В кругу великих — Часть 3 — Рав Шах — 10 глава

Дата: | Автор материала: Рав Шломо Лоренц

1570

РАВ ШАХ

Глава десятая

МУДРОСТЬ И РАЗУМ, ОСНОВАННЫЕ НА ТОРЕ

Наперекор мнениям улицы

В своих взглядах и мнениях наш учитель руководствовался только Торой. Он никогда не поддавался влиянию обывателя, включая и такие сферы жизни, где в обществе, включая бней Тора, бытовали иные (не согласные с Торой) воззрения. Он не поступался истиной и громогласно провозглашал ее.

Во время Шестидневной войны все общество было охвачено духом «единства народа», которое влекло за собой слепое преклонение перед силой Армии обороны Израиля. Это было как в дни, предшествовавшие войне, что выражалось в ощущении «братства перед лицом беды», так и в дни послевоенные, когда опьянение победой сводило общество с ума.

Наш учитель совершенно не был подвержен всему этому. Когда начались военные действия, он сомневался, как ему следует молиться. Молиться просто за то, чтобы израильская армия победила, означало бы воздавать честь нерелигиозным и причинять духовный ущерб. Решение, которое нашел наш учитель, было чудесным сочетанием любви к Г-споду и любви к Израилю. И вот какой была его молитва:

«Властелин мира! Если я буду молиться за то, чтобы армия победила, то это будет означать возвеличивание нерелигиозных и тем самым – преуменьшение славы Г-спода. Если же я не буду молиться – может случиться, что один солдат будет убит или ранен, а ведь мы обязаны молиться, чтобы ни один еврей не пострадал… Но Ты – Всемогущий, и я прошу у Тебя, чтобы ни один еврей не пострадал, – но при всем этом чтобы была возвеличена слава Г-спода».

Когда наш учитель услышал известие о захвате Храмовой горы израильскими войсками, он разразился горьким плачем. В то время как весь народ праздновал завоевание Храмовой горы, он был полон страха: «Что будет? Ведь нерелигиозные осквернят и внесут нечистоту в святое место!» (Рав Йосеф Лис. Йосеф даат).

Успех не оправдывает авантюру

В 5736 (1976) г. террористы захватили самолет, совершавший рейс из Тель-Авива во Францию. Они посадили его в Энтебе, в Уганде. Премьер-министр, который был в то время, Ицхак Рабин, решил не соглашаться на требование террористов об освобождении Израилем тридцати семи террористов (находившихся в заключении); вместо этого было принято решение об освобождении пассажиров в ходе операции, дерзкой и чрезвычайно опасной. Военно-воздушные силы получили приказ приземлиться в Энтебе и овладеть аэропортом, где содержались заложники. Операция, благодаря великим чудесам, завершилась успехом; заложники были освобождены при относительно небольшом числе убитых и раненых. Вся общественность в Израиле и за границей была потрясена столь успешной операцией, и преклонение перед армией, также и в нашем обществе, достигло новых высот.

Среди тех немногих людей, которые не испытывали этих чувств, был наш учитель. По его мнению, это была авантюра, подвергавшая опасности жизнь заложников и военных; шансы на успех при естественном ходе событий были не очень велики. И хотя по милости Небес операция увенчалась успехом, это не позволяет признать задним числом, что решение о ее проведении было правильным[1]. Решение, ошибочное с точки зрения Торы, не превращается в правильное, даже если оно в конечном счете приводит к успеху. Наш учитель так сказал об этом в своей беседе:

«Тора учит нас не прилепляться к чужим мнениям, не быть поверхностными и не поддаваться порывам восторга и воодушевления, захватывающим улицу. У нас есть наш собственный путь, и это – путь Торы. Только закон Торы решает – без того, чтобы принимать в расчет мнение общества. Если по закону Торы не следует делать какое-то дело – ему нет оправдания, если даже оно окажется успешным, – точно так же, как запрещается проходить под наклонной стеной; ведь если даже если кто-то прошел благополучно, это не является мудрым поступком. Успех в каком-то деле не говорит о мудрости; истинная мудрость – в том, что установлено законом» (Михтавим умаамарим, ч. 1, стр. 10).

