Родословная семьи Карелиц

Дата: | Автор материала: Рабанит Рут Цивьён

1715

Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски (благословенной памяти), жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского (да продлит Всевышний его годы!), на фоне истории предыдущих поколений.

 Под сенью дедушки Стайплера

Продолжение

Родословная семьи Карелиц

Пятнадцать детей родила рабанит Раша Лея своему мужу, гаону раву Шмарияу Йосефу Карелицу, благословенной памяти, раввину местечка Коссово. Шестеро из них умерли в детстве, и врачи советовали ей больше не рожать, но она не слушала их, уповая на милость Творца.

В конце своих дней бабушка Раша Лея говорила: «Если бы я послушалась совета врачей, еврейский народ остался бы без Хазон Иша!»

Рабанит Раша Лея, удостоившись долголетия, на несколько десятков лет пережила своего мужа, который умер, когда ему было около шестидесяти лет. Она поднялась в землю Израиля и удостоилась увидеть своего сына – автора многотомного сочинения «Хазон Иш» – главой поколения, окруженным почетом и славой, а также других своих сыновей и зятьев, глубоко почитаемых еврейским народом.

Ее младшая дочь, Пэша Мирьям, – моя бабушка, рабанит Каневски, жена Стайплера.

Рав Шауль Кацнельбоген

Разветвленная семья Карелиц проживала в литовском местечке Коссово (сегодня — Ивацевичский район Брестской области). В наши дни это местечко находится в Беларуси и известно шикарным замком, построенным там в начале 19 века одним из польских князей. Еврейский же мир наслышан об этом местечке благодаря «замкам», построенным равом Шмарияу Йосефом Карелицем и его женой, рабанит Рашей Леей [т. е. семьям, давшим нашему народу великих мудрецов, праведников и праведниц].

В 5618 (1858) году по рекомендации главы поколения рава Ицхака Эльханана Спектора из Ковно раввином еврейской общины Коссово был назначен гаон рав Шауль Кацнельбоген. Лет пятнадцать спустя его дочь, Раша Лея, вышла замуж за рава Шмарьяу Йосефа Карелица.

И невеста, и жених являлись потомками великого каббалиста, гаона рава Арье Лейба Эпштейна, благословенной памяти, раввина города Кенигсберга.

Рав Арье Лейб был знатоком Торы и написал множество книг по Торе и по каббале, одна из его книг называется «Пардес». Насколько я слышала, он был одним из немногих, на чьи книги давал свои рекомендации Виленский Гаон. В одной из рекомендаций он назвал рава Эпштейна «раввином, подобным ангелу Б-га Воинств».

В нашей семье придерживались нескольких обычаев автора книги «Пардес». Например, он пишет, что юноша, который берет на себя в ночь бар-мицвы или в ночь своего двадцатилетия обязательство, касающееся его служения Всевышнему, и молится о помощи Свыше в выполнении этого обязательства, непременно преуспеет в этом. Рав Эпштейн добавляет, что это неоднократно было проверено на деле! И в нашей семье принято побуждать юношей вести себя таким образом.

Рав Шмарьяу Йосеф Карелиц

Примерно через десять лет после свадьбы рава Шмарьяу Йосефа и рабанит Раши Леи, в 5642 (1882) году рав Шауль переехал в Кобрин, чтобы занять там место раввина, а раввином общины Коссово предложил назначить своего зятя, рава Шмарьяу Йосефа, что и было сделано.

По слухам, небольшая группа евреев местечка выбрала себе другого раввина, что привело к разногласиям в общине. Но, вопреки ожидаемому развитию событий, разгоревшиеся было раздоры утихли, и с тех пор в местечке было два раввина, между которыми царили мир и согласие.

После смерти Хазон Иша в его записях было найдено зашифрованное сообщение о том, что ему во сне явился один из обидчиков отца и просил молиться за него, чтобы он смог искупить свои грехи и исправить свою душу.

В те времена в местечках было принято, что семья раввина жила за счет торговли теми или иными товарами, на продажу которых у них была монополия. Семья Карелиц продавала дрожжи. И вот, противники раввина решили лишить его источника пропитания, устроив альтернативную продажу дрожжей недалеко от его дома.

