Редакция «Беерот Ицхак» благодарит правнучку рава Шимшона Рафаэля Гирша рабанит Хаву Крускаль за право переводить ее книгу на русский язык и неоценимую материальную поддержку!
Все права на данный материал защищены! Редакция «Беерот Ицхак» не дает права на перепечатку либо копирование данного материала в любой форме, иначе как с разрешения рабанит Хавы Крускаль.
Данная книга основана на реальных исторических фактах, и написана в оригинальной форме ради удобства восприятия материала читателем.
Глава 1. Новое поколение
«И назовут его…»
«Шимшон, сын Рафаэля Арье», – прошептал счастливый отец на ухо произносящему благословение.
«Это маленький – великим будет…»
«Как он вошел в союз с Творцом, так войдет и в учебу Торы, под хупу, и в добрые дела…»
Традиционные слова церемонии брит-мила произносились с большим чувством. «Мазл тов! Мазл тов!»
Гости, родственники и друзья, столпившись вокруг рава Рафаэля Гирша, поздравляли его с рождением первенца и с тем, что удостоился ввести его в союз праотца Авраама.
Шимшон, сын Рафаэля Гирша, родился 24 сивана 5868 (1808) года, в городе Гамбурге, в Германии.
Закончился брит, и рав Рафаэль поспешил домой, к супруге. Младенца уже вернули матери, и она радостно обнимала его, осыпая поцелуями.
– Мазл тов, милая моя Гела! – обратился к ней взволнованный муж, – Вот мы и удостоились сына, который назван в честь твоего дорогого отца, рава Шимшона Герца.
На глазах у Гелы выступили слезы. На нее нахлынула волна воспоминаний. Ах, как ей не хватает ее дорогого отца!
– Шимшон… – пробормотала она, – Шимшон Гирш!
Рав Рафаэль улыбнулся, глядя на жену. Гела подняла к нему глаза:
– Ах, только бы он вырос таким же Б-гобоязненным, как его дедушка, чтобы по-настоящему радовал нас!
Рав Рафаэль ответил задумчиво:
– Знаешь, в наше время родителям нужна огромная помощь Свыше, чтобы вырастить поколение хороших евреев, боящихся Б-га.
– Неужели наше положение среди неевреев так изменилось, что мы не сможем обеспечить своим детям чистое и незапятнанное воспитание. Такое, которое нам дали наши родители? Мы не сможем надеяться, что наш сын пойдет по пути Торы, передаваемой из поколения в поколение?
– Ты ведь знаешь, Гела, что наш сын родился в непростое время. В мире бушуют волны, захлестывающие евреев и размывающие их преданность Торе отцов.
– Это трудно понять, – сказала Гела, – именно сейчас, когда экономическое положение евреев улучшилось, и нас не запирают в крошечном гетто, занимающем один квартал города. Каждый может выбрать себе профессию по душе, а не заниматься лишь мелкой торговлей или одалживанием денег под проценты… Почему сейчас нельзя направить детей по пути Торы в спокойствии и изобилии, без страха перед неевреями, которые так угнетали нас в прошлом?
– Пойми, Гела, – ответил ей муж, – печальная действительность такова, что, то, что неевреям не удалось сделать с помощью гонений, преследований, погромов и убийств, у них получается посредством хорошего отношения и приближения к нам!
– Ты имеешь в виду идею эмансипации? – поинтересовалась Гела.
– Именно! – подтвердил рав Рафаэль, – Неевреи стали приверженцами идеи равенства. Они говорят, что все люди рождаются равными. Все свободные. Так что все народы и все национальности должны жить друг с другом в мире и братстве. Ты понимаешь, что это значит для нас, евреев?
– Да, конечно! Это означает, что евреи теперь могут участвовать в общественной жизни неевреев. Нам позволили стать частью мировой культуры, а не оставаться закрытым обществом.
– Наши братья стоят перед тяжелыми испытаниями… – вздохнул рав Рафаэль, – И, увы, многим так и не удается преодолеть соблазны и остаться верными Всевышнему и Его Торе….
– Но почему? – не поняла Гела, – Ведь неевреи не мешают нам служить Творцу!
