ГЛАВА ПЯТАЯ. ИСТИНА И ДОБРЫЕ ДЕЛА
Не путями природными
Время от времени рав Аарон Котлер приезжал с визитом в Святую Землю по разным общественным делам. Причины были самые разные: постановление о мобилизации девушек, решение по поводу «национальной службы», вопросы, касающиеся вскрытия умерших и т. д. В ходе этих визитов он «переворачивал мир» и трудился неустанно ради достижения своих целей.
Наш учитель рав Элазар Менахем Шах сказал тогда:
«Вы знаете рава Аарона таким, каков он сегодня – когда он руководит обществом сильной рукой, твердо и энергично. Но я был знаком с ним во времена его молодости, – и вижу здесь чудо Б-жественного деяния. С момента, когда на него, в заслугу того, что он принял от своих учителей, было возложено бремя руководства и передачи наследия прежних поколений, он удостоился таких душевных сил, которых не было у него от природы, и они даже противоречили его естеству.
Сегодня вам будет трудно в это поверить, но мне доводилось убедиться, из того, что я видел собственными глазами, в необычной стыдливости рав Аарона. Однажды, когда он давал урок в Клецке, в бейт мидраш вдруг вошел кто-то посторонний. Присутствие того, кого он не привык видеть на своих уроках, вдруг ввергло его в ”страх перед публикой“, – настолько он был стыдлив!
А теперь он – не умолкает и не отдыхает, пробуждает и воодушевляет – смело, твердо и энергично! Это означает лишь то, что были даны ему новые силы с Небес, чтобы он руководил общиной и стоял на страже мировоззрения Торы, которая передается нам из поколения в поколение».
Отказ от своего мнения перед равом из Бриска
Я писал в первой части этой книги, во второй главе раздела о раве из Бриска (стр. 238-240 в русском переводе), о его категорическом несогласии с участием организации «Поалей Агудат Исраэль» в Четвертой большой конференции «Агудат Исраэль», проходившей в Иерусалиме в 5714 (1954) году, поскольку эта организация не подчинилась решению Совета великих мудрецов Торы о запрете «национальной службы» для девушек. Я пишу здесь об этом снова, чтобы показать, каким образом великая твердость и принципиальность сочетались у рава Аарона со скромностью и готовностью уступить и самоустраниться перед тем, с чьим мнением необходимо считаться, – качество, которое повергало в изумление всех нас.
На заседании Совета великих мудрецов Торы обсуждался вопрос, не следует ли приобщить «Поалей Агудат Исраэль» к работе упомянутой конференции «Агудат Исраэль». В разгар заседания на него прибыл рав Аарон Котлер – прямо из аэропорта. Услышав тему заседания, он встал и выступил в поддержку приобщения «Поалей Агудат Исраэль». Он говорил, что нужно уступать им [то есть привлечь их к участию в конференции] и приближать их.
Услышав его слова, я послал ему записку, в которой написал, что извиняюсь перед ним, но обязан сообщить, что глава поколения рав Ицхак Зэев из Бриска против этого. Прочитав записку, рав Аарон прервал свою речь и попросил объявить перерыв. Он попросил меня пройти вместе с ним и главой ешивы Мир, моим учителем и наставником гаоном равом Элиэзером Йеудой Финкелем, в боковую комнату. Там я пересказал все, что слышал от рава из Бриска по этому вопросу, и добавил, что не знаю теперь, что делать, поскольку, с одной стороны, я – представитель Совета мудрецов и обязан принять их решение, но, с другой стороны, мне известно указание нашего учителя рава Ицхака Зэева, и я всегда следую его указаниям.
Услышав мои слова, рав Аарон сказал: «Между равом из Бриска и мной никогда не может быть споров! То, что сказал рав из Бриска, – свято. Закон устанавливается по его мнению! Но я не могу принять эти слова от Вас, я должен услышать их от него!» Он вернулся в зал заседаний и попросил объявить перерыв на час.
Мы отправились домой к раву Ицхаку Зэеву, и там рав Аарон пересказал ему то, что слышал от меня. Наш учитель ответил: «Совершенно верно! Можно полагаться на рава Шломо, – он может передавать мои слова совершенно точно. Таково мое мнение, и нет у меня в этом вопросе ни тени сомнения!»
Выслушав это, рав Аарон вернулся на совещание Совета мудрецов. Не пытаясь ограждать и щадить свою честь, он отказался от высказанного им прежде мнения и произнес пламенную речь против участия «Поалей Агудат Исраэль» в конференции «Агудат Исраэль». И действительно, Совет принял решение не уступать «Поалей Агудат Исраэль» и не приглашать на конференцию.
Отчет перед собой
На одном из уроков в ночь субботы наш учитель высказал суждение, противоречащее мнению Хатам Софера. Той же ночью его жена получила ожог. На исходе субботы он повторил тот же урок, и в это самое время его дочь упала и поранилась. Сказал тогда рав Аарон: «Наказан я с Небес за мои слова против Хатам Софера!»
