История для всей семьи
Давид уже собирался ложиться спать. Полноценный сон был особенно важен Давиду, так как все силы днем он отдавал напряженной учебе Торы – все три седера, не пропуская ни дня, ни часа. Обычно все его знакомые знали, что в столь поздний час лучше его не беспокоить, если не случилось что-то экстренное.
Кто же это стучится так поздно?
Жена Давида, его преданный друг и помощница, устало посмотрела на мужа – у нее был не менее тяжелый день, посвященный заботам о доме и детях. Прижав к груди малышку, она перевела взгляд с мужа на часы: 23:30.
Еще один стук, на этот раз более настойчивый.
Малышка, которая уже закрывала глазки, встрепенулась. Родители обменялись встревоженными взглядами. Кто этот неизвестный посетитель? Что ему нужно так поздно? Может, вообще не стоит подходить к двери?
Когда в третий раз постучали, это был стук настолько угрожающий, что Давиду пришлось накинуть халат и спуститься в холл. На него смотрели двое полицейских в униформе.
Справившись с первым шоком, Давид смог более-менее приветливо пригласить полицейских в дом: «Чем я могу вам помочь? Хотите попить?»
Не меняя официального выражения лица, полицейские сделали буквально пару шагов в квартиру, затем один из них достал пачку бумаг, протянул ее Давиду и строго произнес: «По постановлению суда, вы заключаетесь под арест. Прошу вас следовать за нами».
Жуткие слова отдались эхом от стен квартиры. «Арестован? За что? Что я сделал?» Давид немного заикался, а его лицо стало таким же белым, как стены. «Это же очевидная ошибка! Я законопослушный гражданин, я никогда не имел дела с полицией, и вообще…» На лице жены Давида застыли испуг и недоумение. «Что они могут иметь против моего мужа, такого честного и порядочного?»
Полицейские не отвечали, ни один мускул не дрогнул на их лице. Их не тронули даже сонные детские мордашки, высунувшиеся из спальни на необычный шум. Понятно – полицейским не в первый раз приходилось наблюдать похожие сцены, ведь все преступники изначально пытаются разыграть из себя невинных граждан. «Прошу вас, не затягивайте со сборами. Возьмите документы и следуйте за нами. Машина ждет внизу. Приберегите вопросы, чтобы задать их судье».
Давид быстро взял сумку с тфиллин, собрал несколько предметов личной гигиены и с надеждой посмотрел на жену и испуганных детей. «Все, что Всевышний делает – к лучшему» – сказал он им, и отчасти себе. Ему понадобится весь запас веры и упования на Творца, чтобы пережить происходящее. Надо собраться, подключить всю свою Тору и учебу, чтобы сохранить ясный ум и сердцем почувствовать, что все происходящее предназначено Свыше. Все, малейшая крупица – из Его милосердной руки, каждая пылинка – к добру.
Путь по ночным улицам в фургоне, предназначенном для преступников, был долгим и неприятным. После кружения по темным пустынным улицам Давид наконец оказался в месте, в котором еще час назад даже не думал очутиться когда-либо в жизни – его окружали серые стены полицейского участка. Вооруженный охранник проводил его в камеру, где уже находился такой же несчастный, и запер дверь на несколько засовов.
Тюрьма! Как это слово не подходило к жизни Давида, но это было именно то место, где ему предстояло провести ближайшие несколько часов… А может быть, дней? Лет??? Давид осмотрелся: голые стены, крошечное окошко под потолком, тяжелая железная дверь.
Печальная реальность начала проникать в сознание Давида так, что он почувствовал слабость в коленях. Все происходящее с ним – правда. Камера два на два метра, вдалеке от его дорогой семьи, без малейшего понятия о том, какое ему предъявят обвинение.
Единственным, что как-то держало Давида на плаву и помогало как-то собраться с силами в течение этих ужасных часов, было осознание, что все происходит по воле Небесного Отца и для его, Давида, блага. Он даже нашел в себе силы воспрянуть духом и улыбнуться соседу по камере – с непокрытой головой, тот ворочался на кровати рядом и явно не находил себе места. Давид даже смог тепло его поприветствовать, насколько это было возможно в обстановке тюремной камеры, и вскоре между ними завязалась почти приятельская беседа.
