Недавно возле школы Бейт Яаков нашего района я увидела сцену, от которой на глаза навернулись слезы, а в груди защемило до боли. Возможно, для девочек-школьниц это не было чем-то необычным, но для меня – абсолютно удивительным. И вот почему.
Бывают детские травмы, которые остаются на всю жизнь. Для меня такой травмой стало пребывание в течение месяца в детской ортопедохирургической больнице. Я лежала в отделении, где «ходячих» было мало – примерно треть. Еще треть бегали на костылях с аппаратами Илизарова для удлинения конечностей на одной ноге, а еще треть лежали или ездили на инвалидных колясках с теми же аппаратами на обеих ногах. Надо сказать, что те, кто бегал на костылях, носились быстрее, чем мы на своих двоих. Я ужасно не хотела в больницу, как любой нормальный ребенок, но то, что я там увидела, превзошло все мои страшные сны. Обычные симпатичные дети с жуткими спицами в костях. Конечно, это было сделано для того, чтобы они смогли ходить не хромая, но для детского ума это было равносильно пытке. Не каждый день мы встречались с нездоровыми или неполноценными детьми. Мы росли как спартанцы, никто из тех, кто мог быть отторгнут обществом, не попадался на глаза…
В остальном же это была обычная больница с процедурами, врачами, ЛФК, массажем, уроками и учителями, уставшими медсестрами. Медсестры дежурили по восемь часов. Дневные, как правило, были добрые. А вот ночные… Их безразличие и черствость на всю жизнь травмировали мою душу. Если ребенок ночью плакал и звал маму, они вместо добрых слов грозились вколоть успокоительное. И бывало, что кололи. Но один случай превзошел все остальные.
Одной из двух моих больничных подружек была девочка – почти карлик по виду. Тело ее выглядело на 11 лет, как у всех, а вот руки и ноги были как у трехлетнего ребенка. В течение дня она перемещалась вместе с нами на своей коляске, а вечером, часов в девять, медсестра укладывала ее спать. Дело в том, что если другие дети могли приподнять себя над кроватью на руках и переместить свой вес в инвалидную коляску и обратно, эта девочка была совсем беспомощна – ее ручки не выдерживали ее собственный вес.
Однажды вечером мы пришли к ней в палату поговорить перед сном и пожелать спокойной ночи. Понятно, что она не могла бы прийти к нам, поэтому по традиции мы приходили к ней. Было примерно начало десятого. Вдруг она говорит: «Девочки, мне надо в туалет. Позовите, пожалуйста, медсестру». Мы побежали в холл, где был пост медсестры. Но там ее не оказалось. Она сидела дальше по коридору и смотрела телевизор. Мы подбежали и попросили ее. Она сказала: «Пусть потерпит». Мы передали это нашей подружке. Но она сказала, что не может терпеть. Мы снова побежали к медсестре. Та со злостью сказала сквозь зубы: «Я смотрю фильм. Когда он закончится, тогда я приду. Не раньше». Снова бежим передавать это подружке. Мы попытались было помочь ей своими силами, но ничего не вышло. Вернулись к медсестре. Она накричала на нас, что ей наплевать, кто будет стирать простыни, она с места не сдвинется до конца фильма. Я побежала в свою палату и упала на кровать в истерике. Мне было страшно и от крика, и от бесчувственности. Она же ребенок! Ребенок, которому нужна помощь! Как может взрослый не помочь беспомощному ребенку?!
И вот во дворе школы я увидела то, что потрясло меня до глубины души.
В нашем районном Бейт Яакове учатся обычные дети и «необычные» – есть два класса «специфического» образования. Один класс – девочки с синдромом Дауна (не дай Б-г никому!), и один – девочки с отставанием в развитии. У них свои учителя, свои отдельные классы, и все же дети не сторонятся их. «Особенные» девочки заходят в другие классы и беседуют, по мере возможностей, с обычными детьми. Есть более открытые и развитые, есть менее.
Кроме того, там учится одна девочка, у которой с умственным развитием абсолютно все в порядке, но есть некая проблема с позвоночником. Он очень искривлен, она вынуждена все время ходить в корсете и, видимо, не может управлять ногами, поскольку передвигается на костылях, подволакивая обе ноги. Раньше при ней всегда была девушка-семинаристка, которая носила ее портфель в школе, помогала раздеваться зимой, подниматься в школьный автобус. Но в последнее время ее нет рядом. Сначала я не понимала, почему, и вот недавно увидела. Оказывается, девочки из ее класса установили добровольное дежурство по помощи своей однокласснице. Они носят ее портфель, бегают по ее просьбе по школе, а иногда – видимо это происходит, когда она хуже себя чувствует – возят ее в инвалидной коляске по школе и к подвозке.
Когда я увидела, как девочка везет свою одноклассницу (они явно весят если не одинаково, то почти одинаково, да еще прибавить вес портфеля) в тяжелой железной коляске, моя детская травма снова дала о себе знать. Только в отраженном свете. Как здорово, что мои дети будут жить и воспитываться в обществе, которое не прячет своих больных детей в закрытые заведения, не ненавидит их, как неудачных, не отказывается от них! Мы не видели на улицах больных детей, поэтому выросли в отчуждении от них. И только изредка – например, попав в больницу – можно было увидеть «других» детей, которым нужна помощь, понять, что для них тоже есть место. Здесь же «особенных» детей водят в обычные школы, и так обычные дети учатся сопереживать, помогать по мере возможностей, брать на себя ответственность за других, не унижать их своей помощью, а уважать в них то, чего они смогли добиться, несмотря на ограниченные возможности. Не дай Б-г никому из нас больных детей! Пусть все будут здоровы! И все-таки, если, не приведи Г-сподь, такое происходит – замечательные качества нашего народа помогут такому ребенку полноценно жить.
