В этой мишне указывается, какие действия запрещено совершать перед самым Шабатом, чтобы с наступлением сумерек по ошибке не нарушить запрет Шабата.
Вместе с тем, в мишне приведено еще несколько постановлений, призванных отдалить человека от осквернения Шабата и от нарушения запретов Торы.
לֹא יֵצֵא הַחַיָּט בְּמַחֲטוֹ סָמוּךְ לַחֲשֵׁכָה, שֶׁמָּא יִשְׁכַּח וְיֵצֵא. וְלֹא הַלַּבְלָר בְּקֻלְמוֹסוֹ. וְלֹא יְפַלֶּה אֶת כֵּלָיו, וְלֹא יִקְרָא לְאוֹר הַנֵּר. בֶּאֱמֶת אָמְרוּ, הַחַזָּן רוֹאֶה הֵיכָן הַתִּינוֹקוֹת קוֹרְאִים, אֲבָל הוּא לֹא יִקְרָא. כַּיּוֹצֵא בוֹ, לֹא יֹאכַל הַזָּב עִם הַזָּבָה, מִפְּנֵי הֶרְגֵּל עֲבֵרָה:
Пусть не выходит портной со своей иглой перед наступлением темноты, чтобы он не забыл и не вышел с иглой в Шабат, и также писец со своим пером. А в сам Шабат не очищают от насекомых свою одежду, и не читают при свете масленой свечи. Верно сказано: учитель следит, как дети читают, но сам он не читает. И подобно этому муж, который болен истечением из плоти – зав, не должен кушать вместе с женой, у которой истечение из плоти – зава, ведь привычка может привести их к греху.
Комментарий раби Овадьи из Бартануры:
Пусть не выходит портной со своей иглой – даже если она вколота в его одежду, «чтобы он не забыл и не вышел». Ведь ремесленник, [выносящий в Шабат инструмент] принятым у подобных ремесленников способом, подлежит наказанию из Торы. А у портных принято втыкать иголку в одежду и так выходить на улицу.(1)(2) Чтобы он не забыл и не вышел – когда стемнеет.(3) Писец (а-лавлар) – софер – со своим пером, вставленным за ухо, как это принято у писцов.
И не очищают (וְלֹא יְפַלֶּה – ве-ло йефале) своей одежды – не удаляют вшей из одежды. Слово בִּעַרְתִּי (биарти – удалил [святыни из дома]; Дварим 26:13) переводят на арамейский язык как פליתי (палети).(4)
И не читают при свете свечи книгу из опасения, как бы читающий не наклонил свечу, чтобы масло лучше поступало к фитилю, – и получилось бы, что он разводит огонь в Шабат.(5)(6) И даже если свеча расположена высоко, на втором или третьем уровне светильника, все равно запрещено читать при свете свечи(7) – разве только рядом есть кто-то, кто его предостережет, или он сам важный человек, который вообще не привык поправлять свечу.(8)
Учитель (הַחַזָּן – а-хазан) – преподаватель начальных классов.(9) Следит, как дети читают – откуда они начали читать. Ведь в случае, когда требуется лишь такое поверхностное внимание, мудрецы не запретили [читать], ведь в таком случае не опасаются, что читающий наклонит свечу. А дети, читающие перед своим наставником, [тоже не наклонят свечу, так как] они боятся его.(10) Но сам он не читает всю недельную главу Торы, ведь он их не боится, и их присутствие его не сдерживает. По этой же причине некоторые считают, что, когда человек читает в присутствии жены, это тоже не является сдерживающим фактором, так как он ее не боится.
