Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски, жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского, на фоне истории предыдущих поколений.
Дом моих родителей
Присутствие Всевышнего
В последний год маминой жизни, на исходе поста Гедальи, папа предложил ей навестить его сестру и пожелать ей хорошего года.
Мама неважно себя чувствовала, она очень тяжело перенесла пост и с трудом стояла на ногах. Ей хотелось полежать, отдохнуть… И вот, папа, который, конечно же, ничего не знал о ее плохом самочувствии, попросил ее сделать то, что вполне можно было отложить на следующий день.
Что может быть проще, чем сказать ему об этом?
Именно это моя сестра и предложила маме, но мама возразила: «Папа сказал, что надо пойти, значит, мы идем».
И, опираясь на дочь, мама медленно двинулась в сторону дома свояченицы…
[Все это происходило за две недели до смерти рабанит Каневски – прим. пер.]
Полное самоотречение
Такого рода поступки были очень характерны для мамы. Ее самоотречение и подчинение папиному мнению были удивительными. Она никогда с ним не спорила, его слово было для нее законом. Стоило папе выразить свое желание по какому бы то ни было поводу, она спешила удовлетворить его, и никакие преграды не могли помешать ей.
В Шаббат папа старается произнести сто благословений, и поэтому ест дополнительные блюда (по этой же причине он много лет вел молитву Минха в Шаббат). [Тому, кто молится три раза в день, в будний день несложно произнести сто благословений. В Шаббат молитвы короче, и, чтобы произнести сто благословений, нужно прилагать дополнительные усилия – прим. пер.] Мама рассказывала: «Как-то я поняла, что папа хотел бы, чтобы я тоже произносила сто благословений, и с тех пор, хотя мне это было очень непросто, я так и делала! Разве мои личные затруднения могут помешать мне выполнить папино желание?»
Мама выросла в очень именитой семье. Постановления рава Эльяшива были ей хорошо известны. Ее почитание отца не поддавалось описанию. И тем не менее, она ни разу не сказала что-нибудь вроде: «А мой папа ведет себя иначе…», «А у нас в доме делали так…». (При этом были обычаи, которые она принесла из родительского дома: не стирать в первый день нового месяца, благословлять «Агомель» после родов в присутствии миньяна, делать Кидуш по случаю рождения девочки и другие.)
Папины постановления мама принимала беспрекословно, как Тору, дарованную на горе Синай.
Я приведу эпизод, показывающий, как это происходило.
Когда я должна была появиться на свет, мама поехала в Иерусалим, к родителям, чтобы ее мама, рабанит Эльяшив, могла присутствовать при родах. Когда я родилась, папе сообщили об этом по телефону. Он спросил у Стайплера, как следует назвать девочку. Это было незадолго до Шавуота, и дедушка сказал: «Назови ее Рут». На следующий день, в понедельник, папа поднялся к Торе, попросил сказать за роженицу молитву «Ми шеберах» и дал мне имя. А после молитвы поехал в Иерусалим, проведать маму. Встретившись с ней, он спросил, как она себя чувствует, как поживает Рути…
— Кто такая Рути? – удивилась мама.
— Наша новорожденная дочь! – ответил папа…
Я неоднократно спрашивала у мамы, не помешало ли ей то, что меня назвали, не спросив ее мнения, и она чистосердечно отвечала: «Нисколько!»
«Удостоился – будет ему в помощь»
Одна достойная женщина обошла многих жен великих раввинов с одним и тем же вопросом. В чем заключается основная роль женщины? Глубокие ответы, которые она получила, были разнообразны и касались основных аспектов еврейского дома. Когда она задала этот вопрос маме, та, не задумываясь, произнесла короткую фразу, которая была ее жизненным принципом: «Основная роль женщины – быть помощницей своему мужу!»
И здесь необходимо подчеркнуть, что хотя мама была столпом милосердия в своем поколении, важнее всего для нее была помощь папе.
Воспитание, которое она получила, и ее самовоспитание учили, что главная задача человека в этом мире – реализовывать желание Всевышнего, а Его основное желание заключается в том, чтобы жена была помощницей своему мужу [об этом говорится при первом упоминании женщины в Торе: «И сказал Г-сподь Б-г: “Нехорошо быть человеку одному, сделаю ему помощника напротив него”» (Берешит, 2:18) – прим. пер.].
Мама была полностью предана папе, помогая ему получать удовольствие от изучения Торы днем и ночью, в любое время и при любых обстоятельствах, заботясь о том, чтобы ничего ему не мешало. Эта миссия была целью ее жизни, в этом она видела свою главную задачу в этом мире, свой распорядок дня и все свои дела она подстраивала под него.
Все, что мама делала для папы, она делала с огромным уважением и безграничной преданностью.