Давид так и не узнал, что послужило причиной – может быть, его приятный голос, его религиозная внешность или манера держать себя со скромным достоинством, но, как бы то ни было, его сосед по камере – возможно, потенциальный преступник – раскрыл ему в ту ночь свое сердце. Он рассказал Давиду о причине, по которой он попал туда, со всеми подробностями дела, как все это привело к его аресту, и как он ожидает суда. По ходу беседы этот случайный еврей (а сокамерник Давида, по странному стечению обстоятельств, оказался евреем) также поделился чем-то личным – оказывается, он был помолвлен, и вскоре собирался жениться на вдове своего покойного брата!
«Раби, вы должны меня понять, – то ли просто делился, то ли искал одобрения новый знакомый Давида, – Я делаю это ради мальчика! Он такой славный. Мой племянник, сынишка моего ушедшего брата, он такой маленький, всего четыре года, и уже сирота… Всякий раз, когда он меня видит, я напоминаю ему его папу, и он так ко мне привязан, и я его так люблю… бедный мальчик… Вы бы видели, раби, как он бежит ко мне, как меня обнимает, он не дает мне уйти! Я должен жениться на этой женщине – ради моего брата, ради его сынишки…»
Давида даже пот прошиб: карет!!! Лежа под тонким покрывалом, он шептал по памяти страшные слова: «…и его душа будет отрезана от его народа…»
Почему «раби» в таком шоке – еврей не понимал:
«Разве это не заповедь? Нет? Разве нет такой заповеди – мицват ибум – левиратный брак? Вы думаете, в такой женитьбе может быть проблема?»
Давид раздумывал, как бы мягче ответить собеседнику, но вместо правильных слов одна мысль была в его мозгу: не просто так ему пришлось разделить тюремную камеру с этим евреем, так мало знающим о еврейском законе! Этот внезапный арест не был ошибкой, нет. Он находился здесь с особой миссией!
Через какое-то время Давиду удалось привести мысли в порядок. Глядя умными глазами на собеседника, вложив во взгляд максимальное спокойствие, он пытался объяснить ему, что есть большая разница между женой брата, который умер и не оставил потомства – и в таком случае действительно есть заповедь ибум, и женой брата, у которой есть дети, на которой жениться запрещено. Это не просто запрещено – за это полагается карет, отсечение души!
Как и следовало ожидать, собеседник не отличался особым пониманием.
«Раби, избавьте меня от ваших сложных умозаключений! Ну какая, на самом деле, разница: с детьми или без детей? Слишком много сложностей и запретов!»
Но Давида не так просто было провести. Еврейская душа была в опасности, и он не мог этого допустить.
Со всей возможной мягкостью он пытался нащупать дверцу к сердцу запутавшегося молодого человека. Однако больше, чем все его алахические выкладки, больше, чем все логические аргументы, искренние слова, идущие из самого его сердца, смогли пронести свет в душу ближнего.
Пожалуй, стены тюремной камеры еще никогда прежде не были свидетелями столь напряженной алахической дискуссии, как та, которая имела место в ту бессонную ночь. К тому времени, как тонкие лучики солнца стали пробиваться сквозь зарешеченное окно камеры, молодой человек все еще не совсем уверенно, но все же с надеждой протянул руку своему «раби». Он пообещал отменить предстоящую свадьбу.
Ночной дозор не пропустил опасность – миссия была выполнена!
В семь часов утра в замке двери повернулся ключ, и слегка заминающийся молодой офицер показался на пороге. «Полиция приносит свои официальные извинения… И мне лично очень жаль, сэр. Мы так напугали вас, посадив за решетку, такое неприятное ночное происшествие. Дело в том, что нам был дан приказ арестовать человека с определенным именем – и первым в списке оказались вы. На самом деле, мы должны были арестовать совсем другого, но с вашими именем и фамилией. Такая вот техническая неточность… Простите».
Давид не поверил своим ушам:
«То есть, вы хотите сказать, что я… свободен?»
«Так точно, сэр… ммм… Ошибочка вышла…»
Крепко держа в руках сумку с тфиллин, Давид шел по направлению к дому, вдыхая морозный аромат раннего утра. Улицы постепенно просыпались, и так же оживал его дух. «И между прочим, это вовсе не была ошибка. Мой ночной арест был моей специальной миссией Свыше».
Давид поежился от порыва ветра, и еще одна мысль пришла ему в голову. Если бы он предался размышлениям о собственной жалкой судьбе и провел всю ночь, оплакивая и жалея себя, если бы не смог подняться над всеми этими неприятностями и не предложил поддержку ближнему – он навсегда потерял бы дарованную Свыше возможность, которая ждала его в таком неожиданном месте – за тюремной решеткой.
Подготовила А. Швальб. По материалам издания «Мишмерет а-Шалом».
