Связь с поступками праотцев
Наши молитвы в Десять дней раскаяния строятся, в основном, на просьбе к Всевышнему вспомнить заслуги наших святых праотцев. И в утренней молитве, после прочтения отрывка из Торы о жертвоприношении Ицхака, мы просим Всевышнего, чтобы Его милосердие побороло Его гнев по отношению к нам, так же, как наш праотец Авраам смог побороть свое милосердие по отношению к единственному сыну.
Мы видим, что будущее еврейского народа, все его просьбы и надежды, строятся на заслугах праотцев.
Наши мудрецы, благословенной памяти, учат нас важному правилу: «Никого, кроме троих, не называют праотцами. И никого, кроме четверых, не называют праматерями» (Брахот, 16б). Спрашивается, а почему именно Авраам, Ицхак и Яаков называются праотцами? Почему мы «застреваем» именно на них? Уж если мы оглядываемся на столь далекое прошлое, почему бы не отступить еще на несколько поколений, посчитав праотцами Тераха или Ноаха?
Ответ очень прост. Мы не называемся сыновьями Тераха, потому что с Терахом нас ничего не связывает. У нас нет ничего общего. Мы называемся сыновьями Авраама, и мы просим вспомнить заслуги Авраама, Ицхака и Яакова, потому что мы продолжаем идти по их пути. Авраам занимался благотворительностью, и мы занимаемся благотворительностью. Ицхак боялся Всевышнего, и мы стараемся обрести Б-гобоязненность. Яаков учил Тору, и мы учим Тору. То есть, возможность связи с предыдущими поколениями существует, только если мы действительно связываем себя с ними и идем их путями.
Но мы должны задуматься. Правда ли, что есть связь между нами и нашими праотцами? Уместно ли сравнение нас с ними?
Приглядимся к известным поступкам наших святых праотцев и праматерей.
Например, идет трехлетняя девочка к колодцу и встречается там с мужчиной, пришедшим в сопровождении рабов и десяти верблюдов. Мужчина обращается к ней: «Девочка, не дашь ли ты мне попить?», а она, малышка, с радостью отвечает: «Не только тебя напою, но и верблюдов твоих». И на глазах у изумленного Элиэзера эта маленькая девочка черпает, одно за другим, десять ведер, чтобы напоить его и всех его верблюдов.
Интересно, что в Торе сначала написано: «И было, когда верблюды закончили пить», и лишь после этого: «взял человек тот кольцо золотое в полшекеля весом…» (Берешит, 24:22). Почему Элиэзер ждал, пока верблюды напьются? Ведь, казалось бы, уже в тот момент, когда Ривка сказала: «Пей, и верблюдов твоих напою», стало понятно, что перед ним – праведница, и можно было отдать ей украшения?
Объясняет Сфорно, что Элиэзер ждал, пока она напоит всех рабов и всех верблюдов, чтобы проверить, попросит ли она вознаграждение за свои труды. Необязательно какой-то подарок, хотя бы словесную благодарность за свой непосильный труд. Но нет, закончив работу, она сразу же заторопилась домой, как будто ничего такого не произошло. Она даже не почувствовала, что сделала что-то особенное!
Какое удивительное величие! Способны ли мы на что-либо подобное?!
Или наша праматерь Рахель. Жили себе две сестры, Рахель и Лея. Пришло время выдавать их замуж. Рахель встретила нашего праотца Яакова у колодца, и они договорились вместе построить еврейский народ.
Наша праматерь Рахель была пророчицей и знала, что от праотца Яакова произойдут двенадцать колен Израиля, все двенадцать сыновей будут праведниками. И всех их должна была родить она, Рахель. От нее должен был произойти царь Машиах. Будущее еврейского народа зависело от сватовства Яакова и Рахель.
А как же ее сестра Лея? Бедняжка должна была достаться Эсаву. То есть пропасть навеки.
И вот, Рахель узнает, что Лаван, ее отец, намеревается вместо нее подсунуть Яакову под хупой Лею. Яаков договаривается с Рахель об условных знаках, которыми они обменяются перед свадьбой. И, чтобы сестра не опозорилась, Рахель раскрывает эти условные знаки Лее. Тем самым она отдала сестре право на рождение всего еврейского народа, оставив себе участь жены Эсава!
