Факты, послания и свидетельства очевидцев, а также все те чудеса, которые мы можем осознать после трагедии в Ар Нофе.
Продолжение
История и то, что за ней стоит
Погром в Ар-Нофе привел к гибели четырех праведников, замечательных людей, которые могли сделать в своей жизни многое, многое могли дать нашему миру. Во время этой бойни пострадало множество людей – и физически, и душевно. Пострадали не только люди, которые оказались в это время в синагоге, и их семьи, но в какой-то степени и те, кто были очень далеко от происходящего там, те, кто испытали чувство страха и беспомощности.
Путь к выздоровлению очень долог. Невозможно отрицать страшную мучительную боль, которую причинил нам этот террористический акт. Но невозможно также отрицать и то, что за всем происходящим была явно видна рука Творца. Давайте попробуем не отворачиваться в ужасе от того, что произошло, а взглянуть на это глазами веры. Рабанит Хая Левин, вдова рава Кальмана Левина, указала нам дорогу, сказав во время шивы: «Это не арабы убили моего мужа! Создатель этого мира забрал его, как искупительную жертву!»
Воспоминания. Рав Авраам Шмуэль Гольдберг, благословенна память о праведнике. Работающий человек, принявший на себя учить Тору каждый день по девять часов.
«То, что только сейчас, за эти недели, прошедшие со дня его смерти, мы узнали о тех добрых делах, которые он беспрерывно совершал всю свою жизнь, свидетельствует о его бесконечной скромности и величии».
Достигая гармонии
Рамбам пишет, «что если человек занят заработком, он три часа работает и девять часов учится» (Илхот Талмуд Тора, 1:12). Глава моей ешивы, рав Цви Кушелевский сказал, что в то время, когда он уезжает за границу собирать деньги для ешивы, он старается по крайней мере оставаться на уровне, описанном Рамбамом, то есть учиться по девять часов в день. В нашем поколении очень трудно встретить работающего человека, который бы учился девять часов в день. Почему же то, что было возможно во времена Рамбама, в наше время фактически неисполнимо? Все годы, которые я учился в ешиве и колеле, меня мучил этот вопрос.
Когда я сам стал главой колеля, для меня не началась новая жизнь. Мне приходилось много времени проводить за границей, пытаясь собрать средства для моих учеников. И я увидел собственными глазами, насколько трудно в современной жизни, заполненной работой и каждодневной суетой, найти хоть несколько часов для нормальной молитвы и учебы! Это огромное испытание для каждого работающего человека! И тот, кому удается выстоять, а тем более тот, кто учится по девять часов в день – настоящий герой. Такой человек всей своей жизнью демонстрирует качество гвура – мужество, совершает подвиг, преодолевая рутину ежедневной суеты!
Я не знаю, учился рав Авраам Шмуэль Гольдберг девять часов в день или нет, но одно я знаю точно: когда бы я ни вошел в бейт-мидраш «Кеилат Бней Тора», он всегда или молился, или учился. Все утро он проводил в бейт-мидраше, учась со своим хеврутой. Я долго не мог понять, кто он – аврех (то есть учится целый день в колеле) или же бааль а-баит. И даже после того, как я узнал, что он работает, мне кажется, его можно было назвать бааль а-байтом только в том смысле, в каком это определение понимает Рамбам.
Тихо и незаметно
Но как возможно достичь такого уровня, чтобы соответствовать определению «бааль а-баит по Рамбаму» в современном обществе, которое буквально отрывает человека от молитвы и учебы? Это зависит от того, насколько человек был привязан к Торе до того, как он начал работать. Если он был полностью погружен в Тору, как рав Гольдберг в те годы, когда он учился в ешиве Гейтсхед, то и после того, как он выйдет на работу, он не изменит своей преданности Торе.
