Рав Авраам Яаков Фридман из Садигуры — Самоотверженная война во имя Торы в Земле Израиля

Дата: | Автор материала: Рав Шломо Лоренц

1819

«Сидеть в тюрьме в еврейской стране…»

После разрушения еврейской жизни в Европе среди больших мудрецов Торы были разные мнения по вопросу о том, следует ли соглашаться на раздел земли между евреями и арабами, и нужно ли требовать от Организации Объединенных Наций основания еврейского государства.

Адмор из Садигуры полагал, что основание государства – явление положительное, при всех связанных с этим издержках и трудностях. В своей речи перед членами организации «Агудат Исраэль» он сказал: «Нам следует требовать создания государства. Я уверен, что если появится еврейское государство, то харедимное еврейство поднимется в нем на войну во имя Торы. Сегодня оно не выходит самоотверженно на улицы вести войну ради Торы… Я хотел бы сидеть в тюрьме в еврейской стране из-за моей войны за святыни Израиля… Помню заседания Совета великих [мудрецов] Торы в Мариенбаде. Я участвовал во всех… Я сказал тогда раву Эльханану Васерману: здесь [в Земле Израиля] можно создать “колодец [источник] Торы” больший, чем в любом другом месте в мире… Ешивы в Земле Израиля, если здесь будет центр еврейской жизни, будут иметь большее влияние, чем ешивы в другом месте».

И действительно, как он провозгласил тогда, так и сделал: самоотверженно вел войну во имя Торы в Земле Израиля. Много делал ради соблюдения законов шмиты[седьмого года], а также субботы в городах Земли Израиля. Наш учитель принял для себя решение не выходить по субботам за порог своего дома (если только нет в том большой нужды) и не стоять у окна, выходящего на улицу. По его словам – «чтобы не увидеть то, чего не следует видеть», и чтобы не оказаться в роли обвинителя еврейского народа.

Суд по делам чести Всевышнего

Адмор из Садигуры был из числа стоявших у основ «Агудат Исраэль» еще со времен Учредительного съезда этой организации в Катовице. Он придавал очень большую важность этому движению и чувствовал по отношению к нему чрезвычайно большую обязанность и ответственность. В Совете великих [мудрецов] Торы, являющемся высшим духовным авторитетом «Агудат Исраэль», он видел «особый суд по делам чести Всевышнего и освящения имени Его», – такой, что повеление Торы: «За большинством склоняй [судебные решения]» (Шмот, 23:2) обязывает к исполнению его решений.

Приближать заблуждающихся братьев

С основанием еврейских поселений в Земле Израиля появилось множество вопросов, касающихся отношений между еврейством Торы и нерелигиозными руководителями государства. Возникло также много принципиальных конфликтов между «Агудат Исраэль» и движением «Поалей Агудат Исраэль», члены которого тоже причислялись к обществу исполняющих Тору. Совет великих мудрецов стоял на страже, ведя «Агудат Исраэль» путями Торы, – без компромиссов и отклонений. Наш учитель не раз в качестве посланника Совета великих [мудрецов] Торы обращался к движению «Поалей Агудат Исраэль», убеждая его членов полностью признать над собой духовную власть Совета в попытке достичь компромисса и водворить мир между двумя организациями.

Адмор посвятил достижению этой цели долгие недели и месяцы. Каждый, кто был связан с ним в связи с этим делом, чувствовал его страшную внутреннюю боль. Все ощущали, что у него не было посторонних расчетов, – все, что он делал, он делал только из любви к народу Израиля, пылавшей в нем, и из опасения, что конфликт приведет к осквернению имени Всевышнего.

В 5721 (1961) году, когда движение «Поалей Агудат Исраэль», вопреки решению Совета великих [мудрецов] Торы, вошло в правительство, «Агудат Исраэль» была вынуждена прервать с ним связь. Совет выступил по этому поводу с крайне резким заявлением, в котором говорилось, что это движение исключило себя из общества «трепещущих перед словом Г-спода».

Все это было чрезвычайно болезненным для нашего учителя. Хотя он тоже признавал, что организация «Поалей Агудат Исраэль» совершила нечто недопустимое, он все же полагал, что не следует слишком уж отталкивать ее, чтобы она не отдалилась еще больше и не упала окончательно. С другой стороны, он думал, что если она останется внутри религиозного сообщества, можно будет притянуть этих людей ближе узами любви и повлиять на них так, чтобы по прошествии времени они возвратились на верный путь.

