Рав Йосеф Шломо Каанеман из Поневежа — 5 — Обычаи в делах святости

Дата: | Автор материала: Рав Шломо Лоренц

1405

Глава пятая. Его обычаи в делах святости

«Отец наказал мне освящать Имя Всевышнего в делах ешивы»

Этот эпизод произошел уже после смерти рава Йосефа Шломо, после того как его сын, рав Авраам Каанеман, да продлит Всевышний годы его жизни, принял на себя и продолжил дело своего отца – нести бремя содержания ешивы и ее учреждений. В этом эпизоде нашла свое наглядное выражение атмосфера, царившая в руководстве ешивой при раве Йосефе Шломо – атмосфера, которую я сам ощущал, видя его тяжкие труды.

Однажды рав Авраам приехал в Кнессет, в Иерусалим, и послал кого-то вызвать меня из зала пленарных заседаний. Когда я вышел, он попросил организовать ему встречу с тогдашним министром финансов господином Йеошуа Рабиновичем, чтобы попросить его выделить в поддержку ешиве Поневеж в особом порядке, одноразово, крупную сумму из государственного бюджета.

Рав Авраам подробнейшим образом рассказал мне о тяжелом финансовом положении, в котором оказалась ешива: огромные долги, и не видно никакого решения… Я объяснил ему, что этот министр известен как человек, упорно стоящий на своем, и он никоим образом не соглашается оказывать поддержку сверх того, что предусмотрено в утвержденном государственном бюджете. До сегодняшнего дня никому еще не удавалось выжать из него сверх положенного даже грош – ни на какие цели.

Но рав Авраам, вопреки всему, был заинтересован во встрече с министром. Он рассказал мне, что произошло с ним всего несколько дней назад: «Один жертвователь хотел дать мне приличную сумму в обход закона. Он предложил, чтобы я дал ему от имени ешивы квитанцию на сто тысяч долларов, а он даст ешиве десятую часть этой суммы. [В Соединенных Штатах был очень высокий подоходный налог, порядка 50%, и находились богатые люди, которые использовали закон, по которому пожертвования благотворительным и образовательным учреждениям вычитались из суммы, подлежащей налогообложению. Они переводили им полную сумму, а руководитель учреждения возвращал большую ее часть “под столом”].

Я не согласился на нарушение закона даже ценой потери такого немалого пожертвования – даже после того, как тот человек увеличил долю ешивы до двадцати, тридцати и даже пятидесяти процентов, – несмотря на большие долги и то, что подобное пожертвование оказало бы существенную помощь.

Я сказал тому жертвователю, что мой отец приказал мне, чтобы я освящал Имя Всевышнего в делах ешивы. Верно, что я не способен освящать Имя Всевышнего так, как это мог делать отец, но, по крайней мере, не буду осквернять его нарушением закона. Я думаю, что в заслугу этого мне будет сопутствовать успех».

История произвела на меня большое впечатление, и я попросил рава Авраама, чтобы он рассказал обо всем министру финансов Рабиновичу. Быть может, когда тот услышит, что рав Авраам потерял такую сумму, только чтобы не преступить закон, он изменит своему обычному правилу и выделит деньги в помощь ешиве…

Я исполнил просьбу рава Авраама и пошел в зал пленарных заседаний, чтобы позвать министра на встречу с ним. Министр сразу же сказал мне: «Рав Лоренц! Вы ведь знаете, что эта встреча совершенно излишняя! Я не добавлю ешиве Поневеж ни гроша! Жаль нашего времени!»

Я стал упрашивать его, чтобы он все-таки уделил несколько минут и выслушал рава Авраама, и он согласился. Мы зашли в буфет, и рав Авраам повторил свой рассказ о потерянном крупном пожертвовании. После этого он обрисовал тяжелое финансовое положение ешивы, а в завершение попросил, чтобы после того, как он потерял так много из-за своей честности, министр милостиво согласился увеличить поддержку ешивы. На этом встреча завершилась, и рав Авраам отбыл по своим делам.