Один человек, который учился вместе с равом Гольдбергом в ешиве Гейтсхед в Англии, рассказывал, что там, в ешиве, он сам все-таки ощущал себя немного англичанином, тогда как рав Авраам Шмуэль всегда ощущал себя только евреем – евреем до мозга костей. Когда рав Авраам Шмуэль оставил ешиву, чтобы получить научную степень, раввины предупредили его, что он может в любую минуту вернуться. Через несколько лет он действительно вернулся, чтобы получить смиху – раввинское посвящение от главы ешивы. О том, что у него есть эта смиха, почти никто не знал, даже его ближайшие родственники. Всю жизнь он поддерживал связь с ешивой, стараясь помогать ей, чем он мог – как всегда по-своему, так, чтобы никто об этом не знал, тихо и незаметно.
Глубокое чувство уважения
Во время похорон зять рава Авраама Шмуэля, рав Биньямин Аммонд, один из преподавателей ешивы Мир, произнес особенный эспед (поминальную речь в честь умершего) о своем тесте. Он рассказал, что его тесть был глубоко погружен в святые книги и поддерживал связь со своими раввинами. Он буквально олицетворял собой слова «дерево жизни она (Тора) для тех, кто держится за нее».
Один из раввинов в ешиве Мир рассказал, что когда он еще был молодым, он начал разговаривать в синагоге во время пения «Леха Доди» при встрече Субботы, и рав Гольдберг тут же подошел к нему и тихо сказал: «Как вы можете разговаривать во время молитвы?» Люди, с которыми рав Гольдберг вместе молился, отмечали, насколько ему всегда было важно достойное поведение в синагоге.
Много лет подряд я возвращался с равом Гольдбергом из синагоги после вечерней молитвы, ведь он был моим соседом. Меня всегда поражало его величие и даже некоторая царственность. В нем постоянно ощущалась внутренняя красота, достоинство и благородство. Совершенно ясно, что такая утонченность характера приходит только в результате многолетней работы над своими качествами и учебы, в результате которой Тора становится неотъемлемой частью человека.
Речь рава Гольдберга тоже отражала это его внутреннее величие. Его манера говорить была настолько тихая и мягкая, что невозможно было себе представить, чтобы он когда-нибудь на кого-либо сердился. Мудрецы считали, что именно так должен разговаривать настоящий еврей. Больше того, он прямо олицетворял собой слова «Всегда принимай каждого человека с выражением приветливости на лице» (Пиркей Авот).
Человек, который всегда думал о других
Рав Гольдберг много лет возглавлял издательство «Таргум». Один из его сотрудников, С. Б. Галант, рассказывал: «В нашем иерусалимском отделении издательства все работники религиозные, и у нас установилась очень приятная и дружественная атмосфера. Рав Гольдберг старался хорошо узнать каждого из своих сотрудников, и это было нетрудно, только я в это время жил в другой стране. И рав Гольдберг специально позвонил мне, чтобы познакомиться со мной. Этим он дал мне понять, что, несмотря на дальнее расстояние, у меня есть начальник, который думает обо мне. Когда год назад я вернулся в Израиль, рав Гольдберг нашел время, чтобы встретиться со мной, обсудить новые условия нашего сотрудничества и убедиться в том, что я доволен новым предложением…
Мы уже проработали вместе почти три года, когда мне пришлось взять продолжительный отпуск от работы по болезни. Рав Гольдберг отнесся к этому совершенно спокойно, и терпеливо ждал, когда я наконец поправлюсь и смогу вернуться на работу».
Один аврех рассказал мне, что он сделал для рава Гольдберга перевод, и они договорились встретиться в ешиве, в которой он учился, во время вечернего седера. Не увидев рава Гольдберга, аврех решил, что, по-видимому, он не смог прийти на встречу, и решил уже вернуться домой, но в эту минуту он увидел рава. Оказалось, что он все это время сидел в бейт-мидраше, терпеливо дожидаясь, когда тот закончит учиться. «Я не хотел мешать вашей учебе», – объяснил ему рав Гольдберг.
Один из людей, пришедших к Гольдбергам на шива, рассказал, что несколько недель назад он сам сидел шива, и рав Авраам Шмуэль пришел утешать его. Люди, которые пришли к нему до рава Гольдберга, ушли, оставив их наедине. Рав Гольдберг не хотел оставлять его одного, поэтому ему пришлось остаться у него очень надолго, пока не пришел еще кто-то.