Подчинение себя великим мудрецам Торы

В этот период проявилось полное самоустранение адмора перед мнением большинства в Совете великих [мудрецов] Торы. Он не посчитался со своим личным мнением и даже присоединился к подписавшим упомянутое выше резкое заявление Совета.

Сразу после разделения с «Поалей Агудат Исраэль» к нашему учителю пришел один из глав этой организации и попросил, чтобы ему разрешили войти. Рав из Садигуры сказал: «У меня здесь не “город-убежище”. К тому адмору, к которому он ездил до сегодняшнего дня, пусть ездит и дальше». После этого он сказал окружавшим его: «Вы не можете представить себе, как это тяжело для меня – не разрешить еврею войти ко мне!»

В более поздний период адмор согласился принять того человека, и когда его спросили об этом, ответил: «Есть разница, по какой причине он пришел: как общественный деятель или как частное лицо – еврей, нуждающийся в помощи».

Его отношения с шурином, адмором из Копичениц

Совершенно особые отношения любви связывали нашего учителя с его шурином, адмором из Копичениц. Вопреки географической отдаленности (адмор из Копичениц жил в Нью-Йорке), связь их была тесной и постоянной.

В канун праздника Песах 5719 (1959) года у адмора из Копичениц случился сердечный приступ. Наш учитель написал ему следующее:

«Мой дорогой и любимый шурин! Я получил письмо к наступающему в добрый час празднику, и Вы наверняка получили сегодня телеграмму, которую я послал от имени рава из Поневежа и от своего имени. И я надеюсь, что Вы прислушаетесь к тому, о чем мы просим Вас от всего сердца и от всей души нашей, ибо это настоятельно необходимо для Вашего драгоценного здоровья; и рав из Поневежа сказал мне, что это заповедь из Торы – чтобы Вы принимали все, что дают Вам для излечения.

…Как могли Вы, при святости суждения Вашего и мудрости, подумать, что я не буду знать [о том, что случилось с Вами] каждый миг? (От нашего учителя поначалу скрывали болезнь его шурина). Когда была получена телеграмма, я был в микве, а когда вернулся оттуда, – в тот же момент догадался по Вашему зятю, раву Аарону (Лембергеру) и узнал еще с первого раза, что мне не хотят говорить, и стал кричать, чтобы сжалились надо мной и сказали…

Много сил забрало у меня то, что мой дорогой и любимый шурин, рав цадик, писал мне, лежа в постели, чтобы я не узнал [о его болезни]… Невозможно, чтобы я, не дай Б-г, не знал об этом в тот же миг…»

Мудрецы Торы чтят друг друга

Рассказывал мне рав Ицхак Меир Флинтенштейн, внук и преемник адмора из Копичениц: когда адмор из Боян навестил однажды Землю Израиля, рав Фридман пришел к нему попрощаться накануне его возвращения. Они долго беседовали, после чего адмор из Бояна проводил его до его дома, и вошел к нему на несколько минут. Наш учитель, в свою очередь, проводил адмора до дома, в котором он остановился, а тот опять проводил его, и так – раз за разом.

Любовь их друг к другу была так велика, что они никак не могли расстаться. И тогда наш учитель попросил больше не провожать его, так как было уже поздно, а много хасидов уже ждут его возле дома для личного приема.

Рав из Чебина возложил на него ответственность

Рассказывает один из учеников гаона рава из Чебина, рав Реувен Кришевский, что однажды к раву пришел один еврей, который хотел перевезти кости святого раби Элимелеха из Лиженска в Землю Израиля. Он говорил, что кладбище в Лиженске разрушено и могила святого учителя в опасности.

Рав из Чебина выслушал его и ответил, что не может взять на себя такую большую ответственность. По этому вопросу нужно обратиться к раву из Садигуры, и спросить его согласия.

«Если раби из Садигура посоветовал так, – не о чем беспокоиться!»

Рассказывает рав Аарон Зис, который был приближен к Хазон Ишу и к адмору из Садигуры.