У нас есть связь с такими поступками? Мы способны на такое?
Способность молчать и не реагировать
Все, что было сказано выше, является лишь предисловием к теме, которую мы затронем, с помощью Всевышнего.
Один из основных запретов Торы, о котором в последнее время много говорят, это – запрет злословия. После того, как Хафец Хаим открыл миру глаза на этот важный запрет, многие встрепенулись, и в некотором роде это привело к исправлению мира.
Я слышал, что здесь уже было много лекций на тему злословия, но мне хотелось бы подчеркнуть один очень важный момент.
Нам известно, что грех злословия очень страшен. Это действительно так. Но мы должны знать, что законы о чистоте речи включают в себя, кроме запрета злословить о других людях, умение молчать. Это умение полезно не только в соблюдении чистоты речи, и о нем мы будем говорить сегодня.
Есть замечательная история об адморе из Ружина, да защитят нас его заслуги, одном из величайших адморов, жившем около ста пятидесяти лет назад. У него был обычай во время тиша (застолья, когда его хасиды собирались вокруг него) не говорить о Торе, а просто молчать.
Рассказывают, что однажды в ночь Шаббата, как раз во время тиша, к ним в Дом учения зашел один нееврей. Когда он вышел, его спросили, что он там видел, и он ответил: «Там был длинный стол, по обе стороны которого сидели евреи. Во главе стола сидел старец, он молчал, а все внимательно его слушали…»
Какое чудесное описание!
Поясним это подробно.
То, что человек говорит, можно поделить на то, что можно говорить, и то, что нельзя. Но ведь есть еще и возможность молчать! И если мы приглядимся, мы обнаружим, что самые красивые поступки в мировой истории были связаны именно с молчанием!
Известен мидраш, что будущее избавление из горького изгнания, в котором мы находимся, придет в заслугу нашей праматери Рахель, и вот что там написано (Эйха Раба, введение, 24):
Сказал рав Шмуэль бар Нахман, что в час, когда был разрушен Храм, пришел Авраам к Всевышнему и сказал: «Владыка мира, за что Ты изгнал моих сыновей, отдал их в руки другим народам, убивающим их так жестоко? За что разрушил Ты Храм – на том месте, где я принес в жертву Тебе моего сына Ицхака?», ответил ему Всевышний: «Согрешили дети твои, нарушили все заповеди Торы»…
Тотчас же ответил ему Авраам: «Владыка мира, Ты дал мне сына, когда мне было уже сто лет; и когда достиг он зрелости, когда ему было тридцать семь лет, Ты велел мне принести его Тебе в жертву всесожжения; и я проявил жестокость, подавив свое милосердие, сам, своими руками, связал его. Неужели Ты не вспомнишь это и не пожалеешь моих сыновей?»
И сказал Ицхак: «Владыка мира, когда отец сказал мне: “Всевышний усмотрит себе ягненка для жертвы всесожжения, сын мой [т.е. жертва – это сын мой]”, я не спорил. Я, желая выполнить Твою волю, дал привязать себя к жертвеннику и подставил шею свою под нож. Неужели Ты не вспомнишь это и не пожалеешь моих сыновей?»
И сказал Яаков: «Владыка мира, ведь я провел двадцать лет в доме Лавана, а когда ушел оттуда, настиг меня Эсав и хотел убить моих детей, и я защищал их, жертвуя собой. А теперь Ты отдал их в руки врага, как скот – на бойню, после того, что я бережно растил их, как цыплят, испытывая ужасные трудности в их воспитании (цаар гидуль баним), ведь большую часть жизни я страдал из-за них. Неужели Ты не вспомнишь это и не пожалеешь моих сыновей?»