После его ухода министр сказал, что рассказ рава Каанемана произвел на него впечатление, и он готов в одноразовом порядке изменить своим обычным правилам и предоставить ешиве какую-то помощь. Я сделал ему такое предложение: «Смотрите, мы оба живем в Тель-Авиве. Сегодня среда. Кнессет заканчивает работу, и все разъезжаются по домам. Давайте заедем по дороге с визитом в ешиву Поневеж, и по следам своих впечатлений Вы решите, сколько дать».

В тот же день посетили ешиву, где руководство должным образом подготовилось к этому событию. Мальчики из «Бейт Авот» стояли вдоль улицы по склону холма и приветственно махали руками. Мы вошли в ешиву и направились в бейт мидраш [учебный зал]. В заслугу министра Рабиновича нужно отметить, что он, человек, не соблюдающий Тору и заповеди, не захотел входить прямо в зал, чтобы не отвлекать сидящих в нем от учебы, и удовлетворился тем, что заглянул в дверь.

Оттуда мы направились в зал «Корал», где в честь министра был устроен прием, на котором выступили рав Авраам Каанеман и главы ешивы – гаоны рав Элазар Менахем Шах и рав Дов Поварски. В конце визита министр сказал мне, что впечатления от ешивы у него, действительно, очень благоприятные, и он заинтересован знать, какую сумму составляют ее долги.

Я обратился к раву Аврааму и попросил, чтобы он назвал нужную ешиве сумму. Рав Авраам опасался назвать полную сумму долгов – ибо, как говорят наши мудрецы, «замахнувшись на многое, не получаешь ничего», – и назвал сумму лишь в несколько сот тысяч лир. Но я, поняв, что наступил «момент благоволения», когда министр готов идти навстречу, поспешил добавить, что это – лишь сумма, требуемая кредиторами к немедленной оплате, тогда как общая сумма долгов составляет примерно два миллиона долларов, как это и было в тот момент на самом деле. Министр, который находился под сильным впечатлением от визита, тут же согласился предоставить в помощь ешиве эту сумму.

Трудно даже описать, как был растроган рав Авраам. Позже он обратился ко мне, крайне взволнованный, со слезами на глазах, и сказал: «Отец усердно трудился над этим днями и ночами, сновал с места на место – и добывал лишь гроши. Он никогда не мог даже представить себе, что может получить такие деньги, и даже четверть этой суммы не рассчитывал получить за один раз! А я – сижу в ешиве, и деньги приходят мне с Небес на золотом подносе! Не иначе, как мой отец содействует мне с Небес – чтобы только ешива могла существовать дальше!»

Поцелуй, устанавливающий мир

Когда рав Йосеф Шломо строил здания ешивы Поневеж, представители службы Гражданской обороны ставили ему тяжелые условия относительно создания убежищ, требовавших совершенно непосильных расходов. Неисполнение этих условий делало невозможным получение разрешения на строительство.

Я пытался повлиять на главу ведомства Гражданской обороны, чтобы он смягчил эти требования, но тот объяснил, что он требует минимум, и не может уступить. Я понял, что не смогу убедить его, и предложил, чтобы мы вместе посетили рава Йосефа Шломо – в надежде, что мудрость и особое обаяние сделают свое дело.

Когда мы встретились в доме у рава Каанемана, глава Гражданской обороны очень пространно и профессионально объяснил, почему он не имеет права уступить в своих требованиях. Наш учитель терпеливо выслушал его длинную речь. Он не спорил, а только поблагодарил за то, что тот потрудился к нему прийти, – и неожиданно для гостя поцеловал его…

А гость, который был готов к дискуссии, но никак не к поцелуям, был глубоко тронут отношением к нему рава Йосефа Шломо. Тот не только не стал спорить и критиковать его за отказ, но выказал понимание и любовь – вплоть до поцелуя… И он тут же удовлетворил просьбу и объявил: «Уважаемый рав, я все устрою, как Вы просили – согласно детальному предложению, представленному мне равом Лоренцем…»

Отбор преподавателей – без давления

О людях, подобранных им для работы в своей ешиве, рав Каанеман по какому-то случаю высказался так: «Моя трагедия оказалась удачей для ешивы…» Он имел в виду, как сам объяснил это позднее, что, потеряв родных, он был волен выбирать самых лучших преподавателей и воспитателей без давления со стороны членов семьи…

Государство Ахава

Хотя рав Каанеман не был человеком, выступающим по острым политическим вопросам, его взгляды на события того времени были однозначными и категоричными.

