Следует разъяснить, что происходит, когда человек совершает тшуву каждый год, а затем возвращается к своему греху – поможет ли ему в этом случае тшува, совершенная им прежде в связи с прошлыми грехами? [Имеется в виду, правильно ли будет рассматривать повторение греха после тшувы как новый грех, если после того как человек согрешил в прошлый раз, он искренне раскаялся и принял решение больше так не поступать? Здесь и далее – примечания переводчика.] Или мы должны сказать, что поскольку он вернулся к прежнему греху, по-видимому, тшува его была ненастоящей, неполной, а решение прекратить совершать подобные прегрешения и злодеяния не было окончательным, раз он совершил их еще раз.

Как видно из слов наших учителей, благословенной памяти, когда человек раскаивается в совершенных грехах и принимает твердое решение больше их не повторять, Всевышний аннулирует эти грехи [так, как будто их и не было] благодаря его тшуве. А если после этого человек возвращается к совершенному греху, это происходит потому, что дурное начало вновь соблазнило его вернуться к своему проступку. И прошлые грехи, после того как уже были аннулированы, не вспоминаются вновь [и не отягчают его вину]. Однако этому вроде бы противоречит сказанное мудрецами в трактате Йома (86): «В тех прегрешениях, в которых человек уже исповедался в этот Йом Кипур, не нужно еще раз исповедоваться на следующий, но если совершил их вновь, следует снова исповедаться в них на следующий Йом Кипур». Отсюда видно, что если человек повторил свои грехи после того как оставил их и уже исповедался в них в Йом Кипур, он должен еще раз исповедаться в следующий Йом Кипур и в тех прегрешениях, что совершал раньше. А сказанное мудрецами «если человек не повторял грехи, и исповедуется в них дважды, – о нем говорит Писание “подобен он собаке, возвращающейся к блевотине своей”» продолжает, по-видимому, мысль мудрецов, высказанную до этого: «Если повторил свои грехи – должен исповедаться в них». Таким образом, о прошлых грехах сказано, что если повторил их, должен исповедаться заново; отсюда следует, что тшува и видуй (исповедь) в прошлый раз не помогли ему, поскольку он вернулся к греху. [И в этом заключается противоречие: из слов мудрецов в других местах следует, что настоящая тшува помогает в любом случае, независимо от того, согрешит ли потом человек еще раз или нет].

И все же здесь нет противоречия, потому что из слов «должен вновь исповедаться в этих грехах» не следует, что когда человек исповедался в них в прошлый раз, и раскаивался, это ничего не значило. Из этих слов видно только, что сейчас он должен заново исповедаться в этих же грехах, совершенных повторно, чтобы напомнить себе, что это нарушение он уже совершил два или три раза, и более не возвращаться к этому греху. И если бы он исповедался только в том поступке, который совершил сейчас, то совершенное им в прошлый раз все равно было бы прощено благодаря его тшуве, которую он совершил тогда. Упоминание в нынешней исповеди о прошлых грехах нужно только для более полной тшувы, которую он должен совершить сейчас [в связи с последним прегрешением], как мы уже объяснили.

Еще можно сказать, что здесь (Йома 86) говорится именно об исповеди, а не о тшуве, ведь не сказано, что нужно заново раскаиваться в том, что человек совершил ранее, поскольку он уже раскаялся в этом в тот раз. Но сказано, что нужно упомянуть прошлые грехи в исповеди, чтобы предотвратить их повторение в будущем, как мы уже писали. Ведь рабби Элиэзер бен Яаков спорит (там же) с тем, кто считает, что не стоит упоминать в исповеди прошлые грехи, и говорит, что наоборот, это похвально – вспоминать о них в исповеди, даже если и не повторял их, как написано: «Злодеяние мое буду знать». Тем более, если человек вновь согрешил, ему следует упомянуть и о том, что он совершил в прошлый раз. Но тшува, совершенная им в прошлый раз, не теряет своей силы, поскольку он принял тогда решение не повторять более греха. И хотя змей (он же дурное начало) соблазнил его потом, и человек согрешил вновь, это не аннулирует его тшуву. Видится, что подтверждение этому можно найти в трактате Таанит (16): «Сказал рабби Ада бар Аава: на кого похож человек, совершивший грех, исповедовавшись в нем, но не раскаявшись? – на того, кто держит в руке шерец [одно из восьми нечистых животных, перечисленных в Торе, прикосновение к трупу которого делает человека тоже тамэ – нечистым]. Такому человеку ничто не поможет <очиститься>, и даже если он окунется во все водоемы мира [окунание в водоем, который отвечает критериям «миквы» или «источника», очищает человека от нечистоты шерец], окунание не засчитается ему. Как только же он выпустит шерец из рук, окунание, <сделанное после этого>, засчитывается ему. И об этом сказано: “Тот, кто сознается и оставляет <грехи>, тот будет помилован”, и сказано “Вознесем сердце наше и руки наши к Б-гу в небесах”».

