Рав Элияу Лопьян

Дата: | Автор материала: Рав Шломо Лоренц

2287

«Я прошу не вставать, когда я вхожу в Дом учения. Это доставляет мне большое огорчение» (Записка, которую он повесил в своей ешиве «Кфар Хасидим»)

Биография

Рав Элияу Лопьян родился в Граево, в Польше, в 5636 (1876) году. Когда ему было 10 лет, члены его семьи эмигрировали в США, но он отказался ехать с ними, опасаясь за свое будущее как еврея, и остался в Польше. Учился в ешиве «Ломжа» у гаона рава Э. Шулевица, затем уехал в Кельм учиться в ешиве «Талмуд Тора», где удостоился слушать в течение более чем года беседы Сабы из Кельма и учиться его путям вплоть до смерти наставника в 5658 (1898) году.

Женившись на дочери праведного рава Ицхака Давида Ройтмана, рав Элияу остался жить в Кельме и основал там ешиву. Он имел большое влияние в городе. Рав Лопьян основал школу для девочек, создал движение преданной Торе молодежи, боролся со всевозможными нерелигиозными группировками.

Когда финансовое положение ешивы ухудшилось, ему пришлось путешествовать в поисках средств. Так он попал в Лондон, где ему предложили руководство ешивой «Эц Хаим». В поисках ответа на это предложение он воспользовался «жребием Виленского Гаона», который выпал на стих Торы в главе Ваигаш (Берешит, 46:4): «Я сойду с тобой в Египет, и Я подниму, также подниму тебя [оттуда]». В 5788 (1928) году он прибыл в Лондон с семьей и находился там до 5710 (1950) года.

Прибыв в Землю Израиля, он поселился в Иерусалиме, желая обрести мир и покой с Торой и служением Всевышнему. Однако гаон рав Н. Шимонович, глава ешивы «Кнессет Хизкияу» в Зихрон Яакове (позднее – в Кфар Хасидим) попросил его стать машгиахом (духовным руководителем) ешивы, и рав Лопьян согласился на это по совету Хазон Иша.

Рав Элияу Лопьян скончался в Иерусалиме 20 Элуля 5730 г. (21 сентября 1970 года). После его смерти ученики издали книгу его бесед «Лев Элияу».

Было бы излишним вдаваться в подробное описание праведности и святости рава Элияу Лопьяна, ведь речь идет о святом человеке, который постоянно очищал себя в Торе и совершенствовании духовных качеств. Достаточно привести два факта из его биографии, впрочем, давно известных: «открытие Элияу», которого он удостоился еще в юности, и то, что сказал о нем наш учитель рав Ицхак Зэев из Бриска: «Я не знал, что до сих пор есть еще такой человек!» Здесь мы упомянем несколько событий, свидетелями которых довелось быть, находясь в тесной близости к раву Элияу.

«Говорит о своем отце и матери: не видел я его [ее]…» (Дварим, 33:9)

Рав Элияу родился в Польше. Когда он был ребенком девяти-десяти лет, его родители и вся семья уехали в Соединенные Штаты. Но он ни за что не хотел ехать и остался в Ломже, поскольку боялся, что в США, стране, пропитанной материальными устремлениями и склонностью к излишествам, из него уже не вырастет бен Тора – человек, всецело преданный Торе.

Представим себе мальчика его возраста, десяти лет, который твердо и смело идет против своих родителей, всей семьи и остается один, – только чтобы вырасти бен Тора! В первые месяцы его отец не посылал в поддержку никаких денег, чтобы вынудить его все же приехать в США, – и он жил в страшных лишениях.

Будущее показало, насколько он был прав. Рав Элияу вырос и стал «могучим деревом», в то время как его братья оставили в Америке Тору и заповеди. Он один, благодаря силе своего желания и непреклонности, спасся от этого, оставшись Богобоязненным человеком.

Открытие Элияу

Как известно, рав Лопьян удостоился того, что ему открылся пророк Элияу. Рав Давид Мишковский получил от него подтверждение истинности рассказа об этом и записал его.

«Несколько лет назад, в святую субботу, в которую читалась афтара “Нахаму” (Йешаяу, гл. 40, к недельной главе Ваэтханан), я удостоился принимать рава Элияу в моем доме. И во время вечерней трапезы за моим столом, в обстановке душевного возвышения, после выпитого вина, я попросил его рассказать об этом эпизоде, о котором мне уже пришлось слышать от других. И вот его рассказ.