Отвергающий изменения

Наш учитель очень твердо придерживался той позиции, что не следует ничего менять на проторенном пути ешив, которым они шли из поколения в поколение. Он самым решительным образом выступал против всякой ешивы, отклонявшейся с пути, принятого прежними поколениями. Известно, как он боролся против того, что происходило в ешиве «Маарава», в которой ввели изучение нерелигиозных предметов; он полагал, что это категорически запрещено.

Но не только это встречало его несогласие; он был категорически против новых методов, находивших применение в учебе. Мой сын раби Моше послал своего старшего сына в новую талмуд-тору в Иерусалиме, основанную большим мудрецом Торы р. Ш. Вольбо, и узнал, что там принято начинать с детьми изучение Пятикнижия с недельной главы Лех леха; это объясняли тем, что пятилетние дети не в состоянии понять должным образом первые главы книги Берешит[2]. Мой сын рассказал об этом нашему учителю, и тот сразу позвонил зятю рава Вольбо; он плакал перед ним, говоря: «Вырывают листы из книги Торы!» Когда об этом стало известно р. Ш. Вольбо, он моментально изменил свою позицию в этом вопросе, приняв мнение нашего учителя, который был чрезвычайно удовлетворен этим и превознес рава Ш. Вольбо за то, что тот принял его точку зрения сразу и без возражений.

Наш учитель рассказал мне, что в прежних поколениях существовал обычай закрывать лицо ребенку, когда отец несет его первый раз к меламеду, – с той целью, чтобы ребенок не увидел по дороге что-нибудь нечистое: «придут чистыми – и займутся чистыми вещами (Торой)». (О том, что лежит в основе этого обычая, см. Рокеах, 296). Есть традиция, передаваемая из поколения в поколение, и нельзя изменять ее. Мы не знаем, какие разрушения может повлечь за собой изменение; это можно будет увидеть только спустя поколения – но тогда уже будет поздно. Нам запрещено менять – даже немного!

В одном из своих выступлений при открытии ешивы «Ярхей кала» наш учитель резко выступил против тех, кто ввел обычай произносить Девятого ава особый траурный гимн, посвященный событиям Катастрофы. Доводы его и здесь были те же: мы бедны и убоги (в духовном отношении) – даже не знаем, насколько, и у нас нет права вводить что-то новое – то, чего не было в предыдущих поколениях (см Ковец игрот Хазон Иш, ч. 1, 97).

Наш учитель самым решительным образом выступил против изданной р. А. Штейнзальцем Гемары; он объявил это издание совершенно негодным, поскольку в нем были найдены вещи, противоречащие основам веры. О других книгах, в которых не было чего-то в полном смысле слова недопустимого, а только отступление от принятого пути, он также отзывался отрицательно. Он сопротивлялся любым изменениям или нововведениям в этой сфере, даже если целью было облегчение учебы. Главы организации «Тодаа», основанной партией «Дегель а-Тора», хотели издать трактаты Гемары, относящиеся к седер Незикин[3], где в начале каждого тома были бы напечатаны отрывки (из Торы) – из недельной главы Мишпатим, относящиеся к темам, обсуждаемым в этом томе, но наш учитель воспротивился этому.

Таким же было и его отношение к новым методам обучения детей, призванным «облегчить» ребенку усвоение изучаемого материала, – например, к использованию наглядных образов в виде рисунков и моделей. Наш учитель объяснял, что если ребенку приходится напрягать свою мысль и воображение для того, чтобы понимать изучаемое, он развивает силу самостоятельного мышления, тогда как все средства, призванные помочь ему, только сдерживают его интеллектуальное развитие.

Когда раби Шабтай Френкель выпустил свое известное издание Рамбама, оно было тепло встречено изучающими Тору, и большие мудрецы поколения тоже одобрили его. Но когда нашего учителя попросили написать рекомендацию, он отказался, говоря: «Возможно, что это можно печатать, – но я против всяких изменений».

