Часть 1
Пишет Рамхаль («Маамар а-Хохма», «Сефер а-Хаим»): «Человек судится вначале, на основании дел его, будет ли он числиться среди праведников или среди нечестивцев, – то есть, буквально, быть ему записанным в Книге живых или в Книге мертвых. Причисленный к праведникам записывается в Книгу живых… и об этом мы молимся и говорим: “Вспомни о нас для жизни”. Однако бывают еще предначертания о событиях, происходящих в этом мире… обо всех этих предопределениях мы молимся: “И сделай запись о жизни хорошей”».
Итак, первый суд, которым судят в Рош а-Шана – это установление сущности человека и положения его: праведник он или наоборот, не дай Б-г. По поводу этого мы просим Всевышнего: «Вспомни о нас для жизни… и запиши нас в книгу жизни», – чтобы Он утвердил на суде Своем, что мы праведники.
А второй суд – о хороших и плохих вещах этого мира, и об этом мы просим: «И запиши для жизни хорошей в книгу жизни – благословение и мир и т. д.».
Почему мы молимся о материальном благополучии?
Следует объяснить: почему мы молимся и просим у Всевышнего, чтобы Он вынес о нас хорошее решение? Ведь даже если мы ничего не просим, – все, что Он делает с нами, хорошее и плохое, — Он делает лишь нам во благо. Почему же тогда мы просим у Него о том, что кажется нам благом? И еще: если плохое тоже нам во благо, – почему Он станет отменять это Свое решение по нашей просьбе?
Ответ в следующем. Цель молитвы и просьбы – в осознании того, что все сотворенное в целом, и все бытие и потребности наши в частности, находятся в руках Всевышнего, обновляющего их и дающего им существование каждый миг. Когда мы чувствуем это, мы осознаем себя как ничто, и что все наше существование – это Его воля, и приближаемся к Нему. И тогда, в награду за это и для того, чтобы помочь нам в укреплении веры, Он исполняет наши просьбы, когда удовлетворение их нам во благо. Но лишь благодаря молитве нам полагается получить то, что просим. [Примеч. составителей. Бывает, однако, что Он не отвечает на наши молитвы по разным причинам, например, когда исполнение просьбы пойдет нам во вред.] Особым образом это проявляется в Дни суда, когда благодаря молитвам мы осознаем, что Всевышний – источник милосердия. Тогда мы становимся достойными того, чтобы Он правил нами с милосердием, и выносил о нас добрые решения в делах материальных, которые облегчат нам служение Ему в наступающем году. И это – вопреки тому, что по духовному состоянию нашему в час суда мы не достойны этого, и получаем от Него как бы кредит на будущее, – как новое испытание: обязанность на протяжении предстоящего года вернуться к Всевышнему и исполнять Его волю, служить Ему всем сердцем.
[Примечание составителей. Ведь в этом и состоит сущность милосердия, которое есть сочетание хеседа (благодеяния) и суда: благо дается человеку не без расчета, как это свойственно чистому качеству хесед, а только в рамках предоставления ему новой возможности добиться успеха в будущем.]
Молитва о том, чтобы попасть в категорию праведников
В соответствии со сказанным мы понимаем смысл наших молитв в дни суда так: мы молимся, чтобы Всевышний послал нам благословенный год в материальном. Но все еще непонятно: как мы можем просить, чтобы Он причислил нас соответственно нашему духовному положению к праведникам? Представляется, что праведность или неправедность – это реальность. Если мы действительно праведны, то будем причислены к праведникам и без нашей просьбы об этом, а если нет, то как молитва может помочь изменить наше положение таким образом, чтобы мы были записаны праведниками?
Никак нельзя сказать, что мы просим Всевышнего уступить и не видеть наших грехов, чтобы мы могли считаться праведниками, ведь сказали наши мудрецы (Бава Кама, 50а): «Каждый, кто говорит, что Всевышний уступчив, [закончит тем, что] уступят [с Небес] жизнь его». Ибо грех – это реальность из мира нечистоты, которая не может исчезнуть иначе, чем через наказание или возвращение к Всевышнему (см. «Нефеш а-Хаим», Шаар 1 гл. 12, и Шаар 2 гл.5). И тот, кто говорит, что Всевышний сделает ему уступку в отношении созданной им, грешником, реальности, – не понимает сущности жизни, вся цель которой в том, чтобы человек сам создавал духовную реальность заповедей и добрых дел и воздерживался от создания реальности, связанной со скверной. А тот человек думает, что нет связи между его делами с одной стороны, и духовной реальностью и бытием его с другой, поскольку полагает, что можно «стереть» его грехи просто так. Таким путем он поступается [не придает никакой важности] сущностью своей жизни и целью ее.
