Шмират а-Лашон — Часть 1
Шаар а-Твуна
Глава 2. Продолжение темы: «В чем состоит главное дело человека в этом мире?» (продолжение)
[В квадратных скобках: прямым шрифтом – примечания автора; курсивом – примечания переводчика и редактора]
Напомним вкратце начало 1-й главы:
Трактовали наши мудрецы (Хулин, 89а) слова Писания (Теилим, 58:2): «האמנם אלם… בני אדם – а-умнам элем… бней адам». В чем умануто [слово, однокоренное с «а-умнам», означающее: «мастерство»] бен адам [человека] в этом мире? Сделать себя как бы илем – немым».
И вот что еще мы можем сказать о причине, по которой наши мудрецы назвали указанное качество [вести себя подобно немому] словом уманут – «мастерством». Она в том, что мастерство требует обучения, пока человек не освоит его в совершенстве. Точно так и с речью. Человек не может сказать: «Зачем мне трудиться, изучая все детали законов злоязычия, чтобы хранить уста мои? Приобрету себе такое природное качество – молчать как немой – и достаточно!» Но это – неверный путь, так как очень часто ситуация существенно меняется (как это объясняется в книге «Хафец Хаим», ч. 1, правило 8, п. 5, а также в ч. 2 в нескольких местах).
Книга «Хафец Хаим», правило 8, п. 5:
Весь описываемый запрет [разговоров в осуждение человека из народа Израиля] имеет силу только если тот, о ком говорят, относится по закону Торы к тем, кого называют амитеха – «твой соратник», то есть народ, участвующий вместе с тобой в исполнении Торы и заповедей. Но что касается людей, о которых известно, что есть в них апикорсут [в их взглядах присутствует отрицание основ веры], – заповедано нам осуждать и позорить их, и т. д.
И потому нужно изучать и знать законы, относящиеся к речи, все правила их и детали. И тогда человек будет знать, как правильно вести себя сообразно «мастерству молчания».
И еще: наши мудрецы, говоря о «мастерстве», сказали очень точно: «в этом мире», – чтобы не сказал себе человек: «Уже приучен я многими годами более чем мастер к мастерству своему, и теперь нет мне нужды так уж утруждать мои глаза и сердце подобными вещами!» И говорят наши мудрецы, что думать так – неверно. Но все дни своей жизни должен человек приучать себя к этому мастерству – быть по природе своей [как говорят: привычка – вторая натура!] подобным немому, как писал Виленский Гаон в своем святом послании «Алим ли-труфа»:
[В течение всей жизни и] до конца своих дней обязан человек мучить себя, – но не постами и самоистязанием, а обуздывая уста свои и вожделения; это и есть тшува. Вся награда в будущем мире дается человеку именно за эти старания, как сказано: «Ведь [исполненная] заповедь – свеча [освещающая жизненный путь], а Тора – свет; и назидательные обличения – путь жизни» (Мишлей, 6:23). [В Писании, как правило, «жизнь» – это жизнь вечная, в мире грядущем]. И путь, приводящий к жизни в мире грядущем, – это не что иное, как страдания, связанные с самоконтролем, и оно гораздо полезнее, чем все посты и самоистязания в мире. За каждое мгновение, когда человек смыкает свои уста, он удостаивается высшего сокрытого света, который ни ангелы, ни кто-либо другой из сотворенных не в силах представить себе. Сказано: «Кто он – человек, жаждущий вечной жизни, стремящийся к долгоденствию, чтобы увидеть благо? Оберегай язык свой от зла и уста свои – от лживых речей» (Теилим, 34:13, 14). Эти старания искупают ему любой грех и избавляют от «нижнего шеоля» [самого глубокого отделения ада], как сказано: «Хранящий свои уста и язык [от пустых речей] бережет свою душу от бед» (Мишлей, 21:23), и также сказано: «Жизнь и смерть – в руках языка» (Мишлей, 18:21). Горе тому, кто губит себя из-за одного — единственного слова, как сказано: «И нет пользы злословящему» (Коэлет, 10:11).
Сказали наши мудрецы (Пиркей Авот, 1:16): «Сын его [рабана Гамлиэля] Шимон сказал: все мои годы я провел в окружении мудрецов, и не нашел ничего лучшего для плоти, чем молчание». Это означает: я рос среди мудрецов и перенимал от них их замечательные и святые душевные свойства, и молчание было лучшим из всех. Или следующее: хотя они были очень мудры, и в речах их наверняка не было, не дай Б-г, слова пустого, – тем не менее, я видел и находил, что лучше всего для плоти, помимо слов Торы, – молчание. То, что он сказал: «для плоти», означает следующее. Для человека, пусть даже он будет мудр и совершенен душой как товарищи раби Шимона, – все же из-за той материальной оболочки, в которую облечена его душа, почти невозможно, чтобы разговоры его были ограничены строго необходимым, как должно; и потому молчание для него – предпочтительно. И если это было так в поколении раби Шимона, в котором уста людей были приучены лишь к слову мудрости, так, что даже если особенно и не оберегать их, они не изменят привычному, не дай Б-г, – и при всем этом он сказал, что лучше всего – молчание… То что же говорить о нас, ничтожных, подобных моху, растущему на стене, у которых все наши мысли и разговоры с рождения – лишь о вещах пустых? Если мы не наложим узду молчания на уста наши изо всех сил, – нет сомнения, что язык наш будет делать свое, привычное с детства, и ущерб будет во много раз больше, чем вознаграждение [за заповедь, связанную с речью].
Перевод – рав П. Перлов