После того, как раву Котлеру была сделана операция, он сказал: «Я знаю, почему это случилось со мной! Один из учеников перенес такую же операцию, и я, как видно, не сочувствовал ему и не разделил с ним бремя страданий в должной мере!»
Влияние стремления к истине
Я спросил одного из первых спонсоров ешивы Лейквуд, – бизнесмена, который поддерживал также ешиву «Рав Ицхак Эльханан», называемую еще «Ешива Юниверсити» (противником этого учреждения, как известно, был рав Аарон Котлер, который даже публично протестовал против того, чтобы называть его «ешивой»): почему он счел нужным помочь основанию ешивы Лейквуд, идеологические основы которой противоречат его убеждениям.
Он ответил мне так: «Прежде всего, здесь сыграло свою роль личное обаяние нашего учителя рава Аарона. Но главное – он говорил с таким воодушевлением и с такой убежденностью, что, хотя я и не принял его мнения, – видел, что он так убежден и так крепко придерживается своего мнения, что только святая ешива [в которой не изучают ничего, не связанного с Торой] – это действительно ешива, что я сказал себе: я обязан помочь ему тоже и дать ему возможность сделать так, чтобы была хотя бы одна ешива, согласно его пониманию и решению, пусть даже я сам считаю иначе». Он добавил, что на него произвело большое впечатление воодушевление, с которым говорил рав Аарон, и сказал, что, к его сожалению, в Америке такая искренность – редкость даже среди раввинов…
«Ешива зиждется на основах истины»
Чтобы наглядно показать, насколько рав Аарон избегал всякой лжи, даже самой незначительной, приведу рассказ гаона рава М. Ц. Бермана о том, что он слышал от рабанит Котлер. Нужно было напечатать для ешивы квитанции, и художнику-оформителю заказали сделать рисунок здания ешивы, чтобы поместить его на этих квитанциях. Вокруг здания росли пять деревьев – два с одной стороны и три с другой. Художник решил внести симметрию в рисунок, ради красоты, и дорисовал третье дерево с той стороны, где было два.
Когда рав Аарон увидел уже отпечатанные квитанции, он сразу заметил «исправление». Он велел уничтожить их и напечатать новые. «Ешива зиждется на основах истины, и я не готов к тому, чтобы к ней примешалась даже капля лжи».
Правда убеждает больше
В очередной своей поездке по делам «а-Хинух а-Ацмаи» – «Системы независимого образования» (подробнее о его деятельности в этой сфере см. в гл. 3) – рав Аарон обратился к одному богатому человеку с просьбой о пожертвовании. Тот человек был ярым противником «Агудат Исраэль», и, понятно, категорически отказался помогать, поскольку, по его словам, эта система действует под эгидой «Агудат Исраэль». И, тем не менее, несмотря на столь однозначную позицию, ему было тяжело совсем уж отказывать нашему учителю, и он предложил пожертвовать приличную сумму на его ешиву Лейквуд.
На сей раз уже наступила очередь рава Аарона категорически отказываться: «Я пришел сюда только ради “а-Хинух а-Ацмаи”, а не ради чего-то другого!» – горячо утверждал он. И тот человек, видя такую убежденность, был глубоко впечатлен, и с той поры совершенно изменился. Он начал жертвовать в пользу системы «а-Хинух а-Ацмаи», стал преданным ей общественным деятелем, но вместе с тем не прекратил поддерживать также и ешиву Лейквуд.
По поводу чего постился рав Аарон?
Однажды рав Аарон собрался поститься, и, когда его спросили, по какой причине, ответил: «Как мне кажется, у меня хотят получить информацию об ученике, который обучался в нашей ешиве [в целях организации шидуха], и я не знаю, что смогу ответить. С одной стороны, мне запрещено лгать и приписывать ему достоинства, которых нет у него, как в силу сказанного в Торе (Шмот, 23:7): “От слова лжи удаляйся”, так и потому, что иногда есть опасение нарушить заповедь (Ваикра, 19:16): “Не стой при [пролитии] крови ближнего твоего” [ложная похвала может обратиться во зло стороне невесты] и сказано нашими мудрецами: “То, что ненавистно тебе, не делай ближнему твоему”. А с другой стороны, мне очень больно рассказывать о нем правду! Ведь, возможно, что то, что мне не нравится в нем, исправится и наладится по ходу жизни, когда он будет женат, а высказанное мною сейчас мнение испортит ему сватовство! Ответственность на мне огромная, и я установил себе день поста и молитвы Всевышнему, чтобы Он сжалился надо мной и сделал так, чтобы меня вообще не спрашивали о том ученике».
Преданность ученику
Во время Второй мировой войны раву Аарону и его ученикам пришлось спасаться бегством из Клецка в Вильно, который находился тогда под властью правительства Литвы. Но и там евреи боялись советского вторжения, после которого они оказались бы под властью коммунистов. И когда советские танки загрохотали по дорогам Литвы в июне 1940 года, поднялась паника – евреи изо всех сил старались уйти от опасности.