Когда мне нужно было лечь на операцию, я пришел к нашему учителю спросить совета по поводу выбора врача. Адмор велел мне обратиться к одному из больших врачей в Хайфе. Почему? «Потому, – добавил адмор от имени своего деда, магида из Межерича, – что «большого врача сопровождает большой ангел…»

Понятно, что я решил поступить по слову адмора, но перед моим уходом в больницу моя дочь вдруг начала горько плакать, и невозможно было успокоить ее. Это вызвало у меня опасение, и я решил пойти еще к Хазон Ишу спросить у него совета. Хазон Иш спросил меня, советовался ли я уже с кем-нибудь, и я сказал, что, действительно, спрашивал мнение адмора из Садигуры. Хазон Иш сказал мне на это: «Если Вы советовались с раби из Садигуры, – о чем Вам беспокоиться? Поезжайте – операция будет успешной!»

«Но ведь нееврею еще лучше!»

Самым важным делом для нашего учителя было воспитание детей Израиля на путях Торы и традиции.

Эпоха, в которую он жил, была одной из тяжелейших для воспитания детей – по винетнуат а-аскала, «движения за просвещение» [проповедовавшего замену религиозного образования светским], которое погубило очень многих, главным образом молодых. Тяжелая бедность, царившая в те времена, позволяла главам этого движения агитировать молодых людей уйти из дома учения, чтобы прокормить себя и добыть пропитание домочадцам. Многие пошли ради этого учиться в гимназии и университеты.

Когда адмор из Садигуры был в Кишиневе, к нему пришел один еврей и сказал, что его шурину очень хорошо, и судьба улыбается ему – благодаря тому, что его сыновья учатся в гимназии.

Наш учитель был потрясен тем, что он услышал. Несмотря на его огромную чуткость ко всем людям и особую осторожность в том, чтобы никого не задеть, он отреагировал самым резким образом, чтобы показать тому еврею, насколько он ошибается: «Ему очень хорошо?! Но ведь нееврею еще лучше!»

Залог продолжения в поколениях

Адмор из Садигуры был одним из основателей «Хинух Ацмаи» – системы независимого образования в Земле Израиля. Он часто повторял, что каждый еврей должен спрашивать себя, в заслугу чего он был спасен из нацистского ада, в то время как многие другие, достойнее его, погибли там, освящая имя Всевышнего. По его мнению, Всевышний сохранил оставшихся в живых, – «головешки, спасенные из огня», – чтобы они позаботились о воспитании нового поколения – «чтобы не было души отринутой».

Он говорил, что «Хинух ацмаи» это начинание, которое спасет новое поколение. Это – залог продолжения изучения Торы в святых ешивах.

Лично трудится, собирая деньги

Преподаватели системы независимого образования не раз собирались в его доме, чтобы обсудить выплату зарплат. В те дни эти выплаты задерживались на многие месяцы из-за нехватки денег, и положение учителей было нестерпимым.

Наш учитель лично подключился к сбору денег, как он пишет в своем письме в 5716 (1956) году: «Вчера ночью я поехал с равом Йехезкелем Сарне (глава ешивы Хеврон) собирать деньги, чтобы уплатить учителям задолженность по зарплате».

Специальное письмо, которое наш учитель написал своему шурину, адмору из Копичениц в 5715 (1955) году, показывает, какую важность он придавал системе независимого образования и как заботился о ней: «Вчера начались дни шовевим[первых шести недельных глав книги Шмот – период постов и усиленной учебы для исправления определенных грехов]. Возможно, что в день, когда нужно поститься, лучше пойти собирать деньги для «Хинух Ацмаи». Несомненно, тогда не нужно будет поститься».

Для нас, молодых, это было чрезвычайно волнующее и трогательное зрелище – то, как адмор, вопреки своему преклонному возрасту и физической слабости, самоотверженно трудится, чтобы обеспечить воспитание в духе Торы и трепета перед Всевышним будущим поколениям. Такая самоотверженность обязывала нас и учила тому, насколько требуется от каждого из нас посвящать свои силы делу воспитания в духе Торы в Земле Израиля.

Система школ «Бейт Яаков» – спасение поколения

Адмор осознавал и чувствовал веление времени – основать систему школ «Бейт Яаков» для девочек, и признавал большую важность дела воспитания и образования дочерей Израиля.