– В этом-то и ошибка! На неевреев оказывают влияние евреи, которые называют себя реформистами. Они убедили власти во многих местах Германии, что евреи могут быть равноправными и преданными немецкими гражданами, только если воспитание молодежи и религиозные обряды будут реформированы в соответствии с требованиями современности.
– Ну а почему мы не можем держаться за наши традиционные учебные заведения, как это было до последнего времени?
– В будущем это может быть очень тяжело. Мы слышали, что уже в этом году правитель Франкфурта назначил в комитет еврейской общины воодушевленных сторонников реформы. Он дал им власть выбирать в будущем новых членов комитета по их желанию, без общественных выборов, как раньше, – рассказал рав Рафаэль, – Понимаешь, к чему это может привести, не дай Б-г? Они теперь могут распоряжаться всеми общественными институтами еврейской общины и управлять ими в соответствии со своими интересами. А это, разумеется, включает и учебные заведения, и синагоги!
Рав Рафаэль достал из кармана маленькую позолоченную табакерку, взял щепотку табака и продолжил:
– Кроме этого, еврей, который глубоко погружен в бизнес или проводит большую часть своего времени в компании неевреев, поскольку равноправие позволяет ему это, непременно почувствует, что соблюдение Торы и заповедей не дает ему по-настоящему быть частью общества. Ему тяжело не открывать свой магазин в Шаббат, тяжело не есть на дружеских вечеринках, на которые его приглашают. Такой еврей чувствует себя скованным и постепенно отодвигает свое еврейство в сферу личной жизни, в дом, а когда он выходит из дому – он такой же человек, как и все остальные.
– Какое же воспитание дают такие евреи своим детям? – спросила Гела, качая малыша на руках.
– Вот мы и вернулись к началу беседы, – ответил рав Рафаэль, – Как я и говорил: воспитывать еврейского ребенка в нашем поколении – очень непростая задача, и нужно много молиться и надеяться на помощь Свыше, чтобы наши дети пошли по пути наших отцов.
Маленький Шимшон заплакал, как будто понял, что говорят о нем.
– Заботься о нем, дорогая Гела, самоотверженно заботься о нем! Самая важная основа для успеха в воспитании – это ощущение близости и любви между родителями и детьми. Только так дети будут достаточно открытыми, чтобы слушать родителей, подчиняться их власти и идти по тому пути, который родители указывают им.
Младенец замолчал. Он открыл глазки и посмотрел на мать. Родители склонились над ним.
– Видишь, Гела, он нам доверяет! – с улыбкой сказал отец.
Гела устало улыбнулась и осторожно положила малыша в люльку.
– Отдыхай, моя дорогая жена, ты должна набираться сил, ведь ты еще слаба после родов. Пусть тяжелые мысли не мешают тебе. Всевышний дал нам маленького Шимшона как драгоценный залог, и мы сделаем все, что можем, чтобы оградить его от всех этих переворотов и вырастить преданным слугой Творца.
Последние его слова Гела уже не слышала. Молодая мать погрузилась в сон, и рав Рафаэль неслышно пошел к двери, стараясь не мешать ей. Выходя из комнаты, он еще раз повернулся и с любовью взглянул на малыша, спокойно спящего в люльке. Отец тихо прикрыл дверь и вернулся к своим гостям, чтобы начать трапезу после брит-мила.
***
Малыша назвали Шимшон, сын Рафаэля Арье…
В своих посланиях, а также вопросах и ответах по алахе, которые он писал на святом языке, рав Гирш подписывался «Шимшон, сын Рафаэля Гирш». Однако в своей первой важной книге «Хорев», которую он издал на немецком языке еще в молодости, он подписался именем «Шимшон Рафаэль Гирш». Это значило – Шимшон из семьи Рафаэля Гирша. Книга «Хорев» получила большое распространение, и благодаря ей имя рава Гирша стало известно во всей Германии. Свои другие сочинения на немецком языке он тоже подписывал именем «Шимшон Рафаэль Гирш».
Так что неудивительно, что на все поколения в будущем его имя стало известно как «Шимшон Рафаэль Гирш».
