Царь Шломо и суд двух женщин — Афтара главы Микец

Дата: | Автор материала: Рав Нахум Шатхин

1388
суд шломо

В афтаре недельной главы Микец читается отрывок из книги Млахим (ч. 1, 3:15-4:1).

«И проснулся Шломо, и вот, (это было) сновидение. И пришел в Иерусалим, и стал пред ковчегом завета Г-сподня, и принес всесожжения, и принес жертвы мирные, и устроил пир для всех рабов своих. Тогда пришли две женщины… к царю, и стали пред ним» (Млахим 1, 3:15-16).

В описываемый момент проходил пир в честь вещего сна, полученного в Гивоне, в котором Всевышний пообещал одарить Шломо мудростью, славой и богатством. И тогда, в присутствии множества людей, Всевышний послал Шломо то испытание, которое и стало иллюстрацией его безграничной мудрости, и которое принесло ему великую славу.

 Кто были те две женщины?

Мидраш «Шир а-Ширим Раба» (1:1) приводит три мнения.

Говорит Рав, что это были образы двух демонов от женского начала, которых исправил и подчинил Шломо. В трактате Мегила (11а) говорится, что в истории человечества были три царя, которые имели власть над всем миром: Ахав, Ахашверош и Невухаднецар. В случае двух последних речь идет о власти над всем цивилизованным миром, распространенной силой оружия. В случае же с Израильским царем Ахавом речь идет об обладании несметными богатствами, посредством которых он мог оказывать влияние на всех правителей мира. Но тут возникает вопрос: а почему перечислены только три царя? Был же еще и царь Шломо! Ведь и царь Шломо имел власть над всем миром, потому что все добровольно принимали его гегемонию, и со всего мира приезжали за мудрым советом. Но у царя Шломо было существенное отличие от тех царей. Ахав, Ахашверош и Невуходнецар правили только над этим миром. Шломо же имел власть не только над людьми, но даже и над духовными существами, как толкуют это из стиха: «Собрал я себе и серебра, и золота, и сокровищ царей и государств; завел я себе певцов и певиц… чертей и духов (שִׁדָּ֥ה וְשִׁדּֽוֹת)» (Коэлет, 2:8).

Мудрецы утверждают, что это были свекровь и невестка, и что их тяжба вокруг ребенка имела отношение к заповеди йибума. Их называют блудницами, потому что таковыми их могли посчитать, глядя со стороны: есть ребенок, а мужа нету. Поясняет Меири (Йевамот, гл. 2), что умерший ребенок был сыном невестки. А оставшийся младенец был сыном свекрови и братом покойного мужа невестки (который родился при жизни брата). Рождение сына не освобождало невестку от необходимости пройти йибум или халицу, потому что он умер, не прожив тридцати дней (т. е. был нежизнеспособен). И теперь она не сможет выйти замуж, пока новорожденный брат покойного мужа не достигнет возраста тринадцати лет и совершит обряд халицы. Понимая это, невестка пыталась присвоить ребенка свекрови, чтобы не быть ограниченной в действиях по созданию новой семьи в будущем. В своем вранье невестка стремилась освободиться от уз йибума. Она утверждала, что у нее есть две причины: как наличие сына у вдовы, так и отсутствие брата у покойного мужа освобождают ее от обязанности йибума.

Меири поясняет, как каждая из сторон утверждала именно то, что было наиболее ей выгодно. Невестка утверждала (3:22): «И сказала та другая женщина: нет, твой сын мертв» — и, соответственно, некому восстанавливать имя умершего брата, «а мой сын живой» — и даже если бы был брат, наличие сына освобождает меня от обязанности йибума. Свекровь же утверждала обратное (там же): «А эта говорила (ей): нет, твой сын мертвый…» — и ты обязана учувствовать в восстановлении имени ушедшего мужа, «…а мой живой» — и вот, пожалуйста, есть у покойного брат.

А раби Симон считает, что это были настоящие блудницы. Но и это, на первый взгляд, самое простое мнение, требует пояснения. Допустим, что блуднице, которая врала, удастся обмануть судей. Но и тогда, какой прок будет в ее вранье? Ведь даже если ей безразлично горе, на которое она обрекает настоящую мать, все же непонятно, на какое «счастье» она рассчитывала? Ведь ей известно, что это не ее сын!

Четверых людей наши мудрецы (Недарим 646) считают словно бы мертвыми, и один из них — это бездетный. Почему? В природе человека заложена необходимость оказывать добро другому, а по-настоящему это можно сделать лишь с детьми. Тот же, кому не дано оказывать милосердие в полной мере, подобен мертвому. И пусть вокруг есть множество чужих людей, с радостью готовых принять любую помощь — это не может сравниться с оказанием милосердия своим детям. Ведь стремление к независимости не позволяет чужим людям безгранично принимать нескончаемую помощь и заботу. Так человек становится обязанными другому, что любит далеко не каждый. И лишь родные дети способны получать от родителей безграничное количество добра и ласки.

