Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски (благословенной памяти), жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского (да продлит Всевышний его годы!), на фоне истории предыдущих поколений.
Продолжение
Рабанит Зильберштейн, благословенной памяти
Четвертой дочерью бабушки с дедушкой была рабанит Шошана (Шанэ, как называл ее дедушка) Зильберштейн, благословенной памяти. Она была женой гаона рава Ицхака Зильберштейна, да продлит Всевышний его годы, который со временем стал раввином квартала Рамат Эльханан в Бней-Браке, главой колеля «Бейт Давид» в Холоне и членом Совета великих мудрецов Торы.
Когда тете Шошане предложили юного Ицхака Зильберштейна, одного из лучших учеников ешивы Слободка, дедушка послал папе письмо с просьбой сходить в ешиву Слободка и поговорить с юношей о Торе. Получив письмо, папа сразу же отправился выполнять это поручение…
После той беседы устроили сватовство, и папа стал свояком рава Зильберштейна. Впоследствии они стали учиться в хевруте, и учатся вместе каждую пятницу уже десятки лет. Когда-то они учились с полудня вплоть до начала Шаббата, а в последние годы они стали учиться по утрам. Рав Ицхак все время подчеркивает, что все те годы, что они учились после полудня, моя мама всячески старалась создать им наилучшие условия для учебы, несмотря на то что они учились в самое напряженное время пятницы.
Дружба между папой и равом Ицхаком завязалась еще в бытность последнего женихом.
Период от помолвки до свадьбы длился целый год, в течение которого тетя Шошана, которая работала учительницей в Холоне, жила у нас дома. Все это время папа часто виделся с ее женихом и говорил с ним исключительно о Торе. И вот интересный момент: дедушка Стайплер, желая сделать приятное своей невестке, одобрив выбор ее сестры, послал гонца в ешиву Слободка к юному Ицхаку Зильберштейну с просьбой прийти к нему и рассказать о своих открытиях в Торе.
Рабанит Зильберштейн отличалась деликатностью, находчивостью и особой мудростью. Все годы она умело пользовалась этими качествами, будучи правой рукой мужа при разрешении попадавших к нему на стол сложных вопросов. После свадьбы она уехала из Иерусалима в Бней-Брак, чтобы ее муж мог продолжать учиться в любимой им ешиве Слободка.
Переехав в Бней-Брак, она старалась по возможности есть обязательно с хлебом, в том числе и на работе. Она объясняла это тем, что, находясь вдали от родительского дома, она практически лишена возможности выполнять заповедь почитания родителей, поэтому она старается делать то, что может – как можно чаще произносить благословение после трапезы с хлебом, в котором, в частности, говорится: «Милосердный, да благословит Он моего отца и наставника и мою мать и наставницу…»
Моя мама, которая уже несколько лет жила в Бней-Браке, чувствуя потребность помочь младшей сестре устроиться на новом месте, стала для нее «второй мамой». После родов, например, она посылала ей готовые домашние обеды.
Дом Зильберштейнов всегда был открыт для несчастных и обездоленных, которые пользовались этим, чувствуя себя как дома.
Нередко рабанит приходилось тяжело трудиться, чтобы убрать за ними. Порой, когда это было совсем уж невыносимо, ей предлагали оставить это гостеприимство, но она отказывалась, говоря: «Ведь эти люди пришли в мир, чтобы удостоить нас заповеди благотворительности!»
Она всегда думала о других, стараясь не причинять никому неудобств, никого не расстраивать. Дядя рав Ицхак рассказывал, что она избегала выходить вместе с ним на улицу, опасаясь, что им попадется навстречу какая-нибудь вдова и расстроится из-за собственного положения, увидев супружескую пару…
У рабанит Зильберштейн была особая чувствительность к нуждам других.
Например, когда в Бней-Браке была забастовка санитарных работников, и горы мусора возвышались посреди улицы, она старалась по возможности не выносить мусор из дома, пока не кончится забастовка: «Почему другие должны страдать из-за нас?»
Однажды в банке возник спор между посетителями, и один из них совсем разошелся. Служительница банка пыталась урезонить его, но рабанит, ожидавшая своей очереди, спокойно остановила ее: «Что вы на него ругаетесь? Вы знаете, как он спал этой ночью?»
Ее чуткость проявилась уже в детстве.
Родители послали ее в лагерь, на территории которого жили несколько пожилых женщин. Маленькая Шошана, вместо того чтобы играть со сверстницами, предпочитала проводить время со старушками, всячески развлекая их.