И сказал Моше: «Владыка мира, ведь я был верным пастухом еврейского народа в течение сорока лет, я бежал впереди них по пустыне, как лошадь, а когда пришло время войти в землю Израиля, Ты вынес мне приговор умереть в пустыне. И теперь Ты изгнал их, а я должен их оплакивать?»…
И вмешалась Рахель, и обратилась к Всевышнему, и сказала: «Владыка мира, известно Тебе, что раб твой Яаков очень любил меня, и ради меня работал у моего отца семь лет. Когда закончились эти семь лет, и наступил день нашей свадьбы, мой отец решил подменить меня сестрой. И очень тяжко мне было, когда узнала я об этом, и рассказала я об этом суженому моему, и передала ему приметы, по которым он сможет отличить меня от сестры, дабы отец не смог подменить меня. А после раскаялась я, и преодолела свою любовь, и сжалилась над сестрой, и не стала позорить ее. И когда подменили меня сестрой, я передала ей те приметы, о которых сказала суженому моему, чтобы подумал он, что она – Рахель… И так я проявила милосердие по отношению к сестре, и не ревновала к ней, и не позорила ее. И если я, ничтожное существо из плоти и крови, смогла не ревновать к своей сопернице и не позорить ее, то как же Ты, Царь живой и вечный, Царь милосердный, мог возревновать к идолам, которые ничего собой не представляют, и в ревности этой послать моих сыновей на смерть от руки врагов, делающих с ними все, что им вздумается?»
Тотчас же пробудилось милосердие Всевышнего благословенного, и Он сказал: «Ради тебя, Рахель, я верну народ Израиля обратно». Как сказано (Ирмияу, 31:14): «Так сказал Г-сподь: “Слышится голос в вышине, вопль горьких рыданий. Рахель оплакивает сыновей своих, не хочет она утешиться из-за детей своих, ибо нет их”». И сказано (Ирмияу, 31:15): «Так сказал Г-сподь: “Удержи голос свой от рыдания, и глаза твои – от слез, ибо есть воздаяние за труд твой…”». И сказано (Ирмияу, 31:16): «”И есть надежда после тебя”, – сказал Г-сподь, – “Возвратятся сыновья в пределы свои”».
Давайте разберемся, что здесь произошло. Наш праотец Авраам предстал перед Всевышним и сказал: «Владыка мира, неужели я зря выдержал десять испытаний?» Ответил ему Всевышний: «Что поделать, если евреи так много грешили?» Пришел Ицхак и сказал: «Неужели я зря подставлял шею под нож?» И ему Всевышний ответил то же самое. Похожий диалог был с Яаковом и с Моше. Ни один из них не смог спасти еврейский народ.
Пока не пришла наша праматерь Рахель. Что же такого сделала Рахель? Она молчала! И это молчание взорвало мир. Она видела, как еврейский дом ускользает у нее из рук, понимала, что ей уготована участь жены Эсава. И, осознавая весь ужас происходящего, что делает Рахель? Она совершает ряд замечательных поступков, в основе которых лежит молчание! В человеке заложена чудесная возможность остановиться в нужный момент!
Каждый водитель знает первое правило вождения: в машину без тормозов не садятся! Тормоза – самая важная деталь машины!
И повторюсь, я говорю не о злословии, а о способности молчать. Иногда необходимо молчать там, где можно говорить.
Разве Рахель что-нибудь нарушила бы, если бы она рассказала Яакову, что вместо нее ему подсунули ее сестру Лею? Наоборот, она тем самым выполнила бы заповедь, ведь Яаков велел ей хранить в секрете приметы, чтобы ему не досталась Лея.
И все же она этого не делает. Почему? Ведь в таком случае ее сестра будет опозорена! Вот она – способность затормозить, смолчать в тот момент, когда так ясно ощущается потребность говорить, необходимость реагировать.
Давайте всмотримся в поступок Авраама. В чем заключалось особенное величие жертвоприношения Ицхака? Готовность принести его в жертву? А что еще ему оставалось делать? Всевышний приказал: «Возьми сына твоего… и принеси мне в жертву всесожжения» (Берешит, 22:2), разве он мог ослушаться? Все задают этот вопрос.
