Недетская игра — мифлагот — от слова «пилуг»

Дата: | Автор материала: Зисси Скаржинская

1381

Во дворе к Шломо подбежал Яаков.

– Ты за ШаС или за Гимель?

– А во что играем?

– Ты что, не понял? ШаС или Гимель?

– Я не знаю правила. Объясни мне, как в это играть, и я буду выбирать.

– Дурак.

Шломо остался на месте, а Яаков убежал. Ни с того ни с сего. Вообще-то Яаков и Шломо не то чтобы друзья, и все-таки Шломо было обидно, что Яаков обзывается вместо того, чтобы все объяснить. Тем более что Шломо новенький в этом хедере, он не обязан знать все местные игры через полгода после начала учебы. Он, конечно, многие из них уже знает. И с удовольствием играет со всеми ребятами, он не нелюдим какой-то. А тут…

Шломо, правда, не знал, что такое «Гимель» (то есть в свои семь лет он, конечно, знал, что такое буква Гимель, но, по всей видимости, здесь она ни при чем). А ШаС – это Гемара, у папы даже два издания – одно маленькое, с бар-мицвы, а другое – большое и красивое – со свадьбы.

Шломо грустно побрел по двору хедера. Двор? Так, дворик, огороженный высоким забором, чтобы мячи не перелетали к соседям. Правда, тут есть баскетбольная корзина. И на полу по бокам дворика нарисованы «ворота» для футбола. Иногда один ребе из старших классов (Шломо еще не успел узнать, как здесь кого зовут) выводит своих учеников во двор, они расставляют стулья по кругу, он играет им на аккордеоне, а они поют старые песни, которые, может быть, пел еще дедушка этого ребе.

Папе этот хедер понравился именно потому, что у него старинные традиции. Обучение, конечно, само по себе, тоже хорошее. Но папе было важно, чтобы сын наполнился духом старого Иерусалима, когда дети обладали такими душевными качествами, что их даже называли «йелед тов Йерушалаим» – по-иерусалимски хороший мальчик. Не просто хороший, а особенный.

Справедливости ради надо сказать, что не все мальчики в хедере подходили под это определение. Были, конечно, очень разные. Но большая часть были из достойных семей, с ними у Шломо сложились хорошие отношения, даже завязалась дружба. И, кстати, Яаков как раз был из хорошей семьи, вовлеченной в общественную жизнь района. Папа одобрял дружбу с ним. Яаков в пятницу сам обходит соседние дома, собирая для бедных разные продукты, а его папа – габай центральной, самой старой синагоги района…

Звонок. Перерыв закончился. Шломо выбросил огрызок яблока и пошел в класс. Ребе рассказывал о рассечении Ям Суф. О том, что еврейский народ стоял перед морем, а позади были египтяне. Праведники из народа были готовы терпеливо снести все, что Всевышний пошлет им. А более слабые в вере евреи разделились на мифлагот (партии): одни хотели вернуться, другие – воевать, третьи – броситься в море, а четвертые – стояли и молились. Они были в растерянности от страха перед египтянами, перед неизвестностью, и не понимали, зачем Моше привел их сюда. Всевышний отверг все четыре идеи, каждую – своим доводом. Не это нужно было делать. Моше тоже стал молиться, но Всевышний сказал ему, что сейчас не время даже для молитв, «Мои дети в критическом положении, их молитвы опередили твои, Моше, и Я услышал их». Г-сподь велел евреям вступить в море, и Он совершит для них чудеса. Возник спор, кто идет первым. Нахшон бен Аминадав, глава колена Йеуды, бросился в воду. И за ним пошло колено Биньямина, но было остановлено коленом Йеуды. Тогда Творец сказал, что поскольку спор между двумя коленами был во имя Его чести, Он вознаградит обоих. В уделе Биньямина будет построен Храм, а Йеуда получит царствование.

Шломо не в первый раз слушал рассказ о рассечении моря, но с каждым годом прибавлялись новые подробности, новые мидраши, новые комментарии. И, конечно, вкус всему добавило живое и красочное объяснение ребе, разыгравшего перед ними в лицах все происходившие события. Ребе показал уверенность праведников и растерянность более слабых в вере, а также самопожертвование Нахшона бен Аминадава.

Шломо шел домой в хорошем настроении, у него был новый двар Тора, чтобы рассказать папе за ужином. Он уже достаточно вырос, чтобы не ложиться спать до папиного прихода, и мог поделиться с ним своими новостями, открытиями. Папа очень ободрял его, но особенно настаивал, чтобы Шломо мыслил сам, осмысливал все, что рассказал ребе, и пытался найти новые аспекты в изученном материале. Шломо почти забыл о произошедшем во время перемены. Вдруг он увидел новую наклейку на фонарном столбе и вспомнил, что хотел спросить у папы. Правда, папа может и не знать такую игру, ведь папа не учился в этом хедере.

Вечером за ужином после двар Тора Шломо изложил папе свой вопрос. Папа серьезно и даже как-то строго посмотрел на него.

– Шломико, я, конечно, знаю, о чем говорил этот мальчик. Это не совсем детская игра. Ее придумали взрослые. Она называется политика. Это плохая игра, и детям совершенно незачем интересоваться ею. Я считаю, что и взрослым она не нужна. Ни в хедере, ни в ешиве, ни в колеле ей не место. Я не собирался заносить это домой, но раз ты спрашиваешь… Гимель и ШаС – это партии, мифлагот, от слова «пилуг», разделение. Любые партии, объединения, фракции на самом деле разделяют еврейский народ. Это не то, что я хотел бы привить тебе. В доме, где я вырос, евреев не делили на «своих» и «чужих». Когда ты будешь постарше, ближе к восемнадцати, я объясню тебе все это подробнее, чтобы у тебя была возможность исполнить повеление рабаним. А все эти пересуды «кто за кого» – это споры «не во имя Небес». Яаков, конечно, не хотел ничего плохого, он, наверное, даже не знает, что скрывается иногда за такими разговорами. В том, что ты рассказал, был ответ для тебя. В споре колена Биньямина и колена Йеуды, который был во имя Небес, награду получили оба. Просто в следующий раз, когда к тебе подойдут с таким вопросом, скажи: «Я в таких спорах не участвую. Я – за честь Всевышнего».


http://www.beerot.ru/?p=11865