Это грозило семье раввина большим ущербом. Рав Шмарьяу Йосеф надеялся, что доходы от продажи помогут ему выдать замуж старшую дочь, и вот теперь он остался с непроданной партией товара и без денег! Тем не менее он просил домочадцев ни в коем случае не ввязываться в конфликт с конкурентами. И тогда случилось чудо – пришли какие-то незнакомцы и скупили у Карелицев всю партию дрожжей…

Рав Шмарьяу Йосеф распространял Тору среди евреев местечка, учил их Б-гобоязненности. Он основал в Коссово ешиву, которую сам возглавлял. Его сын, рав Авраам Йешаяу, был одним из его учеников.

В 5671 (1911) году вышла первая книга сына раввина под названием «Хазон Иш» – «Видение человека» [в названии книги было закодировано имя автора, слово «Иш» («человек») является аббревиатурой имени Авраам Йешаяу]. Хазон Ишу, родившемуся в 5639 (1879) году, было на тот момент тридцать два года. Книга вышла без прямого указания его имени, и только немногие посвященные, в их числе – его великий отец, знали, кому принадлежит авторство книги.

Рав Ицеле Карелиц

Рав Шмарьяу Йосеф был раввином Коссово почти тридцать пять лет – с 5642 (1882) года и вплоть до своей смерти 21 ияра 5676 (1916) года.

После него какое-то время раввином Коссово был его зять, гаон рав Аба Святицкий. Ему помогал сын рава Карелица, гаон рав Ицеле Карелиц, возглавлявший ешиву в Коссово. (Официальным раввином был рав Аба, так как рав Ицеле отказался занять эту должность, но фактически многие решения, касающиеся общины, принимал именно рав Ицеле.)

Рав Ицеле прославился как святой праведник.

Во время Первой мировой войны солдаты царской армии прочесывали улицы в поисках незаконного оружия, нагоняя на жителей страх, ведь те, в чьем владении обнаруживалось оружие, объявлялись бунтовщиками. В ходе поисков в Коссово солдаты зашли в синагогу и нашли оружие, спрятанное внутри бимы – возвышения, на которое кладут свиток Торы. Рав Ицеле в это время сидел в синагоге и самозабвенно учился, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Солдаты посчитали его бунтовщиком и забрали с собой.

Его сестра, рабанит Каневски, увидев, что происходит, поспешила следом за солдатами, уводившими рава Ицеле в лес, чтобы судить его в присутствии своего командира.

Пока солдаты обсуждали, какое наказание ему полагается, рав Ицеле, не слушая, о чем они говорят, в страхе и трепете смотрел на небо. Командир, заметив это, понял, что перед ним человек высокодуховный, и приказал отпустить его.

Как только его отпустили, рав Ицеле помчался в синагогу, его сестренка, с трудом поспевая за ним, спросила, почему он все время смотрел вверх.

Рав Ицеле ответил ей: «Я боялся, что может зайти солнце, и я не успею помолиться Минху».

И рав Ицеле, и рав Аба, а с ними еще один сын и еще один зять рава Карелица – гаон рав Моше Карелиц и гаон рав Шмуэль Элияу а-леви Каан – остались со своими семьями в Европе во время Второй мировой войны.

Катастрофа европейского еврейства не миновала их. Из четырех семей остались в живых только два человека: сын рава Абы – рав Хаим Святицкий, который был большим мудрецом Торы и стоял во главе ешивы гаона рава Моше Файнштейна в Америке, и сын рава Ицеле по имени Арье Лейб. Остальные погибли, освятив Имя Всевышнего, вместе с еврейской общиной Коссово.

Да отомстит Всевышний за их кровь!

Золотое потомство

Рав Шмарьяу Йосеф был для своих детей не только отцом, но и раввином, учившем их Торе и вынесению законодательных решений. (Его сын Хазон Иш многому научился у него, и в своих книгах часто приводил решения своего отца.) Дети почитали и любили его, он был главой семьи в полном смысле этого слова.

