«Ваешев Яаков бе-эрец мегурей авив, бе эрец Кнаан». Самое простое понимание этого отрывка, которое приводит, в том числе, Раши – Яаков поселился в земле Кнаан – там же, где жил его отец Ицхак. В книге Зоар приводится важное примечание к этому отрывку: слово «гар» (жить) можно трактовать двояко: первое – это проживание, с оттенком временности, непостоянства. А вот второе значение слова «гар» с корнем «гимель-рейш» – это язык страха. Это объяснение мы учим из фразы о судьях «ло тагуру лифней иш» – судьи не должны бояться никого из людей (а только Всевышнего, Высшего Судью). В недельной главе Балак мы также встречаем это значение – «ве-йагар моав ми-бней Исраэль» – «и стал бояться Моав сыновей Израиля». Таким образом, «эрец мегурей авив» согласно Зоару можно перевести, как «страна страха Ицхака». В одной из статей, посвященной недельной главе, мы уже писали о том, чего боялся Ицхак. Сейчас мы посмотрим на это с точки зрения еврейского дома.
Естественное желание человека – расслабиться у себя дома, почувствовать себя более естественно, говоря иносказательно – «снять галстук и пиджак». Даже человек, занимающий высокое социальное положение – директор банка или профессор университета – в кругу семьи, бывает, меняется до неузнаваемости, иногда не в лучшую сторону. Некоторые ошибочно полагают, что то, как нас видят домочадцы – в первую очередь жена и дети – является второстепенным по отношению к тому, как нас воспринимает общество в целом. Однако такое утверждение в корне неверно: именно то, какими мы предстаем в глазах жены и детей, то, как они нас воспринимают, и является основополагающим в воспитании детей. Б-гобоязненность, если она лишь внешняя, дома исчезает, и жена и дети видят нас такими, какими мы являемся на самом деле.
Важно здесь заметить, что есть, как минимум, три категории домашних, которые воспринимают нас с разных точек зрения: наши жены, наши дочери и наши сыновья.
Начнем с жен. Если жена видит, что ее муж боится Всевышнего, проявляет истинную богобоязненность и желание следовать воле Творца, то и для жены уважение, которое она испытывает к мужу, будет чувством естественным. В таком доме пожелания и указания мужа будут восприниматься как выражение Высшей воли, и жена с радостью будет следовать за мужем. Если же жена видит, что собственные желания стоят у мужа на первом месте, что воля Всевышнего для ее мужа – вторична по отношению к собственной, то и жена будет проявлять свою волю, часто противоположную. Как я получил от наших учителей, в семье лучше всего проявляется принцип «мида кенегед мида»: насколько тщательно муж исполняет волю Всевышнего, насколько он старается понять волю Творца и следовать ей, настолько безусловно жена следует за мужем и стремится исполнить его волю во всем. Если же для мужа существуют только его личные желания, то такого мужа жена попросту не будет слушаться, а будет делать то, что лично ей, по ее видению и желаниям, кажется разумным. Об этом сказано – «если муж и жена не удостоятся – то (будет) огонь пожирающий (между ними)». Я слышал по этому поводу одно очень емкое замечание: на вопрос молодого авреха раву, какую книгу по мусару ему учить со своей женой, рав ответил – ты сам должен быть «сефер мусар» для своей жены!
Этот пример следует пояснить. В трактате Брахот есть подходящее определение: гдола шимуша йотер ми-лимуда. Его можно объяснить так: человек своим личным примером, своей жизнью по Торе может передать своим ученикам больше, чем всей Торой, которую он учит. Переводя на язык семьи, муж может говорить жене очень правильные слова, но как истинное указание к действию жена воспримет от мужа только то, как он живет. По закону нет обязанности учить жену (и дочь) Торе – и это связано с тем, как они Тору воспринимают. Девочки, девушки, а в будущем – жены выучивают Тору не из книг, а из того, что они видят в доме – сначала в родительском, от отца, а потом в своем собственном – от мужа.