Наши мудрецы, благословенной памяти, открывают нам эту тайну в мидраше (Ваикра раба, 29:9). В конце рассказа о жертвоприношении Ицхака (Берешит, 22:16) написано: «Клянусь собой, сказано Б-гом…», и спрашивают мудрецы, зачем нужна клятва. Рав Биби бар Аба от имени рава Йоханана говорит: «Обратился наш праотец Авраам к Всевышнему в молитве и мольбе: “Владыка мира, открыто и известно Тебе, что в тот час, когда ты сказал мне: “Возьми сына твоего, единственного…”, мне было, что ответить Тебе. Еще вчера Ты говорил мне: “Ибо в Ицхаке наречется тебе потомство” (Берешит, 21:12), а сегодня Ты говоришь: “И принеси мне в жертву всесожжения”? Но так же, как я сдержался, и не ответил Тебе, словно глухой, который не слышит, и словно немой, не открывающий рта, так и Ты, когда потомки Ицхака будут грешить и злодействовать, вспомни жертвоприношение их праотца Ицхака, и смени гнев на милость”».
Мы готовы многим поступиться, только пусть у нас будет возможность отреагировать. Я готов стерпеть от друга все, но только пусть он знает, что он был не прав. Что, и это нельзя?
Когда Всевышний приказал принести Ицхака в жертву, Авраам мог сказать: «Владыка мира, я готов, только объясни мне кое-что, ответь мне на один вопрос: Ты же обещал, что от меня, через Ицхака, произойдет еврейский народ?!» Но наш праотец Авраам не задавал вопросов, не реагировал, и в заслугу этого попросил, чтобы Всевышний не реагировал на грехи еврейского народа. Просить у Всевышнего простить евреям их грехи он не мог. Разве можно такое простить? Он лишь просил: «Я не раскрывал рта, и Ты, Всевышний, тоже не реагируй».
Это было не первое его испытание. Всевышний приказал ему: «Уходи из страны твоей, с родины твоей, из дома отца твоего» (Берешит, 12:1). Это было очень тяжело для Авраама. Он построил дом в Харане. Он тяжело работал над местными жителями, чтобы побудить их к раскаянию, и впереди было еще много работы, и вдруг Всевышний говорит ему: «Уходи!» и обещает ему изобилие на новом месте. Что делает Авраам? Не задавая никаких вопросов, сразу же «пошел Авраам, как повелел ему Б-г» (Берешит, 12:4). Бросает все и идет!
И на этом испытания не кончаются. Он, наконец, приходит в землю Израиля. И здесь, впервые в истории человечества, начинается голод. Есть нечего. Авраам мог обратиться к Всевышнему с жалобой: «Владыка мира, Ты велел мне идти в землю Израиля, обещая благословение, удачу и изобилие, и вот, я пришел, а тут нечего есть. Такого раньше не было, впервые я сталкиваюсь с голодом. А как же то, что Ты мне обещал, Владыка мира?». Но он не говорит ни слова!
И благодаря этому мы живы до сегодняшнего дня, благодаря молчанию наших праотцев!
Злословие – «поставщик» грехов Всевышнему
Есть очень важный момент, который подчеркивал Хафец Хаим.
Сказано: «[Слишком] чисты глаза Твои, чтобы видеть зло» (Хавакук, 1:13). Всевышний как бы не замечает грехи, которые совершает еврейский народ. Об этом просил Его Авраам, и Он согласился. Грехи сами по себе не должны были бы попадать к Всевышнему, как сказано: «С Тобою не уживется зло» (Теилим, 5:5). Всевышний как будто говорит: «Я отворачиваюсь, Я не хочу знать про ваши злодеяния».
Но дело в том, что Всевышний создал человека «по образу и подобию Своему», даровав ему способности, присущие Ему самому. Каждое слово, произнесенное человеком, предстает перед Творцом.
Говорит Хафец Хаим: «Представьте себе, что евреи никогда бы не злословили. Тогда они могли бы, да смилуется Всевышний, нарушать все заповеди Торы, и Всевышний не реагировал бы, не было бы изгнания, не было бы тяжелых испытаний и страданий, которые нам приходится терпеть. В тот момент, когда кто-то злословит, его слова попадают к Всевышнему, и тут уж Он не может не реагировать!»