Рав Ицхак рассказывал о характерном для нее поведении. Всякий раз, когда он шел давать урок в больнице «Мааяней а- Йешуа», она просила его заодно зайти проведать одну больную. Какую больную? Маму бывшей соседки…
Когда рав Ицхак стал раввином квартала Рамат Эльханан, они должны были выбрать себе квартиру из нескольких предложенных. Рабанит выбрала ту, которая была рядом с синагогой, чтобы иметь возможность слышать Кадиш и Кдушу, и отвечать «Амен»!
Мы, племянники, очень любили тетю Шошану и ее семью, и каждый Шаббат приходили ее навестить. У тети были замечательные писательские способности и, когда кому-нибудь из нас нужно было придумать стихотворение к празднику или написать сочинение, мы приходили к ней, и она всегда с радостью помогала нам.
Рабанит Ойербах, благословенной памяти
Пятой дочерью бабушки с дедушкой была рабанит Лея Ойербах, благословенной памяти. Она была женой гаона рава Азриэля Ойербаха, да продлит Всевышний его годы, одного из раввинов квартала Баит Ваган в Иерусалиме (сына великого рава Шломо Залмана Ойербаха).
Хупу им ставил дедушка Стайплер. Дедушка рав Эльяшив послал к нему рава Ицхака Зильберштейна, а к нему присоединился гаон рав Авраам Гурвиц (который был учеником Стайплера и дядей рава Азриэля), с просьбой поставить хупу его дочери. Стайплер попытался увильнуть, ведь речь шла о поездке в Иерусалим, занимавшей тогда четыре часа в одну сторону! Но бабушка рабанит Каневски заявила, что сватам не отказывают, и Стайплер с ней согласился…
Рабанит Ойербах отличалась замечательными качествами характера и добрыми делами.
Славилась она также скромностью и мудростью. Как-то на одной свадьбе ее обступила группа девушек: «Рабанит, благословите нас». Она пожала плечами: «Я – не рабанит. Это моя сестра – рабанит. Вы перепутали», и им не удалось ее переубедить…
Десятки лет тетя Лея преподавала в школе в Баит Вагане. Ученицы очень ее любили и были привязаны к ней всей душой, ведь она была мудрой и доброй учительницей. Уроки ее были увлекательными и интересными, да и на переменках она играла вместе с девочками. Они вспоминают, что ее уроки запечатлевались в их сознании надолго. На ее похоронах директор школы сказал: «Тот, кто думает, что знал рабанит, глубоко ошибается…»
Тетя Лея открывала и свое сердце, и свой дом детям, у которых не было дома. Она растила их, заботилась обо всем необходимом и старалась каждому найти подходящую пару.
Уже в детстве она славилась своей уступчивостью. Когда мои родители поженились, тете Лее было лет десять. Вся семья собиралась на свадьбу, которая была в Петах-Тикве, и некому было остаться с бабушкой Хаей Мушей, которая не могла поехать на свадьбу, и с малышкой, будущей рабанит Риммер. И тогда Лея выразила готовность пропустить первую в семье свадьбу, чтобы остаться с бабушкой и сестренкой!
Однажды к раву Азриэлю пришел молодой человек с каким-то вопросом. Рабанит улучила момент и стала расхваливать его жену, которая была ее ученицей за десять с лишним лет до того… Рав Азриэль улыбнулся, заметив: «В твоих словах нет особой необходимости, ведь они уже не первый год женаты», но рабанит продолжала рассказывать молодому человеку, какая замечательная у него жена – если уж ей представилась возможность сделать кому-то приятное, как она может упустить ее…
Рабанит Ойербах все годы преданно опекала бабушку с дедушкой. Она стояла стеной, когда надо было оградить дедушку от наплыва посетителей с вопросами, чтобы они не мешали ему учиться.
Она сама признавалась: «Много раз я почти сдавалась под напором посетителей, чувствуя себя не в силах противостоять их настойчивым уговорам, но когда я подходила к двери и видела, как папа учится, я чувствовала себя жестокой женщиной, которая хочет отнять у него Гемару, его источник жизни. Как если бы у сосущего голодного младенца вдруг отобрали бы еду, невзирая на его возмущенный крик…» (тетя имела в виду известное сравнение наших мудрецов изучающего Тору с сосущим молоко младенцем).
Бабушка с дедушкой часто гостили у нее в Баит Вагане.
После смерти бабушки она каждый день приезжала к дедушке из Баит Вагана в Меа Шеарим, заботясь о нем и о его доме. Рассказывают, что она всегда готовила еду для дедушки только на один день. «Почему бы тебе не приготовить еду сразу на несколько дней и не заморозить?» – спрашивали ее члены семьи, на что она отвечала: «Заповеди заморозке не подлежат!»