Врущая женщина понимала, что украденный сын будет ошибочно относиться к ней, как к родной матери. Он позволит ей излить на него столько заботы, сколько она захочет. А это позволит ей в полной мере реализовать качество милосердия, заложенное Творцом в каждом нормальном человеке.

 В чем заключалась мудрость Шломо?

«И услышал весь Израиль о суде, который судил царь, и стали бояться царя, ибо увидели, что мудрость Б-жья в нем, чтобы вершить суд» (3:28).

То, чем закончился суд Шломо – всем известно. Юный царь заметил, что каждая из сторон, озвучивая свою позицию, описывает два момента происшедшего. Обе говорили о живом ребенке и о ребенке умершем. Но женщина, говорившая правду, в первую очередь подчеркивала, что ее сын жив, а сын ее оппонентки мертв. Та же, чей сын умер, подсознательно начинала говорить о мертвом ребенке, и лишь потом о живом. Царь Шломо понял, что та, которая в первую очередь упоминает живого ребенка, и является его родной матерью.

И это великая мудрость Шломо? Это скорее похоже на то, что Шломо продемонстрировал знание элементарной психологии. Но как Шломо готов был пойти на такой риск, пытаясь перехитрить лгущую женщину? А что, если бы и она, как каждый из нас сегодня, понимала бы этот психологический трюк? Сегодня каждый ребенок, читая эту историю, понимает, что Шломо подстроил той женщине ловушку. И стоило бы ей только правильно выстроить свои показания, как она с легкостью ввела бы в заблуждение всех присутствующих. А после, с многострадальным лицом любящей матери, наотрез отказалась бы рубить тело «родного» ребенка.

[Прим. ред. Если речь шла о свекрови, невестке и заповеди йибума, это можно объяснить так: решающим для Шломо был отказ невестки резать ребенка, ведь тем самым она налагала на себя узы ожидания халицы 13 лет, и было бы очевидно, что она его мать, — ведь свекровь, отказавшись резать ребенка, не теряла ничего!]

Поясняют, что мудрость заключалась не в вышеописанной наблюдательности, а в правильной оценке состояния лгуньи. Шломо был вынужден судить без каких-либо доказательств, а права на ошибку у него не было. После чего он вынес вердикт? После того, когда увидел, что лгунья настолько захвачена своим враньем, что уже не в состоянии остепениться и заметить ловушку. Царь понял, что она уже «сожгла мосты» и пойдет до конца, вплоть до безумного согласия на убийство ребенка.

Стайплер в книге «Биркат Перец» (Ваэра) поясняет мидраш о том, что казнь лягушками началась лишь с одной лягушки, поднявшейся из Нила. Египтяне стали колотить ее палками, чтобы загнать обратно в реку, но вместо того от нее начали отпочковываться новые и новые ей подобные. Египтяне же с ожесточением продолжали бить до тех пор, пока лягушки не заполнили границы Египта.

Этот мидраш выглядит, как минимум, странно. Так и хочется обратиться к обезумевшим египтянам: вы за лягушек или вы против них? Кажется, против. Ну тогда надо остановиться, чтобы прекратить этот процесс преумножения ненавистных земноводных. Но не тут-то было: «Я покажу этой лягушке! Она у меня всю жизнь жалеть будет!» Поясняет рав Яаков-Исраэль Каневский, что человек, позволивший себе войти в ажиотаж, в жесткое противостояние или непримиримый спор, на каком-то этапе теряет связь с реальностью, и больше не способен принимать адекватные решения.

Счастлив тот народ, чей царь — свободный человек

Далеко не все присутствующие на месте суда понимали, что происходит. И когда Шломо приказал принести меч, чтобы рубить ребенка, то народ произнес: «Горе той стране, которой правит царь-юнец (тогда царю Шломо было всего двенадцать лет). Если бы не был так юн, то не принимал бы таких решений». Когда же произнес Шломо: «…отдайте той живое дитя и не умерщвляйте его, она – мать его» (3:27), тогда стали восклицать: «Счастлив тот народ, чей царь — свободный человек» («Ялкут Шимони», Млахим, ремез 175).

Почему именно свободный человек? Потому что всем стало очевидно, что в процессе поиска истины Шломо не волновало: «А что скажет народ?» Он поступил как свободный от страхов и предрассудков человек, потому что право сидеть на престоле он получил не от народа, а от Всевышнего.

И лишь с этого момента весь народ безоговорочно признал Шломо царем, как сказано: «И был царь Шломо царем над всем Израилем» (4:1).

Подготовил: рав Нахум Шатхин


http://www.beerot.ru/?p=58148