Молитва о страхе перед Небесами
Следует также спросить: как мы можем молиться [в Амиде в Рош а-Шана и Йом Кипур]: «И дай (то есть дай в подарок) страх перед Тобой всем созданиям Твоим», что означает: «Вложи в наши сердца страх перед Небесами»? Ведь сказали уже наши мудрецы (Брахот, 33а): «Все в руках Небес, кроме страха перед Небесами», следовательно, мы сами должны хорошо потрудиться, чтобы внести в сердца наши страх, а не просить о нем у Всевышнего!
На это можно ответить: и в том, что касается служения Всевышнему и страха перед Небесами, обязанность человека – лишь «открыть вход размером с игольное ушко» [то есть сделать то немногое, что человеку по силам], и Всевышний поможет ему достичь духовной ступени широко распахнутого входа [духовного роста, далеко превосходящего то, чего он мог бы достичь собственными силами]. [Примеч. составителей. Находим в «Мидраш Теилим Раба», 5:3: «Сказал Всевышний Израилю: “Сыны Мои! Откройте Мне один вход с игольное ушко для возвращения [вашего ко Мне], и Я открою вам входы, в которые могут проезжать кареты и повозки”».]
Таким образом, само по себе то, что мы по своему выбору просим у Всевышнего, чтобы Он вложил в наши сердца любовь к Нему, страх перед Ним и желание поступать по воле Его, — и становится маленьким входом «с игольное ушко», который мы открываем. И тогда Он исполняет эти наши просьбы в сфере духовного – широко распахивает нам вход.
Должны были сказать: «Ты сделай [нам это]!»
Здесь нужно углубиться и добавить объяснение на основе слов мудрецов в Гемаре (Авода Зара, 5а). Сказано в Торе: «О, кто бы сделал так, чтобы сердце их склонно было страшиться Меня… все дни» (Дварим, 5:26), – так сказал Всевышний, когда при даровании Торы сыны Израиля достигли такой ступени страха перед Ним, что побоялись слушать Его голос [после десяти речений] и попросили Моше, чтобы он пересказывал им Его слова. И так сказал о них тогда Всевышний (там, 5:25-26): «Хорошо все, что они говорили. О, кто бы сделал так и т. д.», – хорошо, если бы они пребывали на ступени страха перед Небесами постоянно! [И говорят наши мудрецы (там в Гемаре) так]: «Сказал Моше Израилю: Неблагодарные!.. Когда сказал Всевышний Израилю: “О, кто бы сделал так, чтобы сердце их и т. д.”, – они должны были сказать: “Ты сделай [нам это]!”»
Другими словами, наш учитель Моше упрекает их в том, что они не попросили у Всевышнего страх перед Ним в подарок, и сообщает, что причина их ошибки – в их неблагодарности. Объясняют Тосафот (там, начальные слова Кфуэй това): «За то назвал неблагодарными, что они не захотели сказать: “Ты сделай [нам это]”, – поскольку не хотели быть связанными перед Ним долгом благодарности». Иногда человек отказывается принять подарок от товарища не потому, что стоит на ступени «ненавидящего подарки» (см. Мишлей, 15:27), а потому что не желает быть связанным долгом благодарности и признательности за сделанное ему добро. Подобным же образом сыны Израиля, движимые дурным качеством неблагодарности, не пожелали просить у Всевышнего дать им страх перед Небесами, поскольку тогда они были бы обязаны благодарить Его за оказанную им милость. И это дурное качество толкнуло их на ошибку – они неправильно поняли слова Всевышнего, когда Он сказал: «О, кто бы сделал так…», – ведь в этом был намек, чтобы они попросили, чтобы Он Сам это им сделал (см. «Ринат Хаим», Объяснения к молитве, стр. 386; из серии «Сифтей Хаим» р. Х. Фридлендера). Они по ошибке подумали, что Он имел в виду, будто о страхе перед Небесами не следует Его просить, поскольку они должны трудиться над этим сами, ведь «все в руках Небес, кроме страха перед Небесами», – хотя в действительности глубинной причиной того, что они так думали, была неблагодарность.