Тантэ Башл (тетя Батья), мама рава Нисима Карелица, рассказывала, что в их доме в Коссово никто из детей не завтракал до тех пор, пока к завтраку не приступал их отец. Несмотря на то, что рав Шмарьяу Йосеф часто был занят после молитвы и задерживался к завтраку, вся семья терпеливо ждала его! Еще она рассказывала, что, видя, как отец смотрит на свои ногти, проверяя, не прилипло ли к ним чего-нибудь, дети знали, что он собирается омыть руки перед едой.

Моего папу назвали в честь него и в честь рава Хаима Переца, отца дедушки Стайплера (полное имя рава Хаима Каневского – Шмарьяу Йосеф Хаим – прим. пер.). Почему ему дали тройное имя? Принято, что первый ребенок получает имя в честь кого-нибудь из родственников матери. В соответствии с этим обычаем папу должны были назвать Шмарьяу Йосеф. Но дедушка Стайплер опасался, что у него больше не будет сыновей, как и случилось, и поэтому назвал сына и в честь своего отца тоже.

При этом дедушка не дал сыну полное имя своего отца, опустив имя Перец, чтобы не называть ребенка четырьмя именами, что выглядело бы странно. И другим он всегда советовал не называть ребенка именем, которого он будет стесняться.

Годы спустя бабушка говорила, что рада тому, что ее первенец был назван не только в честь ее отца, и что именно третье его имя употреблялось больше всего, так как ей тяжело было бы, обращаясь к ребенку, произносить имя своего отца. (К родителям не обращаются по имени, это проявление неуважения к ним. Многие, даже говоря о своих родителях в третьем лице, избегают произнесения их имени, читатель может обратить внимание, что так поступает и автор книги. Если имя одного из родителей – редкое, детям запрещено произносить его, даже если они обращаются к другому человеку с таким же именем (см. «Шульхан Арух», «Йоре Деа», 240:2) – прим. пер.) Следует отметить, что Хазон Иш никогда не называл по имени детей, названных в честь его отца – племенникам, носившим имя Шмарьяу Йосеф, он придумывал прозвища, например, дер кляйнер (маленький), это прозвище подразумевало, что его отец был большой Шмарьяу Йосеф, в то время как племянник – маленький Шмарьяу Йосеф.

И папа не называет по имени своих потомков, носящих имена Хазон Иша, Стайплера и рабанит Каневски, а придумывает им прозвища.

Тещу рава Шмарьяу Йосефа звали Юспа. Я слышала, что она очень скрупулезно соблюдала законы Шаббата, и перед каждым Шаббатом накрывала всю мебель белыми скатертями или накидками.

После смерти мужа она жила с дочерью и зятем. Несмотря на преклонный возраст, она очень хотела помочь дочери, бабушке Раше Лее, и та, идя ей навстречу, просила ее заплетать девочкам косы…

Бабушка Раша Лея была удивительно праведной и Б-гобоязненной женщиной. Она была типичным представителем семейства Карелиц: женщина очень серьезная, спокойная и уравновешенная.

Папа рассказывал, что в последние годы она жила со своей дочерью – моей бабушкой рабанит Каневски, и как-то у них возник вопрос. Когда они молятся не в миньяне и заканчивают чтение Шма словами «Я – Г-сподь, Б-г ваш. Истинно…», должны ли они сразу же продолжать дальше «и несомненно, и достоверно…», или же им следует на какое-то время прерваться. Это – проблемы, которые волновали их… Они решили спросить дедушку Стайплера, и он постановил, что следует ненадолго прерваться.

Рав Шмарьяу Йосеф и рабанит Раша Лея удостоились золотого потомства. Как уже было сказано, рав Шмарьяу Йосеф умер относительно рано. Зато бабушка Раша Лея удостоилась увидеть величие своих сыновей – Хазон Иша и гаона рава Меира Карелица, а также зятьев – гаона рава Шмуэля Грейнемана, гаона рава Нахума Меира Цибульника-Карелица и Стайплера.