И подобно этому – т.е. чтобы отдалить человека от греха – сказали: пусть не ест мужчина, страдающий истечением из плоти (зав), со своей женой, у которой истечение из плоти (зава), несмотря на то, что они оба нечисты.(11) Ведь привычка может привести их к греху – из-за того, что они уединяются, он может вступить с ней в близость, а подобная близость наказывается каретом.(12) Пример со страдающими истечением взят ради того, чтобы показать крайний случай: ведь близость для них тяжела, и можно было бы предположить, что они-то, наверняка, не дойдут до греха, – и, тем не менее, им запрещено есть вместе.(13)
Комментарий «Дополнительная душа»
(1) «Портной со своей иглой»
Раби Овадья из Бартануры объясняет данную мишну в соответствии с приведенным в Гемаре мнением раби Йеуды: речь идет о портном, который выходит с иглой, вколотой в одежду, а также о писце, который выходит с пером за ухом. Раби Йеуда, считал, что если и в будний день ремесленники определенной профессии выносят иглу, воткнув в одежду, или перо, заложив за ухо, то выносить таким способом в Шабат им запрещено из Торы – ведь для них это обычный способ «выноса». И поэтому мудрецы могли запретить им подобное действие в канун Шабата, перед наступлением темноты, – это гзера, ограждающая этих ремесленников от нарушения запрета Торы. Но для других людей подобный способ «выноса» является необычным, а значит, запрещен в Шабат только мудрецами, а не из Торы. И для них в канун Шабата подобный вынос не запрещен. Поэтому-то в мишне написано: «портной со своей иглой» и «писец со своим пером» – т.е. именно ремесленники, привыкшие в будний день втыкать иглу в одежду, а перо – за ухо (см. Шабат 11б).
Однако некоторые другие комментаторы объясняют данную мишну в соответствии с мнением раби Меира (там же): речь идет о портном и писце, которые выносят орудия своего труда – иглу или перо – в руке. По мнению раби Меира, по Торе запрещено выносить в Шабат предметы обычным способом – т.е. в руке или в кармане. Но выносить необычным способом – например, вколов иглу в одежду или заложив перо за ухо, – запрещено мудрецами, однако под запрет Торы такой необычный «вынос» не подпадает (и даже если некоторые ремесленники выносят так в будни, для большинства людей это – необычный способ, и закон Торы установлен по большинству). А, следовательно, невозможно запретить такое действие в канун Шабата, перед наступлением темноты. Ведь постановления мудрецов – гзерот – призваны оградить людей от нарушения запретов Торы, однако мудрецы, как правило, мудрецы не выносят запрет, чтобы оградить людей от нарушения другого запрета мудрецов (ло газру гзера ли-гзера) (см. Тосафот, Шабат 11а, «Ше-ма ишках»; Мишна брура 252:52).
И именно в соответствии с точкой зрения раби Меира установлен закон в кодексе Шулхан арух (252:6 и 301:12). Однако Виленский Гаон определяет закон по раби Йеуде, мнение которого приведено в комментарии раби Овадьи из Бартануры (см. Беур алаха 252, Бе-ядо).
(2) Из дома – на улицу
В данной мишне подразумевается, что портной и писец «выходят» из дома, который является «частным владением», на улицу, отвечающую критериям «владения многих». Ведь только подобный «вынос» запрещен в Шабат из Торы (см. комментарии 1 и 2 в первой мишне этой главы).
И соответственно, в канун Шабата, перед наступлением темноты, запрещено выносить подобные предметы лишь во владение многих, но не на кармелит (см. там же). Ведь выносить в Шабат из частного владения на кармелит – запрет мудрецов, а не выносят постановление мудрецов, чтобы оградить людей от нарушения другого постановления мудрецов (гзера ли-гзера). Однако Виленский Гаон указывает, что перед самым наступлением Шабата, когда до захода солнца остаются считанные минуты, не следует выносить предметы даже на кармелит (ведь, возможно, время захода определено не совсем точно и Шабат уже наступил) (Мишна брура 252:52; см. также следующий комментарий).
Кроме того, запрет, приведенный в данной мишне, предусматривает также и то, что портной или писарь, вышедшие перед самым наступлением Шабата с указанными предметами, могут затем, с наступлением Шабата, пронести их на расстояние в четыре «локтя» во владении многих – а это также запрещено из Торы (Мишна брура 252:53).
Второй пример с писцом и пером приведен в мишне для того, чтобы показать, что человек может «забыть и выйти» не только с таким маленьким предметом как швейная игла, но и со значительно более крупным, подобным писчему перу (Тосафот раби Акива Эйгер).
