Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски (благословенной памяти), жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского (да продлит Всевышний его годы!), на фоне истории предыдущих поколений.
Из украинских степей
«Деревня Ташань Переяслав-Хмельницкого района (Киевская область) была обычной украинской деревней: простые деревянные домики, мычащие коровы, горланящие петухи и работающие в поле крестьяне…
Деревня эта была крошечной точкой на карте Российской империи, таких точек на этой карте было много тысяч. Все они, вместе со своими обитателями, вроде бы, не оставили следа в истории.
Около ста лет назад в деревне Ташань проживало несколько десятков еврейских семей. Это были простые и цельные в вере Б-гобоязненные евреи, которые проводили в этой деревне все свои дни, зарабатывая себе на жизнь трудом собственных рук.
В этой маленькой деревне родился юноша, которого впоследствии взяли под свою опеку ученики ешивы Новардок, ездившие по местечкам и собиравшие мальчиков из бедных семей, чтобы найти им место под сенью Б-жественного присутствия в одной из ешив.
Этот бедный еврейский юноша кочевал из ешивы в ешиву, и в конце концов стал одним из величайших мудрецов Торы в земле Израиля и во всем мире.
Это – гаон рав Яаков Исраэль Каневский, зять Хазон Иша, который еще в России был известен как илуй (то есть юноши, постоянно растущего в Торе) из Горностайполя…» (из воспоминаний гаона рава Йеошуа Зелига Дискина, раввина Переяслава)
Из той самой маленькой деревни, которую невозможно найти на глобусе, вышел источник света для всего мира.
Так случилось, что деревня Ташань не удостоилась, чтобы этот праведник назывался ее именем, он известен под именем Стайплер, по названию местечка Горностайполь, в котором жила его мать-вдова.
Горностайполь
Горностайполь – местечко в Иванковском районе Киевской губернии, недалеко от печально знаменитого Чернобыля. Сегодня это украинское местечко, в котором проживают всего около тысячи жителей, но когда-то Горностайполь был частью великой Российской Империи, и в нем процветала большая еврейская община.
Раввином местечка был святой гаон рав Мордехай Дов Тверский, адмор из Горностайполя, благословенной памяти, который был зятем великого праведника раби Хаима из Цанз, автора книги «Диврей Хаим».
В течение сорока лет, с 5623 (1863) по 5663 (1903) год, рав Тверский занимал пост раввина Горностайполя и был известен как один из великих мудрецов в своем поколении. Он написал множество книг по самым разным темам Торы, сохранилась его переписка с мудрецами Торы из разных мест, от Литвы до Иерусалима, которые жаждали услышать его мнение по поводу различных запутанных проблем в еврейском законодательстве.
Будучи великим мудрецом, он был известен и как святой праведник, тысячи евреев приходили к нему за советом и благословением. Он заботился о каждом еврее, ездил по окрестным городам и местечкам, следя за общественной жизнью и выполнением еврейских законов. Гаон рав Йеошуа Зелиг Дискин, живший в городе Пардес Хана (тесть гаона рава Гершона Эдельштейна, главы ешивы Поневеж) писал в своих воспоминаниях, что хасидут рава Мордехая Дова насчитывал десятки тысяч хасидов, и по его слову назначали раввинов и шойхетов во всех еврейских общинах на Украине.
Рав Мордехай Дов руководил своими хасидами, пользуясь как качеством суда, так и качеством милосердия. Рассказывают, что однажды прошел слух, что в соседнем Иванкове евреи прямо в Песах продают хамец неевреям! Он послал в Иванков гонца с призывом немедленно прекратить это делать, но его слова не были услышаны. В следующем году, когда евреи из Иванкова приехали к ребе на Шаббат а-Гадоль (последний Шаббат перед Песахом), он обратился к ним со строгим предупреждением, сказав: «Имейте в виду, что хамец, не уничтоженный до Песаха, должен быть сожжен!» Адмор слов на ветер не бросал… В первую же ночь Песаха в Иванкове случился пожар, и местные евреи остались ни с чем – теперь у них не было ни хамца, ни мацы…
В ту же ночь о пожаре стало известно в Горностайполе, что побудило ребе мгновенно заменить качество суда качеством милосердия. Прервав Пасхальный Седер, он велел сыну и зятю обойти все дома в общине Горностайполя и собрать продукты для погорельцев Иванкова.