Когда в еврейских домах наступил упадок (с возникновением и распространением идей Просвещения в начале прошлого века), великая женщина Сара Шнирер основала систему школ для девочек «Бейт Яков», где основы Торы передавались преподавателями. Однако изначально девушке полагается воспринять все бесценные качества «идише мейделе» – Тору, веру, Б-гобоязненность – именно из семьи. Современные девушки каждый день слышат о важности Торы в школах и семинарах – это чрезвычайно важно. Но не менее важно, чтобы это подкреплялось «практикой». То есть, чтобы возвращаясь из школы и семинара, они видели своего папу (любящего и любимого ими), сидящим над книгой до полуночи и далеко за полночь. Для них это не теория, а нормальный образ жизни, свою будущую семью они не могут представить иной!
Если же мы хотим избавиться дома от ярма служения Всевышнему, снять с себя маску Б-гобоязненности, оставив при этом лишь усвоенные в детстве (и часто не лучшие) качества, – возникает проблема. В первую очередь это касается того, как нас воспринимают жены и дочери, но также это верно и относительно сыновей. Конечно, во многом мальчики воспитываются в хедерах и ешивах через Тору, но и когда они бывают дома, не стоит забывать показывать им личный пример.
Недавно был йорцайт одного из величайших мудрецов Торы последних поколений – рава Аарона Котлера. Знакомый многим из вас рав Звулун Шварцман, много помогающий русской общине, – внук рава Котлера. Как-то раз, когда нам удалось с ним пересечься, я спросил рава Шварцмана, что он может рассказать про своего дедушку. Надо сказать, что будущий рав Шварцман практически вырос в доме у дедушки, и он рассказал, как выглядел рав Аарон Котлер, когда приходил домой.
Важно понимать, какой выдающейся личностью был рав Аарон Котлер: величайший мудрец Торы, глава ешивы, общественный деятель. Он тратил много сил на поддержание своей ешивы, при этом имел большой общественный вес не только в Америке, но и в Израиле. Был одним из основателей движения «хинух ацмаи» – отдельного от государства религиозного образования. Рав Хаим Камиль как-то привел в пример рава Аарона Котлера как человека, который, будучи гаоном в Торе, также много времени и сил посвящал общественным делам на благо всего народа Израиля. Более того, про него можно сказать, что в американском «болоте» (а другим словом нельзя было охарактеризовать ситуацию, в которой оказались американские евреи того времени) он восстановил подлинную святость Торы – так, как это было принято сотни лет в Европе. Нельзя сказать, что в Америке не было Торы – была, но какая-то прикладная: учили Тору, чтобы получить диплом раввина, и с этим дипломом искали подходящее раввинское место. Такого явления, как изучение Торы ради нее самой, «Тора лишма», просто не было, и рав Котлер возродил это забытое понятие!
Так вот, рав Шварцман рассказал мне, каким он запомнил своего дедушку: уставший после наполненного делами дня, рав Котлер возвращался домой. У него не было машины с личным водителем – он ездил на метро. Открывал дверь в квартиру, уставший от множества общественных дел, видимо, голодный, что он в первую очередь делал? Бежал к стендеру и открывал книгу! Но и на этом не начинался его отдых: рав Аарон Котлер давал жене список телефонов, по которым надо позвонить. То есть, его рабочий день вовсе не заканчивался с возвращением домой: погруженный в Гемару, он ждал, когда жена наберет для него очередной номер (мы говорим о временах, когда существовали только дисковые проводные телефоны) и приложит трубку к его уху. Рав Котлер обсуждал какое-то дело, и даже не клал трубку на рычаг – он спешил вернуться к Торе, в то время как жена набирала для него очередной номер… Так внук видел своего деда!
Мой учитель и наставник рав Яаков Фридман, основатель ешивы Тифрах, как-то сказал мне (мне было тогда 25 лет, а ему 47): «нам с тобой надо подумать, как сделать так, чтобы нашим внукам было, что увидеть». Это, конечно, емкая фраза, и это непросто, но это – пример того, каким должно быть воспитание.
