Шмират а-Лашон — Часть 2
Глава 8. Слова, смиряющие сердце
[В квадратных скобках: прямым шрифтом – примечания автора, курсивом – примечания переводчика и редактора]
Находим в Гемаре (Бава Батра, 78б): «Сказал рав Шмуэль бар Нахмани от имени раби Йоханана: что означает сказанное (Бемидбар, 21:27): “Потому говорить будут а-мошлим — рассказчики притч [от машаль — притча]: придите в Хешбон”? [Хешбон — город царя Сихона, которого поразил Израиль и захватил его земли, см. там 21:24-25]. [Рав Шмуэль бар Нахмани трактует слово мошлим как однокоренное с лимшоль — властвовать]: мошлим — это властвующие над своим дурным побуждением, а “придите в Хешбон” означает [слово хешбон он трактует по его прямому смыслу — “расчет”]: “сделаем расчет относительно дел этого мира”, что означает: сопоставим ущерб от исполнения заповеди [прямые затраты, а также косвенный ущерб, например, от воздержания от работы в субботу и праздники] с наградой за нее, и выигрыш от греха с ущербом от него [наказанием]».
Простой смысл сказанного ясен. С одной стороны, [заповеди — наслаждение] — вечное, а с другой — временное. Также с одной стороны [грехи — наслаждение] ничтожное, а с другой — огромное [наслаждение], ведь один час душевного покоя в будущем мире лучше всех наслаждений этого мира. Обратное тому — в отношении греха [в сравнении с преходящим удовольствием от него; слова автора разъясняются далее].
Также, как я думаю, человек должен представлять себе, будто перед ним — весы, и на одной их чаше — ущерб от исполнения заповеди, а на другой — награда за нее. Человек увидит, что награда чрезвычайно сильно перевешивает, — настолько, что другой чаши даже почти не видно. Таким образом он победит дурное побуждение. С грехом верно обратное: пусть представит себе, что на одной чаше весов — удовольствие от греха, а на другой — ангелы-губители, намеревающиеся терзать его великими и страшными муками.
[Продолжает Гемара и трактует сказанное далее в том же стихе Торы]: «”Отстроится он и утвердится”, — отстроится в этом мире и утвердится в мире грядущем». Постараемся понять: почему именно такую мораль извлекает рав Шмуэль бар Нахмани из данного стиха Торы, какое отношение имеет его трактовка стиха к нашей теме? Мне представляется, что ответ на это можно дать на основании того, что сказали наши мудрецы в трактате Хагига (15а): «Праведник получает свою долю и долю ближнего своего в райском саду, а нечестивец — свою долю и долю ближнего своего в геиноме [аду]». Это кажется непонятным, ведь Всевышний — Судья истинный и судит справедливо. Кроме того, какому именно праведнику делают такое? Объяснение таково: к примеру, двое живут в одном городе, и нечестивец постоянно насмехается над поведением праведника, над его Торой и служением Всевышнему, и очерняет его перед другими людьми. А праведник укрепляет себя, терпит обиду, не затевает ссор с тем нечестивцем и идет путями Всевышнего в Торе и служении Ему. Тогда, когда они предстанут в будущем перед судом, нечестивец потеряет свой удел в заслугах [пусть и небольших, которые есть у него, как и у всякого человека в народе Израиля]. Ведь кроме того, что он не хотел сам служить Всевышнему, он смеялся над тем, кто служит, и еще — охлаждал тем самым желание служить и ценность служения в глазах других людей. [Если это так, то «охлаждение», упомянутое автором, уподобляет нечестивца Амалеку, «который карха — “встретил” (трактуют наши мудрецы: “охладил”) тебя в пути» (Дварим, 25:18)]. И кому теперь принадлежат его заслуги? [Ведь, как говорят наши мудрецы (Бава Кама, 38б), Всевышний никого не лишает награды. Значит, если нечестивец делами своими лишил себя возможности получить ее, она должна перейти к другому.] Его соседу-праведнику, над которым он смеялся, причиняя ему стыд и позор, — так, что тот должен был постоянно укрепляться и не ослаблять своего служения. И об этом сказали мудрецы: «получает свою долю и долю ближнего своего в райском саду».
А то, что сказали: «Нечестивец получает свою долю и долю ближнего своего в геиноме» — это возможно, например, в следующем случае: из-за постоянных насмешек нечестивца у праведника произошли какие-то упущения в его служении. Нечестивец должен понести за них наказания, поскольку он был их причиной.
[Примечание автора. В свете этого мне становится понятным приводимый в наших книгах совет: всегда упоминать намеком свое имя в конце молитвы «Шмоне Эсре». К примеру, если имя молящегося Авраам, то он может сказать стих Писания, начинающийся на букву алеф и кончающийся на мем, или сделать намек другим способом. Пишут, что это помогает помнить свое имя, ведь из-за великого страха и ужаса в час суда, когда у человека спрашивают его имя, он забывает его и не может ответить.