С благословения ребе
Одним из хасидов рава Мордехая Дова, а позже – его сына, рава Йеуды Лейба, был рав Хаим Перец Каневски, благословенной памяти, отец моего дедушки – Стайплера.
Рав Хаим Перец был шойхетом в Ташане и нес главную ответственность за соблюдение еврейских законов в деревне. Стайплер рассказывал, что его отец был знатоком Талмуда и «Шульхан Аруха», и выносил решения по вопросам, связанным с еврейским законодательством. У рава Хаима Переца родились три дочери, все они вышли замуж за мудрецов Торы, которые стали раввинами и шойхетами в разных общинах.
Когда ему было около шестидесяти, он овдовел. Поскольку в первом браке у него не было сыновей, он женился вторично – на молодой женщине по имени Браха из бедной семьи в Горностайполе, и привез ее в Ташань.
По поводу его женитьбы рассказывают следующее. Раву Хаиму Перецу одновременно предложили двух невест, вторая была из обеспеченной семьи, но Браха была более Б-гобоязненной. Это была непростая дилемма, так как, женившись на невесте со средствами, он мог позволить себе учить Тору, не заботясь об обеспечении семьи. Когда он задал свой вопрос адмору из Горностайполя, раву Мордехаю Дову, тот велел ему встретиться с бедной невестой, сказав: «Я обещаю тебе, что в этом браке у тебя родится сын, который осветит своей Торой весь мир!»
Когда через много лет внук рава Мордехая Дова приехал навестить Стайплера, дедушка рассказал ему об этом, добавив с присущей ему скромностью: «Обещание адмора осуществилось для моих книг, которые, с Б-жьей помощью, стали очень популярны…»
Рав Мордехай Дов был сандаком на обрезании Стайплера, новорожденного назвали именем праведника Яакова Исраэля из Черкасс, дедушки адмора, который был раввином Горностайполя до него.
Стайплер с большой теплотой относился к потомкам рава Мордехая Дова, принимая их всегда с особым радушием. Как-то к Стайплеру зашел один из внуков адмора, живущий в Америке и занимающийся торговлей, и к его удивлению, когда он вошел, Стайплер встал во весь рост. Гость смутился, и Стайплер объяснил: «Я встаю не перед тобой, а перед твоим великим дедом!»
Каневский – из Канева
При случае мы услышали от Стайплера, как звали его дедушек. Это было, когда родился наш первенец. Папа зашел к Стайплеру вместе с моим мужем, спросить, как назвать новорожденного, и вот что ответил дедушка: «У меня было два дедушки-праведника, и пока что ни один из моих потомков не носит их имен. Маминого отца звали Барух Мордехай, а папиного – Мордехай Давид». Дело было в начале адара, и дедушка заметил, что эти имена как раз уместны. Он предложил дать ребенку тройное имя – Барух Мордехай Давид, и мы так и поступили. Во время обрезания дедушка был сандаком.
С годами нам стало известно немного больше о гаоне раве Мордехае Давиде. Он был выдающимся мудрецом, жил в Черкассах и был шойхетом, его услугами пользовались жители всей округи. Он родился в местечке Канев, недалеко от Черкасс. В те времена было принято (как у евреев, так и у неевреев) звать человека по названию места рождения. Так появилась фамилия Каневский. (Подобным образом появились многие известные фамилии – Варшавский, Виленский и другие…)
Во втором браке у рава Хаима Переца родились трое сыновей: первенец дедушка Стайплер, который родился 9 тамуза 5659 (1899) года и два его младших брата – Йехиэль Михель и Менахем Мендл. Так получилось, что Стайплер был единственным из всей семьи, кто проявил стойкость духа и выстоял в тяжелых испытаниях времени, и даже смог вырваться из России и попасть в Польшу, а оттуда – в Землю Израиля. Все его братья – родные и двоюродные – остались в советской России.
Его сестры по отцу были на десятки лет старше его, и связь с ними была совсем слабой. Но с братьями он постоянно переписывался, вплоть до их смерти. Поддерживал он постоянную связь и со своим двоюродным братом, оставшимся в России, Меиром Каневским, каждый год посылая ему мацу к Песаху с равом Цви Каганом, который бесстрашно действовал в советском подполье, пытаясь помочь евреям, находившимся за железным занавесом. Со временем Стайплер обратился к советским властям с просьбой разрешить Меиру Каневскому выехать на постоянное место жительства в Израиль «для восстановления семьи». Просьба была удовлетворена, и Меир приехал в Израиль, поселившись в Холоне.