Есть известная история про Хафец Хаима, скорее всего, многие из наших читателей с ней знакомы. Как-то раз в довоенной Варшаве умерла женщина и оставила завещание Совету ешив – 80 000 рублей, по тем временам – огромная сумма (для сравнения: бабушка рассказывала мне, что, будучи гимназисткой, она зарабатывала рубль в день и этим кормила семью). Как это часто бывает, нашлась одна семья, которая решила наложить руки на эти деньги. Чтобы спасти деньги для ешив, в Варшаву срочно выехали Хафец Хаим и рав Хаим Брискер. Через месяц рав Хаим Брискер решил, что все их усилия не стоят того, что они не учат полноценно Тору все это время, и уехал, а Хафец Хаим остался, – и, действительно, спас половину денег. И вот как он вернулся домой после того, как провел много времени в Варшаве, привезя деньги для ешив: он в первую очередь направился к стендеру и начал учиться! Даже до того, как он поел и попил, он начал учиться, потому что занятие Торой – это сама жизнь. Безусловно, рав Хаим Брискер был прав, вернувшись как можно раньше и погрузившись в полноценную учебу, но прав был и Хафец Хаим, выбравший путь спасения денег для ешив. И один, и другой действовали исключительно из любви к Торе.
У еврейских женщин есть внутреннее ощущение важности изучения Торы – и они многим готовы жертвовать ради того, чтобы муж учился. Но! Это работает только при условии, что жена видит и чувствует, насколько ее мужу важна Тора, насколько она составляет центр его жизни. Если же на духовном уровне влияние Торы не очень ощущается, – для такого мужа жена не готова жертвовать своими интересами. Более того, в таком доме женщина может решить, что ее интересы, ее видение семьи являются решающими, и сама становится во главе дома, что противоречит всем принципам еврейской семьи, всему тому, что передали нам наши мудрецы.
Особое понятие в Торе, которого мы касались ранее – «пахад Ицхак», страх Ицхака, и мы писали о том, что Ицхак по-настоящему раскрыл в нашем мире качество Б-гобоязненности. И, таким образом, когда мы читаем в Торе про то, как Яаков поселился в стране своего отца, мы можем понять связь с сутью Ицхака – с его трепетом перед Творцом.
В отрывке, говорящем о том, как Яаков готовился к встрече с Эйсавом, рассказывается, что он сначала послал впереди себя посланников и наказал им передать Яакову вместе с дарами устное сообщение, в котором были такие слова «им Лаван гарти…». По простому переводу это значит «с Лаваном я жил», но Раши комментирует, что слово «гарти», «жил», имеет гематрию 613 – по количеству заповедей. И не просто гематрию – это те же самые буквы – «тав», «рейш», «йуд», «гимель» – «тарьяг мицвот». Раши говорит так: «Я жил со злодеем Лаваном и в совершенстве исполнял 613 заповедей и не научился от его дурных поступков». Используя объяснение Зоара, по которому корень «гар» – страх, мы можем прочитать отрывок с таким смыслом: «все то время, пока я жил с Лаваном, я жил в страхе перед Творцом». И такой смысл очень подходит к объяснению Раши. Хотя вся обстановка в доме Лавана кричала о ненужности соблюдения заповедей, о бесполезности страха перед Творцом, Яаков за 20 лет жизни там не поддался дурному влиянию и сохранил в себе качество их отца – Ицхака: Б-гобоязненность и подчеркивает это в своем сообщении Эйсаву. Можно объяснить это и от обратного: невозможно было бы жить столько времени у Лавана и остаться праведным евреем, если не обладать совершенным качеством Б-гобоязненности.
Поэтому Яаков возвращается жить туда, где находится источник трепета перед Небесами, где он получил основы этого качества – в место проживания своего отца Ицхака, и в этом месте он растит своих детей. Стоит ли говорить о том, что у детей Яакова был перед глазами пример их дедушки, и на этом примере они и воспитывались, получая качество Б-гобоязненности и от отца, и от деда.
В другом месте Пятикнижия говорится про Яакова, что он – «сидящий в шатрах учебы». Раши объясняет шатры как «дома учения Шема и Эвера», а в другом месте объясняется, что это два шатра: первый – шатер Авраама, место «Торат хэсед», благодеяния, и второй – шатер Ицхака, где он учил «Тору Б-гобоязненности». Книга «Месилат Йешарим» объясняет, что истинная мудрость – в Б-гобоязненности.