“Когда я еще был аврехом (женатым учащимся ешивы), моя жена тяжело заболела, и, по словам врачей, не оставалось уже надежды, что она выживет. Она лежала пластом в своей кровати в окружении плачущих родных, а я ходил по своей комнате туда и сюда в страшном беспокойстве. Вдруг открылась дверь, вошел какой-то человек и спросил меня, о чем здесь плачут. Я ответил, что в соседней комнате лежит моя жена, в безнадежном состоянии. Он опять спрашивает: что с ней и что говорят врачи? Я ответил: говорят, что у нее такая-то болезнь, и они не могут ее вылечить. И тогда тот еврей говорит мне: это ничего не значит. Идите туда-то и нарвите травы, которая там растет; сделайте из нее отвар и напоите ее им – и она, с Б-жьей помощью, излечится. Я сделал, как он сказал, – и, с Божьей помощью, жена моя чудесным образом выздоровела!”

Рав Лопьян добавил: “Я уверен, что это был пророк Элияу, который пришел ко мне домой, – не в мою заслугу, а в заслугу моей праведной жены!”

Я обратился к раву Элияу и сказал: “Я слышал, что у этой истории было продолжение”. Он молчит, а я говорю ему: “Если Вам тяжело продолжать, я буду говорить то, что слышал, и если это будет верно, – прошу Вас, подтвердите!”

Я рассказал ему, что, как я слышал, через какое-то время вы оказались у адмора из Гур, автора книги “Сфат Эмет”. Вы говорили на разные темы, и перед тем, как уйти, попросили адмора о благословении. Адмор ответил: “Аврех, который удостоился открытия Элияу, не нуждается в моем благословении”. И рав ответил ему: “Раз это так – я хочу благословения именно от вас! Если адмор посвящен в эту тайну, – я заинтересован в его благословении!”

Таково было продолжение истории, и я спросил у рава Элияу, все ли правильно в моем рассказе. Он опять молчал, а я упрашивал, и он, наконец, сказал: “Да, да! У больших адморов есть на это чутье”.

Я был потрясен, услышав этот внушающий трепет рассказ, и подумал, что, быть может, мне нельзя открывать все это другим. Но я не мог сдержаться. Пошел домой к моему брату, гаону раву Элияу Мишковскому, и рассказал ему. Он тоже был чрезвычайно взволнован услышанным. Теперь, после кончины рава Лопьяна, уже нет сомнения, что можно оглашать все это публично – на пользу многим».

 С нашим учителем гаоном равом Ицхаком Зэевом

Прибыв в Иерусалим в праздник Суккот, рав Элияу впервые пришел к раву из Бриска. Когда он вошел, они приветствовали друг друга: «Хаг самеах!» (Радостного праздника!) Посидев молча с полчаса, рав Элияу вновь сказал: «Хаг самеах!» – и повернулся уходить, и гаон рав Ицхак Зэев проводил его до порога своего дома.

После его ухода, рав из Бриска принялся ходить взад и вперед, потрясенный и взволнованный, повторяя самому себе: «Я не знал, что есть еще такой человек…» И, обращаясь к сыновьям, произнес: «Вот, об этом и говорил рав Исраэль Салантер (о том, что Тора и Мусар – учение о воспитании душевных качеств – формируют у человека нравственное совершенство)!», – и добавил, имея в виду своего гостя: «Когда нет нужды говорить, – не говорят!»

Мои новые родственники

В 5725 (1965) году я удостоился породниться с равом Лопьяном, когда моя старшая дочь вышла замуж за его внука, рава Хаима Озера Гурвича (сын гаона рава Арье Зэева Гурвича, главы ешивы «Гейтсхед»). Каждый день в течение послесвадебной недели в полдень и вечером устраивалась трапеза шева брахот («Семь благословений»). Рав Элияу участвовал во всех этих трапезах и даже говорил на самые возвышенные темы. Всюду, где проходили эти трапезы, его появление производило неизгладимое впечатление. Дочери одного из семейств из нашего круга, устроившие в своем доме одну из этих трапез, до сегодняшнего дня рассказывают, что всю свою Б-гобоязненность они приобрели на той самой трапезе, когда рав Лопьян появился в их доме, благодаря облику его и тому, что он там говорил.

Следует отметить, что ему не нравился обычай прерывать выступление жениха пением. Он говорил, что в этом есть нечто наносящее ущерб чести Торы. И действительно, наш жених, внук рава Элияу, произнес свою речь полностью. Все присутствовавшие внимательно слушали его от начала до конца.

Поскольку рав Лопьян просил, чтобы жених говорил на всех трапезах, тот должен был готовить новые выступления для каждой из четырнадцати трапез. Спустя годы он рассказал мне, что не приготовил заранее все четырнадцать выступлений, ведь, согласно обычаю, ни одно из них жениху не давали закончить. Потому ему пришлось сидеть и учиться на протяжении всей недели шева брахот, готовя что-то новое для предстоящей трапезы. Я спросил его, как ему удалось со всем этим справиться, и он ответил: «Разве у меня был выбор?» Ясно, что рав Лопьян знал, что внук способен выдержать это испытание, – ведь иначе он, несомненно, не стал бы обрекать его на позор.