Часть внуков Меира и другого двоюродного брата удостоились вернуться к наследию отцов после того, что в течение многих лет были насильно оторваны от Торы коммунистами.
Любовь к Всевышнему и близость к Нему
Рав Хаим Перец был мудрецом Торы и преданным хасидом рава Мордехая Дова Тверского, благословенной памяти. Раз в год он приезжал к адмору. В одну из поездок он взял с собой пятилетнего Яакова Исраэля. И образ адмора сохранился в памяти Стайплера на всю жизнь.
Рав Хаим Перец много занимался воспитанием в своих сыновьях Б-гобоязненности и любви к Торе. В его доме было много книг, что было нехарактерно для еврейских семей в то время, и он учился по этим книгам днем и ночью. Вставая чуть свет, он изучал с сыновьями хасидские книги. Стайплер рассказывал, что, когда ему было лет семь, отец начал изучать с ним книгу ребе из Черкасс «Эмек а-Тфила». Они учились по этой книге каждый Шаббат вплоть до кончины рава Хаима Переца в 5670 (1910) году. В более поздний период жизни Стайплер питал особую приязнь к этой книге и мечтал найти ее, чтобы продолжить изучать. Дедушка учился со своим отцом и по книге «Бат Аин», очень популярной в хасидуте Горностайполя. На первой странице этой книги было рекомендательное письмо ребе из Черкасс.
С годами Стайплер примкнул к литовской общине, но время от времени можно было застать его за изучением какой-нибудь хасидской книги, вроде «Ноам Элимелех» или «Бат Аин».
Стайплер впитал в доме своего отца теплоту близости к Всевышнему и возвышенное ощущение единения с Ним. Это ощущение он пронес через всю жизнь. Его ученик рав Авраам Гурвиц рассказывает, как однажды, придя к Стайплеру в Шаббат во время третьей трапезы, он застал его лежащим на кровати и вдохновенно поющим 67 псалом. Он повторял его раз за разом, с особым воодушевлением выпевая фразу «Тебя возблагодарят народы, Всевышний!», закрыв в истоме глаза и протягивая вперед руки.
В другой раз рав Гурвиц пришел к Стайплеру, когда тот пел известную песню «Дэр дудэле», авторство которой приписывается раби Леви Ицхаку из Бердичева: «Мизрах – ду, маарав – ду…». Содержание песни примерно такое: «Где найду Тебя, Владыка мира? А где я Тебя не найду? Наверху – Ты, внизу – Ты, на востоке – Ты, на западе – Ты…»
С начала месяца Элуль дедушка постоянно напевал мелодии (нигуним) Дней Трепета. Он говорил, что в наше время именно молитвы и мелодии Дней трепета помогают достичь Б-гобоязненности. До приезда в землю Израиля Стайплер был хазаном во время молитв Рош а-Шана и Йом Кипура, изливая перед Всевышним свое сердце, пробуждая и приводя в трепет всех присутствующих своим удивительным голосом. В земле Израиля многие стремились молиться именно рядом с ним, чтобы услышать его чарующую молитву. Стайплер плохо слышал, и потому от избытка чувств иногда сильно повышал голос, так, что его было слышно на другом конце синагоги, и тогда все молящиеся слушали его, затаив дыхание.
Песни, которые обычно поют в конце Пасхального Седера, дедушка просто проговаривал, за исключением песни «Адир би-Млуха» («Великий в царствовании»), в которой речь идет о Царстве Всевышнего. Ее он пел с особым воодушевлением, сладким чарующим голосом.
Больше всего на свете я желал Твоей Любви и близости к Тебе
На форзаце сборника молитв Дней Трепета, принадлежащего Стайплеру, была написана поэма любви к Всевышнему, являющаяся вариацией на тему очень трогательных слов в Слихот:
Я страстно желал Тебя, надеялся на Тебя, будучи на земле, далекой от Тебя.
Помнил о Тебе, добивался Твоей близости, взывая к Тебе из глубин.
Искал Тебя, чтобы быть рядом с Тобой, бродя по улицам и рынкам.