В День независимости 5709 (1949) года, в первую годовщину молодого государства, он выступил перед учениками ешивы: «Это действительно еврейское государство, но его руководители идут путями Ахава [нечестивого царя Израильского царства] эпохи пророков. Они ведут войну против святынь Израиля, отрывают детей евреев, прибывающих в страну, от их веры и издают злодейские законы.

И потому мы должны вести себя как Даниэль и его товарищи, которые сказали Невухаднецару («Мидраш Раба», Ваикра, 33): “Что касается любых видов налогов – ты царь над нами; но в том, о чем ты говоришь нам [когда велишь поклониться истукану], – ты для нас как собака!”»

Однажды к раву Йосефу Шломо обратились с просьбой, чтобы он согласился стать членом Кнессета от «Агудат Исраэль», поскольку нет подобного ему в способности убедительно излагать позицию Торы перед обществом.

Рав Каанеман ответил, что он недостаточно богат, чтобы взять на себя такую миссию… Когда мы с удивлением попросили объяснить эти слова, он ответил, что в Кнессете очень часто звучат такие речи, такое поношение святого и надругательство над верой, что каждый слышащий их обязан надорвать свои одежды: «Поскольку я не богач, то не смогу так часто покупать новую одежду. Поэтому я не могу взять на себя эту роль…»

Письмо главе правительства

Когда рав Йосеф Шломо встречался с представителями власти, он говорил им суровые по сути вещи, но облекал их в слова приятные на слух. Так это было и тогда, когда премьер-министр Бен Гурион попросил его высказать свое мнение по вопросу «Кто еврей?» [по которому шла тогда острая общественная дискуссия].

Разумеется, рав Каанеман дал четкий и определенный ответ: еврей – это только тот, кого признает евреем алаха [закон Торы], как установлено в «Шулхан Арухе». То есть именно тот, кто рожден еврейской матерью.

В конце письма рав Йосеф Шломо добавил следующее: «Да будет мне позволено добавить несколько слов, исходящих из самой глубины сердца.

Видится мне в том, что происходит на наших глазах – в возвращении к Сиону в нашем поколении, – раскрытие света Высшего Б-жественного правления, которое поддерживает нашу руку и проводит нас меж водами злодейскими, встававшими прежде и встающими ныне, чтобы поглотить нас. Вот вижу я Всевышнего – на каждом шагу, в каждом деле народа, обитающего в Сионе. Уверен я, что также и высокочтимый премьер-министр видит это. Ибо кто, подобно ему, капитану, стоящему у руля национального корабля, ясно видит чудеса необычайные во всякий час и всякий миг! Мы – народ Б-жий, и земля наша – земля Небесная, согласно комментарию Сфорно к стиху (Теилим, 115:16): “Небеса эти, небеса – Г-споду, а землю эту Он отдал сынам человеческим”. Он говорит: “Удел [Земля Израиля] этот – небеса Всевышнего”. Давайте же подступим и приблизимся к руке Высшего Правления, протянутой нам! Давайте встретимся со всеми братьями нашими, сынами Израиля, на тропах вечности народа нашего, Торы Всевышнего и Его заповедей – навстречу полному и окончательному Избавлению!»

«Мир перевернутый видел я»

Однажды рав Йосеф Шломо встретился с президентом Израиля господином Ицхаком Бен Цви, чтобы попросить его помиловать рава Амрама Блоя, приговоренного к тюремному заключению в связи с его протестами против нарушения субботы. После того, как господин Бен Цви начал говорить о «взаимной терпимости», рав Каанеман сказал ему: «У кого же наши “экстремисты” научились этому “ремеслу”, как не у вас? Ведь вы должны признать, что мы страдаем гораздо больше вас… Посмотрите сами – как мало религиозных людей вы принимаете на работу в государственные учреждения и на предприятия, тогда как у нас никто не воздерживается от того, чтобы дать работу человеку нерелигиозному…»

А иногда он говорил так: «Мир перевернутый видел я… Нерелигиозных, которые должны были бы любить нас как “хранителей огня”, дурное побуждение подстрекает вместо этого ненавидеть. В то же время нас самих, хотя и возложено на нас ненавидеть зло, оно подстрекает думать, что нет здесь места для ненависти…»

В сердце есть место для всех ешив

Не только ешива Поневеж находилась в поле его внимания. Рав Каанеман без колебаний собирал пожертвования и действовал также в интересах других ешив – невзирая даже на возможный ущерб от этого для ешивы Поневеж.