А чтобы подобных невольных нарушений не происходило, человеку нужно ощупывать свою одежду перед наступлением Шабата, чтобы убедиться, что в карманах ничего нет и в одежду не воткнуто ничего, что нельзя выносить в Шабат (Шабат 12а; Шулхан арух 252:7, Мишна брура 55). А если в будние дни человек привык выносить мелкие предметы (например, карандаши) за ушами, то ему, вероятно, следует проверить и свои уши.
(3) «Перед наступлением темноты»
Используя выражение «когда стемнеет» (ми-ше-техшах), раби Овадья из Бартануры подразумевает наступление Шабата. В Талмуде указано, что ночь Шабата начинается с «выходом звезд» (цэт а-кохавим). Имеются в виду три первые звезды, которые можно различить одним взглядом. Но «не те большие звезды, которые видны еще днем, и не малые, которые не видны даже с наступлением ночи, – а средние звезды» (Шабат 35б). Однако визуально определить этот момент очень сложно (Тосафот на Шабат 35а, Трей). И поэтому уже с момента захода солнца (шкият а-хама) возникает сомнение: возможно, Шабат уже наступил. В связи с этим промежуток времени от захода солнца до наступления темноты, называемый бейн а-шмашот (сумерки; буквально: «между солнцами»), считается «ночью из сомнения» (сафек лайла). До начала этого периода – еще безусловно день, а после него – уже наверняка ночь Шабата. И в соответствии с алахическим принципом: «сомнение относительно закона Торы – следует устрожать» (сафек де-орайта – ле-хумра), – весь этот период рассматривается в качестве самого Шабата. А значит, все законы и запреты Торы относительно Шабата вступают в силу с заходом солнца (Рамбам, Шабат 5:4; Шулхан арух 261:1).
И соответственно, период времени, названный в данной мишне «перед наступлением темноты», начинается, по мнению авторитетных законоучителей, за полчаса до бейн а-шмашот (Биюр алаха 252:6, Самух ла-хошеха).
(4) Арамейский язык и перевод Ункелуса
Раби Овадья из Бартануры объясняет не совсем обычное выражение וְלֹא יְפַלֶּה (ве-ло йефале – «и не очищают»), указывая на то, что слово יְפַלֶּה (йефале) восходит к арамейскому языку – хотя, в основном, свод Мишны написан на святом языке, иврите.
В течение нескольких веков арамейский язык (арамит) был разговорным языком большинства евреев Земли Израиля и диаспоры – в том числе, и в эпоху Мишны. В связи с этим выдающийся знаток Торы гер Ункелус перевел Пятикнижие на арамейский язык, создав так называемый Таргум Ункелус («Перевод Ункелуса»). Эту работу он выполнил под руководством величайших глав поколения: Талмуд свидетельствует, что «гер Ункелус записал свой перевод Торы из уст раби Элиэзера и раби Йеошуа» (ВТ, Мегила 3а). А в другом трактате добавлено, что в этой работе принимал участие также великий раби Акива (ИТ, Кидушин 1:1). Таким образом, перевод Ункелуса запечатлел устную традицию понимания Торы, полученную Моше на горе Синай и передаваемую по цепи поколений (позднее на армейском языке были записаны Вавилонский Талмуд и святая книга Зоар).
И вот, Ункелус переводит слово Торы בִּעַרְתִּי (биарти – «удалил»; Дварим 26:13) как פליתי (палети). Соответственно, однокоренное слово יְפַלֶּה (йефале), приведенное в данной мишне, также имеет значение «удалять», как и объясняет раби Овадья из Бартануры. А выражение וְלֹא יְפַלֶּה (ве-ло йефале) следует понимать как «и не удаляют».
Но, возможно, слово йефале все-таки является исконным для святого языка. Ведь однокоренное слово употреблено в самом Пятикнижии: «И отделит (וְהִפְלָה – ве-ифла) Б-г скот евреев от скота египтян» (Шмот 9:4, Раши). А еще сказано: «И будем мы выделены (ּוניִלְפִנְו – ве-нифилину) …из всех народов земли» (там же 33:16) – «будем выделены» в значении «будем отделены» (см. Раши). Затем из святого языка это слово могло перейти в арамейский. И, возможно, раби Овадья из Бартануры лишь указывает на это заимствование из иврита.
