни)», ответил им, изменив порядок приоритетов (там же, 32:24): «Постройте себе города для ваших детей и загоны для ваших овец» (Бемидбар раба, 22:9).
Однако наряду с этим негативным мотивом, была и другая, сокровенная причина, по которой сыны Гада и Реувена должны были поселиться на восточном берегу Иордана. Благословляя перед смертью колено Гада, Моше сказал: «Высмотрел он начало себе, ибо там участок, предназначенный для законодателя» (Дварим, 33:21). И Раши объясняет, что «начало» – это восточный берег Иордана, с которого началось завоевание святой земли, а «участок, предназначенный для законодателя», – это гора Нево, на которой будет похоронен сам Моше. И сыны Гада попросили надел на восточном берегу Иордана именно потому, что там будет место захоронения Моше (Раши к Дварим, 33:21). Ведь это место было предназначено для гробницы Моше с шести дней Сотврения мира, и потомки Яакова знали об этом из устной традиции (Авот, 5:6, Раши).
А в Талмуде объяснено, что Моше был погребен в наделе колена Гада, на границе с коленом Реувена, – ведь подножие горы Нево, на которой был похоронен Моше, находилось во владении сынов Реувена, как написано (Бемидбар, 32:37-38): «А сыны Реувена построили Хешбон, и Эль-Але, и Кирьятаим, и Нево (т. е. город у подножия горы Нево)» (Сота 13б; см. также Сифтей хахамим к Дварим. 33:21). Комментаторы отмечают, что у двух этих колен была «особая привязанность к Моше» (Сфат эмет, Бемидбар, Матот, 32:1) – и они не хотели расставаться с ним даже после его смерти. А поскольку Моше должен был быть погребен в наделе Гада, именно сыны Гада обратились к Моше от имени двух колен (Мегале амукот, 21; Ми-маамаким, Бемидбар, Матот, 70 с. 437).]
А Моше заподозрил, что они обратились к нему (с просьбой дать им надел на восточной стороне Иордана) из-за страха перед народами, населяющими Кнаан, – подобно тому, как говорили разведчики: «Мы не сможем подняться против этого народа, потому что они сильнее нас» (Бемидбар, 13:31). И поэтому Моше упрекнул их в том, что они, как и их отцы (в поколении разведчиков), не полагаются на Всевышнего. И еще он обвинил их в том, что из-за них весь народ <не решится вступить в страну Кнаан и> останется в пустыне. А они ответили Моше: «Упаси Б-г, чтобы мы их боялись! Но мы быстро пройдем перед сынами Израиля (32:17), чтобы сражаться против врагов Б-га – и они станут нашей добычей».
Редакция «Беерот Ицхак» выражает глубокую признательность переводчику раву Александру Кацу, редактору раву Цви Патласу и издательству «Пардес» за право пользоваться их переводом комментария Рамбана на русский язык.
