Хотя время молитв не определено Торой, это – одна из важных основ тфилы. Время молитв основывается еще на деяниях праотцев (да покоятся они с миром), как говорили мудрецы (Брахот, 26б): Авраам установил молитву Шахарит, как написано: (Берешит, 23): «И встал Авраам рано утром…», Ицхак установил Минху, как написано (там же, 24): «Ицхак вышел на склоне дня в поле поговорить <с Б-гом>», а Яаков установил Арвит, как написано (там же, 28): «И достиг того места», [а наши мудрецы объясняли, что это означает молитву; здесь и далее – примечания переводчика]. А установили они не только сами молитвы, но и их время. Смысл же того, <что для молитв установлено определенное> время, в том, чтобы мы знали: наша жизнь и все наши приобретения в этом мире – от Него, благословенного. Поэтому, вставая с кровати, на которой мы спали ночью, мы обязаны помолиться Б-гу и поблагодарить Его, и признать, что Он возвратил нашу душу в тело, которое было подобно мертвому. Потому что сон приравнивается к одной шестидесятой смерти, по причине того, что мы не пользуемся органами чувств. И молясь Всевышнему с утра, мы признаем, что Он – Тот, Кто поддерживает нас в этом мире и дает нам жизнь каждый день. А после этого мы отправляемся по своим делам, зарабатывать себе пропитание трудом рук своих.
Во время Минхи, на склоне дня, когда удлиняются тени, мы вновь возвращаемся к молитве Б-гу, чтобы осознать и понять: силы на все, чем мы занимались, упорно добывая пропитание, и все, чего мы достигли, дает нам Всевышний, ведь, как известно, богатство и бедность зависят не от профессии (см. Кидушин, 82б), а от Того, Кому богатство принадлежит, как сказано (Хагай, 2): «Мне <принадлежит> серебро, и Мне <принадлежит> золото…».
Все нужды человека включаются в эти два понятия: жизнь и приобретения, поэтому и сказали мудрецы (Брахот, 27б), что молитва Арвит – необязательна, так как она не установлена ради жизненно необходимых вещей, в отличие от двух других молитв [еврейский народ, однако, давно принял на себя обязательство относиться и к этой молитве, как к обязательной, и таков Закон на сегодняшний день]. Поэтому сказали мудрецы (там же, 5б, по комментарию Тосафот «Эле…»), что нельзя работать прежде, чем помолился Шахарит, потому что в Шахарите мы молимся о нашей жизни в этом мире, и еще не настало время работать, [ведь сначала надо позаботиться о том, чтобы просто жить].
Намек (см. Брахот, 31) на время этих трех молитв мы находим еще в Писании (Теилим, 55): «Вечером, утром и днем буду говорить и стенать, и услышит <Он> голос мой». Имеется в виду, что если человек молится в установленное для этих трех молитв (или даже для одной из них) время с каваной (сосредоточенно) – нет сомнения, что Всевышний услышит его. Еще один намек состоит в том, что Псалмопевец говорит в единственном числе, указывая на то, что когда человек молится в установленное время, его молитва принимается, даже если он молится в одиночку [несмотря на то, что в Законе отмечено, насколько важна обязанность молиться в миньяне], потому что в это же время молится община [к которой он принадлежит]. Об этом см. в трактате Брахот (8), что молитва молящегося в одиночку принимается, если он молится одновременно с общиной.
В перечисленных временах для молитвы содержится еще один намек: все дни жизни человека в этом мире – во время подъема сил, во время расцвета и на склоне дней – он должен быть настроен на служение Всевышнему, а не ждать старости (см. Шаббат, 153). И пусть вернется <к Б-гу> за день до смерти, [а поскольку никому не дано знать, когда он умрет], получится, что все дни своей жизни он проведет с тшувой и добрыми делами. В этом кроется смысл молитвы Шахарит, установленной праотцем Авраамом в соответствии с началом жизненного пути человека, – чтобы все эти дни человек был исполнен намерения служить Всевышнему, а не тянулся бы за материальными удовольствиями.
А Ицхак установил Минху, намекая нам, что и в расцвете сил человека, и в дальнейшем следует искать еще и еще, как вернее служить Б-гу, делая это с возрастающей решимостью. Яаков же установил молитву Арвит, и вот его намек: несмотря на то, что человек усердно служил Всевышнему в юности и в зрелые годы, на склоне лет, с приближением старости, он тоже обязан делать для служения все, что может. И хотя у него уже не будет сил на то, что он делал, будучи юношей и зрелым мужем, все же пусть делает то, что сможет. Поэтому и была названа молитва Арвит «необязательной» – потому что старик уже не может полноценно служить Б-гу, так как ему это уже тяжело. Подобно сказанному Шломо (Коэлет, 12): «Помни Создателя твоего в дни юности своей, пока не пришли злые дни (старость) и не наступили годы, о которых скажешь: нет у меня к ним влечения». И сказано (там же, 11): «Поутру сей зерно свое, и вечером не опускай рук». Таким образом, юношеская пора сравнивается с утром, и в это время следует усердно трудиться, но так же и в старости, которая символически обозначена как вечер, когда уже нет у человека сил трудиться с прежним усердием, не следует вовсе оставлять служение – надо делать то, что возможно. Возможно, для этого Псалмопевец [в Теилим, 55] и упомянул утро и вечер в обратном порядке, чтобы показать человеку правильную цель в жизни. Он должен еще в юности, в начале своего жизненного пути, задуматься о том, что будет в старости, на закате дней, и поэтому стих начинается с вечера: «Вечером, утром и днем буду говорить и стенать…». Так как если человек будет думать о «вечере», представляя свой смертный час, то еще «с утра и днем» будет молиться и стенать, и услышит Б-г его голос.
Перевод – рав О. Климовский.