(5) «При свете светильника»
В эпоху Мишны в качестве «светильника» использовали плошку с маслом, в верхнее отверстие которой вставляли фитиль. А когда масла оставалось мало, и огонь слабел, плошку иногда наклоняли так, чтобы остатки масла стекли к фитилю. Именно поэтому мудрецы запретили читать в Шабат при свете такого светильника, ведь увеличение огня является одной из 39 запрещенных в Шабат работ – разжиганием (мавъир).
В Гемаре рассказывается, как однажды выдающийся знаток Торы раби Ишмаэль бен Элиша решил: «А я буду читать и не притронусь к светильнику» (очевидно он полагал, что запрет мудрецов относится лишь к обычным людям, которые живут на «автопилоте» и часто действуют машинально, но человек, привыкший действовать осознано, не оступится). И вот однажды он читал в Шабат и, забывшись, схватился за светильник, чтобы поправить. Он сказал: «Как велики слова мудрецов, повелевших, чтобы человек не читал в Шабат при свете масленого светильника». После Шабата он сделал пометку в своей записной книжке: «Я, Ишмаэль бен Элиша, читал в Шабат и наклонил свечу – и когда будет отстроен Храм, я принесу упитанное животное в грехоочистительную жертву (хатат) (Шабат 12б).
(6) Занятия, требующие пристального внимания
В Гемаре обсуждается вопрос, относятся ли слова «при свете светильника» также к началу фразы «И не очищают свою одежду…» или только к словам «…и не читают», а очищать одежду от вшей запрещено в Шабат даже при свете дня. В таком случае этот запрет мудрецов направлен на то, чтобы человек при этом не убил насекомое, ведь, по образному выражению раби Элиэзера, «убивающий вошь в Шабат как будто убивает верблюда». В ходе дискуссии мудрецов закон определен так: очистка одежды от насекомых запрещена именно при свете светильника, но при свете дня это разрешено (однако насекомых при подобной очистке не убивают) (Шабат 12а; см. Шулхан арух 275:1 и 316:9).
И соответственно, запрещены в Шабат при свете такого светильника любые занятия, требующие пристального внимания – ведь человек может увлечься и, забывшись, наклонить светильник, чтобы увеличить огонь (Мишна брура 275:1; Орхот Шабат 1, 16:25).
(7) Разные виды свечей и электрический свет
Имеется в виду, что светильник расположен высоко, и читающий не может до него дотянутся – все равно запрет остается в силе (Шулхан арух 275:1).
Но если светильник (т.е. плошка с маслом) находится внутри запертого корпуса, то читать при ее свете многие авторитетные законоучители разрешают. Ведь вряд ли человек забудется до такой степени, что специально откроет корпус, чтобы наклонить светильник и увеличить огонь. И уж тем более разрешено читать при свете такого светильника, если корпус закрыт ключом, а ключ находится у кого-то другого или в другом месте (Мишна брура 275:2).
В кодексе Шулхан арух уточняется, что читать при свете восковых свечей также запрещено (275:1). Но есть авторитетные законоучители, которые разрешают, и в этом отношении принято облегчать, ведь, как правило, для улучшения горения восковые свечи не принято наклонять. А читать при свете стеариновых свечей большинство законоучителей разрешает, так как их вообще не принято наклонять для улучшения горения (Мишна брура 275:4).
Разрешено читать при электрическом свете, даже если в той же комнате зажжен масленый светильник, ведь даже если свет масленой свечи ослабнет, человеку хватит света электрической лампы, и он не станет поправлять масляную свечу (Орхот Шабат 1, 16:24). И также разрешено читать при свете электрической лампы, имеющей реостат, который позволяет увеличивать или уменьшать силу света. Но желательно перед наступлением Шабата закрыть переключатель интенсивности света, чтобы он был недоступен (Шмират Шабат ке-илхата 13:32 от имени р. Ш.-З. Ойербаха). А еще лучше прикрепить на этом месте записку: «Шабат кодеш» (Святой Шабат) или «Сегодня Шабат и запрещено зажигать огонь» (Орхот Шабат 1, 16:23).