Глава 2. Поколение революций
Десятилетний Шимшон был очень напряжен. Несмотря на позднее время, он снова стоял у полуоткрытой двери гостиной и прислушивался к взволнованным голосам собравшихся. Это было одно из собраний, которые часто организовывались в доме семьи Гирш в Гамбурге с целью посоветоваться и предпринять действия против новых, отрицающих устои Торы, ветров, дувших на еврейской улице.
– Орган в синагоге?! Игра на музыкальных инструментах в Шаббат?! Да это же настоящее нарушение Шаббата!
– Они называют это не синагогой, а «Домом молитвы».
– Б-же упаси! Это называется молитвой? Это же просто противно разуму!
– Это точно, они просто копируют церкви…
– Они называют свой «дом молитвы» – темпл (храм).
– В будние дни там вообще нет молитв, только в Шаббат этот «темпл» открыт…
– «Темпл» …
Шимшон вспомнил новое роскошное здание, которое видел, когда гулял с отцом в Шаббат после обеда.
– Это не церковь, – с болью сказал ему отец, – это темпл, который построили наши заблудшие братья. Евреи, которые презрели традицию своих предков. Они называют себя реформистами – «исправителями». С невероятной наглостью они хотят «исправить» нашу веру, нашу Тору, которую мы получили на горе Синай! Но на самом деле они хотят исказить и испортить нашу Тору! Уничтожить ее!
– А почему они хотят что-то изменить? – спросил Шимшон.
– Они говорят, что Тора должна соответствовать современности. Что, мол, мы уже вышли из темного галута, длившегося тысячи лет, и что наконец-то пришло время, когда мы можем быть такими же, как другие народы, – с горечью ответил рав Рафаэль сыну.
Шимшон вспомнил, как он явственно ощутил, насколько тяжело отцу говорить об этом, и понял, что сердце отца полно тревоги. Остаток пути они шли молча, но перед тем, как зашли в синагогу, чтобы помолиться минху, рав Рафаэль положил обе руки на плечи сыну, посмотрел ему прямо в его удивленные глаза и твердо сказал:
– Шимшон, сынок, ты помнишь первые слова на святом языке, которым я научил тебя? «Тору указал нам Моше в наследие общине Израиля». Никогда, сынок, не давай никому обмануть тебя, утверждая, что наше наследие устарело со времен Моше, и нужно обновить его и привести в соответствие современности. Мы ведь каждый день говорим: «Я верю полной верой, что эта Тора не будет заменена, и не будет другой Торы от Всевышнего, благословен Он!»
С этими словами рав Рафаэль зашел в синагогу, а Шимшон – за ним, погруженный в размышления. В этот раз он произносил слова молитвы с особым настроем: «… и отделил нас от заблудших, и дал нам Тору истины!» От всего сердца он просил: «очисти наше сердце, чтобы мы могли служить Тебе по-настоящему!»
***
Стук в дверь заставил Шимшона очнуться от мыслей. Он съежился и спрятался за дверью. Рав Рафаэль Гирш подошел, чтобы открыть дверь, и в дом зашел глава раввинского суда их города, Гамбурга, рав Барух Озер. В руках он держал брошюру. Шимшон вгляделся и с трудом прочел ее название: «Это – слова Союза». Рав Рафаэль провел главу раввинского суда в гостиную и усадил во главе большого стола. Собравшиеся заняли места вокруг стола и замерли в ожидании того, что скажет рав.
– Мы получили ответы глав поколения на письмо, которое отправили им, – начал рав Барух Озер. – Под ответами в этой брошюре подписались восемнадцать великих раввинов…
Рав Озер открыл брошюру и начал перелистывать ее.
– Ответ глав поколения на наш вопрос по поводу изменений в тексте молитвы таков: запрещено пользоваться сидуром, выпущенным реформистами. В своем сидуре они внесли множество изменений в принятый текст молитвы. Нет и упоминания об утренних благословениях, о благословениях на Тору, нет «Псукей де-Зимра» и благословений перед «Шма». Они вычеркнули все, что касается геулы (окончательного избавления еврейского народа), Земли Израиля, Бейт а-Микдаша и Машиаха, и даже молитву «Шмона-эсре» они убрали из сидура!