Люди, которые постоянно молились в миньяне в 6:25 в синагоге «Кеилат Бней Тора», говорили, что рав Гольдберг каждое утро приходил раньше всех, чтобы расставить стулья и стендеры, и чтобы все было готово к молитве, когда придут остальные. Много лет подряд он молился рядом с равом Тверским, и он всегда готовил для него молитвенник, которым тот обычно пользовался.
В нашем поколении отнюдь не всем удается относиться к людям с таким уважением, какого они заслуживают. Рав Гольдберг смотрел на каждого еврея, как на сына Авраама, Ицхака и Яакова, и относился к нему соответственно – с огромным уважением. Да будет на то воля Всевышнего, чтобы мы все смогли относиться к друг другу так же доброжелательно и с тем же уважением и достоинством, как это делал рав Гольдберг.
Воспоминания о настоящем человеке
Рав Меир Залазник, раввин города Буше в Англии
Авраам Шмуэль Гольдберг, который вырос в Ливерпуле, в Англии, происходил из семьи выдающихся раввинов и великих еврейских общественных деятелей Британии. Он был единственным сыном р. Аарона (Нарри) и Джесси Гольдберг.
Отцом Джесси был рав Менахем Йеуда (Мендель) Шейнфельд, а ее дед возглавлял ешиву в местечке недалеко от Ковно. В 1908 году, еще совсем молодым, он приехал в Англию, и работал в разных еврейских общинах страны – и в Брэдфорде, и в Манчестере. Затем, в 1911 году, он переехал в Кардиф (Уэльс), где в течение последующих двадцати пяти лет был одновременно хазаном, шойхетом (резником) и моэлем – до самой своей смерти в 1936 году.
Отец рава Аарона, Авраам Шмуэль Гольдберг, в честь которого и назвали внука, умер в 1940 году в возрасте 65 лет. Он жил в Ливерпуле, где давал постоянный урок вместе с равом Исером Йеудой Унтерманом, который был тогда раввином Ливерпуля, а впоследствии стал также главным раввином Тель-Авива и Израиля. Авраам Шмуэль (старший) также был одним из преподавателей в ешиве в Ливерпуле.
После смерти рава Унтермана Ливерпульскую общину возглавил рав Плитник. Совсем недавно Авраам Шмуэль Гольдберг (младший) пожертвовал в колель ШаС для возвышения души рава Плитника.
Рав Аарон был потомком автора «Тосфот Йом Тов», и сам работал шойхетом в Ливерпуле, где один из его братьев был известным врачом. Аарон Гольдберг тоже умер во время молитвы, но его смерть наступила по естественным причинам. Возможно, это указывает нам на то, какая особенная связь была у всей этой семьи с молитвой.
Рав Авраам Шмуэль был единственным ребенком, но его родители вышли из многодетных семей, и поэтому у него было очень много двоюродных братьев и сестер, с которыми он всю жизнь сохранял очень близкие и дружеские отношения. Его интерес к семье заставил его составлять и помочь другим составлять генеалогическое древо. Как и все, за что он принимался, он выполнял это очень точно и аккуратно. Даже новогодние поздравления «Шана това», которые он рассылал друзьям по электронной почте, всегда были очень индивидуальными и оформленными с большим вкусом.
Написано в Теилим (97:11): «И у прямых сердцем – веселье». Рав Гершон Агер из района Голден Гринс в Лондоне, близкий друг и хеврута рава Авраама Шмуэля, вспомнил во время эспеда, что он всегда выглядел счастливым. Улыбка никогда не сходила с его лица.
Рав Авраам Шмуэль блестяще учился и в школе, и в ешиве в Ливерпуле, затем в университете в Шеффилде, где он окончил факультет химических технологий. Во время обучения в университете Шеффилда он также посещал ешиву в Гейтсхеде.