Имя Хафец Хаима было известно далеко за пределами Радина. О его мудрости и Б-гобоязненности были наслышаны даже в Америке, и не раз Радин посещали делегации американских евреев. Один особенно упорный еврей из Америки настоял на личной встрече с великим гаоном и праведником и был поражен скромностью его дома – в комнате Хафец Хаима даже не было стульев, а стояли лишь скамейки. Гость удивился и спросил у Хафец Хаима: как такое может быть? Такой большой мудрец Торы, один из руководителей поколения – и живет в такой бедности? Это даже не бедность – по американским меркам это совершенная нищета! Хафец Хаим тогда спросил гостя: скажите, а когда вы ко мне добирались,то на пароходе, в повозке, на постоялых дворах – везде ли вы были окружены комфортом, к которому привыкли у себя дома в Америке? Гость недоуменно ответил, что, конечно же, невозможно окружить себя в дороге комфортом на высшем уровне – ведь это временно! На что Хафец Хаим заметил, что и он в этом мире – лишь временно…
Как важно нам с вами воспитать в себе это чувство, это знание – что мы в этом мире – временно, проездом, и цель нашего путешествия – будущий мир! Как важно научиться самим и приучить своих детей быть тем, что называется «бен олам аба» – «сыновьями будущего мира»! Одним из таких «сыновей» по-настоящему являлся наш великий учитель рав Элазар Шах.
Мое взросление в Земле Израиля пришлось на время, когда главной поколения был рав Шах, и я даже удостоился возможности несколько раз бывать у него. Поражала неуемная энергия мудреца Торы – рав Шах всегда находился в центре событий и все «пропускал через себя». У него, также как и у Хафец Хаима, было одно важное качество: их сердца не зачерствели, они проявляли отзывчивость к беде каждого еврея и радовались так искренне, как будто эта радость – в их собственной семье.
Больше 30 лет назад в Офакиме, когда мы жили там с семьей, случилась трагедия: две женщины, жены аврехим, поехали давать урок в отдаленный мошав на границе с Сектором Газа, и их увлек водный поток… Когда новость о их гибели достигла рава Шаха, он разрыдался… Рав Шах был далеко не молодым человеком – когда я его узнал, ему было уже за 80, и он многое пережил: почти вся его семья погибла в Катастрофе, он потерял дочь, всю жизнь провел в скитаниях. Кроме того, будучи человеком общественным, он ежедневно выслушивал проблемы и трагедии сотен людей – и, тем не менее, он сохранил горячее сердце. Что бы ни делал рав Шах, он постоянно оценивал себя с позиции будущего мира. Например, есть возможность предостеречь кого-либо от нарушения Шаббата: если он этого не сделает, накажут ли его за это в мире грядущем? Он должен вынести алахическое решение – насколько обоснованным оно является, будут ли его судить за это в Высшем Суде? Он жил верой и трепетом перед Всевышним. Каждый шаг, каждый поступок выдавал в раве Шахе истинного «бен олам аба». На фоне его колоссальной общественной деятельности эти стороны его личности для многих были скрыты. Я тоже не знал о многом, пока не прочитал книгу рава Лоренца «В кругу великих»…
Нельзя не привести здесь еще один пример потрясающей цельности и прямоты, того самого качества «йошер», о котором мы писали раньше – без этого качества невозможно взглянуть на себя со стороны, невозможно стать настоящим «бен олам аба». История эта произошла в двадцатых годах прошлого века в Польше, когда польские власти вдруг решили насильно заставить учеников ешив изучать польский язык.
Многие мудрецы сразу увидели в этом подрыв основ еврейского образования и опасность ассимиляции, и одним из ярых противников такого нововведения был Хафец Хаим. Будучи уже в весьма преклонном возрасте – около 90 лет – он собрался ехать в Варшаву, чтобы постараться убедить власти изменить свое решение. По дороге в столицу Хафец Хаим заехал в местечко Гур к своему товарищу и соратнику, великому адмору из Гур. В те времена хасидский двор Гур насчитывал около двух миллионов евреев – целая империя, и дай Б-г, чтобы былое величие восстановилось! Адмор из Гур поддержал инициативу Хафец Хаима, однако сам ехать отказался: ведь у него два миллиона хасидов, у каждого – свои печали, проблемы, вопросы, и со всем этим они идут к нему, к своему Ребе. Нет уж, он никак не может оставить своих евреев без участия – к тому же, разве не сказано про того, кто занимается заповедью, что он свободен от других заповедей? Хафец Хаим не стал расточать красноречие, чтобы уговорить своего соратника присоединиться к нему в поездке, но произнес лишь несколько слов: «скажи, а на Небесном Суде ты также оправдаешься?» Адмор из Гур задумался на несколько мгновений, после чего решительно сказал: «едем!»