Поясним это. Когда случается какое-то несчастье, не дай Б-г, когда кто-то заболевает, тому может быть много причин, дело не обязательно в злословии. Но если бы не злословие, совершенный грех просто не попал бы к Всевышнему, и наказание не последовало бы. Злословие – обвинитель, докладывающий о грехах еврейского народа Всевышнему.
Нет ни наказаний, ни мучений, ни страданий, ни даже мелких неприятностей, никак не связанных со злословием. И это не наказание за злословие, просто злословие – «поставщик» грехов Всевышнему.
Евреи могут совершать тысячи грехов, но попасть к Всевышнему эти грехи могут лишь через крохотное отверстие – рот какого-нибудь еврея. Если отверстие закрыто, ничего не получится! Это похоже на воронку с очень большим раструбом и очень узким отверстием внизу. В воронку может поместиться очень много жидкости, но если отверстие снизу закупорено, все там, в воронке, и останется. Наш рот является таким маленьким отверстием! Он не обязательно является причиной наших несчастий, но именно он дает возможность содержимому воронки проникнуть в бутылку.
И главная работа злого начала – не дать отверстию закупориться. Не хочешь грешить в этом? Ну и не надо. Согрешишь в другом. Главное, чтобы проход оставался открытым.
И в этой способности молчать заключена сила 613-ти заповедей. Все сосредоточено в ней, ведь через рот также наши добрые дела и выполненные заповеди попадают на Небеса. И так трудно молчать. Женщина, которая находится в кругу семьи, готова уступить все, что угодно, но так, чтобы у нее была возможность сказать: «Имей в виду, я тебе уступила!». Хотя бы это! Но молчать… Она чувствует, что молчать она не способна! И, тем не менее, она должна понимать, что молчание – это все!
«Кто, как Ты, среди молчащих, Г-сподь!»
По сути, эта удивительная способность, способность молчать, имеет прямое отношение к Всевышнему. Это – одно из Его качеств.
Не просто говорить такое, но, чтоб вы знали, образно выражаясь, Всевышнему тяжело молчать. И так говорят наши мудрецы (Гитин, 56б): «Аба Ханан говорит: “Кто силен, как Ты, Всевышний”. Кто, как Ты, силен и тверд, ведь слышишь Ты хулу и брань злодея и молчишь. В доме учения Раби Ишмаэля сказали: “Кто, как Ты, среди элим [богов], Г-сподь [читай не элим, а ильмим – молчащие]”. Кто, как Ты, среди молчащих».
В час, когда Титус зашел в Святая Святых и проткнул завесу Святая Святых, в час, когда нацисты, да будет проклято их имя, сжигали евреев, мы взывали к Всевышнему, ведь убивали его любимых сыновей, ведь Он, образно говоря, чувствует боль каждого еврея. Если бы Он тогда не смолчал, если бы Он отреагировал, мы бы не могли достичь чудесной цели под названием «дни Машиаха».
Ведь мы просим: «Порадуй нас соразмерно дням, когда Ты заставлял нас страдать, годам, когда мы видели только беды» (Теилим, 90:15). Представьте себе, что Машиах пришел бы две тысячи лет назад. Сколько радости, сколько света и удовольствия было бы в эти две тысячи лет? Известны слова Рамхаля («Дерех Эц Хаим»), что вся эта радость, которая была бы растянута на две тысячи лет, находится в сокровищницах Всевышнего, и когда придет Машиах, она выплеснется вся сразу, в одно мгновение. И тогда будет у Израиля радость, которой не бывало никогда. Все годы изгнания сконцентрируются в одном мгновении небывалой радости, и мгновение это будет длиться вечно!
И эта будущая радость возможна только при условии молчания Всевышнего, благословенного! Ведь когда евреи вышли из Египта и стояли возле Ям Суф, они увидели в пророчестве, каким благом обернулись их страдания в Египте, как много выиграли они от молчания Всевышнего. И воскликнули: «Кто, как Ты, среди богов (элим), Г-сподь!», что наши мудрецы, благословенной памяти, трактовали, как: «Кто, как Ты, среди молчащих (ильмим), Г-сподь!» Владыка мира, как же Ты смог молчать?!