Любил Тебя, страстно желал Тебя, как олень – водного русла.
К этому первому куплету Стайплер добавил еще три:
Вот я перед Тобой, взгляд мой и все мои желания устремлены к Тебе, обитающему в высотах.
Ты создал меня, Ты изваял меня. Осуществи мое бытие,
Мою задачу, мое предназначение. Вытащи меня из тьмы.
Обними меня, прилепи к Себе для сладкой Вечной жизни.
И зачем же я здесь – в мире, в котором так много горестей?
Стоит ли трудиться ради ублажения тела и ради заработка?
Глядя в прошлое, я вспомню свою глупость и непокорность,
И в ужасе буду рыдать, словно ограбленный.
Смилуйся надо мной, не дай мне умереть раньше, чем исправлю то, что я натворил.
Помоги мне вернуться, дай мне силы идти путем праведников.
В юности и в старости – всю свою жизнь –
Больше всего на свете я желал Твоей Любви и близости к Тебе.
Во время всех субботних трапез дедушка обязательно пел субботние песни – те, которые поют в каждом доме, и другие. Одной из его любимых была песня «Йедиди, рои, мекими» («Мой друг, мой пастырь, подними меня»), написанная равом Исраэлем Наджарой, благословенной памяти.
По пути предков
Дедушка воспитывал своих детей в соответствии с литовскими обычаями, но сам следовал обычаям, принятым в доме его отца.
Вся семья молилась по ашкеназскому нусаху (канону молитвы), а сам дедушка молился, как правило, по нусаху Аризаля.
В Песах Стайплер, в соответствии с обычаями своих предков, никогда не ел мацу, замоченную в воде, но домашним есть ее разрешал. В доме было три комплекта пасхальной посуды – один для дедушки, второй – для моей тети, дочери Стайплера, которая ела мацу, замоченную в воде, но не ела мацу машинного приготовления, а третий – для детей, которые ели и то, и другое… В последний год жизни Стайплер совершил отмену обетов, чтобы иметь возможность есть замоченную мацу, так как опасался, что не сможет во время Пасхального Седера съесть необходимое количество мацы «всухомятку». Но его опасения оказались напрасными, и он так и не ел замоченную мацу до конца жизни.
На время молитвы Стайплер надевал специальный кушак (гартл), так же, как делал его отец. Надо отметить, что и Хазон Иш молился в гартле, и мой папа так делает, только папа надевает гартл под сюртук.
«Биркат Перец»
Рав Хаим Перец умер в 5670 (1910) году и похоронен на кладбище в Переяславе. После его смерти семья осталась без пропитания, вдова не могла обеспечить своих сыновей всем необходимым, и решила вернуться в родное местечко – в Горностайполь, надеясь на помощь родственников. Оттуда дедушка попал в ешиву Новардок, туда он приезжал каждый год на несколько недель, и потому получил прозвище Стайплер. Через несколько лет он перебрался в Польшу, и связь с семьей прервалась. Лишь через много лет, по-видимому, уже после приезда Стайплера в Израиль, ему удалось наладить переписку с матерью.
Его мама была праведной женщиной. В одном из писем ее невестка, бабушка рабанит Каневски, которая никогда в жизни не видела свою свекровь, попросила, чтобы та прислала ей свою фотографию. Свекровь ответила ей, что не может выполнить ее просьбу, так как принципиально не фотографируется.
Мама Стайплера сыграла значительную роль в становлении его духовного образа. Она поощряла его ходить на выступления проповедников – магидим, кочующих из местечка в местечко, и иногда посещающих Ташань. Со временем он начал записывать для себя их выступления.
Мама Стайплера умерла в 5697 (1937) году, и дедушка в Израиле соблюдал по ней семь дней траура.
В память о своих родителях, раве Хаиме Переце и рабанит Брахе, дедушка назвал свою книгу с комментариями к Торе – «Биркат Перец». И моего папу назвали в честь отца Стайплера.
В конце жизни дедушка был очень слаб и практически не выходил из дому. В будние дни он обычно не молился в синагоге, но в день смерти родителей обязательно приходил в синагогу «Ледерман» и вел молитву.
Память о его праведных родителях сохранится навечно благодаря дедушкиной книге и его потомкам, идущим его дорогой.
Перевод: г-жа Хана Берман