Люди переглянулись, и понимающе покачали головами.
Шимшон был просто поражен. «О чем же они вообще молятся?» – думал он.
Мальчик продолжил стоять у порога и слушать слова рава Баруха Озера.
– По поводу нашего второго вопроса… Можно ли молиться на чужом языке – на немецком, как молятся реформисты? Наши учителя отвечают: «Есть запрет молиться на любом языке, кроме Святого языка, поскольку цель реформистов – превратить нас в немцев, и мы видим, что большая часть их сидура напечатана на немецком языке. По поводу музыкальных инструментов – органа, который реформисты поставили в своем «доме молитвы», копируя тем самым неевреев, – раввины, чьи подписи стоят здесь, постановляют, что абсолютно запрещено это делать, даже если тот, кто играет в Шаббат – нееврей, как оправдываются реформисты.
Шимшон очень внимательно слушал рава. Он даже, не заметив, продвинулся на несколько шагов внутрь комнаты, чтобы не упустить ни одного слова.
Рав Барух Озер поднял глаза от листков, обвел взглядом присутствующих и добавил:
– Среди восемнадцати раввинов подписались, в том числе, великий Хатам Софер из Прессбурга, раби Акива Эйгер из Позани, раби Яаков Лобербойм из Лисы – автор книги «Хават даат» и раби Мордехай Бенет из Никольсбурга. Так что это, на самом деле, «слова Союза». По-моему, все совершенно ясно!
«Это и правда слова Союза, – думал Шимшон, – только эти слова, и никакие другие! Это – слова Союза, который Всевышний заключил с народом Израиля на горе Синай, и их нельзя менять!»
«Не будет другой Торы от Всевышнего, благословен Он» – снова вспомнил он слова отца.
Один из присутствующих встал и сказал:
– Мы обязаны опубликовать объявление за подписью главы раввинского суда о строжайшем запрете молиться в «темпле» и пользоваться молитвенными книгами реформистов.
– Развесим это объявление во всех синагогах Гамбурга, – добавил другой.
Рав Барух Озер кивнул в знак согласия.
– Будем надеяться, что это поможет. Реформисты обладают большим влиянием на массы, поскольку они происходят из богатых кругов, связанных с «просвещенцами». Увы, все больше евреев присоединяется к ним, и теряет чистую веру в Творца, – вздохнул рав Рафаэль Гирш, отец Шимшона.
– Реформисты также убеждают власти быть на их стороне и издавать законы, притесняющие преданных истинному иудаизму, – заметил один из присутствующих.
– Следует вести настоящую войну с разрушителями нашей религии. Они представляют собой страшную угрозу Торе и еврейству, – послышался твердый голос на другом конце стола.
Шимшон почувствовал, что его сердце бьется изо всех сил. Услышанное чрезвычайно взволновало его, и наполнило все его существо стремлением к борьбе. Он представлял себе разрушителей религии теми эллинистами, о которых он учил в хедере. В своем воображении Шимшон видел первосвященника Матитьяу, который встает и провозглашает: «Кто за Г-спода – ко мне!»
Шимшон сжал кулачки и прошептал от всего сердца:
– Всевышний, дай мне сил, разумения и смелости вести Твою войну за сердца наших заблудших братьев и возвращать их к Небесному Отцу!
Глава 3. Корни
Когда родители отправляли Шимшона в гости к бабушке и дедушке, для него это было праздником. Дедушка, рав Мендл Франкфуртер, и бабушка Ципора Лея жили в Альтоне, пригороде Гамбурга. Дед был там главой раввинского суда.
Шимшон вел с дедушкой длинные интереснейшие беседы, ведь рав Мендл учился в молодости в ешиве рава Йонатана Эйбешица в Альтоне, и у него было множество историй для внука о своей жизни в ешиве, о своем великом учителе и о своих друзьях. Вот одна из них.