Говорит пророк Элияу: «И вот, Г-сподь проходит. И поднялся большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы перед Г-сподом. Не в ветре Г-сподь. После ветра – землетрясение. Не в землетрясении Г-сподь. После землетрясения – огонь. Не в огне Г-сподь. И после огня – голос тонкой тишины» (Млахим I, 19:11-12). Голос тонкой тишины, крик тишины, крик молчания – это Всевышний! Там, где молчание, там – Всевышний!
Все хорошие качества, которые нам заповеданы, записаны в Торе в одном стихе: «Будешь ходить путями Его» (Дварим, 28:9). «Как Он милосерден, так и ты будь милосерден…». Когда Всевышний открывается пророку, Он открывается в крике тишины, молчания. Этого же Он ждет от нас: «Сказал раби Ицхак: “Каково ремесло человека в этом мире? Уподобиться немому”» (Хулин, 89а). И надо учиться этому ремеслу, учиться молчать.
В нашем поколении так много говорят о запрете злословия, выясняя, что можно говорить, а что – нельзя. И, придя к выводу, что про кого-то говорить можно, говорят и говорят… Но это – не то, что от нас требуется. От нас требуется молчать!
Как правильно реагировать, и когда надо молчать
Возникает вопрос. Но ведь не всегда нужно молчать? Как понять, когда по закону Торы необходимо ответить, а когда – молчать? По этому поводу Гемара приводит важное правило. Известно, что Талмуд полон споров между мудрецами. Бейт Шамай и Бейт Илель. Абайе и Рава. Раби Йоханан и Рейш Лакиш. И другие… До сегодняшнего дня практически невозможно встретить двух мудрецов, имеющих единое мнение по всем законам Торы. И в этом – красота святой Торы.
Но так было не всегда. До эпохи Шамая и Илеля было такое ясное понимание Торы, что не было никаких споров! Первый спор возник между Шамаем и Илелем по поводу принесения мирной жертвы (корбан шламим) и жертвы всесожжения (корбан ола) в праздники. (Бейт Шамай считал, что жертву всесожжения не приносят в праздники, а мирную жертву – приносят, но без возложения рук. Бейт Илель считал, что в праздники можно приносить обе жертвы с возложением рук).
Рассказывает Гемара (Бейца, 20б): «Один из учеников Илеля привел во двор Храма жертву всесожжения с намерением возложить руки на нее. Увидел это ученик Шамая, и сказал ему: “Что это за возложение?” [“Ты хочешь возложить руки вопреки мнению Шамая?” – Раши]. Сказал ему: “Что это за молчание?” [“Ты должен был промолчать, и не молчишь?” – Раши]. Упрекнул его, заставив замолчать, и пошел дальше».
Продолжает Гемара: «Сказал Абайе: “Отсюда мы учим, что мудрец Торы, услышав упрек товарища, не говорит в ответ больше, чем услышал. Ему сказали: “Что это за возложение?”, он ответил: “Что это за молчание?”»
Это – важное правило. Иногда бывают ситуации, когда нельзя не реагировать, но ведь реакция может быть разной. Если кто-то насолил мне, я могу отреагировать на конкретный поступок, а могу дать волю своим плохим качествам.
Внутри человека заложено много гнева и много злости, но, стараясь быть вежливым, он не может все время сердиться и кричать. Он дожидается подходящего случая, когда он сможет дать себе волю, прорвать “плотину” вежливости, и выплеснуть наружу весь накопившийся внутри него гнев.
Правильная реакция – это реакция, адекватная данному поступку. На двухметровую обиду и реакция должна быть двухметровой. Если, в ответ на незначительную обиду, вы обвиняете обидчика во всех тяжких, раскручивая всю историю обид, нанесенных вам за последние несколько лет, такой реакции не может быть никакого оправдания. Человек, реагирующий подобным образом, должен путем тяжелого труда обрести качество молчания.