И в следующих поколениях было много великих раввинов из семейства Карелиц, которых сегодня уже нет с нами, – гаон рав Шауль Барзам, гаон рав Мордехай Шломо Берман – один из глав ешивы Поневеж, гаон рав Шломо Шимшон Карелиц – глава раввинского суда в Петах-Тикве, гаон рав Хаим Шауль Карелиц – глава раввинского суда «Шеэрит Исраэль», гаон рав Залман Ротберг – глава ешивы «Бейт Меир», гаон рав Элиэзер Альфа и его зять – гаон рав Реувен Файн – глава ешивы «Тора вадаат», гаон рав Йеошуа Танхум Карелиц, гаон рав Шмарияу Грейнеман и его брат – гаон рав Хаим Грейнеман, гаон рав Бейнуш Финкель и его зять – гаон рав Натан Цви Финкель – главы ешивы Мир (к этому списку нужно добавить гаона рава Нисима Карелица – главу раввинского суда в Бней Браке, который умер уже после выхода книги в свет – прим. пер.).

Говорили, что такого великолепного потомства бабушка Раша Лея удостоилась в заслугу своей скромности. Например, она очень скрупулезно выполняла заповедь покрытия волос, в том числе и в тот момент, когда она меняла один платок на другой, и строго следила, чтобы ее дочери не ходили без чулок в комнате, где есть святые книги.

Очень трепетно она относилась и к заповеди благотворительности. Даже в старости, когда она жила у одной из дочерей, она старалась не отправлять ни с чем бедняка, пришедшего просить милостыню. Ее дочь, рабанит Каневски, собирала для нее мелкие монетки, чтобы ей было что дать беднякам, стучащимся в дверь.

Большинство девочек, носящих имя Лея в семьях Карелиц, Грейнеман и Каневски, названы в честь нее. Все они с гордостью носят имя этой праведницы – основательницы царского рода!

И все же, когда у моей старшей сестры, рабанит Ханы Штейнман, благословенной памяти, родилась первая дочь, моя бабушка сказала папе, что у нее до сих пор нет ни одной внучки, названной именем ее мамы. В силу разных причин все, кто до сих пор называли своих дочерей в честь бабушки Раши Леи, давали им только одно имя – Лея, и она просит, чтобы эту правнучку назвали полным именем – Раша Лея. Разумеется, ее просьба с радостью была выполнена.

Прибытие в Святую землю

На склоне лет бабушка Раша Лея поднялась в Святую землю.

С тех пор как бабушка и дедушка Каневские приехали в землю Израиля в 5694 (1934) году, бабушка все время пыталась раздобыть сертификат (разрешение на иммиграцию) для своей мамы. Это было непросто, так как чиновники, ответственные за иммиграцию, выдавали такие сертификаты неохотно [как известно, англичане постоянно препятствовали и ограничивали приезд евреев на Святую Землю]. Бабушке пришлось побегать по разным офисам, пока долгожданный документ оказался у нее в руках.

Когда она с радостью сообщила об этом маме, та ответила ей в письме, что сначала она должна спасти из советского ада своих сестер. Так поднялись в землю Израиля семья Грейнеман и семья Цибульник-Карелиц (родители рава Нисима Карелица, которые были вынуждены поменять фамилию Цибульник на Карелиц для получения гражданства, о чем я еще буду рассказывать).

Только потом приехала бабушка Раша Лея, а спустя несколько лет – ее старший сын рав Меир Карелиц, который вырвался из Европы перед тем, как ее врата захлопнулись, буквально в последнюю минуту.

Так эти замечательные семьи были спасены от огня Катастрофы европейского еврейства, а двое других бабушкиных братьев и две сестры остались в Литве и погибли… Да отомстит Всевышний за их кровь!

Бабушка Раша Лея поселилась в Бней Браке. Она жила в доме семьи Грейнеман на улице рав Блой, в доме №5 – в старом здании, которое стоит там до сих пор. Обычно она молилась с восходом солнца, но с тех пор как рядом с домом построили синагогу «Элигман», она постоянно молилась там. На праздники, начиная с Рош а-Шана и до конца Суккота, она переезжала к Каневским, которые жили на территории ешивы «Бейт Йосеф» в районе Гиват Рокеах, чтобы иметь возможность молиться в ешиве.