– Во время учебы, – вспоминал дедушка, – рав Йонатан Эйбешиц был полностью погружен в разбираемую тему, и весь был поглощен глубоким разбором листа Гемары. Однажды поздно вечером у рава возник трудный вопрос по поводу Тосафот. Ему нужно было на пару минут выйти, и он попросил нас, учеников, проверить, задают ли этот вопрос другие комментаторы. Ребята довольно быстро нашли ответ на вопрос, и сели ждать рава. Мы разговаривали друг с другом, пока не заметили, что прошло уже около трех часов с тех пор, как рав вышел, и он до сих пор не вернулся. Мы стали тревожиться: где же наш учитель? Мои друзья попросили меня выйти поискать его. Я вышел на улицу. Было очень холодно, шел снег. Вдруг я увидел рава, стоящего в темноте под деревом. Он был весь покрыт снегом, и было видно, что глубоко задумался. Я приблизился к нему, но он не заметил меня. Я осторожно тронул его за пальто, и тогда рав встряхнулся и сразу же сказал мне: «Да, я нашел ответ на вопрос!»
Шимшон улыбнулся. Он представил себе великого раввина и своего деда – ученика ешивы. «Надеюсь, и я удостоюсь учиться в ешиве у великого рава», – думал он.
– Дедушка, – Шимшон решил воспользоваться возможностью, когда дед был свободен для беседы, – А почему у нашей семьи фамилия «Франкфуртер»?
– Наша семья, – начал рассказ дед, – всегда жила в трех городах: Альтона, Гамбург, Вандсбек. Дедом моего отца, чьим именем я назван, был Менахем Мендл Шапира. Он, на самом деле, родился в городе Франкфурте. Когда же он переехал в Гамбург, его стали называть «Франкфуртер», что означает – из Франкфурта.
– А сейчас у нас фамилия «Гирш», – знающе сказал Шимшон, – это имя мой отец, рав Рафаэль Арье, сам выбрал для себя. Один из новых законов страны требовал от каждого гражданина добавить к своему имени фамилию. «Франкфуртер» – это было лишь семейное прозвище – те, кто приехали из Франкфурта. Поэтому отец выбрал другую фамилию, как того требовал новый закон. Он выбрал фамилию «Гирш» по имени твоего отца, дорогой дедушка, которого звали Цви Гирш, и поэтому наша семья теперь называется «семья Гирш».
Дедушка Мендл широко улыбнулся. Он очень любил своего внука Шимшона, и с большим удовольствием учился с ним. Дед оказал большое влияние на внука.
В один из своих визитов Шимшон рассказал деду о том, что его сверстники насмехаются над ним за то, что он молится в синагоге, а не присоединяется к ним на субботнюю молитву в темпле.
– Они называют себя евреями-реформистами, дедушка. Но я вижу, что они только реформисты. В чем выражается их еврейство?
Рав Мендл сморщил лоб. Он не спешил отвечать, понимая, насколько важна эта беседа для воспитания внука, и хотел ответить как можно точнее.
– Дедушка, а когда ты был маленьким, уже были евреи-реформисты? – продолжил спрашивать Шимшон.
После некоторого размышления рав Мендл начал объяснять:
– Реформисты начали свою деятельность в результате движения под названием «Просвещение». Когда я был в твоем возрасте, Шимшон, были евреи, хваставшиеся тем, что они «просвещенные», потому что они получили нееврейское образование. Они желали учиться среди неевреев, получать удовольствие от их культуры и приобщиться к их жизни. Вначале просвещенцы не отрицали основ иудаизма. Они лишь начали менять все, что мешало им достичь своей цели: стать такими же, как их соседи-неевреи. Постепенно «просвещенные» евреи разрушили все преграды между собой и широким миром. Многие из них совершенно оставили иудаизм, а некоторые даже перешли в христианство.
– Неужели? – Шимшон был в ужасе от того, что просвещенцы по своей воле уничтожили себя, как евреев.