Я объяснил бы это согласно прямому смыслу сказанного выше. А именно, в природе человека, идущего дурными путями, обсуждать и высмеивать тех, которые идут путями истины и праведности.
Разумеется, грехи допустившего упущения в служении из-за насмешек нечестивца, записываются на имя допустившего их, и если имя его было Яаков, а имя нечестивца Ахан, то они записываются на Яакова. Но, несмотря на это, ангелы-обвинители идут к Ахану. И хотя он кричит: «Я не совершал этот грех, мое имя Ахан, а не Яаков!», ангелы-губители, посланники Высшего суда, не обращают на его слова внимания и отвечают: «Мы ничего не знаем! Нам было поручено идти к тебе и наказать тебя! Как видно, твое имя — Яаков, и ты должен получить наказание!» И Ахан, который должен получить наказание, думает: «Быть может, мое имя действительно Яаков, и я из-за смерти забыл мои дела и имя?» И вот — человек, привыкший выказывать людям пренебрежение и причинять им горе обидным словом и публичным позором, злословием и насмешками, – наверняка не один раз в жизни сделал он это, а сотни раз сотням людей. Само собой, грехи их считаются его грехами. А ведь у каждого из них свое имя, и он вынужден страдать за них всех. И, само собой, он очень растерян и запутан, так как каждый ангел-губитель приходит к нему отдельно и называет другое имя, и он совсем уже не знает, кто он в действительности, когда его спрашивают, как его зовут. Потому дается человеку такой совет — произносить каждый день стих Писания, в котором содержится намек на его имя, чтобы тот хорошо его запомнил. И также чтобы задумался, как предохранить себя от греха, связанного с речью, чтобы не исказилось его истинное имя.
Также представляется, что по указанной причине советуют произносить упомянутый стих после слов: «Б-г мой, обереги язык мой от зла» — как бы говоря, что благодаря этому он будет помнить свое истинное имя, и оно не будет искажено.]
А теперь перейдем к нашей теме. Известно, что вначале те города [захваченные Израилем у царя Сихона] принадлежали Моаву, и сказали правители Сихону и воинству его: пойдем в город Хешбон, и будет он считаться тогда городом Сихона. Применительно к приведенной выше трактовке [рава Шмуэл бар Нахмани] это означает следующее: исправления, сделанные в райском саду делами нечестивцев [у которых есть хотя бы немного хороших дел, как мы упоминали выше], будут засчитаны праведникам, которые властвовали над своим дурным побуждением, служили Всевышнему и не смотрели на нечестивцев, насмехавшихся над ними и их служением.
Об этом сказано в Гемаре: «Отстроится в этом мире и утвердится в мире грядущем». Это означает: в будущем праведники утвердятся в полной мере и в совершенстве. Ибо помимо удела, который есть у них благодаря тому, что они исправили сами, принадлежит им также и удел нечестивцев.
Наши мудрецы трактовали слова «ир Сихон – город Сихона» (в конце стиха Бемидбар, 21:27) также и другим образом. Сказано (сразу после этого): «Ибо вышел огонь из Хешбона, пламя из города Сихона; пожрало Ар-Моав, жителей высот Арнона». [Слово ир может читаться как аир, что означает «молодой осел», а Сихон похоже на сиха, что означает «разговор», а также «кустарник», «растение»]. Если человек ведет себя как аир — «молодой осел», который тянется за привлекательной для него едой, то есть поддается соблазнам своего дурного побуждения, то «выйдет огонь из Хешбона», то есть придет огонь от тех, которые «делают расчет относительно дел этого мира», и «пламя из города Сихона» — от праведников, называемых сихин [сихин здесь – «хорошие деревья»], — и пожрет оно тех, которые не думают о том, каков будет их конец.
Объяснить это можно, по моему скромному разумению, посредством следующего сравнения, о котором сообщают наши мудрецы: нечестивец получает свою долю, а также долю ближнего своего [праведника] в геиноме.
Мудрецы говорят [и это — другая трактовка]: «Ибо ушел огонь от Хешбона» — это огонь из геинома, созданный грехами [праведников, которым нечестивцы мешали служить Всевышнему]. Огонь ушел от них, ибо он не властен над ними. А над кем же он властен? Над нечестивцами, которые не думают, каков будет их конец. И об этом говорит конец стиха: «Пожрало Ар-Моав» — намек на то, что пламя пожрет тех, кто следует за своими вожделениями [«Моав» здесь — символ вожделений], согласно сказанному в Торе (Бемидбар, 25:1): «И начал народ блудить с дочерями Моава». А «жители высот Арнона» — это символ гордыни.
Перевод — рав П. Перлов