Рассказывает рабанит Гита Ойербах, да продлит ей Всевышний годы жизни, что она слышала от своей матери, рабанит Малки Лембергер, мир ей (дочери адмора из Копичениц), что в Вене ее дядя (адмор из Садигуры) имел обыкновение звонить к ним домой изо дня в день в период счета Омера, чтобы напомнить ей и ее сестре отсчитать Омер того дня. Он также всякий раз интересовался, что учили сегодня в школе, и поощрял к совместной учебе с подругами.

Мы должны остерегаться всякого снижения

Рав Фридман и сам был прирожденным воспитателем и обращал внимание на то, чтобы воспитывать в грядущих поколениях утонченность и чувствительность. Путь его – внедрять то, что он хотел передать своим воспитанникам, ощутимо и наглядно, так, чтобы оно внедрилось в их сердце и сознание. Адмор рав Ицхак Меир Флинтенштейн, внук и нынешний рав из Копичениц, рассказал мне следующее.

Однажды, когда мы были с ним на прогулке и проходили мимо декоративного дерева, я, ни о чем не думая, сорвал с него маленький листок. Рав из Садигуры заметил это и сказал мне: «Зачем Вы сделали это? Ведь вы свели этот листочек с его ступени: до сих пор он был на ступени “растения”, а теперь он – на ступени “неживого”!»

Этим замечанием наш учитель хотел внедрить в мое сознание, наглядным и чувственным образом, насколько должен еврей беречь ту ступень, на которой он находится, путем изучения Торы и исполнения ее заповедей. И остерегаться, чтобы не сойти со ступени еврея на ступень животного!

 

Безалаберность во внешнем: корень ее – в глубинах души

О том, насколько понимал адмор из Садигуры глубины души другого человека, рассказывает рав Меир Айзлер.

Однажды адмору из Садигуры пришло письмо, почтовая марка на котором была приклеена не на месте. Рав отказался вскрыть его и сказал: «Я не открою это письмо, поскольку писавший его – человек безалаберный…» Действительно, так это и было: когда открыли письмо, увидели, что оно было бестолковым и бесцельным.

 

Великая любовь к каждому еврею

Любовь нашего учителя буквально к каждому еврею была беспредельной, в полном смысле этого слова.

Рассказывает рав Ицхак Меир Флинтенштейн:

Однажды при исполнении заповеди брит-милы [обрезания] нашего учителя почтили ролью сандака [держащего младенца на коленях]. У него был такой обычай: в день, когда он бывал сандак, он постился до окончания брит-милы. Но в тот раз он отказался остаться и принять участие в торжественной заповеданной трапезе, и когда его спросили, почему он продолжает пост, ответил: «Такой-то еврей проходит сейчас операцию; как же я могу взять что-нибудь в рот?»

Когда он заболел последней для него болезнью и его везли на решающую операцию, он знал, насколько серьезно его состояние. Поднял глаза к небу и увидел, что оно покрыто тучами; он обратился к окружающим и сказал: «Евреям нужен дождь! Всевышний поможет!»

Это были последние слова, которые услышаны были из его уст; после операции сознание уже не вернулось к нему.

Человек истины

Адмор был человеком истины, и о нем сказали праведники: «Дай истину Яакову».

Когда была получена горькая весть о его кончине 5-го Тевета 5721 года (24 декабря 1960 года), рав Моше Мордехай из Лелова разразился горькими рыданиями, и из его разбитого сердца вырвался крик: «Ой! Кортов [маленькая мера] истины еще оставалась в мире, – а ныне вырвали с корнем и ее…»

«Забрал все желанное, что есть в мире, – и ушел себе»

Когда гаон из Поневежа услышал о кончине нашего учителя, он пришел домой к его шурину, адмору из Копичениц, чтобы быть с ним в этот тяжкий час. Войдя, он попросил подать ему трактат Смахот [в котором обсуждаются законы скорбящих и другие на близкие к этому темы], открыл в нем восьмую главу и начал читать Тосефту:

Когда умер Шмуэль а-Катан, положили его ключи и его книгу для записей к нему в гроб, поскольку у него не было сына. Рабан Гамлиэль а-Закен и раби Элазар бен Азария начали говорить в память о нем и сказали так: «О таком следует плакать, о таком следует скорбеть! Цари умирают – и оставляют свои короны сыновьям своим; богачи умирают – и оставляют свои богатства сыновьям своим; Шмуэль а-Катан забрал все желанное, что есть в мире, – и ушел…»

Перевод – рав П. Перлов


http://www.beerot.ru/?p=21731