Когда ешива Лейквуд попала в тяжелое финансовое положение и оказалась на грани закрытия, рав Каанеман собрал людей, жертвовавших на ешиву Поневеж. Он говорил перед ними и вдохновил их мыслью о необходимости протянуть руку помощи крупнейшей ешиве в Соединенных Штатах в трудный для нее час и спасти ее. И он преуспел – благодаря тем людям ешива Лейквуд была спасена.

Рав Йосеф Шломо рассказывал о посещении его дома нашим учителем Хазон Ишем в начале зимы 5707 (1946) года. Хазон Иш сказал ему, что гаон рав Айзек Шер, глава ешивы Слободка, пришел к нему посоветоваться, где самое подходящее место для воссоздания этой ешивы. Хазон Иш сказал раву Каанеману: «Я сказал ему, что, по моему мнению, Бней-Брак – подходящее место, но рав Айзек опасается, не будет ли это как бы “вторжением на чужую территорию”, а именно – на территорию ешивы Поневеж, – и этот шаг причинит уважаемому раву душевный урон…»

Рав Каанеман сказал: «Я тут же ответил ему, что нет здесь никаких опасений… Наоборот, пусть бы переехали в Бней-Брак все ешивы, и этот город станет признанным всеми центром Торы!»

Ешива Поневеж – в заслугу системы «Бейт Яаков»

В беседе с равом Каанеманом адмор из Клойзенбурга сказал: «Завидую я Вам! Какая великая заслуга эта ешива… Такое великое распространение Торы…»

Рав Йосеф Шломо откликнулся со скромностью: «Да разве ешива – мое творение? Тот, кто создал ее – это “Бейт Яаков”!»

Видя удивление адмора и его желание понять смысл сказанного, он объяснил: «Верно, что только благодаря воспитанию, которое дает девушкам система “Бейт Яаков”, у нас, слава Б-гу, есть сегодня бней Тора… Ведь совсем не так давно дочери Израиля никоим образом не соглашались выходить замуж за бней Тора, и Хафец Хаим в свое время плакал горькими слезами: “Что будет с учениками ешив?” И были большие опасения, что скамьи домов учения опустеют…

Благодаря созданию системы образования и воспитания “Бейт Яаков” и желанию девушек выйти замуж только за бен Тора, есть у нас сегодня ешивы и те, кто изучает в них Тору!»

«Пока есть душа – есть надежда»

Рассказывает рав Моше Шерер (руководитель «Агудат Исраэль» в США): «Однажды в ходе доверительной беседы с равом из Поневежа я пожаловался ему, как тяжело делать что-либо в Соединенных Штатах Америки для укрепления Торы, не имея требуемых денежных средств. Я не скрывал свой пессимистический настрой: как мне представлялось, мало шансов на то, чтобы там сформировалось еврейство, преданное Торе.

“Послушай, сын мой”, – обратился ко мне рав из Поневежа, взяв меня за руку и с выражением особой сердечности. – “Когда человек умирает, то он умирает не от того, что деньги его улетели, а от того, что душа его отлетела! Все время, пока мы удерживаем в себе наши души, держимся нашего назначения и нашей цели, – есть у нас надежда! А проблема с деньгами – найдет свое решение!”»

Не нарушит своего слова

О раве из Поневежа ходила слава удачливого «торговца», всегда умеющего «устраивать свои дела». Однако в то время, как об обычных торговцах нельзя сказать, что они строжайше придерживаются истины, у рава Йосефа Шломо это было одной из основ его деятельности.

Был у него один странный обычай: устраивать себе вечернюю трапезу в Рош а-Шана в одиночестве, и даже супруга не участвовала в ней.