Наш учитель был также против новшеств в книгах по законам (Торы); он говорил, что не следует ничего менять при печатании книги Мишна брура, и нужно оставить ее в том виде, в котором Хафец Хаим ее напечатал. Он выразил сожаление по поводу того, что цитаты из Хазон Иша были напечатаны на месте, выделенном в книге Мишна брура для окончательных постановлений; ведь нам запрещено оспаривать особое положение этой книги как последней инстанции, устанавливающей закон, и есть опасение, что после того, как слова Хазон Иша будут напечатаны на одной странице (с Мишной брурой), каждый автор будет чувствовать себя вправе добавлять свои примечания на постановления Мишны бруры. Подобное этому писал также и сам Хазон Иш: «Постановления в области закона, принятые от наших учителей, по слову которых мы живем, – таких, как наш учитель Бейт Йосеф, Маген Авраам и Мишна брура, – это указания, имеющие такую же силу, как принятые из уст Сангедрина, заседающего в лишкат а-газит[4]» (Ковец игрот, ч. 1, 41). (Кстати, раби Давид Френкель рассказывал, что когда он показал нашему учителю эти слова Хазон Иша, тот прочитал и неожиданно воскликнул: «Он забыл упомянуть также и самого себя!»)

Наш учитель не хотел причинять ущерб издателю, который уже напечатал одну часть, и предложил купить у него все издание, чтобы «похоронить» все книги[5]. Издатель, рав Моше Дов Слобас, который, разумеется, согласился принять точку зрения нашего учителя, спросил: может быть, теперь, когда дело уже сделано, наш учитель разрешит ему продать только ту часть, которая издана? Тот дал ему на это свое согласие, но попросил не продолжать печатание других частей. В заслугу издателя следует отметить, что в соответствии с полученным указанием он прекратил работу по данной теме. Только по прошествии двух лет наш учитель сообщил ему, что, поскольку уже напечатана Мишна брура с отрывками из Хазон Иша в конце каждого тома, больше нет причины запрещать печатать их на основных страницах, и с тех пор издатель, действительно, продолжил выпуск остальных частей Мишны бруры.

Наш учитель не одобрял, когда изменяют обычаи, оставляя при этом дорогу отцов. Раби Меир Айзлер рассказал мне следующее: «В день Рош а-шана, утром после молитвы, я подошел к нашему учителю, чтобы пожелать ему хорошего года. Едва увидев меня, он спросил: «Трубление в шофар[6], которое ты слушал, – согласно какой традиции оно исполнялось?» Я ответил ему, что слушал трубление в ешиве. Он сказал: «Но ведь ты происходишь из хасидского дома, а у вас шварим[7] исполняются иначе (чем они исполняются согласно литовской традиции). Ты обязан послушать трубление в другом месте, в котором трубят в соответствии с традицией твоего отца». Я стал говорить нашему учителю, что мне негде слушать трубление так поздно; это возможно только у (хасидов) Вижниц… Но наш учитель ответил мне: «Иди к (хасидам) Вижниц!» Я осмелился сказать нашему учителю, что если я пойду туда слушать трубление в шофар, то останусь без еды, поскольку, когда я вернусь оттуда, трапеза в ешиве уже будет закончена. Он сказал, что я, тем не менее, должен идти. Я удивился: почему я должен до такой степени стараться и утруждать себя ради этого? И он ответил мне: (потому что сказано): «Не оставляй (Тору матери твоей)» (Мишлей, 1:8). Нельзя изменять традициям; ты обязан продолжать идти по пути твоего отца!»

Призывы перед выборами – и урок, извлекаемый после них

В период предвыборной кампании перед выборами в Кнессет или в местные органы власти наш учитель давал указание учащимся ешивы о том, чтобы они в день перед выборами и в самый этот день помогали успеху списка (кандидатов, представляющих мир Торы). Несмотря на то, что успех на выборах «Агудат Исраэль» (или «Дегель а-Тора», начиная с выборов 5749 – 1988 г., и далее) был чрезвычайно важен для него, он опасался потери времени, оторванного от изучения Торы, и не разрешал оставлять учебу в связи с предвыборными делами более чем на день или два, кроме отдельных случаев, когда речь идет о молодых людях, которые и без того не слишком погружены в учебу.