«Да и наш учитель Моше намекнул им об этом только через сорок лет»
Гемара продолжает (там, 5б): «Да и наш учитель Моше намекнул Израилю об этом только через сорок лет». Другими словами, Моше стал упрекать их за то, что не попросили «сделай Ты», только через сорок лет – потому, что и он сам достиг в этом понимания лишь через сорок лет. Об этом спрашивают Тосафот (начальные слова Ад арбаин): «И если спросишь: почему же гневался Моше на Израиль? Ведь он сам тогда не вспомнил [о чем нужно просить]!» И отвечают: «Из-за того, что он сам не нуждался в такой молитве [просьбе]». Поскольку он сам был совершенным в качестве Б-гобоязненности, он не обращал к тому свой взор в течение сорока лет, – «однако Израиль, нуждавшийся в такой молитве, должен был внимательно вдуматься в это сразу». Другими словами, когда у человека есть нужда в чем-то определенном, он глубоко задумывается и находит пути добиться того, что ему нужно, – задумывается больше, чем другой, которого это дело не касается. И это так, даже если тот другой — больший мудрец, чем он сам, как принято говорить: «Глупец – в своих [важных ему] делах мудрец». Ведь из-за того, что дело касается лично его, он напрягает силы и достигает успеха. Поэтому была у Моше претензия к сынам Израиля, которые нуждались в помощи с Небес, чтобы достичь Б-огобоязненности. Если так, то почему же они не задумались после того, как сказал им Всевышний [«Кто бы сделал и т. д.»], – тогда бы поняли, что должны просить у Него: «Ты сделай»? Однако нужно понять, о чем они должны были задуматься, и что нового прояснилось для Моше в его понимании через сорок лет.
И еще. Мы, во всяком случае, поняли из всего этого, что возможна ситуация, когда нужно просить Всевышнего, чтобы Он внедрил в наши сердца страх перед Ним. Вопрос в том, что отныне Б-гобоязненность зависит от нашего выбора и не находится в руках Всевышнего. Но в таком случае, для чего мы просим об этом у Всевышнего, и как через молитву будет исполнена наша просьба? Подобен этому также первый вопрос, который мы задавали: как можно просить в молитве о том, чтобы Всевышний причислил нас к праведникам? Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны вдуматься и понять, в чем состоит сущность молитвы.
Молитва – устремление, меняющее суть
Настоящая молитва – это раскрытие и выражение глубоких внутренних устремлений души человека, меняющих ее духовную суть. Таково глубокое определение сущности молитвы. Теперь мы дадим более развернутое объяснение этому.
Пишет Раши (Брахот, 5б, начальные слова Тореф): «Что есть душа? Это молитва, как сказано (Шмуэль 1, 1:15): “[Сказала Хана]: изолью душу мою пред Г-сподом”». Другими словами, сущность души – молитва (см. «Михтав ми-Элияу», т. 3, стр. 68). И доказательством тому – слова Ханы, которая сказала о своей молитве: «Изолью свою душу перед Г-сподом», а не «Буду молиться Ему». Это доказательство того, что истинная молитва есть выражение сущности души, ибо содержание молитвы раскрывает уровень души молящегося. (Слово «изолью» – пример раскрытия внутренней сути души снаружи, – наподобие того, как выливающий воду из сосуда выводит ее из сосуда наружу.)
[Примечание составителей. Более того, выведение в реальность (устремлений) души в молитве оказывает также обратное влияние на внутреннюю суть души, возвышающейся посредством молитвы.]
Душа – источник желаний и устремлений
Чтобы хорошо понять связь между душой и молитвой, мы должны объяснить, что такое душа. Душа – это источник желаний и устремлений, как сказал Авраам хитийцам (Берешит, 23:8), [где он просит продать ему участок для захоронения]: «Если есть у вас бенафшехем – на душе вашей – похоронить умершую мою». Раши объясняет: «Бенафшехем – желание ваше», то есть – если вы хотите. «Душа хорошая» – желание ее только к добру, «душа плохая» стремится творить зло, а у людей средних, в душе которых – смесь добра и зла, желания перемежаются: раз они желают сделать добро, а другой раз – зло. И потому сказала Тора (Ваикра, 4:2): «Душа, если согрешит по ошибке». Так как душа (и она же – желание) приводит к греху, то, хотя человек не согрешил злонамеренно, но также и не был принужден, – все же грех по ошибке проистекает из дурного желания. А именно – из желания снять с себя бремя Торы в той или иной мере, – поскольку нет у него желания думать всякий раз, когда он что-то делает, можно это делать или нет. А вот если бы было у него сильное желание не оступиться, он бы остерегался и направлял свое внимание на то, чтобы не грешить совершенно. И так объясняет Радак («Сефер а-Шорашим», Шореш Нефеш): «“Душа, если изменит по ошибке [то есть использует не по назначению] посвященное Г-споду” (Ваикра, 5:15); “И душа, если согрешит” (там, 5:1), – потому что ей, душе, свойственно желание и вожделение, – связывает с ней [Писание] грех и изменение [в использовании посвященного]… И сказано: “Не отдавай меня бе-нефеш [букв. в душу] – на волю врагов моих” (Теилим, 27:12) – то есть во власть их желаний и вожделений».