Однако Хазон Иш устрожал и в отношении стеариновых свечей, и в отношении электричества, поскольку считал, что запрет мудрецов относится ко всем без исключения видам светильников, в независимости от того, принято их поправлять или нет (там же 16/26/).
(8) Под присмотром
Присутствие другого помогает только в том случае, если его попросили проследить за читающим (и даже если читающий попросил жену) (Шулхан арух 275:3). Но простое присутствие даже нескольких человек не помогает, ведь, возможно, они не обратят на него внимания (Мишна брура 10).
Если двое вместе изучают Гемару или другую книгу, им разрешено читать при свете светильника, поскольку, если один из них забудется и захочет наклонить светильник, другой его остановит. Но если каждый из них изучает иную книгу, запрещено (Шулхан арух 275:2) – ведь каждый погружен в своё чтение и не обращает внимания на то, что делает другой (Мишна брура 7).
Важному человеку, который и в будний день никогда сам не поправляет свечей – даже во время сосредоточенного чтения (это делают для него домочадцы и слуги), разрешено читать при свете светильника (Шулхан арух 275:4).
(9) Кто такой «хазан»?
Раши приводит два объяснения слова הַחַזָּן (а-хазан). По первому из них, хазан – это синагогальный служка, одной из обязанностей которого является вызывать в Шабат утром семерых молящихся к чтению по свитку недельной главы Торы. И он шепотом подсказывал читающим, как верно произносить слова Торы (ведь в эпоху Мишны и Талмуда вызванные к Торе сами читали доставшиеся им отрывки). По второму объяснению, которое приводит и раби Овадья из Бартануры, хазан – это меламед тинокот, т.е. ребе – учитель, обучающий детей (см. Раши, Шабат 11а и 12б).
Это слово образовано от корня חוזה (хозе – «смотрящий»), ведь синагогальный служитель следит, с какого и до какого места читают в свитке Торы (А-Арух, Хазан; а учитель следит за тем, как читают дети).
В древности, во времена Храма, словом хазан называли служку, который помогал коэну облачаться в особые одежды для храмового служения и снимать их (Тамид 5:3; А-Арух, Хазан). Кроме того, так называли служителя, который подготавливал всё необходимое для чтения Торы первосвященником в Йом-Кипур (Сота 40б, Раши), а также для чтения Торы царем из дома Давида (там же 41а).
В эпоху изгнания хазаном называли того, кто руководил порядком общественных молитв и всей деятельностью синагоги. А поскольку такой хазан часто вел общественную молитву, этим словом стали именовать ведущего молитву, – и сегодня оно используется, в основном, лишь в этом значении.
(10) Почему ученикам разрешено читать при свете свечи?
В Вавилонском Талмуде объяснено, что ученики боятся своего наставника, и поэтому не притронутся к светильнику (Шабат 13а). Ведь даже в будний день они не решаются сделать что-то без указания учителя (Раши; см. также Мишна брура 275:7).
Но рав Нисим Гаон приводит несколько иное объяснение, которое он нашел в Иерусалимском Талмуде: дети заинтересованы в том, чтобы светильник погас, и тогда им не придется больше учиться – поэтому они уж точно не наклонят его, чтобы он горел лучше.
(11) Зав и зава
Словом зав («истекающий») Тора называет мужчину, у которого происходят особые выделения из полового органа, как написано: «Всякий мужчина, у которого будет истечение из плоти, это его истечение нечисто» (Ваикра 15:2; см. также 15:1-18). В отличие от мужского семени, которое исходит, как правило, из напряженного органа, истечение выходит из расслабленного органа. И если мужское семя похоже на свежий яичный белок, истечение напоминает испорченный белок яйца, в котором не разовьется цыпленок, – оно гораздо более жидкое (ВТ, Нида 35б).
После того, как истечение прекращается, человек «должен отсчитать себе семь дней и омыть свои одежды, и омыть свое тело в живой (т.е. родниковой) воде – и будет чист» (Ваикра 15:13). Но если он не омылся, то останется нечистым, даже спустя много лет (Торат коаним).