Раши пишет, что речь в этой гемаре идет о человеке, который мог бы исправить свой грех, но не делает этого – о грабителе, который не желает возвращать украденное им. Видится, что если человек совершил другие нарушения, после которых ему нечего исправлять, – как только он примет решение более не совершать эти грехи, <а затем исповедуется>, они будут прощены ему, как в примере с шерецом: как только человек выпускает его из рук <и окунается>, ему засчитывается окунание. И даже если он затем опять притронется к шерецу – окунувшись в микву еще раз, он очистится и от этойтумы, а от тумы, которую он получил, взяв в руки шерец в прошлый раз, он уже очистился тогда, и те чистые предметы или еда, к которым он прикасался между первым очищением и повторным прикосновением к шерецу, не станут задним числом нечистыми. Так же и тот, кто согрешил, совершил тшуву, а затем вернулся к тому же греху, не нуждается в «окунании» [для очищения от прошлого греха] – не должен делать новую тшуву за то, что совершил в прошлом. Только исповедуясь за последний грех, он должен упомянуть и прошлый, чтобы тшува, которую он делает сейчас, вышла правильной и устойчивой.

При всем этом человеку следует каждый год очень стараться вспоминать все свои грехи и раскаиваться в них, и делать тшуву заново, чтобы его тшува вышла устойчивой, и чтобы он не уподобился человеку, который думает так: «согрешу, а потом сделаю тшуву» – такому человеку не дают с Небес возможности сделать тшуву (Йома 85). И все же, если он удостоился совершить тшуву, видится, что она засчитывается, несмотря на то что впоследствии он вернулся к греху (как и намеревался вначале, думая «согрешу, а потом сделаю тшуву»). [Примечание редакции: наши великие учителя в своих книгах часто используют слово נראה (ниръэ) – буквально «видится». Однако следует знать, что для нас это означает четкое и ясное законодательное решение, основанное на широчайшем и глубочайшем знании автором всей Торы.] Об этом говорил царь Давид (Теилим 51): «Ведь в злодеянии был создан я, и в грехе зачала меня мать моя. Ведь истина, что желаешь Ты, – в почках [то есть внутри человека; комментаторы объясняют: Давид имел в виду, что человек грешит вследствие соблазна дурного вожделения, но внутри он желает оставаться верным Творцу (Радак)], и скрытую мудрость поведаешь мне». То есть несомненно, что «в злодеянии был создан я, и в грехе зачала меня мать моя», и поэтому я грешу и грешу, раз за разом, в соответствии со своей природой. Но Ты, учитывая это, не закрываешь путь к тшуве перед тем, кто возвращается к Тебе, несмотря на то что он повторяет свой прежний грех, если каждый раз, когда он совершает тшуву, он искренне решает, что не вернется к этому греху, а затем повторяет его только потому, что дурное начало одолевает его. Это и имеется в виду в словах «ведь истина, что желаешь Ты, – в почках» [то есть внутри], другими словами, ведь Ты желаешь, чтобы тшува прежде всего была искренней, чтобы человек принял в своей душе твердое решение не повторять более греха. А если он все же повторяет его – это потому, что его вновь одолел соблазн, ведь Тебе известно, что его тшува, совершенная в мыслях прежде, была искренней. Слово «злодеяние» (авон) связано в этом стихе со словами «был создан», а «грех» (хет) – со словами «зачала меня мать», так как под «злодеянием» понимается намеренное прегрешение, совершаемое сознательно, – за это несет ответственность разумная душа; человек сознает, что он совершает грех, и тем не менее, не воздерживается от того, чтобы совершить его. «Грех» же совершается тем, кто не до конца осознает, что он делает, подобно животному, и ответственность за это несет животная душа, точнее – дурное побуждение человека. Поэтому сказал Давид «в злодеянии был создан я»; при рождении человек получает душу, высеченную из-под Трона Славы, подобно тому, что Шломо говорил о Торе, которая хранилась две тысячи поколений до Сотворения мира (Мишлей 8): «Я была создана, когда еще не было бездн…» – здесь идет речь о создании божественного, то же относится и к душе человека, высеченной из-под Трона Славы [и в обоих стихах используется слово «холал», создание]. То есть, злодеяние совершается именно в случае, когда божественная душа осознает, что человек делает, и делает он это таким образом злонамерено. И поэтому о такой душе сказано: «Отсечена будет эта душа, преступление ее на ней», то есть преступление, совершенное сознательно, делается с ведома души, и прилепляется к ней, и она отсекается – вместе со своим преступлением. И мудрецы объясняли эти слова – «преступление на ней», то есть когда человек не сделал тшуву.

А относительно «греха» говорится «зачала меня мать», так как ненамеренный грех совершается из-за <качеств, полученных человеком еще во время формирования его> в чреве матери, оттуда же происходит и дурное начало человека, которое сопровождает его с момента рождения, как написано: «У порога грех лежит…», и это – дурное начало, образующееся из материальной составляющей человека, откуда исходят все грехи, совершаемые по ошибке. Ведь именно поэтому сказано «грех лежит», а не сказано «злодеяние лежит» – несмотря на то, что злодеяния тоже совершаются под влиянием дурного начала, они не настолько приписываются ему, так как человек совершает их сознательно, понимая разумной душой, что он грешит. И душа его не сопротивляется дурному побуждению, и не пытается протестовать, поэтому злодеяние приписывается самому человеку, как и было написано.

Перевод – рав О. Климовский