Мамино уважение к папе проявлялось в любое время суток. Она просыпалась рано утром, чтобы иметь возможность ответить «Амен» на произносимые им утренние благословения, каждый день готовила ему свежие и питательные блюда, и даже покупала для него личные вещи, такие как шляпы или ботинки, чтобы ему не пришлось ходить по магазинам и тратить драгоценное время на примерки. На все это она находила время, хотя на ее плечах были проблемы сотен посетительниц. Перед тем как выйти из дома на свадьбу или еще какое-нибудь мероприятие, она спрашивала у папы разрешения, и старалась вернуться домой до одиннадцати вечера, даже если была вынуждена уйти в разгаре веселья.
Мама была верным помощником папе. Если он звал ее, она бросала все свои дела, оставляла пришедших к ней женщин, порой посреди разговора с ними, и спешила к папе.
И при этом она ощущала свое несовершенство и регулярно учила книгу «Пути праведных» («Орхот цадиким»), объясняя, что эта книга помогает ей подчиняться папиному мнению…
«Уважать ее больше, чем себя самого»
Папа, со своей стороны, очень уважал маму. Он не садился есть, пока мама не присоединялась к нему. Он объяснял, что, если он не проследит, чтобы мама поела, она вообще есть не будет. Днем он шел отдыхать, только убедившись, что мама отдыхает. Как-то мама плохо себя чувствовала и не могла встать. Папа, который ничем не мог ей помочь, взял свой стендер и сел учиться возле ее кровати. Когда они ездили на отдых в Цфат, мама говорила, что ей отдых не нужен, а папа говорил, что едет ради нее…
Заканчивая трактат Гемары, папа звал маму или посылал ей вино. Иногда он сам спускался к маме из своего кабинета на втором этаже, чтобы она могла принять участие в «сиюме». В разных ситуациях папа просил маминого благословения, например, перед выпечкой мацы, в ночь Шавуота… Во время субботних трапез папа всегда спрашивал маминого разрешения, прежде чем начинал делать Кидуш или читать благословение после еды.
Папа просил маму сообщать ему, когда она собирается ехать за пределы Бней-Брака. Он провожал ее по дороге к машине на расстояние четырех локтей («арба амот»), и ждал, пока машина не скроется из виду.
Мама связала для папы свитер. Папа носил его много лет, и когда он порвался, попросил его заштопать. «Свитер, который связала мама, ‒ говорил он, ‒ греет меня лучше любой другой одежды». Как-то одна женщина, желая помочь маме, предложила вместо нее готовить для папы еду. Папа воспротивился, сказав, что только мамина еда приходится ему по вкусу.
Один из внуков помогал папе делать проверку на хамец. Папа велел ему при проверке ящиков следить за тем, чтобы каждую вещь вернуть на свое место. «Проверка на хамец, – объяснил папа, – заповедана нам мудрецами, в то время как запрет расстраивать бабушку ‒ запрет из Торы». Зная, что папа не хочет, чтобы она много работала по дому, мама скрывала от него истинный объем работ, особенно в канун Песаха, чтобы его не расстраивать… И похоже, ей помогали в этом Свыше…
Один из папиных внуков женился и пришел с женой на трапезу к бабушке с дедушкой. Дедушка стал петь в честь молодых: «Еще услышат в горах Иудеи и в просторах Иерусалима голос радости и голос веселья ‒ голос жениха и голос невесты», повторив эту песню несколько раз. В ответ на удивление присутствующих он объяснил: «Бабушка на кухне не слышала, как мы пели…»
Интересно отметить, что манера моих родителей вести себя друг с другом стала примером для многих ‒ вплоть до того, что особо усердных в учебе женихов, по поводу которых существовало опасение, что они не будут знать, как именно следует относиться к жене, раввины посылали к моим родителям понаблюдать со стороны, как они ведут себя во время совместного обеда или ужина, чтобы они знали, как вести себя в собственном доме!
Все ‒ сообща
Мама была солидарна с папой во всем, что касалось соблюдения закона, папа стопроцентно полагался на нее. Она скрупулезно выясняла кашерность продуктов, и бывала одной из первых, у кого был готовый ответ на возникший вопрос по кашруту. Если она говорила про какой-либо продукт, что он кашерен, папа принимал ее слова без всякого сомнения. По поводу некоторых вопросов, связанных с кашрутом, например, по поводу кашерования печени, он сразу посылал к маме, объясняя, что все свои обычаи она переняла у его мамы, а та, в свою очередь, ‒ у Хазон Иша.
Когда папа получал письмо с вопросом от женщины, он передавал его маме, чтобы она ответила на него.
Здесь следует отметить, что папа отвечает сначала на вопросы коэнов, затем на вопросы левитов, и только потом отвечает всем остальным. Если он видел, что письмо ‒ от жены коэна, он помечал это на конверте, чтобы мама могла выполнить заповедь «и освяти его» [коэна], ответив на него в первую очередь…
Именно про такой дом, как дом моих родителей, сказали мудрецы: «Удостоились ‒ Всевышний присутствует между ними».
Перевод: г-жа Хана Берман