Рамбан подчеркивает, что «истечение у мужчины, порождающее нечистоту, является болезнью, и при очищении (после того, как он исцелился и омылся родниковой водой) необходимо принести жертву всесожжения (ола) в благодарность за исцеление, а также грехоочистительную жертву (хатат), чтобы искупить грех, который привел к болезни» (Рамбан, Ваикра 15:11-15).
В отношении женщины статус зава («имеющая истечения») подразумевает, что у нее имеются выделения крови между двумя периодами месячных, как написано: «И если у женщины кровотечение ее длится много дней не во время отдаления ее или истечение будет у нее дольше времени отдаления, то во время этого истечения она нечиста – как в дни ее отдаления, она нечиста» (Ваикра 15:25).
Комментаторы поясняют, что, «если женщина здорова, то кровотечение не бывает дольше семи дней, но более продолжительное кровотечение – это проявление болезни». И если кровотечение «начинается не в обычный для нее срок или продолжается после семи дней, – это болезнь, как и истечение у мужчин». Поэтому «после исцеления от этой болезни она должна принести жертвы (см. Ваикра 15:29-30) так же, как и исцелившийся от истечения мужчина» (Рамбан, Ваикра 15:19-30).
Когда эта женщина «освободится от своего истечения, она должна отсчитать себе семь дней» (семь «чистых дней», без всякого истечения), после этого ей необходимо окунуться в воды миквы – «и потом она будет чиста» (там же 15:28; см. также Рамбам, Микваот 1:1-5).
Еще в эпоху Талмуда было принято, что женщины отсчитывали семь чистых дней не только после состояния зава, как это предписано Торой, но и после обычных выделений месячного цикла (нида) (см. ВТ, Нида 66а). Поэтому сегодня в практической плоскости женщина не должна различать между состоянием зава и состоянием нида.
В данной мишне подразумевается не только зава, но и нида (об этом статусе см. Ваикра 15:19-24) – т.е. зав «не должен кушать вместе с женой» в период ее месячных выделений (Тиферет Исраэль; см. также далее – коммент. 13).
(12) Запрещенная близость
Если мужчина и женщина, находящаяся в статусе зава (или нида; этот статус сохраняется и в том случае, если выделения прекратились, но женщина не окунулась в очистительные воды миквы), намеренно вступают в близость, они подлежат наказанию карет (см. Ваикра 20:18; об этой каре – см. коммент. 5 к первой мишне).
А если они поступили так ненамеренно (например, не зная, что женщина находится в статусе нида, а позднее это стало им известно), оба должны принести грехоочистительную жертву (хатат). В период, когда нет Храма, искуплению способствует искреннее раскаяние – тшува, а также серьезное изучение законов семейной чистоты.
(13) Период отдаления
В период, когда Тора запрещает близость с женой, которая еще не очистилась от своих выделений, супруги должны соблюдать ряд установленных мудрецами правил, называемых архакот («отдаления»). Эти правила помогают избежать ситуаций, которые в конечном итоге могут привести к близости. Так, например, супругам запрещено прикасаться друг к другу и даже передавать предметы из рук в руки, чтобы это не привело к прикосновению (Шулхан арух, Йорэ деа 195:1-2).
К правилам архакот относится и запрет «кушать вместе с женой», о котором говорится в данной мишне. И этот запрет касается не только зава, но и любого мужчины. Однако в мишне упомянут в качестве примера именно зав, чтобы «показать крайний случай», как и объясняет раби Овадья из Бартануры. Ведь если «кушать вместе с женой» запрещено даже человеку, для которого близость затруднительна, то тем более это запрещено для любого другого мужа (см. Раши, Шабат 11а).
В частности, супругам нельзя есть из одной тарелки. А если они едят за одним столом, то необходимо внести какое-либо изменение, напоминающее об «отдалении»: например, подстелить под их тарелки отельные салфетки или положить между ними какой-то предмет, который не нужен для этой трапезы и обычно не находится на столе (см. Шулхан арух, Йорэ деа 195:3).
Перевод и комментарий «Дополнительная душа» – рав Александр Кац.
