После гибели царя Шауля и его сыновей в войне с филистимлянами, Давид, оплакивая их смерть, произносит такие слова о Йонатане сыне Шауля: «Йонатан, на горах твоих ты убит! Больно мне за тебя, брат мой Йонатан, очень мил ты был мне; любовь твоя ко мне была сильнее женской любви» (Шмуэль 2, 1:26). Слову «любовь» в конце стиха на иврите предшествует буква «мем», и по поводу значения этой приставки существует спор между комментаторами. Разница в понимании стиха, в зависимости от того или иного мнения, получается очень большой. По мнению, утверждающему, что буква «мем» употребляется здесь в значении союза «чем», получается смысл, как в приведенном выше варианте перевода стиха. Любовь Йонатана к Давиду была сильнее женской любви, то есть, сильнее, чем любовь мужчины к женщине. Другие же комментаторы утверждают, что буква «мем» здесь употребляется в значении предлога «из». Так в Таргуме Йонатана бен Узиеля приводится иной вариант, и он пишет, что любовь Йоанатана к Давиду происходила из любви двух женщин. Этот смысл менее понятен и требует толкования.
Рама ми-Пано (рав Менахем Азарья де Фано, великий ученик рава Моше Кордоверо, живший в Италии) в «Асара Маамарот» поясняет, что Давид восхищен добрым отношением к нему Йонатана. Он поступил против природы человека, признав избранность Давида и то, что именно Давид, а не он, Йонатан, будет следующим восседать на престоле царства Израиля. И Давид говорит, что знает, откуда у Йонатана нашлись силы превзойти себя, превозмочь свою сущность и отказаться от того, с чем он родился, с чем рос, и к чему готовился с детства. Царь Шауль происходил из колена Биньямина, сына Рахели, и источником таких душевных сил могла быть только любовь друг к другу двух женщин, двух сестер Рахели и Леи, когда, передав симаним (знаки) от Яакова, Рахель готова была поступиться предназначенным для нее мужем.
Но Рама ми-Пано говорит, что этим поступком Рахель не просто поступилась мужем, а сделала тикун олам – одно из величайших исправлений мира.
С начала мироздания зависть сеяла порчу в этом мире. Луна завидовала Солнцу, утверждая, что два царя не могут быть под одной короной. Змей завидовал Адаму из-за того, что у него есть Хава. Хава, совращенная Змеем, съев запретный плод, накормила им мужа, боясь того, что она умрет, а Адам останется жить. Каин завидует и убивает Авеля, видя, что жертвоприношение брата было принято Всевышним, а его – нет. Так было с самого начала, и зависть продолжала «править бал». Но пришла Рахель, и передачей симаним внесла исправление в мир, остановив «праздник» зависти.
« И сказала она (Лея) ей (Рахели): мало тебе забрать моего мужа, (хочешь ты) забрать и мандрагоры моего сына» (Берешит, 30:15).
Стихи об избавлении Рахели (Берешит, 30:22-24), когда она удостоилась сына, расположены сразу после истории с мандрагорами Реувена. Наши мудрецы поясняют, что, конечно, соседство стихов неслучайно, и что избавление пришло именно благодаря поступку Рахели в споре с сестрой, а точнее, благодаря его отсутствию.
Рахель просит у сестры мандрагоры, а в ответ получает упрек: «…мало тебе забрать моего мужа, (хочешь ты) забрать и мандрагоры моего сына». Как могла сказать такое Лея, требует отдельного объяснения. Нельзя забывать, что речь идет об одной из праматерей народа Израиля (есть мнение, что Рахель так передала симаним Лее, что та даже не подозревала об этом). Но, прежде всего, комментаторы обращают наше внимание на реакцию Рахели. Она просто не отвечает, а ведь могла бы сказать, что не она отняла мужа у Леи, а именно Лея «отняла» мужа у нее. Но Рахель молчит.
Поясняют наши мудрецы, что в заслугу этого молчания Всевышний вспомнил о передаче Рахелью симаним и послал ей избавление. (Жениться на двух сестрах Яакову было можно ради того, чтобы привести в мир колена Израилевы, а если Рахель не родит детей, то Яаков мог бы развестись с ней, и тогда она могла бы достаться Эсаву).
Из этого случая наши мудрецы учат правило: молчание часто важнее, даже чем передача симаним.