Можно ли обвинить великого адмора из Гур в том, что он не хотел спасти евреев от «просвещения»? Он, фактически «отец» двух миллионов евреев, безусловно, мог найти множество причин и оправданий, почему ему нужно оставаться в своем доме. Но, несмотря на это, он нашел в себе силы оценить свои поступки как «бен олам аба», с точки зрения наилучшего исполнения воли Творца, и принял такое решение, которое на Высшем Суде ему засчитается в заслугу.
Хороший урок такого отношения мне посчастливилось получить от моего учителя, рош ешивы Тифрах, гаона рава Авиэзера Пильца. Он сам был большим талмид хахамом и близким учеником и родственником рава Шаха (был женат на его племяннице), его отец был современником и учеником Хафец Хаима. Таким образом, его Б-гобоязненность имела надежный источник. Как-то раз я набрался смелости надоедать ему своей просьбой о том, чтобы он принял в ешиву одного авреха. У рава Пильца были свои соображения – по возможности не брать в ешиву аврехов, а только бахуров. Я был в то время молодым аврехом и редким исключением, которое он терпел. Я обратился к нему с просьбой принять моего знакомого авреха в ешиву Тифрах. Рош ешива знал авреха и ценил его. Он стал рассуждать вслух: если я приму этого авреха в ешиву, чтобы он по-настоящему вырос в Торе, то, даже если он навредит бохурим, Всевышний меня за это не накажет. Но если же я откажу ему, и он не сможет максимально вырасти в Торе – за это меня накажут Свыше. Таким образом, рав Пильц принимал решение о судьбе авреха исключительно из страха перед Небесами, как «бен олам аба», и не было в его решении никаких других мотивов – лишь размышления о том, чего хочет от него Творец!
В нашей повседневной жизни мы можем видеть два подхода к принятию решений: первый, обывательский – с точки зрения личной выгоды: если я так поступлю, будет мне выгодно или нет? А второй подход – с точки зрения страха перед Небесами: если я так поступлю, пусть и с явной выгодой для себя – не нарушу ли я тем самым волю Творца? Не накажут ли меня за это на Небесах? Корень именно такого глубокого качества «ират шамаим» мы видим в нашем праотце Ицхаке. Именно Ицхак-авину был «меркава шель мидат а-пахад» (колесница страха). Он полностью раскрыл в мире качество Б-гобоязненности, и все то, что мы писали выше о великих мудрецах современности, не может сравниться по величию с проявлением этого качества у нашего праотца. И именно с точки зрения качества Б-гобоязненности для Ицхака этот мир был «временным жильем» (и в этом связь между «эрец мегурей авив» – «земля страха отца моего» – и землей временного жилища отца). Потому что воля Творца, которую он так боялся нарушить, распространяется на вечность – и наш материальный мир лишь преходящая обитель.
В Земле Израиля был великий человек – рав Ицхак Зеев Соловейчик, рав из Бриска, который также был известен своей величайшей Б-гобоязненностью. Однажды один человек его спросил: почему рав так сильно боится нарушить, ведь он столько лет исполняет заповеди и не нарушает. Чего же бояться? Рав Соловейчик спросил того человека, есть ли у него защитный бортик на кровати, и не боится ли тот упасть. Спрашивающий, конечно же, сказал, что никакого бортика нет, и упасть он не боится – взрослый человек, умеет спать на кровати, да и кровать на полу – не страшно. Тогда рав Соловейчик спросил, как бы себя чувствовал этот человек, если бы его кровать стояла не на безопасном полу его спальни, а на краю обрыва? В этом случае был бы он спокоен? Так вот, – сказал рав Соловейчик, – для тебя исполнение заповедей – как спать в кровати, стоящей на полу в спальне, а для меня каждый день – как спать в кровати на краю пропасти.