Среди учеников был Яаков Квият из Пассейка [Passaic], что в Соединенных Штатах. Он, как и все остальные, прилагал усилия, чтобы оставить Литву и получить визу в какую-нибудь страну. Ему удалось достать письмо из посольства Великобритании, где было сказано, что ему, возможно, будет дано разрешение на въезд. Тем временем, посольство закрылось, и он остался с этим письмом, которое едва ли чего-то стоило, поскольку в нем было сказано лишь «возможно». Он все-таки решил ехать в портовой город Мемель на берегу Балтийского моря, чтобы оттуда попытаться выехать из Литвы.
Яаков пришел попрощаться с главой ешивы. Наш учитель хотел отговорить его от этой поездки, весь замысел которой был связан с той, ничего не значащей, бумажкой. Он сказал: «Если вас схватят в порту, то сошлют в Сибирь по обвинению в попытке незаконного бегства. Такого письма, как у вас, недостаточно, и вам не дадут разрешения на выезд. Не подвергайте себя опасности!» Но Яаков, охваченный страхом, никоим образом не был готов оставаться в Литве и ответил раву Аарону, что ему сказали, что есть шанс на то, что необходимый документ – разрешение – будет ждать его в порту. «Я знаю, что речь идет о крайне маленьком шансе, – сказал он, – но я должен попробовать».
Когда рав Аарон увидел, что Яаков так тверд в своем решении, он дал ему свое благословение. Яаков выехал из Салока – местечка, в котором находилась ешива, и сел в поезд – с тяжелым опасением, что это его последняя поездка в качестве свободного человека.
Вскоре после отъезда Яакова из Салока пришла телеграмма, что, действительно, разрешение ждет его в порту. Рав Аарон, не задерживаясь ни на минуту, отправился в долгий и утомительный путь на станцию. Пытаясь найти того ученика, он бежал вдоль всего поезда от вагона к вагону, громко крича: «Янкеле!» Так он бежал, стуча в окна всех вагонов и выкрикивая имя ученика. Наконец, Яаков услышал голос своего учителя, и поспешил откликнуться: «Рав, что случилось? Почему Вы здесь?» Наш учитель, держа в руках лист бумаги, сказал: «Не волнуйтесь, Янкеле! Езжайте с радостью! После того, как Вы уехали, пришла телеграмма – документы действительно ждут Вас в порту! Езжайте с миром!»
Наш учитель в своем величии понял, что длинный путь в порт Мемель будет для его ученика полным напряжения и страха. Когда он получил ту телеграмму с обнадеживающим сообщением, он захотел избавить его от этих страданий и сам проделал путь от Салока до Ковно, чтобы найти и известить его.
На страже – даже во время трапезы
Телефон в доме рава Аарона звонил в течении всего дня. Однажды домочадцы, беспокоясь о его здоровье, решили отключать телефон, пока он ест, чтобы рав мог питаться без помех. Однако рав Аарон обратил внимание на необычную тишину, спросил, в чем дело, и тут же велел оставлять телефон всегда включенным. «Если люди обращаются ко мне, – они наверняка нуждаются в моей помощи по важным и срочным причинам», – сказал он, и телефон продолжал звонить, как и прежде, также и во время его трапезы.
Сделать добро – предпочтительнее!
Вот что произошло с одним немолодым человеком из Лейквуда, который молился в ешиве в Йом Кипур. Когда пост уже начался, на него вдруг напала слабость. Он почувствовал себя плохо, и его привели в отдельную комнату возле ешивы.
Наш учитель в течение всего дня интересовался, что с ним. Во время молитвы Неила [завершающей молитвы Йом Кипура] он попросил одного из учеников, чтобы тот помолился вместе с тем человеком в его комнате. Ученик удивился: «Разве можно мне молиться Неилу не в миньяне?»
Ответил ему рав Аарон: «Сделать добро еврею – предпочтительнее!»
Доброе дело, величайшее из всех
Наш учитель постановил, что важнейшее доброе дело – это то, что мы делаем ближнему в духовной сфере, как обучая его Торе, так и иными способами, оказывая на него влияние.
Рав Аарон приводит в связи с этим слова наших мудрецов в трактате Сукка (49б), объясняющие стих Писания (из «Эшет Хаиль», Мишлей, 31:26): «И Торат хесед – Тора добродетельная – на устах ее». Мудрецы сказали: «Но разве есть Тора добродетельная и Тора недобродетельная? Когда изучают Тору, чтобы обучать ей других, – это Тора добродетельная». И наш рав добавляет: хотя само по себе изучение Торы – это доброе дело по отношению ко всему миру, как сказали наши мудрецы (Санедрин, 99б): «Каждый, кто занимается Торой ради нее самой… как будто воздвигает дворец в высшем мире и в низшем», – тем не менее, изучение Торы, чтобы обучать ей других, – доброе дело, выше которого нет! Ибо Тора – это жизнь, и разве есть большее добро, чем даровать жизнь другому?
Перевод – рав П. Перлов