Когда семье Грейнеман пришлось уехать в Америку, бабушка Раша Лея переехала к другой дочке – рабанит Батье Карелиц, тантэ Башл (маме рава Нисима), которая жила в том же доме.

Почитание Хазон Иша к матери

Бабушка Раша Лея жила в доме тантэ Башл вплоть до дня своей смерти – 19 хешвана 5701 (1940) года. Как мы уже говорили, лишь на праздники она переезжала к Каневским, чтобы молиться в ешиве «Бейт Йосеф». В эти дни Хазон Иш каждый день приходил проведать ее, скрупулезно выполняя заповедь почитания родителей – каждый раз он беседовал с ней не менее получаса.

Однажды бабушка Раша Лея плохо себя чувствовала. Когда рабанит Каневски пришла ее навестить, та спросила, почему не пришел ее сын Авраам Йешаяу. Вернувшись домой, рабанит Каневски рассказала об этом брату. Тотчас же Хазон Иш помчался к матери. Мой папа вспоминал, что он бежал так быстро, что его невозможно было догнать.

Хазон Иш продолжал почитать родителей и после их смерти. Обычно он не выступал публично, однако два раза в год он, вопреки своему обычаю, давал урок, один раз – в день годовщины смерти отца и другой – в день годовщины смерти матери.

Тантэ Цивэ

Рабанит Цивья Грейнеман – тантэ Цивэ, как называли ее в семье, была одной из старших сестер рабанит Каневски и пережила ее.

Она прославилась как женщина одухотворенная и благородная. Для нее характерна следующая история:

Когда-то Хазон Ишу грозил призыв в царскую армию. Единственная возможность избежать призыва была – пересечь границу. Эту непростую задачу тантэ Цивэ взяла на себя. Она надела пышное платье и широкополую шляпу с пером – так она выглядела, как графиня, и наняла шикарную карету. На полу кареты разместился Хазон Иш, со всех сторон укрытый одеялами. Экипаж двинулся в сторону границы. Женщина, весь облик которой говорил о ее знатном происхождении, ни у кого не вызвала подозрения, что позволило ей беспрепятственно пересечь границу и спасти Хазон Иша от неминуемой опасности…

Ее преданность брату и его Торе не знала границ: как-то во время войны она с большим трудом достала стакан молока для своего маленького сына, но, подумав, отнесла его Хазон Ишу, чтобы у него были силы заниматься Торой [Хазон Иш был физически слаб].

Хазон Иш не остался перед ней в долгу. Через несколько лет после приезда в землю Израиля ее муж, рав Шмуэль Грейнеман был приглашен в Америку для руководства ешивой «Тиферет Йерушалаим» (главой ешивы был рав Моше Файнштейн). Они отправились в Америку, взяв с собой только часть детей, четверо старших остались на попечении Хазон Иша, он их растил, воспитывал, он же занимался их сватовством (своих детей у Хазон Иша не было – прим. пер.).

Ее любовь к Торе была совершенно особенной: когда ей показывали новую книгу по Торе, недавно вышедшую в свет, она всякий раз приходила в восторг, снова и снова повторяя: «Возвеличит Тору и прославит! Возвеличит Тору и прославит!» (Йешаяу, 42:21). [Как известно, именно ее муж, рав Шмуэль Грейнеман, издал книги «Хазон Иш».]

Тантэ Цивэ была энергичной и деятельной женщиной. Вернувшись в Израиль, она вместе с дочками организовала женский комитет, занимающийся организацией помощи хейдерам, и ежегодно в Ту бишват проводила лотерею для всех жертвователей. За два месяца до лотереи, в Хануку, ее дочери и племянницы обходили магазины в Тель-Авиве, уговаривая их хозяев пожертвовать для лотереи какие-нибудь товары. Вместе с рабанит Каневски она руководила «Домом Сары Шнирер».