Эрец мегурей авив для Яакова – место страха его отца Ицхака, источник Б-гобоязненности.
В Торе мы находим две истории, похожие на первый взгляд, и совершенно разные по сути. Одна – история про Тамар и Йеуду, а вторая – про жену Потифара и Йосефа. Обе женщины изначально действовали «ле шем Шамаим», во имя Небес – и той, и другой было предначертано свыше потомство от праведников. Разница между ними состояла лишь в способах, которые они выбрали для реализации предначертанного.
Жена Потифара пыталась всеми силами соблазнить Йосефа, поскольку знала от звездочетов, что от нее и Йосефа произойдет великое потомство – не знала она лишь того, что потомство произойдет не непосредственно от нее, а от ее дочери. Сказано дальше, что Йосеф женился на Аснат, дочери Потифара – и уже у них родились Эфраим и Менаше, главы колен еврейского народа. Именно неправедный путь – изменить мужу – отличает поведение жены Потифара.
С другой стороны Тамар, которая тоже знала, что от нее и от Йеуды произойдет потомство. Именно для этого она устроила весь маскарад с переодеванием. Когда Йеуда увидел, что его невестка согрешила, он приказал ее публично казнить. По букве закона Тамар была чиста: она была вдовой, а до дарования Торы ибум мог совершить не только брат умершего, но также и отец, и любой другой близкий родственник. И вот Тамар понимает, что ее казнь будет, по сути, казнью всего потомства – и, несмотря на это, она выбирает не открывать истинного отца своего будущего ребенка и не подвергать Йеуду публичному унижению – как сказано «лучше пойти в горячую печь, чем обидеть другого прилюдно». Казалось бы, она исполняет волю Творца – от нее должен произойти царь Израиля и Машиах, и знаки у нее в руках. Но она решает поступить максимально в соответствии с волей Творца, и отсылает знаки Йеуде с тем, чтобы он решил, как правильно поступить. При этом забота о собственной жизни, о спасении потомства для Тамар отступают перед страхом нарушить волю Творца.
Философия «цель оправдывает средства» не нова: корень ее мы видим в истории греха первого человека. Руководствуясь вроде бы добрыми побуждениями – достичь величия и приблизиться к Творцу – Адам а-ришон решил, что можно нарушить даже Его волю. И так же думала жена Потифара, стремясь во что бы то ни стало заполучить Йосефа – ради исполнения предначертанного она не гнушалась никакими средствами, не задумываясь о том, что из нечистого не может произойти чистое. Как сказано в Коэлет, человек изначально был создан прямым, а потом стал искать всевозможные способы, как свой путь искривить. Даже если у нас есть какой-то расчет на будущее – нельзя отойти от воли Творца ни на шаг сейчас.
Стоит подвести итог статье – почему мы так долго говорили о страхе перед Небесами и Ицхаке, как воплощении этого качества, и как нам это поможет в воспитании наших детей? Обсуждается в трактате Сота, что Йосеф в какой-то момент практически уступил преследованию жены Потифара и почти пал в испытании, но в последний момент Творец послал ему помощь, и Йосефу явился лик отца. В конечном итоге, это помогло ему отшатнуться от греха и устоять в испытании. Давайте задумаемся, каждый из нас, что такого мы можем сделать для наших детей, чтобы источником Б-гобоязненности, таким же, как для Яакова было место проживания его отца Ицхака, для наших детей стал их родной дом? Видится, что битьем и прочими наказаниями ират Шамаим детям не привьешь. Напротив, только личный пример, который они видят каждый день, привьет им любовь к Торе и осторожность в исполнении заповедей. Как мы сами реагируем на возможные нарушения: боимся ли мы нарушить Субботу, является ли для нас катастрофой обидеть другого еврея? В первую очередь, насколько мы соблюдаем осторожность в отношениях с самыми близкими людьми – с женой и детьми? Как мы защищаем их достоинство от любого возможного унижения?
Давайте начнем с себя, и тогда, с Б-жьей помощью, мы удостоимся того, что в час испытаний, когда мы будем уже далеко, наши лица предстанут перед глазами наших детей – и это поможет им устоять и остаться истинными «бней олам аба».
Подготовила А. Швальб.