Казалось бы, «выборы» и «изучение Торы» – это два дела, полностью исключающие друг друга, но наш учитель четко разграничивал их, давая каждому свое место. Перед выборами он пламенно говорил о великом долге помогать избирательной кампании, однако после них четко объяснял, что польза от всех остальных дел – ничто по сравнению с ущербом от потери времени, которое могло быть посвящено изучению Торы, даже если речь идет об одном кратком мгновении…

Слышавшие его удивлялись: перед выборами он просил выходить и помогать, способствуя успеху кампании, – а теперь, после них, говорит обратное! Некоторые говорили, что он хочет как бы «исправить» сказанное прежде, как будто наш учитель раскаивается по поводу ранее сказанного… Однако в действительности нет здесь никакого раскаяния, поскольку на следующих выборах все повторялось, и он вновь просил мобилизоваться на предвыборную кампанию…

Наш учитель сам объяснил это противоречие; вот что он передает от имени великого мудреца Торы р. И. З. Мельцера. Писание рассказывает о том, как царь Шауль готовился к войне против Амалека[8]: «И подошел Шауль к городу Амалека, и вел спор в долине» (Шмуэль-1, 15:5). Объясняют наши мудрецы: «Сказал раби Мани: (Шауль вел спор) по делу, связанному с долиной[9]. Когда Святой благословенный повелел ему: иди и порази Амалека, (Шауль) сказал: если за одну-единственную душу повелела Тора: приведи телку для того, чтобы ей прорубили шею, – что же будет (мне) за все эти души (Амалека?) И если человек может быть грешным (и тем заслужить смерть), – чем согрешил скот (Амалека)? И если согрешили взрослые, – чем согрешили малые дети?» (Йома, 22б). Вышел голос с Небес и сказал ему: «Не будь праведен чересчур» (Коэлет, 7:16).

В связи с этим р. Исер Залман спрашивал: «Но ведь это логическое построение «от легкого к тяжелому» (в словах Шауляя: «если за одну душу… – что же будет за все эти души») неверно в самой своей основе! Ведь повеление «приведи телку и т. д.» должно исполняться только в случае, когда человек убит без всякой причины и есть необходимость искупить это убийство, но в данном случае была обязанность убивать амалекитян – и потому не было нужды в искуплении! Какое отношение имеет к этому построение «от легкого к тяжелому», когда есть прямое повеление Святого благословенного «иди и порази Амалека»?»

Раби Исер Залман объясняет это следующим образом. Действительно, царь Шауль не намеревался, не дай Б-г, оспаривать заповедь об уничтожении Амалека. Ему было ясно, что в этом состоит его неоспоримая обязанность согласно повелению Торы (см. Дварим, 25:19). Однако Шауль опасался другого: того, что само по себе убийство целого народа, мужчин, женщин и детей – дело жестокое, и есть основания опасаться, что оно плохо повлияет на народ Израиля, сделает его жестокосердным.

И потому Шауль хотел еще до того, как он приступит к исполнению заповеди уничтожения Амалека, объяснить народу тяжесть такого преступления, как убийство человека, хорошо разъяснить, насколько серьезен грех кровопролития, – настолько, что старейшины ближайшего города должны привести телку и прорубить ей шею. После этого объяснения (как считал Шауль) уже можно будет исполнить заповедь уничтожения Амалека без опасения, что ее исполнение плохо подействует на народ. Нужно знать, что заповедь состоит в том, чтобы убивать амалекитян, – но вместе с этим следует помнить, насколько тяжек грех кровопролития.

И что же случилось в конечном счете? Тот самый нравственный урок, который Шауль вывел из закона Торы о телке с прорубленным затылком, возымел свое воздействие – таким образом, что заповедь не была исполнена полностью, во всех деталях…

Сказал р. Исер Залман: отсюда мы выводим, что прежде всего нужно было исполнить повеление согласно прямому смыслу сказанного в нем; если Тора повелевает убивать, нужно делать это без всяких колебаний. А выводы, относящиеся к нравственности, нужно делать после этого, когда заповедь уже исполнена должным образом.

В согласии со сказанным наш учитель вел себя также и в делах, относящихся к выборам: мы должны полностью исполнить свой долг и включиться в предвыборную деятельность. Во время выборов не следует высказывать опасений, связанных с тем, что мы отрываем время от Торы, – но после выборов мы обязаны отчитаться перед самими собой относительно времени, потерянного для Торы.