Молитва – выражение устремления души
Оказывается, таким образом, что суть души – это желание и устремление, и именно того, к чему человек стремится, он и просит. Если это так, то правдивая и истинная просьба вытекает из устремления и раскрывает его. Когда человек признает, что Всевышний – единственный, кто может исполнить его просьбы и удовлетворить устремления, он обращается к Нему в молитве. И это – как в ситуации, когда устремления обращены к делам этого мира, так и тогда, когда человек стремится к духовному (см. «Михтав ми-Элияу», т. 3, стр. 68). Итог таков: молящийся просит у Всевышнего, чтобы Он удовлетворил его устремления, которые – суть и реалии его души. Потому «душа – это молитва», так как молитва выражает суть души молящегося.
Суть жизни – устремление
Устремление и желание – это суть жизни и выражение ее. Ибо все время, пока у человека есть устремления, он жив – и в духовном аспекте, и в материальном. Другими словами, когда у человека есть духовные устремления, – расти в Торе, в исполнении заповедей и в совершенствовании духовных качеств, и он старается и трудится над этим, – он называется тем, кто живет духовной жизнью. Но тот, кто утратил устремление и потому наверняка не поднимается духовно, – в духовном смысле мертв. То же самое – также и в материальном: пока у человека есть желание жить, это желание само по себе оживляет его в столь значительной мере, что даже опасно больные, имеющие сильное желание жить, имеют гораздо больше шансов на выживание, чем другие больные в том же положении, потерявшие желание жить и отчаявшиеся.
«Мавъэ – это человек»
Оказывается таким образом, что мы определяем и «душу человеческую», и «суть жизни его» одинаково – как «желание», «устремление» и «просьбу». И так сказали наши мудрецы (Бава Кама, 3б) в объяснении мишны по поводу одного из [четырех] авот незикин – главных источников ущерба, – источника, называемого в мишне מבעה (мавъэ): «Кто такой мавъэ? Рав сказал: мавъэ – это человек, как сказано (Йешаяу, 21:12): “Сказал страж: пришло утро, но и ночь… Если будете просить, просите”». Объясняет Раши: «“Сказал страж” – Всевышний; “пришло утро” – избавление для праведников; “но и ночь” – тьма для грешников. Если вернетесь [ко Мне] и будете תבעיון – просить – прощения, בעיו – просите. Таким образом, о человеке это сказано: “בעיו – просите”». [Эти слова, תבעיון и בעיו, от того же корня, что מבעה – мавъэ.] Таким образом, слово мавъэ означает «просящий», и наши мудрецы здесь, взявшись дать имя и определение [виду ущерба, наносимого] человеком, не нашли ничего другого, как мавъэ. Это доказывает, что такое свойство, как способность просить, раскрывает и определяет суть человека.
«Подобными им будут изготовляющие их»
Как уже говорилось, устремление – это суть жизни. И теперь становится понятным стих: «Подобными им будут изготовляющие их, всякий, кто полагается на них» (Теилим, 115:8; 135:18). В нем говорится о тех, кто поклоняется идолам, у которых «есть рот – но они не говорят; глаза – но они не видят; уши – но они не слышат; также нет дыхания в устах их». Другими словами, идолы – мертвы, и потому те, кто верит в них и полагается на них, устремляется к ним и молится им, – сам духовно мертв. И чем сильнее будет у человека стремление и привязанность к мертвым идолам, тем больше он опустошается и отдаляется от всякого духовного наполнения. При этом стих: «Подобными им будут изготовляющие их и т. д.» – это не проклятие и не молитва о том, что должно произойти в будущем (как объясняют «Мецудат Давид» и Радак), а констатация факта: до какого состояния дойдет тот, чьи устремления и упование обращены к идолам. Ибо конец его – духовная смерть, которая сделает его подобным тем самым идолам.