Когда один из приближенных к нему спросил о смысле этого, рав открыл ему следующее.

Во время своего первого визита в Соединенные Штаты в 5689 (1929) году рав Йосеф Шломо находился в Рош а-Шана в Чикаго. Он надеялся получить там солидную сумму от одного богатого еврея. В ночь Рош а-Шана он пошел молиться в синагогу, где молился тот еврей, и там перед молитвой с ним познакомился.

Тот захотел почтить рава из Поневежа и пригласил его к себе в дом на праздничную трапезу. Рав, однако, пожелал уклониться от этого приглашения по понятным причинам [скорее всего, не доверяя полностью кашруту в этом доме] и тут же ответил, что, к сожалению, не может принять предложение, поскольку взял на себя обязательство устраивать себе вечернюю трапезу в День Суда в одиночестве.

С того момента, как эти слова вышли из уст рава из Поневежа, и до конца его жизни он старался точно исполнять их, чтобы они не оказались ложью.

Учивший его путям жизни – Хазон Иш

При всем величии в Торе рав из Поневежа всегда исполнял слова мудреца Мишны: «”Сделай” [то есть выбери] себе учителя» (Пиркей Авот, 1:6, слова Йеошуа бен Прахья). В молодости главным его учителем и духовным наставником был Хафец Хаим, свет Торы которого озарял его жизнь. После приезда в Святую Землю рав из Поневежа сделал своим учителем и духовным наставником Хазон Иша.

В 2703 (1943) году состоялись выборы в муниципалитет Бней-Брака, и рав Йосеф Шломо пошел на избирательный участок, чтобы проголосовать за избирательный список общины харедим, согласно постановлению Хазон Иша. Стоя там в очереди, он с волнением сказал: «Вот, я готов и согласен исполнить повелительную заповедь Торы повиноваться словам мудрецов – поступить согласно указанию Хазон Иша!»

Однажды рав из Поневежа сказал: «В дни моей молодости моим учителем и духовным наставником был Хафец Хаим; он был мой живой “Шульхан Арух”. После приезда в Землю Израиля я принял для себя в этом качестве Хазон Иша. До сегодняшнего дня он дает нам советы… Множество раз я спрашиваю себя: что бы сказал в такой ситуации Хазон Иш?»

Эти слова рав Каанеман произнес примерно через четырнадцать лет после смерти Хазон Иша [который умер в 5714 (1953) году].

«С тех пор, как был разрушен Храм, хотя и было отнято [пророчество] у пророков, – у мудрецов не была отнята [способность предвидения]» (Бава Батра, 12а), – такими словами образно выразился наш рав о Хазон Ише, цитируя слова Рамбана, объясняющего, что способность предвидения, которая есть у мудрецов, – это «пророчество посредством мудрости». Они знают истину посредством духа святого постижения, который есть у них.

Рав Каанеман объяснял это так: «В Торе я могу спорить с Хазон Ишем – так же, как могу оспаривать мнение Акивы Эгера. Но не так в делах этого мира. Каждое слово, исходящее из его уст – кристально чистая прозорливость. И если я понимаю что-то иначе, чем он, то это потому, что я не прозорлив, как он…»

Одним сердцем

Также и Хазон Иш, в свою очередь, умел в полной мере ценить рава Йосефа Шломо и превозносил его достоинства: «Усилия рава из Поневежа в отстройке мира Торы основаны на всей истине, которая в его сердце. Верно, что у него была большая сила воображения, но ведь без фантазии ничего невозможно сделать в жизни!»

Каждый год на праздник Симхат Тора Хазон Иш поднимался на холм, на котором возвышалась ешива Поневеж, чтобы участвовать в хороводах и танцах в честь Торы. Когда наш учитель входил в зал, учеников охватывало великое воодушевление, танцы становились еще более зажигательными, а его самого поднимали на стуле с маленьким свитком Торы в руках.

Рав Йосеф Шломо плясал напротив него с закрытыми глазами и бурно рукоплескал. Один раз, когда его тоже хотели поднять на стуле напротив Хазон Иша, он не дал сделать этого и быстро соскочил со стула.

Перевод – рав П. Перлов


http://www.beerot.ru/?p=29262