Это разъясняется в Гемаре. Ученики Шамая спрашивали: «Что это за возложение?», на что ученики Илеля могли ответить: «Имейте в виду, что вы разрушаете еврейский народ своими спорами, и это длится уже не первый год…», и долго продолжать в том же духе, но вместо этого они сказали лишь: «Что это за молчание?», точно измерив реакцию, чтобы она соответствовала нанесенной обиде.
И про это сказал Абайе, что их реакция – это реакция мудреца Торы, она разрешена и даже заповедана. Но если реакция на обиду становится открытой дверью для накопившегося гнева и плохих качеств, тогда лучше промолчать. И это – правило, которому научили нас наши мудрецы, благословенной памяти. Иногда разрешено реагировать, но так, чтобы наша реакция не стала «генератором» плохих качеств, а соответствовала нанесенной обиде.
Например, жена просит мужа по возвращении из коллеля купить в магазине пакет молока, необходимого для малыша. Ввиду важности поручения, она трижды напоминает ему об этом перед выходом из дому. И вот, он возвращается домой, и выясняется, что он забыл купить молоко, а теперь магазины уже закрылись, и ей придется просить молоко у соседки. И такое случается уже не в первый раз. Вчера и позавчера было то же самое. Это, в самом деле, выводит из себя!
Давайте представим себе ее реакцию. Вот, он заходит в дом с пустыми руками. Молока нет.
– Что случилось?
– Забыл…
– Почему ты забыл?
– Ну, я заговорился с одним человеком и не обратил внимания…
Давайте подумаем, должна ли она молчать, или, все же, ей разрешено реагировать? Реакция должна быть такой, как говорит нам Гемара. Если она сможет ограничиться тем, что скажет: «Ну почему же ты не купил молоко? Ведь ты же знаешь, что оно необходимо для нашего ребенка, это очень важно. Постарайся в следующий раз не забыть, пожалуйста», то есть отмерить реакцию, адекватную поступку, два метра реакции – в ответ на два метра обиды, в таком случае, ей можно, и даже нужно, реагировать.
Но если он приходит домой без молока, и она набрасывается на него: «Вечно ты забываешь!», и начинает пересказывать ему всю хронологию его забывчивости, а заодно вспоминает и другие обиды, нанесенные им в последние годы: «Сколько я тебя знаю, ты никогда обо мне не думаешь…», а ему тоже есть, что сказать… В таком случае, это не является реакцией на конкретный поступок, просто до сих пор существовала плотина, удерживающая гнев, копившийся внутри нее, а этот случай с молоком прорвал плотину, и все вылилось наружу. Это не реакция, а проявление дурных качеств.
Это правило работает не только в супружеских отношениях, но и в воспитании детей. Когда ребенок разбивает окно, должны ли мы реагировать? Конечно, должны. Но если нам заповедано реагировать, почему же так много неприятностей случается в результате наших реакций? Ответ таков. Наши мудрецы, благословенной памяти, учат, что «слова, исходящие из сердца, проникают в сердце». И то, каким образом они выходят из сердца, влияет на то, как они воспринимаются. Когда отец реагирует неадекватно, ребенок воспринимает от него гнев и другие дурные качества, накопившиеся внутри отца, и нашедшие выход в результате разбитого окна, прорвавшего плотину. И если каждый день на ребенка выливается накопившееся раздражение, это приводит к ужасным результатам. Только если человек умеет точно отмерить реакцию, соответствующую проступку ребенка, ему разрешено, и даже заповедано, реагировать.
Но если человек чувствует, что он весь кипит, и, стоит ему открыть рот, как весь накопившийся гнев выльется наружу, тогда ему следует запереть рот на замок!
И об этом говорит Виленский Гаон: «За каждое мгновение, когда человек смыкает свои уста, он удостаивается высшего сокрытого света, который ни ангелы, ни кто-либо другой из сотворенных не в силах представить себе». Самое большее, что может сделать человек – это смолчать, проявив, тем самым, качество Всевышнего, издав «голос тонкой тишины» – крик молчания.
Перевод Х. Берман