– Да-да, – кивнул дед и продолжил, – Одним из самых известных просвещенцев был Моше Мендельсон. Он поставил своей целью распространять нееврейское образование среди своих братьев-евреев. Мендельсон жил в Берлине. Он перевел Тору на немецкий язык, причем перевод был сделан на хорошем литературном языке. Язык перевода был таким тяжелым, что юные учащиеся были вынуждены долгое время заниматься изучением немецкой грамматики и чтением книг на немецком языке, чтобы понять этот перевод. Так что они учили больше немецкий язык, чем саму Тору. Это-то и было целью Мендельсона: переведя Тору на немецкий, он желал постепенно погрузить наших соотечественников в нееврейскую культуру в Европе.
– Мендельсон открыто писал об этой своей цели? – поинтересовался Шимшон.
– Да. Нам известно, что Мендельсон писал в письме своему другу, что целью его перевода было помочь своим братьям-евреям сделать первый шаг к мировой культуре.
Шимшон был очень взволнован:
– А что сказали великие мудрецы Торы? Дедушка, они же наверняка ощущали опасность!
Рав Мендл вздохнул:
– Конечно! Главы Израиля видели опасность. Они пытались встать у него на пути и вести войну Всевышнего. Часть их них подвергли суровому запрету перевод Мендельсона и его комментарий к Торе, известный под названием «Пояснения». Рав Йехезкель Ландо из Праги, автор книги «Нода бе-Йеуда» писал, что Мендельсона нельзя ничем оправдать, поскольку результаты его действий просто разрушительны!
– А зачем вообще оправдывать такого человека? – удивился Шимшон.
Рав Мендл объяснил:
– Потому что Мендельсон придерживался еврейской традиции и соблюдал заповеди [а такого человека есть обязанность судить в оправдывающую сторону – прим. пер.]. Он хотел доказать своим друзьям-неевреям, что можно быть евреем, соблюдающим заповеди и, несмотря на это, быть таким же, как они. Хранить еврейскую традицию и, тем не менее, быть образованным и просвещенным немцем, пропитанным мировой культурой и соблюдающим этикет. Однако наши мудрецы были правы, предвидя будущее: большинство потомков Мендельсона не только абсолютно оставило традиции своих отцов – они еще и крестились. Этого сам Мендельсон никак не ожидал.
– Но реформисты насмехаются даже над исполнением заповедей!
– Правильно, – ответил рав Мендл, – реформисты отличаются от «просвещенцев», они уже даже не придерживаются традиций.
– Дедушка, – продолжил Шимшон задавать вопросы, – А почему ты сказал, что движение реформистов развилось из движения Просвещения?
– Из-за той атмосферы, которую создали «просвещенцы», евреи начали оставлять традицию, которая мешала им проникнуть в немецкое общество. Поэтому они пожелали изменить нашу веру, претендуя на право «исправить» ее, чтобы подчинить духу времени и современному поколению.
– Но как они осмеливаются изменить то, что заповедал нам Всевышний? Я не понимаю, дедушка, Мендельсон и его ученики не учили историю нашего народа? Они забыли, что Всевышний вывел нас из Египта? Ведь Творец заключил с нами вечный Союз на горе Синай, который обязывает нас выполнять Его волю и соблюдать Его заповеди! – пылко вскричал Шимшон.
– Моше Мендельсон и его последователи не очень-то говорили о том, что Всевышний вывел нас, как народ, из Египта, посредством великих чудес, – ответил рав Мендл, – Да и о Союзе, заключенном между нами и Создателем на Синае, тоже не упоминали. Они говорили лишь о том, что Всевышний создал небо и землю, ведь это любой здравомыслящий человек вынужден признать. Мендельсон и его последователи видели себя немцами, придерживающимися еврейской традиции. Они считали, что, для того чтобы быть преданными еврейскому народу, достаточно лишь хранить традиции.
Рав Мендл немного повысил голос и, глядя прямо в глаза внуку, сказал:
– Но ты должен знать, мой дорогой Шимшон, что именно дарование Торы и выход из Египта делают нас народом Творца, и охраняют нас, чтобы мы не смешались с другими народами. Так что неудивительно, что через короткое время все эти заблудшие евреи превратились из немцев, сохраняющих еврейские традиции, в немцев, которые и традиции уже не хранят.
