«Но если ваше сердце отвратится (от Всевышнего), и вы не будете (Его) слушать, если вы сойдете с пути и станете кланяться другим богам и служить им…» (Дварим, 30:17).
Рав Ицхак Каро, (дядя автора «Шульхан Арух») объясняет этот стих: «Как известно, грех тянет за собой другой грех, и если ты отворачиваешь свое сердце от слов Торы — ты даешь дурному началу возможность свести тебя с верного пути, и оно обязательно сделает это, ведь “лекарство” от дурного начала – это Тора (Кидушин, 30б), как сказано: “Если встретился тебе этот негодяй, тяни его в бейт-мидраш. Если он камень – растает, если он железо – рассыплется” (Сукка, 52б). А если ты отворачиваешь свое сердце от Торы, дурное начало сведет тебя с верного пути – сначала немного, потом все больше – пока в итоге ты не начнешь кланяться идолам».
Об этом же сказано в трактате Шаббат (105б), что тот, кто в гневе рвет на себе одежду, бьет посуду и разбрасывает деньги, подобен идолопоклоннику, поскольку так работает дурное начало — сначала говорит человеку: «сделай так-то», назавтра – так-то, а в итоге говорит: «иди и поклоняйся идолам», и тот идет и делает это.
Я вспоминаю одну историю. В канун Второй мировой войны напряжение между Германией и Польшей нарастало все больше и больше…
Германия требовала отдать ей город Данциг (Гданьск), который принадлежал Польше, но находился с трех сторон в окружении немецких территорий. Польша отказывалась. Англия и Франция поддерживали ее. Германия выставила ультиматум. Кто знает, что будет дальше… Гитлер, как обычно, обвинил евреев в том, что они желают войны и поэтому настраивают поляков сопротивляться, а ведь и без него поляки были полны ненависти к евреям.
Короче говоря, глава ешивы Новардок, рав Авраам Яфен, подошел ко мне: «Послушай, кончился хлеб. Как говорится, “если нет муки, нет и Торы”. Еврейские пекарни обещали поставлять хлеб в ешиву. Но я не могу послать ребят принести хлеб, потому, что поляки могут растерзать еврея, который сейчас покажется на улице. Ты – маленького роста, можешь сойти за мальчика, тебя не тронут. Пожалуйста, пойди в еврейскую пекарню и попроси, чтобы тебе выдали мешок хлеба, как обещали».
Я вышел на улицу – воздух звенит от напряжения. Я спросил какого-то прохожего, что происходит. Тот ответил: «На центральной площади через пять минут начнется трансляция выступления президента Польши – его ответ Гитлеру. Поэтому все так нервничают…»
Примет ли польский президент ультиматум немцев, и опасность войны отодвинется, или он откажется отдавать Германии Данциг?
Народ спешил на площадь, и мне тоже пришлось идти вместе со всеми. И вот в рупоре послышался голос президента: «Дорогие собратья! Немецкий канцлер требует отдать Данциг. В противном случае он угрожает развязать войну. Я знаю, что такое война – это кровь и голод.
Если бы я был убежден, что канцлер действительно требует только Данциг, я бы отдал его. У нас есть другой порт. Но я знаю, что он ненасытен. Данциг – это только начало, а на самом деле потом он захочет еще один город, и еще один, а в итоге пожелает Варшаву. Он уж найдет причину. Так какой смысл уступать и уступать, а в конце сражаться за столицу? Давайте будем сражаться уже сейчас!»
С этой речью началась война.
Пекарня была закрыта, пекарь тоже пошел послушать судьбоносную речь. Оставаться на улице было опасно, и я вернулся в ешиву с пустыми руками. С пустыми руками? Да нет, не совсем.
«Хлеба я не принес, — сказал я своим товарищам, — но взамен принес речь по мусару, о том, как работать над собой!»
«Где ты успел ее услышать?»
«Только что, в прямой трансляции от польского президента!»
Ребята рассмеялись, а я остался серьезен. Дурное начало выступает со скромными требованиями. Всего лишь Данциг, не более того. Но мудрый человек видит заранее, что будет: сегодня Данциг, завтра – другой город, а потом и до Варшавы дойдет…
Об этом и сказано: «У входа грех лежит» (Берешит, 4:7). Он лежит, но если открыть ему щелку – он расширит ее, и завоюет все. Мы видим это на примере Элиши бен Абуя, великого человека, который упал окончательно, потерял весь будущий мир. Гемара спрашивает, с чего все начиналось? С того, что он читал греческие книги и напевал греческие песни. Наверняка он изучал эти книги, чтобы знать, что ответить вероотступникам, а греческие песни просто легко запоминались и веселили душу. Раши пишет, что желательно было воздержаться от этих песен из-за траура по разрушенному Бейт-Микдашу. Это и было «щелкой», которая привела к полному разрушению.
Так объясняли в Новардоке слова Рамбама (Законы тшувы, гл. 5, алаха 2), что каждый человек может быть праведником, как Моше рабейну, или злодеем, как Йеровам бен Нават, ведь даже такой праведник, как Моше, может скатиться до бездны Йеровама. Ведь сказано, что в Торе Йеровама изначально не было изъяна — и все равно, как он опустился!
Об этом сказано (Сукка, 52б), что злодеям дурное начало видится, как волос, а праведникам – как гора.
А что оно представляет собой на самом деле? Волосок. Желает проделать в стене дырочку в толщину волоса, но мудрец предвидит последствия: эта дырочка будет расширяться все больше и больше, пока не превратится в отверстие размером с гору.
Давайте упомянем известную историю из Гемары (Недарим, 9б), которую рассказывает Шимон а-Цадик: «Однажды пришел назир с юга, юноша с красивыми глазами и чудесными вьющимися волосами. (А назир, когда заканчивается срок назирута, обязан сбрить все волосы). Я сказал ему: “Сынок, что ж ты решил уничтожить свои красивые волосы?” Тот ответил: “Я пастух, пасу скот своего отца в нашем городе. Однажды я подошел набрать воды из источника, и увидел свое отражение. Тут же дурное начало прыгнуло на меня, желая сжить меня со свету”. Я сказал ему: “Злодей, ты что гордишься не своим миром, тем, что в будущем станет грудой гниющего мяса? Я даю обет, что обрею тебя ради Небес!” Я сразу встал и поцеловал его в лоб. “Сынок, — сказал я ему, — да будет много таких назиров, как ты, в народе Израиля!”»
Я тут что-то не понимаю. Я видел много юношей, которые перед молитвой смотрят в зеркало, чтобы проверить, симметрично ли расположены тфиллин на голове, и ни разу не слышал крика: «Злодей! Хочешь меня со свету сжить?!» И правильно. Что уж они там видят, в зеркале? Знакомую физиономию, вполне симпатичную.
Отчего так встревожился тот назир? Ну, увидел свое отражение, почувствовал гордость из-за своих красивых кудрей, так что?
Дело в том, что он был мудрым человеком, который предвидит последствия. Он понял, что эта искорка гордости может разгореться в такое пламя, что если не погасить ее прямо сейчас – это пламя сожжет его целиком, сживет его со свету…
И ужаснулся!
Перевод: г-жа Лея Шухман