«Обладатель выдающихся душевных качеств от зачатия и от рождения»

Здесь мне хотелось бы рассказать, каким образом рав Элияу выбрал себе в зятья рава Арье Зэева Гурвича. Рав Лопьян приехал в ешиву Мир, чтобы найти там жениха для своей дочери. Он обратился к машгиаху, раву Йерухаму, и сказал, что ищет такого, который не только велик в Торе, но и обладает хорошими духовными качествами. И притом обладает ими не только потому, что трудами своими взрастил их в себе, но и от рождения, то есть отличается ими по природе своей. Машгиах сказал, что в ешиве был только один такой ученик – Арье Зэев Гурвич, но он уже оставил ешиву и уехал учиться в Бриск, в составе группы, которую глава ешивы послал учиться у гаона рава Ицхака Зеева. Рав Элияу тут же отправился в Бриск, и сватовство состоялось в добрый час.

Выступление на свадебной трапезе

Неизгладимый след оставило у меня в душе выступление рава Лопьяна во время трапезы на свадьбе моей дочери. Как мне кажется, оно нигде не публиковалось, и потому я перескажу его вкратце здесь.

Наши мудрецы сочли правильным установить особую заповедь – веселить жениха и невесту (Брахот, 6б). Из того, что есть нужда в этом, следует, что имеется обоснованное опасение, что жених и невеста будут в день своей свадьбы печальными. Мы должны понять, в чем состоит причина их печали, ведь день женитьбы – день счастья (Шир а-Ширим, 3:11): «В день свадьбы его и в день радости сердца его»!

Рав Элияу дает ответ на основании сказанного в Гемаре (Хагига, 4б). Когда колдунья по требованию царя Шауля [в трудный для него час] вызвала дух умершего пророка Шмуэля [вопреки строгому запрету Торы] (Шмуэль I, гл. 28), тот не знал, для чего его вызывают, и испугался, что вызывают его, чтобы дать отчет перед Высшим судом. И потому он взял с собой нашего учителя Моше, чтобы тот засвидетельствовал, что Шмуэль исполнил всю Тору.

Рав Лопьян задает такой вопрос. По расчетам, все это происходит через несколько месяцев после смерти Шмуэля, и суд над ним в Высшем суде, следует полагать, уже состоялся – сразу после смерти. Почему же он боится, что его поведут на суд вновь, и почему боится предстать перед этим судом – после того, как был признан невиновным в первый раз? Ведь невозможно приписать ему новые грехи в связи с тем, что это происходило уже после его смерти! Рав Лопьян объясняет это так: Шмуэль боялся, что согрешили сыновья его, и он должен дать отчет за их дела, поскольку он был обязан растить и воспитывать их так, чтобы они исполняли Тору и заповеди.

Подобным же образом объясняется и то, о чем мы просим в молитве Маарив: «И устрани обвинителя впереди нас и позади нас (можно понять и как “после нас”)». «Впереди нас» – обвиняющего нас из-за дел, сделанных нами самими до смерти, а «позади нас» – это уже просьба, относящаяся ко времени после смерти, когда Сатан еще в состоянии причинить нам зло – через дела наших потомков.

Рав Лопьян объяснил в свете этого также слова Раши, относящиеся к просьбе нашего отца Яакова в главе Ваехи в связи с историей Кораха из колена Леви: «С общиной их не объединяйся, честь моя!» (Берешит, 49:6). Раши говорит: «Яаков просит, чтобы имя его не упоминалось в одной связке с именем Кораха, собравшего свою общину для противостояния Моше и Аарону, как мы и находим (в начале описания бунта Кораха): “Корах, сын Ицхара, сына Кеата, сына Леви” (Бемидбар, 16:1), и не сказано там дальше: ”сына Яакова”»

Спрашивает рав Лопьян: что особенного в том, что в стихе не упоминается имя Яакова? Сказано: «сын Леви», и всем известно, что Леви – сын Яакова! Объяснение таково: если бы имя Яакова упоминалось в описании поступка Кораха, то это указывало бы, что с Яакова тоже спрашивается в связи с этим делом, что он тоже несет за него ответственность, поскольку Корах – из его потомков. Потому Яаков просит не упоминать здесь его имя.

В свете этого, рав Лопьян объясняет необходимость веселить жениха и невесту. Жених и невеста, намеревающиеся теперь породить и поставить на ноги новое поколение, будут отвечать в грядущем за все дела своих потомков, – и кто знает, не согрешат ли в будущем их дети… И есть опасение, что их будет печалить мысль: «И зачем нам такое горе?»

Чтобы отвлечь их от этих мыслей, другие обязаны веселить и радовать их. Рав Элияу добавил: поскольку это так, то если жених – человек, связавший свою жизнь с Торой, его легче сделать веселым, поскольку опасение, что его потомки сойдут с путей Торы, невелики.

Перевод – рав П. Перлов


http://www.beerot.ru/?p=29886