С другой стороны, суть того, кто стремится к духовным ценностям, – духовность, и жизнь его называется [истинной] жизнью. Но, разумеется, одного устремления недостаточно. Ибо тот, кто действительно стремится к духовности, предпримет также усилия и действия для своего роста. А если кто-то не трудится, это доказывает, что у него нет истинного стремления к духовности. Чем больше это стремление в сердце человека, тем больше поступков он станет совершать, чтобы достичь предмета своих добрых устремлений.
«Кто мудрец? Тот, кто учится у каждого человека»
Как уже говорилось, истинная устремленность определяет духовную сущность человека. Эту основу мы учим из комментария рабейну Йоны к мишне: «Кто мудрец? Тот, кто учится у каждого человека» (Авот, 4:1). Вот что он сказал: «Сказали мудрецы из разных народов, что тот, кто знает все премудрости, если он не любит мудрость, – не мудрец он, а глупец, так как не любит мудрость… Но тот, кто любит ее и жаждет ее, – хотя он и не знает ничего, все же называется мудрецом». Другими словами, он уже сейчас мудрец, и не из-за того, что благодаря любви к мудрости он станет в будущем мудрецом. Из этого следует, что тот, кто в реальности является мудрецом в силу своих познаний, но при этом не стремится к мудрости и не любит ее, – такой человек по сути своей глупец. Но тот, кто не владеет никакой мудростью, но стремится к ней и жаждет ее, такой уже сейчас мудрец по сути своей.
Но, как уже говорилось, истинное устремление проверяется делами. И отличительной чертой любящего мудрость является то, что он готов уронить свое достоинство и учиться у каждого человека, от которого он может позаимствовать мудрости – даже от того, кто ниже его по положению в обществе и в других отношениях. И даже если все познания того учителя – в том одном-единственном предмете, в котором у него можно поучиться, – любящий мудрость идет и учится у него этому, так как готов заплатить любую цену за новообретенную мудрость.
Устремленность и молитва – наш удел [и заслуга] в приобретении Б-гобоязненности
В соответствии со сказанным выше, получаем ответ на вопрос о том, как мы можем просить у Всевышнего о Б-гобоязненности – душевном качестве, которое зависит от нашего выбора. На самом деле искренняя молитва – [не просьба получить то, чего у нас нет], а следствие и выражение истинного устремления. Она раскрывает и обнаруживает суть души.
[Примеч. составителей. Таким образом разъясняется стих Писания (Теилим, 109:4): «И я – молитва». Другими словами, что такое мое «я» и суть моей души? Суть моя – это «молитва», то есть вещи, которых я прошу и о которых молюсь, это и есть мое «я».]
Следовательно, молитва о Б-гобоязненности – это свидетельство о желании и стремлении быть таковым. Оно проистекает из ощущения, что настоящая Б-гобоязненность – это то, чего недостает, а также из признания, что нет у нас возможности достичь данного качества в полноте и совершенстве. А это стремление вытекает из сущности души, и оно также закрепляет в ней Б-гобоязненность. Такая молитва – это весь наш удел и выбор в том, чтобы стать Б-гобоязненными. Тем, что мы стремимся и просим о Б-гобоязненности, мы исполняем возложенное на нас, и тогда Всевышний добавляет и восполняет нам это качество вдобавок к тому, что было у нас прежде. Подобное устремление, выраженное в молитве – это и есть наш выбор! И потому мы просим [в молитвах Рош а-Шана и Йом Кипур]: «И потому дай» – в подарок! – «страх перед Тобой, Г-сподь, Б-г наш, всем творениям Твоим».
Из сказанного становится ясным ответ на вопрос, заданный нами выше: что нового прояснилось для Моше во всем этом через сорок лет? Он понял, что Всевышний не требует от людей из народа Израиля, чтобы они достигали реальной и полной Б-гобоязненности по своему выбору и своими трудами. Он только требует от них «стремления» к Б-гобоязненности, хотя это и должно быть стремление верное и истинное, зависящее от приложенных усилий. И это устремление они должны были выражать в молитве и в просьбе «Ты сделай [нам это]!», и тогда Всевышний даровал бы им ступень Б-гобоязненности в полноте и совершенстве – какую они не могли бы приобрести самостоятельно. Моше пришел к ним [через сорок лет] с претензией, почему они не задумались обо этом сразу, поскольку все это касалось их. Причиной того, что не задумались, было нечто сокрытое в душе – неблагодарность, [а точнее] то, что не желали быть обязанными Всевышнему долгом благодарности за совершенную и полную Б-гобоязненность, полученную в дар. И потому они решили, что воля Всевышнего в том, чтобы они достигли той ступени сами, без молитвы.