В 1971 году, когда ему было только 25 лет, он организовал и провел Первую международную научную конференцию по технологиям порошков и сыпучих материалов в Англии. И впоследствии в течение 20 лет он продолжал организовывать научные конференции и публиковать статьи в различных научных изданиях.
Один из его старейших друзей из Ливерпуля, Арнольд Льюис, описал его такими словами: «Это был очень добрый, скромный и очень щедрый человек, настоящий человек. Я был его близким другом в течение многих лет, и мы регулярно переписывались. Он был очень образованным человеком, и обладал огромными знаниями по истории Ливерпульской еврейской общины, эта область особенно интересовала его всегда, он был настоящий “мишпахологист”».
Авраам Шмуэль оставил Ливерпуль почти пятьдесят лет тому назад. Однако, как оказалось, многие помнили его и относились к нему с огромным уважением, ведь сотни людей пришли на вечер его памяти, который устроили в Ливерпульской синагоге на Чайлдволл после его гибели.
Первый раз я увидел рава Авраама Шмуэля почти сорок лет тому назад. В то время он начал работать секретарем в ешиве «Эц Хаим» в Лондоне, и там же он проводил урок по Талмуду. Через несколько лет я женился на двоюродной сестре его жены.
Последние восемь лет я часто навещал его в Ар Нофе, так как мой сын, невестка и внуки обосновались там. В Ар Нофе утром есть много миньянов недалеко от моего дома. Но возможность помолиться рядом с равом Авраамом Шмуэлем нередко заставляла меня по субботам и праздникам преодолевать крутой подъем к синагоге «Кеилат Бней Тора» на улице Агасси. В один из таких дней рав Авраам Шмуэль указал мне на пожилого человека, который сидел за два ряда перед ним и сказал, что это внук ребе из Тольно и также внук рава Йосефа Дова Соловейчика. Это был рав Моше Тверский, благословенна память о праведнике. Тогда меня поразило, что потомок такого знаменитого хасидского ребе и одновременно великого мудреца «литовского» направления из известной династии Соловейчиков сидит так далеко, в конце синагоги. И только потом я вдруг понял, что это было признаком его великой скромности. И конечно, это было также признаком величия рава Авраама Шмуэля, ведь и он сидел рядом с равом Тверским в конце синагоги. И показательно, что оба этих великих в своей скромности праведника покинули этот мир и вошли в будущий мир вместе.
Частью уникальной скромности рава Авраама Шмуэля было то, что очень мало людей вокруг него знало, что у него была раввинская смиха. Даже его ближайшие родственники не имели об этом понятия.
Я надеюсь, что это не будет преувеличением упомянуть здесь трактат Сукка, из которого мы узнаем, что рабан Йоханан бен Заккай был меньшим из восьмидесяти учеников великого Иллеля. Большинство из этих семидесяти девяти учеников, величие которых возможно было сравнить только с величием Моше и Йеошуа, остались для нас неизвестны. О них просто говорят – гдолим (великие), которые сидели в конце синагоги!
Около двадцати лет тому назад Гольдберги решили приехать в Израиль, чтобы дети могли получить лучшее еврейское образование. Они сначала жили в Офакиме, где рав Авраам Шмуэль полдня работал и полдня учился, а затем переехали в Ар-Ноф.
Он почитал мудрецов Торы. Он постоянно поддерживал многочисленные учреждения, в том числе участвовал в содержании ливерпульского кладбища, где были похоронены его родственники. Совсем недавно он обсуждал со мной состояние могильной плиты одного из его дядей, похороненных на кладбище совсем недалеко от моего дома.
Он был очень сведущ в литературе и во всем, что касалось еврейства, был замечательным редактором в издательстве «Таргум». Он часто делал очень важные замечания по поводу статей, которые я писал в «Даф а-Шавуа», издании, принадлежащем Организации объединения синагог Лондона.
И, конечно же, признаком его удивительного величия и скромности было то, что за эти недели, последовавшие за его гибелью, мы узнали больше о его добрых делах, чем за всю его жизнь.
Перевод Н. Патлас. Книга готовится к печати в издательстве «Пардес» под редакцией рава Ц. Патласа