Кроме того, она помогала – и физически, и материально – Хазон Ишу, другим членам семьи, да и чужим людям тоже. Девушки, приехавшие из-за границы, подолгу жили у нее, пока не находили себе постоянное жилище. Ее бьющая через край любовь к добрым делам и данные ей Всевышним силы помогать людям были совершенно особенными. Она всегда давала другим, даже если ей самой не хватало. Будучи в Америке, она все время посылала родственникам одежду, полотенца, постельные принадлежности и многое другое. Когда ее племянница родила первую дочку, она полностью одела новорожденную.

Когда умерла ее сестра, рабанит Каневски, тетя была совсем слаба. Учитывая ее возраст, ей решили не сообщать о смерти сестры. Примерно через месяц она проснулась очень взволнованная, со слезами на глазах, и просила позвать ее сына, рава Хаима Грейнемана. Когда он вернулся с молитвы, она спросила: «Почему мне не рассказали про Мирл? Теперь я уже знаю все! Скажи мне только, какие законы траура я должна соблюдать…»

Я много раз навещала ее вместе с мамой, когда она жила у рава Хаима Грейнемана. Она сидела в кресле и читала Теилим, написанные большими буквами от руки ее внуками.

Когда она умерла, ее сын рав Меир Грейнеман сказал: «Мама была на уровне главы поколения!»

Я помню высказывание, которое повторяли в семье от ее имени: «Карелицы в Коссово были известны своей молчаливостью. Они молчали, молчали и молчали, а когда они уставали молчать, они отдыхали, чтобы потом с новыми силами продолжить молчать…»

Тантэ Башл

Рабанит Батья Карелиц – тантэ Башл – была большой праведницей. Рабанит Каневски говорила, что она уже родилась такая праведная…

Во всех ее поступках была заметна осторожность в соблюдении закона — во всех деталях. Например, однажды ее племянница, рабанит Барзам, пришла навестить ее как раз в тот момент, когда она омыла руки перед завтраком. Тантэ Башл знаком пригласила ее сесть, и в течение следующих пяти минут не произнесла ни звука. Рабанит Барзам молча ждала… После долгого молчания она извинилась перед гостьей: «Я уже старенькая и ем очень медленно. И если я еще буду разговаривать, я не успею съесть кезаит хлеба за предписанное законом время».

Она была очень похожа на Хазон Иша. Как и он, она все делала молча и продуманно.

Вот что рассказывала ее соседка: «Я помню ее сидящей на краешке дивана и читающей Теилим. Она была миниатюрной, но в духовном плане – великан из великанов. Она излучала деликатность, и даже более того – тишину и спокойствие. Каждое слово она тщательно взвешивала, достаточно было увидеть ее, чтобы проникнуться спокойствием и безмятежностью. В доме царила безмерная радость, оттуда все уходили с улыбкой и в прекрасном настроении. Ничто не в силах было вывести ее из себя. Даже когда ее сын, гаон рав Йеошуа Танхум Карелиц неожиданно потерял сознание и умер, она сумела сохранить спокойствие».

Однажды моя тетя обратилась к тантэ Башл с просьбой благословить ее сына, чтобы он был как Хазон Иш. Та поправила: «Не так надо просить. Ведь не всегда мы получаем все, о чем просим. Ты должна просить, чтобы твой сын был на уровне Виленского Гаона, и тогда, может быть, он будет как Хазон Иш…»

Тантэ Башл пережила всех своих братьев и сестер. На склоне лет она как-то проводила Пасхальный Седер у своего старшего внука, рава Мордехая Карелица, который жил рядом со Стайплером. И дедушка Стайплер, несмотря на то, что он на тот момент был очень слаб, поднялся на третий этаж, чтобы навестить ее.

Семья Карелиц была семьей мудрецов Торы, насквозь пропитанных истинной Б-гобоязненностью, скромностью и молчаливостью, семьей, из которой вышло несколько поколений духовных руководителей еврейского народа.

Продолжение следует

Перевод: г-жа Хана Берман


http://www.beerot.ru/?p=55307