– Дедушка, они идут по тому же пути, что караимы и саддукеи?
– Еще хуже, Шимшон! Караимы и саддукеи отрицали устную Тору, но не письменную. А реформисты отрицают и письменную. Как ты сам сказал – они не верят, что Всевышний дал нам Тору с Небес на горе Синай, и уж тем более, не верят тому, что говорят наши святые пророки и мудрецы.
– Ну и умники, – саркастически произнес Шимшон, – отрицать факты, которые всем известны на протяжении тысяч лет, только потому, что им удобно жить без заповедей Торы!
Дед и внук замолчали на какое-то время, погруженные каждый в свои мысли. Вдруг Шимшон стукнул кулаком по столу и провозгласил:
– Нужно раскрыть всем истинность Торы! Видимо, недостаточно просто возражать им! У меня есть идея, дедушка: нужно показать им истину из самой Торы, ведь невозможно отрицать то, что передается от отца к сыну непрерывной цепочкой поколений, как достоверный исторический факт!
– Именно это пытается делать новый раввин Гамбурга, мудрец Ицхак Бернайс. Нам очень повезло, что мы удостоились поставить у себя во главе такого мудреца Торы. Он хорошо понимает проблемы поколения, и обладает всеми талантами, чтобы приблизить к себе молодых. С Б-жьей помощью, он добьется успеха и поведет за собой молодежь по пути Творца и спасет ее от соблазнов ужасной реформы, – закончил рав Мендл с большой надеждой в голосе.
Рав Менахем Мендл Франкфуртер, дед Шимшона, на самом деле видел, насколько важен в это время вопрос воспитания еврейских детей. За много лет до появления рава Бернайса в Гамбурге, еще до рождения Шимшона, дед основал в Гамбурге первую во всей Германии того поколения Талмуд Тора [учебное заведение для мальчиков]. В этой школе учились юноши с двенадцати до семнадцати лет. Учебное заведение предназначалось, в основном, для детей из бедных семей, так как дети состоятельных родителей учились обычно дома, с частными преподавателями. Рав Мендл, несмотря на то что ему на тот момент было уже за шестьдесят, полностью взял на себя нелегкое бремя по управлению учебным заведением и заботился обо всех нуждах учеников.
Кроме того, он основал и ешиву ктану для выдающихся учеников, где в свое время учился и его внук Шимшон. Главой ешивы рав Мендл назначил рава Натана Нету Элингена, пригласив его из города Майнца.
Рав Мендл Франкфуртер и сам был большим знатоком Торы и очень Б-гобоязненным человеком. Он ни за что не соглашался получать оплату за свою святую работу – ни за работу судьи, ни за преподавание Торы. Он также удостоился выпустить в свет новое издание книги «Торат а-Байт а-Кацар» (принадлежащей перу рава Шломо бен Адерета – Рашбо), что было связано в то время с огромными расходами.
Когда Шимшону было пятнадцать лет, его любимый дедушка в возрасте восьмидесяти одного года ушел в мир иной.
Рав Мендл Франкфуртер написал всем своим потомкам завещание, из которого мы можем сделать вывод, насколько он тревожился и опасался чуждого влияния на своих детей и внуков. Он предостерегал их от чтения книг, наполненных «новыми» идеями, даже если они написаны в хорошем литературном стиле и на святом языке. Он также предостерегал своих потомков, чтобы они не шли за авторами этих «новинок», старающихся сбить сердца молодежи с прямого пути и, не дай Б-г, стереть из их сердец трепет перед Б-гом. Видя всю порчу, которую вносят реформисты, он подчеркивал в своем завещании, чтобы девушки обязательно покрывали волосы после замужества и чтобы воспитывали детей в Б-гобоязненности.
С уходом рава Мендела Франкфуртера Шимшон потерял не только любимого деда, но и учителя – маяк, который светил ему столько лет. И тогда Всевышний направил его к его первому раву, у которого он учился в юности постоянно и прилежно и который стал для него живым примером духовного руководителя преданных Торе евреев Германии той эпохи – великому мудрецу, раву Ицхаку Бернайсу.
Перевод – Л. Г. Шухман.