Как-то ее увидели стоящей в коридоре, ведущем в комнату, где учился дедушка, со стаканом горячего кофе с молоком в руках. В ответ на удивление присутствующих она объяснила, что через две минуты пройдет ровно шесть часов с тех пор, как дедушка ел мясо, и она ждет эти две минуты, чтобы подать ему кофе…
Неспроста дедушка, когда ему сообщили о кончине рабанит Ойербах, попросил принести ему костюм, который он надевал, только будучи сандаком на обрезании, чтобы именно его надорвать в знак траура, сказав: «Зи из дас вэрд!» («Она достойна этого!»)
Тем самым дедушка подчеркнул, насколько он ценит свою дочь. Когда об этом услышал мой папа, он нашел этому источник в Иерусалимском Талмуде (Моэд Катан, 3:8). Там написано, что раби Йоханан, узнав о смерти раби Ханины, достал шаббатние одежды и надорвал их.
Рав Моше Эльяшив
После череды девочек родился сын, которого назвали в честь рава Моше Оранера, дедушки рава Эльяшива. Тестем рава Моше был гаон рав Хаим Брим, благословенной памяти, ученик Хазон Иша и глава ешив «Оэль Яаков» и Прешбург. Папа рассказывал мне, что Хазон Иш считал рава Хаима Брима одним из великих людей Иерусалима. Дядя рав Моше – большой мудрец Торы, который целыми днями усердно учится. Сегодня он дает уроки вместо дедушки.
Рав Биньямин Давид Эльяшив
Гаон рав Биньямин Давид, третий сын бабушки с дедушкой, назван в честь гаона рава Биньямина Бейниша, отца рава Арье Левина, и гаона рава Давида Шапиро, отца бабушки Ханы. Его тестем был гаон рав Михель Йеуда Лефкович, благословенной памяти. Рав Биньямин Давид стоит во главе колеля «Тиферет Бахурим». Его перу принадлежит серия книг «Яд Биньямин» с комментариями на многие трактаты Талмуда.
Рав Авраам Эльяшив, благословенной памяти
Младшим из сыновей бабушки с дедушкой был гаон рав Авраам Эльяшив, благословенной памяти, названный по имени отца дедушки – раввина из Гомеля. К великому сожалению, дядя рав Авраам ушел от нас, когда ему был всего семьдесят один год. Он был великим мудрецом, всю жизнь учил Тору. В течение многих лет он ездил учиться за пределами Иерусалима.
Рав Авраам был зятем рава Зейделя Залмана Айзлера, благословенной памяти.
Рав Авраам был очень привязан к своему отцу и навещал его каждый день, посвящая во все свои дела. Шаббаты и праздники не были исключением – рав Авраам пешком шел из Гиват Шауля в Меа Шеарим, чтобы навестить отца.
Рав Авраам много занимался благотворительностью и всегда готов был выслушать того, кто в этом нуждался. Отличаясь удивительными душевными качествами и скромностью, он к каждому еврею относился, как к равному себе, терпеливо выслушивая про все его беды. Ни на кого не сердился и никого не обижал, всегда старался разделить с ближними их радости и горести.
Рав Авраам был доброжелателен, улыбчив и жизнерадостен. Его любили все. Мне он запомнился любимым дядей, у которого для племянников всегда было в запасе доброе слово.
Как-то в юности, будучи в Иерусалиме, мы с сестрой остановились у него. Дядя с тетей принимали нас, как самых важных гостей. Мало того, наутро рав Авраам проводил нас до места назначения. Сделал он это просто и естественно, объяснив, что ему самому «все равно надо было туда попасть».
Все годы рав Авраам с семьей проводил Пасхальный Седер у дедушки, рава Эльяшива. В тот год, когда рав Эльяшив был тяжело болен и проводил свой последний в жизни Седер в больнице, дядя Авраам, которому было уже под семьдесят, первый раз провел Пасхальный Седер дома, сказав: «Я подобен семидесятилетнему, а не удостоился до сих пор проводить Седер в своем доме…» (перефразированные слова раби Элазара, сына Азарии из Пасхальной Агады: «Я подобен семидесятилетнему, а не удостоился рассказа об исходе из Египта по ночам…» – прим. пер.)
В следующем году и его не стало, да будет память о нем благословенна.
Рабанит Риммер
Младшая дочь – рабанит Гита Риммер, да продлятся ее годы, названная в честь рабанит Франк, сестры бабушки Ханы. Ее муж, гаон рав Биньямин Риммер, стоит во главе нескольких ешив.
***
Бабушка с дедушкой удостоились посадить «десять саженцев» Торы и Б-гобоязненности. Все их потомки идут их путями – благословенное Всевышним потомство.
Перевод: г-жа Хана Берман