В период, когда мы занимались делами, связанными с выборами, в своих публичных выступлениях в пользу участия в этой деятельности и необходимости прилагать все усилия во имя успеха кампании наш учитель описывал нам то освящение имени Всевышнего, которое произойдет благодаря успеху списка кандидатов от общины харедим на выборах. Мы были убеждены, что нет заповеди большей, чем эта. Его беседы вызывали безграничное воодушевление, побуждавшее нас отдаться предвыборной работе. Но после выборов, когда мы слушали его слова о важности Торы и о тяжести греха потери времени, отнятого от изучения Торы, мы приходили к выводу, что нам нужно хорошо подумать и дать отчет перед собой о времени, потерянном нами для изучения Торы во время выборов. И его просьба немедленно вернуться к учебе воспринималась как нечто само собой разумеющееся.

В будущем мире нет выборов…

Следующая история приводится в книге Китвуни ле-дорот, написанной одним из учеников рава Шаха: «В 5743 (1983) г. наш учитель беседовал с учащимися на темы учебы в зале ешивы. В разгар талмудического диспута туда вошел рав Шломо Лоренц и попросил разрешения поговорить с главой ешивы. Это был период перед выборами в городской совет Бней Брака, и перед нашим учителем стояли важные и ответственные вопросы, ждавшие его решения. Молодые люди, как это свойственно их натуре, с почтением смотрели в сторону рава Лоренца, который удостаивается бесед наедине с нашим учителем по вопросам всемирной важности, как это им казалось.

Когда наш учитель завершил длинную беседу с ним и вернулся к ученикам, он начал свои слова так: «Сказано в Мишне: Если ты отвлекался от изучения Торы, то у тебя появится еще много поводов отвлекаться от нее (Пиркей авот, 4:10). Как видно, я отвлекался от Торы, и, как следствие, у меня появляются еще и еще причины к этому. Наши мудрецы говорят: пока не возложено на человека почетное бремя общественных обязанностей, ему говорят: отстраняйся от забот об общественных нуждах; но с того момента, когда оно возложено на человека, ему говорят: иди и занимайся ими. Однако я уступаю этот почет… Верно, что эти вещи можно делать не во имя Небес, – и можно делать их во имя Небес. Верно также, что если делают их во имя Небес, то исполняют заповедь, и за это есть награда в райском саду. Но, вопреки всему, ступени (изучения) Торы это не достигает. Уметь учиться – (мы даже) не понимаем, что это! К будущему миру мы должны готовиться с Торой. Там – только учат Тору. И что же учат там? То, что учили в этом мире. И нет иного способа (готовиться к будущему миру), кроме учебы. Там нет выборов…»»

  1. Одним из тех немногих, которые придерживались такого же мнения в связи с этим делом, был также р. Ицхак Зильбер, будь благословенна его память; он говорил лично мне, что нельзя было рисковать жизнью людей (прим. редактора).
  2. В третьей недельной главе Лех леха Тора начинает описывать события, происходившие с Авраамом и Сарой, по простому смыслу более понятные, чем такие события, как сотворение мира в шесть дней или всемирный потоп, описываемые в первых двух главах.
  3. Один из шести разделов Гемары.
  4. Лишкат а-газит – особое помещение при Храме, специально предназначенное для заседаний Сангедрина.
  5. То есть убрать их в генизу – специальное хранилище для изношенных книг по Торе и других предметов, которые запрещается просто выбрасывать или уничтожать.
  6. Слушать трубление в шофар (бараний рог) – важнейшая заповедь в день Рош а-шана.
  7. Трубление в шофар включает три разновидности звуков: ткия – долгий звук, шварим – три более коротких и ткиёт – девять еще более коротких звуков.
  8. Шауль, первый царь Израиля, получил приказ от Всевышнего уничтожить Амалека – весь народ до единого человека и даже скот. Шауль в конечном счете не исполнил этот приказ полностью, и из-за этого Всевышний отверг его и заменил более достойным царем – Давидом.
  9. Дело, связанное со следующим законом Торы (см. Дварим, гл. 21). Если найден убитый (в земле Израиля) и неизвестно, кто убил его, то старейшины ближайшего города совершают обряд искупления: берут телку, на которой еще не работали, отводят в каменистую долину, там прорубают ей шею, омывают над ней руки, говорят, что их руки не проливали кровь (убитого человека) и их глаза не видели (убийства), и просят Б-га об искуплении.

http://www.beerot.ru/?p=9543